— Одевайтесь, ребята! — кивнул Иванов на обмундирование. — Мои орлы проводят вас до военного городка. И оттуда теперь — ни ногой! Я свяжусь с вами, как только будет готов планетолет до Сатурна.
— Почему нельзя было подготовить его сразу? — спросил я, натягивая на себя скафандр.
Иванов взглянул на меня с укором:
— Неужели вы не видели, что творится на орбите? Чертовы террористы подорвали мой космолет! Для кого, как ты думаешь, его готовили?
Я прикусил язык. В пылу беседы как-то забылось происшествие рядом с космическим причалом. Выходит, кто-то взорвал корабль, ждавший нас?
— Может, это нас пытались взорвать? — высказал я пришедшую в голову мысль.
— Может быть, — пожал плечами Иванов. — А может, просто хотели задержать вас здесь. Хочется надеяться, что это — всего лишь случайность. К тому же у нас тут есть некоторые сложности с подпольщиками. Решили они, понимаете, революцию устроить. Скоро мы все выясним, но пока что непонятно, кто и зачем устроил взрыв...
В этот момент я неожиданно вспомнил об одной реплике из своего недавнего сновидения. Секретное Ведомство ЗЕФ собиралось срочно связаться с Марсом, чтобы любыми средствами добиться моей смерти. Видимо, поняв, что сейчас просто так убить нас не удастся, враги решили дать себе отсрочку и хотя бы подорвать корабль, на котором мы должны были лететь.
Поверят ли сотрудники СВ тому, что мы погибли? Если не поверят — меня и Смирнова ждут большие неприятности. В этот раз нас живыми уже не отпустят.
— А сколько потребуется, чтобы подготовить новый космолет? — поинтересовался я.
— Два-три дня, — сказал Иванов. — Надо заправить его, проверить системы. Резервный корабль не запускали уже больше года...
— Три дня — не так уж и мало! — заметил Смирнов.
— Да, — согласился Дознаватель. — Будем надеяться, что тесты завершат быстрее.
Я кивнул, уже одевая на голову прозрачный колпак. Зажимы на шее костюма сработали автоматически, захватив и вжав металлический ободок шлема. Скафандр стал герметичным, включился климат-контроль.
— Идем! — донесся по радио сухой и скрипучий, видимо из-за настроек динамиков, голос Смирнова.
Я огляделся и увидел, что и агент, и Костя уже готовы выходить — стеклянные забрала их шлемов были опущены, все ждали меня. Охранники, приволокшие сюда клонов, оставались с Ивановым. Видимо, им необходимо было продолжить выполнение плана по заметанию следов.
Ну что же, если представится такая возможность, нужно будет посмотреть какие-нибудь новости. Все-таки интересно, каким именно способом мы погибнем.
А в том, что в новостях обязательно расскажут о нашей смерти, я даже не сомневался. Наш побег из больницы СВ наверняка вызвал большой общественный резонанс. Это не уничтожение овров, где врагов было слишком много, а желания правительства говорить об этом — наоборот слишком мало. Здесь враги ЗЕФ куда конкретнее — всего два предателя — я да Смирнов. И освещено все будет, конечно же, с удобной для правительства стороны. Злодеев накажут, добро восторжествует.
Дознаватель махнул нам на прощанье, я поднял руку в ответ. А затем мы вышли через заднюю дверь в коридор. Освещение здесь было весьма скудным — светильники находились в трех-четырех метрах друг от друга, и по углам разливалась густая тень.
— Позер он все-таки! — тихо произнес Смирнов.
— Кто? — не понял я.
— Дознаватель! Зачем он клонов сюда приволок?
— Так надо было, наверное, — я бросил взгляд на агента, но в темноте его лица различить не смог.
— Совсем не надо, — усмехнулся Смирнов. — Возможности свои нам просто решил продемонстрировать.
— Вы бы про Дознавателя тут не дискутировали, товарищи! — прервал агента шедший впереди Костя. — Он человек простой — сегодня может водку с вами пить, а завтра отправит в карьеры лет на пятьдесят!
— Уже молчим! — Смирнов взмахнул рукой, призывая подручного Дознавателя успокоиться.
— Так-то лучше, — проворчал Костя и отвернулся.
Через какое-то время мы миновали шлюз. Коридор, значительно расширившийся и теперь уже больше напоминавший тоннель, стал забирать вверх и влево. Воздуха тут уже не было — вокруг нас царила исконная марсианская атмосфера: все те же углекислый газ, азот и кислород, что на Земле, только в совершенно другой, непригодной для дыхания пропорции. К тому же давление было гораздо ниже. Сними я сейчас шлем — и жидкость в глазах и на слизистых может попросту вскипеть.
Вскоре впереди забрезжил желтый свет — тоннель заканчивался. Минуту спустя мы вышли из темноты под желто-серое небо Марса.
Моему взору представился мрачноватый пейзаж. Вдаль шли бесконечные дюны, перемежаемые черными скалами. У горизонта висел угловатый Фобос. Я обернулся. Сзади, за пологим склоном холма, напоминая разбросанные детали конструктора, лежали здания столицы.
Суровая неземная красота.
— Сейчас садимся в краулер, — объяснил мне по радио Костя, — едем до нашей базы. Там поживете пару деньков, пока все не утрясется.
— Успеем до темноты? — спросил я.
— Не знаю, — протянул подручный Иванова. — Главное, чтобы буря не разразилась. Видишь, как воронка там бегает?
Вдалеке, у гряды гор, ветер действительно закручивал воронку вихря. Мельчайшая пыль кружилась в безумном хороводе и настырно ползла от горизонта. Оставалось надеяться на опыт Кости и верить в то, что нас не накроет песчаным штормом.
Мы спустились с пологой горки, обогнули здоровенный черный валун и увидели машину на гусеничном ходу. Это и был краулер.
Под ногами захрустел песок. Вслед за сопровождающими я оттолкнулся и, упираясь в траки, полез в кабину. Через минуту, когда Смирнов тоже забрался внутрь, Костя тронул краулер, и мы покатили по мелким песчаным дюнам прочь от города Иштар.
А на космодром садился очередной планетолет. Рабочий день заканчивался, люди торопились по домам, чтобы в кругу семьи поужинать, посплетничать о тяжелой жизни и перспективах войны за независимость, о жестоком Управляющем и о распутных нравах молодежи. Вскоре в новостях покажут, как погибли недавно бежавшие с Земли опасные преступники, покажут устроенный террористами взрыв на орбите.
Все как обычно. Жизнь текла своим чередом. Скоро никто не будет знать, что мы все еще на Марсе. Мы растворимся, перестанем существовать, станем невидимками для целого мира.
Ну, по крайней мере, для тех, кто захочет поверить в сочиненную Дознавателем легенду. И зная человечество, я мог сказать, что таких будет немало. Впрочем, точно также я знал и то, что обязательно найдутся люди, которых убедить не удастся.
Главное, чтобы среди последних не было Председателя.
11.12.2222
Цветущие ландыши, резной папоротник и белесый мох. Ярко зеленые кусты черники в корнях деревьев. Разлапистые сосны, качающие ветками у самого обрыва.
Ветер шелестит листвой берез и серебристых ив. По стволу огромной ели скачет торопливая белка. Впереди, в просветах между хвоей и ветками, видно поле. Колышутся гибкие стебли цветов, в голубом небе парят ласточки, оглушительно стрекочет сверчок.
Я прохожу мимо сосен, аккуратно спускаюсь по каменистому склону и оказываюсь в высокой траве. Ветер доносит издалека запах древесного дыма вперемешку с обрывками голосов. На горизонте в дрожащем полуденном мареве танцуют здания поселка.
Навстречу движется незнакомый человек. Я приглядываюсь и вижу, что перед ним скачет щенок овчарки. Песик то целиком скрывается в траве, то вновь показывает свои уши, вырываясь из зеленых объятий.
Слева я замечаю заросшую травой и потрескавшуюся от времени бетонную лестницу. Каждый раз, когда вижу ее, задаюсь вопросом, как вышло так, что она оказалась здесь? Может быть, раньше с ее помощью кто-то поднимался по склону, чтобы затем войти в лес. А может, на этом месте хотели построить какое-нибудь здание и начали его возводить с лестницы. Неизвестно. Лестница, сколько себя помню, всегда тут была.
Из-под нее торчат стебли крапивы, по нагретому солнцем бетону снуют туда-сюда крохотные паучки. Иногда, если приглядеться, здесь можно даже увидеть ящерку, которая так ловко маскируется, что обнаружить ее удается, лишь когда она начинает двигаться.
Я внимательно осматриваю лестницу.
Странное чувство рождается внутри, когда пристально смотришь на эту ломаную дорогу. Нет начала и нет конца. Выводят эти ступени из ниоткуда и приводят в никуда.
Наверное, вся человеческая цивилизация — не что иное, как эта самая лестница.
Настолько старая, что не может вспомнить, зачем появилась на свет. Настолько глупая, что не знает, откуда и куда движется. Зато каждый раз чуть выше, чем раньше. Новая эра — новая ступень.
Разваливающаяся на части лестница в небо.
Да ведь и в небе-то ничего кроме пустоты нет. Так, кажется, сказал мне недавно мальчик Андрюша.
Я открыл глаза и потянулся.
Все еще хотелось спать. Уют не желал отпускать меня из своих теплых объятий. После нервотрепки и беготни последних недель, после гнетущего ожидания в камере планетолета, я с радостью использовал каждое мгновение для отдыха.
Но на этот раз, поддаваться соблазну было нельзя. Я скинул ноги с кровати, пытаясь нащупать тапочки. Они были где-то тут, я точно помнил это.
Тапочек, как это ни странно, не нашлось, ногам стало холодно, и пришлось спрятать их обратно под одеяло.
Все-таки уют победил.
На лице застыла глупая улыбка. Белоснежное белье, идеально чистая комната, в окне — фиолетово-рыжее марсианское утро. Идиллия.
В такие минуты я не жалел о своих ошибках и был рад всему тому, что натворил. Да и как иначе? Не будь моего трудного пути — не было бы сейчас у меня и этих светлых минут.
— Визор, новости! — коротко приказал я, и на матрице послушно появилась заставка местных новостей.
Говорили о продовольственном кризисе на планете Ника и о починке электромагнитного щита в системе Юпитера, барахлившего последние месяцы. Я сладко зевал, прикрывая кулаком рот.
Потом начался репортаж об экспедиции в самую дальнюю звездную систему из тех, куда до этого решались полететь люди. Система имела номер 63949 в новом каталоге Гиппарха, но называть ее так было не очень удобно, поэтому космолетчики вместе с журналистами окрестили далекую звезду Желанной.
Полет начался два дня назад и должен был продлиться один год и два месяца.
Сейчас довольно часто отправляли экспедиции к удаленным светилам, и ничего экстраординарного в сообщении, в общем-то, не было. Люди постепенно проникали в космос все глубже и глубже. ЗЕФ уже поставляла свои флаги в десятках систем. Только это мало что изменило в расстановке сил — в лучшем случае после возвращения очередной экспедиции рядом с покоренной звездой оставался лишь небольшой научный зонд.
Но чтобы освоить новые миры, этого недостаточно. Исследованный космос превращается в часть Экспансии только после того, как на открытых планетах появляются колонии. А для строительства полноценных колоний у ЗЕФ сейчас маловато денег. Сначала необходимо решить проблемы с десятком старых поселений. Какие уж тут новые?
Тем не менее, эта новость показалась мне странной. Слишком уж далекой была цель, и слишком короткий срок занял процесс подготовки к полету.
Обычно на снаряжение подобной экспедиции тратится несколько лет. Все это время в средствах массовой информации радостно кричат о грядущем новом достижении европейских ученых. В этот раз ничего подобного не было. Я, конечно, сделал поправку на то, что шесть лет провел в Забвении. Но даже туда какая-то информация смогла бы просочиться. Я бы обязательно узнал о готовящейся экспедиции. Тот же преподаватель по астрофизике обязательно рассказал бы мне об этом.
Значит, ученые торопились. А торопиться они могли только по одной причине — их подгоняло правительство.
Тотчас же припомнилось одно из недавних видений, где Председатель и Радий обсуждали какой-то полет. Вероятно, об этой самой экспедиции и шла речь.
Что же находится в системе Желанной?
Чем бы это ни было, напрашивался следующий вывод — вещь эта должна помочь в борьбе с Изначальными.
Я нехотя поднялся с кровати и уже был на пути в ванную, когда услышал, как ведущий сказал:
— А теперь репортаж с Марса, где вчера были найдены тела двоих преступников, бежавших несколько дней назад из больницы Секретного Ведомства.
Новости про нас со Смирновым!
Сначала показали общий план Иштар, затем здание главного управления столичной милиции и кабинет Дознавателя. Иванов лично рассказал, как он вместе с солдатами отправил на тот свет "террористов". По его словам выходило, что мы сумели удрать из-под конвоя в то время, когда нас вели в здание суда. Затем развернулась поисковая операция, погоня. И в итоге, когда нас почти поймали в промышленной зоне на окраине города, мы не справились с управлением и врезались на краулере в стену завода по производству воздуха.
Потом стали показывать трупы. Естественно, издалека и мельком, чтобы не шокировать аудиторию. Рассказали, что тело Смирнова, якобы, сохранилось очень плохо. Я ничуть не удивился этому факту. В теле агента должно находиться с десяток электронных устройств, которые в клон, естественно, помещать не стали. Наверняка, ограничились муляжами. Поэтому и пришлось уродовать тело агента куда сильнее, чем мое. Иначе о подмене догадаются.
Следующим показали и мой труп. Издалека обгоревшее тело не вызвало никаких ассоциаций с моей персоной. Если бы голос за кадром не сказал, что это тело Сергея Краснова, я бы ни за что не догадался. Живым, конечно, я выгляжу заметно лучше.
Впрочем, я и так уже далеко не красавец. Я вспомнил, как в Забвении в меня вселились инопланетные споры и практически мгновенно восстановили мою внешность. Под воздействием симбионта выпрямился поломанный нос, заново выросли отломанные зубы, рассосались шрамы. Тогда мне очень не понравилась эта трансформация. Мне казалось, что я стал слишком симпатичным, смазливым. Именно таким, каким должен быть тупой герой дешевого боевика. Оставалось только дать мне в помощники сексапильную блондинку, в руки вставить навороченный бластер, а затем выпустить кучу врагов, чтобы я мог радостно покрошить их в капусту.
Я улыбнулся и пошел в ванную.
После душа и бритья лицо приобрело более-менее интеллигентный вид. Теперь бы еще голову, покрытую шрамами, спрятать под какой-нибудь кепкой — и стану вполне нормальным мужчиной. Мужчиной, а не тем восемнадцатилетним мальчишкой, каким я был на протяжении последних лет.
Внешний градусник высвечивал минус пятьдесят градусов. Холодно это или тепло? Для Марса, наверное, тепло.
Признаков пылевой бури, которой Костя вчера пугал нас, все еще видно не было. Значит, как раз удастся зайти к доктору, чтобы тот посмотрел мои ноги и, может быть, прописал какие-то лекарства. Не то, чтобы ноги сильно болели, но опухоль на лодыжках проходить не желала, кожа из синей стала желтой, а под ней прощупывались какие-то уплотнения. То ли кость неправильно срослась, то ли со связками что-то. Юра, как только вчерашним вечером узнал об этом, немедленно взял с меня обещание навестить врача.
