— Вот-вот, — согласился Смирнов. — В любом случае они в состоянии выставить тебя болванчиком, если захотят.
— Кем-кем?
— Виноватым в смерти овров и использовании чужого оружия. Выдадут тебя Изначальным, скажут, что ты сам все спланировал. Конечно, если те разбираться станут.
— Понятно, — я помрачнел. — Ко всему прочему, еще и дар мой поломался. Может, это все-таки происки СВ?
— Кишка у них тонка, — хмыкнул Смирнов.
— Подожди. Как ПНГК собирается с моей помощью справиться с Изначальными? Лично я не могу придумать ничего другого, кроме как договориться с ними. Только боюсь, разговаривать они не станут.
— Нам все расскажут по прибытии на Титан. Я еще сам не знаю многих деталей.
— Ладно. Подожду, — я потер нос тыльной стороной ладони. — Деваться-то все равно мне некуда.
— Спасем мир и заживем, как короли! — улыбнулся Смирнов. — Все еще будет!
— Мне много не надо, — отмахнулся я. — Всего лишь свободу действий да небольшую сумму кредитов на счет. Я хочу узнать тайну своего происхождения и выяснить, как погиб друг детства.
— Думаю, у тебя будет возможность получить желаемое.
Несколько секунд я молчал, представляя себе, как выхожу из небольшого домика на берегу, наливаю себе кофе и неспешно сажусь в кресло. Шипят волны, кричат в бирюзовой вышине чайки, соленый ветер лижет лицо.
Неужели, я и вправду смогу когда-нибудь жить вот так? Без погонь, драк, обмана, древних тайн и пророчеств?
— Еще я хочу уничтожить Комнату, — добавил я. — Не нужно такому сильному и бесконтрольному артефакту существовать!
— Комната скоро окажется в руках ее создателей. Не беспокойся о ней. Надо, прежде всего, думать о будущем всего нашего рода.
— Может, тогда на Заре стоило послушать овра и убить Изначальных? — задумчиво сказал я.
— Нет, — покачал головой Смирнов. — Мне кажется, это у тебя в любом случае не вышло бы — боюсь, на Изначальных сила Комнаты вообще не распространяется.
— Скорее всего, — подтвердил я. — Как же тогда с ними справиться? Что я могу-то? Развлекать их полетами и карточными фокусами?
— Не переживай ты так! Все получится, — утешил меня Смирнов. — Постарайся расслабиться.
— Не могу! — я принялся, хромая, ходить по тесному помещению туда-сюда. — Не могу я успокоиться! Все, чего я хочу — это жить спокойно, без стрессов, приключений, игр, овров, Изначальных! Черт возьми, все такое зыбкое вокруг! Я не могу ни за что ухватиться! Все ломается! Я даже не знаю, как тебя зовут на самом деле!
Смирнов улыбнулся уголками рта:
— Узнаешь. И будешь очень удивлен...
Я вздохнул и с досадой пнул ногой воздух. В лодыжке что-то щелкнуло, и ногу обожгло нестерпимой болью.
— Пульсар в задницу! — заорал я и тяжело опустился на пол.
Смирнов уважительно хмыкнул:
— Возьму для коллекции.
— Ничего смешного, мать твою! Болит...
— До Марса заживет, — уверил меня майор. — Ты быстро восстанавливаешься.
— Когда во мне были споры овров, я восстанавливался еще быстрее, — посетовал я. — И куда менее болезненно.
— Сейчас Марс от Земли на расстоянии немногим больше двух астрономических единиц, значит, мы будем там где-то через десять дней. Думаю, ходить ты за это время станешь нормально, не расстраивайся!
— Вальсирующим шагом пойду на эшафот, — мечтательно произнес я и помрачнел.
Майор улыбнулся, но на мою реплику не ответил.
10.12.2222
— Что значит "пропал"?!
Председатель был вне себя. Он и красный, словно рак, Радий бегали вокруг Шамиля и наперебой орали на него не своими голосами.
— Соберись! Ты сможешь преодолеть сопротивление!
— Кто это мог сделать, а? Я тебя, твою мать, спрашиваю!
— Соберись ты, черт тебя дери! Давай!
— Нет, ты ответь, как так просто лишают дара?
Прорицатель стоял, понурив голову, и никак не реагировал на вопли. Ситуация была очень серьезной. Надо было дать начальникам выкричаться и перевести дух, чтобы потом спокойно решать, что делать дальше.
Первым сдался Председатель. Толстяк шумно вздохнул и опустился в кресло:
— Мы вели Краснова через весь город, следовали всем указаниям провидцев. Мы тряслись над ним, как кащей над своим златом! А в итоге? Кто-то вырубил вам возможность видеть будущее! Замечательно! Все коту под хвост. Все к чертовой матери катиться, так ее растак! Кто, где, как и зачем вырубил — тоже неизвестно! За-ме-ча-тель-но!
— Кто вырубил-то, как раз известно, — вмешался Радий, он тоже сел, сложив на коленях узловатые руки. — Изначальные увидели, как мы уничтожили овров, и тут же среагировали. Против Изначальных никакие провидцы и раньше-то не работали, а теперь и вовсе на будущее — табу!
— Значит, все? — Председатель вытер мокрый лоб тыльной стороной ладони. — Полный привет, так сказать?
Шамиль поднял голову и сделал шаг в сторону начальников:
— Исчезновение дара, еще не гибель человечества. Люди долгое время вообще не знали, что на такое способны. А овры с самого начала не доверяли пророчествам, только на этом мы их и победили, не так ли?
— И что с того? — всплеснул руками Председатель. — Овры сами себе выкопали могилу своим неверием!
— Я не об этом, — поморщился Шамиль. — Вопрос в том, почему овры не доверяли предсказаниям? Мне кажется, они знали, что их хозяева могут одним взмахом руки отрубить саму возможность делать такие прогнозы. Понимаете? Это уже было!
— И? — Радий нетерпеливо барабанил пальцами по колену.
— Может, это обычная практика у Изначальных? То включат свое экранирование, то выключат. Может, это с нами и не связано вовсе?
— Ты сам-то веришь в это? — спросил Радий.
— Нет, — честно признал Шамиль.
Родион Маркович вдруг замер и принялся вслушиваться в доклад, пришедший на его мобильник, затем резко вскочил:
— Комната уничтожена!
В кабинете воцарилась гробовая тишина. Вдруг Председатель, последовав примеру Радия, выпорхнул из кресла и схватился за голову:
— Конец! Теперь точно конец!
— Мы плетем интриги против самой могущественной цивилизации галактики, — хмуро сказал Шамиль. — Наивно было полагать, что мы победим. Нас отрезали от видения грядущего и взорвали Комнату. Вот-вот Изначальные явятся к нам выяснять, кто и зачем убил овров. Нас уже ничто не спасет!
Председатель был бледен, как лист бумаги. Он шептал себе под нос витиеватые ругательства. Радий оказался чуть сдержаннее.
— Приходится признать, что нас обыграли, — сказал он. — Я предлагаю убрать Краснова. В сложившейся ситуации он становится опасен.
— Да, — поддержал Радия Председатель. — Без контроля со стороны провидцев Краснова нельзя пускать в ПНГК. Где он сейчас?
— Его чуть не убили охранники космопорта. Не знали о нашем приказе. И теперь я понимаю, что лучше бы они оказались более меткими — было бы меньше проблем. Сейчас Краснов уже в планетолете, теперь сможем достать его только на Марсе.
— Надо связаться с Марсом, объяснить им ситуацию. Мне кажется, что никто не заинтересован сейчас в новой войне. Тем более, когда Изначальные уже рядом.
— А если не послушают?
— У нас есть там проверенные люди. Придется напрячь их. А если не удастся блокировать Краснова на планете — будем ловить его в космосе.
— Да. Надо действовать решительнее.
— Даже если нам не повезет — вся надежда только на предстоящий полет, а времени в обрез. Я распоряжусь ускорить подготовку к старту!
Я проснулся от легкого толчка. По-видимому, мы прибыли на орбиту Марса, и произошла стыковка. Уснуть удалось лишь на пару минут, и до сна я себя чувствовал относительно хорошо. Очнулся же с сильной головной болью.
Детали сновидения как обычно размазались и поблекли, но общий смысл я все еще помнил.
Все предположения подтвердились. Меня специально выпустили из больницы, посадили на корабль и отправили в ПНГК. Что-то им нужно было сделать там с моей помощью.
Но теперь, когда Изначальные отключили возможность видеть грядущее, я стал бесполезен. Поэтому меня намереваются убрать.
Интересно, что за полет готовит СВ? Куда и кто должен лететь?
Как только я попытался поискать ответ на этот вопрос с помощью дара, накатила новая волна боли. Вскоре я оставил попытки и просто лежал, тяжело дыша и ощущая, как по лицу течет пот.
И все еще не ясно, кто такой Смирнов, и какую роль тут играет он. Специально он приставлен ко мне или действительно из ПНГК? И как Председатель с Радием намеревались сделать из меня шпиона, если я не знаю об этом ни слухом, ни духом? Неужели передатчик ко мне подвесили?
Я принялся искать передатчик, но, конечно же, ничего не обнаружил. Майор с интересом смотрел за моими действиями.
— Снова кошмар приснился? — участливо поинтересовался он. — Чего ищешь?
В ответ я лишь фыркнул.
Радовало в этой ситуации только одно — я по-прежнему иногда мог видеть правду, пусть это и приносило теперь нестерпимую боль. Значит, шансы постепенно вернуть способности, даже несмотря на блокировку Изначальных, все еще оставались.
На этой мысли я и решил остановиться. Во всем нужно находить хорошее. Иначе просто сойдешь с ума.
Спустя минуту в камеру вошел высокий загорелый человек, одетый в серый костюм милиции Марса. Его сопровождали двое охранников в черных скафандрах с открытыми стеклами на шлемах.
— Добрый день, товарищи, — улыбнулся милиционер во весь рот.
— Здравствуйте, — хмуро сказал я. Смирнов вообще не счел нужным приветствовать гостя.
— Прошу ваз проследовадь за мной!
Я заметил, что русский язык в устах этого служителя порядка звучит несколько странно. Он четко выговаривал звонкие согласные, и даже делал глухие согласные звонкими на конце слов.
Наверное, похожий акцент присутствует у всех жителей Марса. Отец Наташи тоже говорил немного необычно первое время после переселения их семьи на Землю.
Мы поднялись, покорно сложили руки за спиной, когда нас попросили об этом, затем охрана защелкнула нам на запястьях наручники и вывела из помещения. Если честно, я даже был рад этому — тесная комната порядком надоела мне за дни перелета.
— Давай поживее! — один из охранников схватил меня за плечо и с силой пихнул вперед. Видимо, тот парень в серой форме был не простым милиционером, если охранники, не имеющие к марсианской милиции никакого отношения, так перед ним выслуживаются.
Ожидая стыковки с орбитальной станцией Марса, я готовился к худшему. Лишенный возможности заглянуть в будущее, я представлял себе десяток здоровяков с гравистрелами и излучателями, пыточные орудия, дыбу, "железную деву". Но пришедший за нами милиционер не выглядел каким-то ужасным монстром. Может быть, все действительно будет хорошо?
Я стал настраиваться на позитив. Хватит боли, кошмаров и мук совести. Выход есть из любой ситуации, а раз Смирнов обещал, что вытащит нас отсюда — пускай вытаскивает!
Пройдя по узкому коридору и свернув в другой — более широкий и красиво оформленный — мы в конце концов оказались в шлюзе. Шлюз пустовал. Видимо, пассажиры уже покинули планетолет и теперь, наверное, сидели в посадочном модуле.
Двери за нами закрылись, затем раскрылись створки ворот впереди. На борт орбитальной станции мы входили последними из пассажиров планетолета, процедура выравнивания давления по всему нашему кораблю уже была осуществлена, и только участливая автоматика с прежней беспристрастностью соблюдала правила прохождения людьми шлюзовой камеры — в одно и то же время могли быть открыты лишь одни ворота.
Пройдя через внутренние двери, я впервые за время путешествия увидел огромное обзорное окно. А увидев его, так и остался стоять, пока охранник с недовольным видом не потянул меня дальше.
Марс за стеклом иллюминатора был необыкновенным. Он висел громадным величественным шаром на фоне пустоты и тусклых пылинок звезд. Справа, совсем рядом с дымкой атмосферы, виднелась довольно яркая искорка Фобоса — ближайшего спутника Красной планеты.
Я продолжил вглядываться в лицо Марса.
В северном полушарии можно было легко найти четыре темных пятна, напоминавших своим расположением след гигантской птичьей лапы. Я знал, что это тени огромных гор, одна из которых — вулкан Олимп — является самой высокой горой в Солнечной системе. Южная часть Марса также представляла собой горный район — хаос из скальных гряд, плато и отдельных пиков. Остальная видимая поверхность планеты была покрыта пустынями. Огромными и рыжими. Почти по экватору тянулся глубокий и ужасный шрам — каньон долины Маринера. Этот разлом представлял собой, наверное, самое грандиозное зрелище на планете. Туристы, прибывая на Марс, в первую очередь заказывали экскурсии именно туда. А у нас в поселке в каждом газетном киоске продавали открытки с видами на долину Маринера.
Я вздохнул, вспоминая, что сейчас никакого поселка уже не осталось. Еще одна составляющая той цены, что человечество заплатило за свою свободу.
Только чем больше я думал об этом, тем явственнее понимал, что пути достижения этой свободы — в корне неправильны, да и вообще свободы для всего человечества попросту не существует. Есть лишь красивая фраза, красивый девиз, чтобы пудрить мозги маленьким мальчикам, отправляя их на верную смерть.
Всегда найдется то, что в итоге заставит людей держаться в определенных рамках. Ты свободен только когда один. Если появился еще хоть кто-то — рано или поздно придется искать с ним компромисс и от свободы отказываться...
Пока мы, распугивая своим мрачным видом многочисленную толпу, шли по просторному холлу и входили в посадочный модуль, я постоянно выворачивал шею, в поисках иллюминаторов, и смотрел, смотрел на рыжий Марс, отмечая все новые детали: край белой полярной шапки на северном полюсе, чуть расплывчатую линию терминатора — границу, отделяющую день от ночи...
— Червяк, хватит вертеться! — не выдержал охранник, в очередной раз подгоняя меня тычком в спину. — Вылупился, словно первый раз в космосе!
— Второй! — гордо поправил его я.
Шедший впереди милиционер рассмеялся и бросил через плечо:
— Второй и последний!
А потом мы миновали еще один зал. Здесь сотни людей ожидали отправки на поверхность Марса или наоборот — посадки в планетолет к другим планетам Солнечной системы. И, без заминки пройдя через портал таможенного аппарата, мы очутились в другом шлюзе. На этот раз, после закрытия внешних дверей, глухо зашипел воздух, ноздри защекотал запах озона вперемешку с незнакомым сладковатым химическим ароматом.
Я неожиданно для себя сморщился и чихнул.
— У него никак аллергия на местный воздух! — заметил охранник.
— Тем хуже для него, — марсианский милиционер даже не обернулся.
Конечно, никакой аллергией я не страдал, но возражать не рискнул.
— Куда нас отправят по прибытии на поверхность? — поинтересовался Смирнов.
— Туда, куда надо! — оскалился охранник, ведущий майора.
— С вами будед беседовадь Дознаватель, — ответил милиционер.
Двери, ведущие в спускаемый аппарат, открылись. Нашему взору предстал короткий стыковочный коридор и ухоженный салон с рядами кресел за ним.
