25.02.2223
Мы преодолели почти пятьсот световых лет всего за тридцать шесть дней. Сверхбыстрый космолет киберов, носивший имя "Антарес", стремительно скользил в подпространстве. Впереди была еще большая часть пути.
Изредка автоматы делали поправки курса, чтобы нематериальная проекция не проходила слишком близко к гравитационному колодцу очередного светила. В этом полете я всецело полагался на компьютеры. В Государстве Киберов техника достигла такого уровня, что если б я стал перепроверять расчеты электронного мозга корабля, то попросту оскорбил бы его.
В экипаже нас было четверо. Я, Смирнов, Рейч и наблюдатель из Республики Марс — Илья Мясоедов. Мясоедов оказался балагуром и весельчаком — полной противоположностью собранному и серьезному Юре. В то, что ПНГК — государство киберов, марсианина не посвятили. В Республике Марс вообще не знали наверняка, что происходит у внеземельщиков. Роботы оказались отличными конспираторами. Смирнов предупредил меня, что в присутствии Мясоедова говорить о ПНГК, как о независимой цивилизации машин, не стоило. Я по мере возможностей на скользкую тему разговоры и не заводил.
Один за другим тянулись одинаковые дни, постепенно складываясь в недели. Нас окружала серая мгла. Безмолвие, безразличие и покой.
Правда, порой чудилось, что этот покой и безмолвие — всего лишь фальшивка, нужная только для того, чтобы расслабить нас. Так далеко от Солнечной системы еще никто не рисковал забираться. Мы уже побили предыдущий рекорд расстояния и скоро окажемся настолько далеко за Краем Экспансии, что я не удивлюсь, если какие-то физические законы тут окажутся немного иными. Черт возьми, сюда ведь еще никто из людей не долетал! И где-то впереди по курсу нам навстречу движется неведомая гасящая звезды волна. Что если Кваарла больше нет? Мы выскочим в обычный космос и вместо системы овров наткнемся на пустоту? Или на то, что пожирает светила?
Несколько раз в течение этой недели я посещал обсервационную комнату и выводил на матрицу изображение с камер внешнего обзора. Подпространство как всегда казалось слишком чужим и пугающим. Только вскоре я заметил странную вещь. Если долго вглядываться в бесцветные глубины этой изнанки обычного космоса, то начинало казаться, что серая муть клубится и пульсирует, словно живая, а на самой границе видимости можно было различить темные сгустки, сопровождавшие космолет.
Жутковатое общество призраков подпространства вызывало неприятное чувство посасывания под ложечкой.
Я читал из разных источников сбивчивую информацию о том, что Первая Межзвездная Экспедиция попросту сошла с ума, побывав в подпространстве. Тогда еще для полетов энергин не использовался. Прыжок осуществлялся по старым теоретическим выкладкам с помощью тахионного генератора и силовых полей. Поэтому космолет двигался в подпространстве слишком медленно, и эти далекие тени легко нагнали его и прошли сквозь корпус. И когда экипаж вышел на связь с Землей, находясь уже в системе Проксимы Центавра, из динамиков раздалось только неразборчивое бормотание, истеричное хихиканье и чавканье.
Теория про призраков подпространства была лишь одной из нескольких. Что с экспедицией случилось на самом деле, не знал никто. Но после увиденных мной в этом полете странных теней, я вполне склонен был верить самым нелепым теориям. К тому же, если представить, что энергин — топливо для подпространственного двигателя — производится живыми существами, то вполне можно было придти и к мысли о жизни в самом подпространстве.
И еще поговаривали, что эти призраки — существа из иных галактик, которые просто в данный момент перемещаются через подпространство. Делают что-то вроде телепортации. Но в такие росказни я никогда не верил. Без космолета в подпространстве делать нечего!
В общем, из-за всех этих неприятных наблюдений, я старался большую часть времени проводить в своей каюте, а не в обсерватории. Не видишь ужаса — легче переносишь тот факт, что он может существовать.
Крохотная комната быстро стала мне почти родной. Я развесил по стенам распечатанные на принтере трехмерные фотографии животных, смастерил для них деревянные рамки. Теперь в каюте меня встречали персидский кот и золотистый ретривер, пудель, пингвин и пушистый тюлененок. Порою я любил рассматривать их, лежа на койке, представлял живыми, настоящими. Забавно, я и зверей-то почти не видел. Водомеры, лесные собаки да дельфины — вот те, кто первыми приходили на ум, когда я пытался вспомнить о животных. Были еще, конечно, твари Колодца, но про этих существ думать не хотелось. Наверное, я становился сентиментальным, раз решил украсить каюту таким образом. Но ничего плохого в новой черте характера не было, и я не переживал по этому поводу.
Большую часть времени тратил на редактирование и дополнение своих разрозненных записей. История моей жизни постепенно обретала все больше красок, в водовороте печатных символов растворялись сомнения и угрызения совести. Я все больше и больше радовался тому, что начал перерабатывать дневник. С течением времени, глядя назад, можно совершенно иначе оценивать многие вещи.
Сейчас я ясно видел, насколько эгоистично вел себя с самого детства. Как бы ни поворачивались обстоятельства, и что бы я ни делал — все так или иначе оказывалось мне на пользу. Я не удосужился настоять на лечении матери, разорвал все отношения с Наташей, когда после прощания с Пашкой она так нуждалась во мне. На острове Забвения я оставил в руках Грега деревню, которой вполне мог бы управлять самостоятельно. Плюнул на Дитриха, позволив ему уплыть и погибнуть. Перестал видеться с Полиной и дал ей так просто умереть. Погубил космолет "Спектр", убил всех овров, бросил Ирку, зная, что она склонна к суициду. Это еще не считая тех жертв, что повлек за собой наш со Смирновым побег и бойня на Титане, когда мной принялись управлять люди Секретного Ведомства.
И вот результат — теперь я один. Надломленный и уставший, но герой. На моем счету скоро образуется почти пять миллионов, меня подлечили, бесплатно повозили по Экспансии. Выходит, что прикрываясь благими целями, высокими словами и идеалами, я банально гнул свою линию. Шел вперед к богатству и славе, оскальзываясь на чужой крови. Изначально созданный, чтобы быть важной фигурой, я всеми силами старался этому образу соответствовать.
Напрасно? Или все-таки нет?
В конце концов, даже если подсознание постоянно заставляет меня вырываться наверх и демонстрировать свое превосходство, даже если мной в самом деле руководит лишь эгоизм и жажда наживы, то так ли это плохо для окружающих? Какая в общем-то разница, какие у меня цели, если от этого станет лучше всем? Да, я не всегда был прав, выбирая то, как следует действовать, но я помогал. Так или иначе я помогал!
Смирнов превратился из холодного кибера в почти живого человека. Люди вышли из-под назойливой опеки овров. Ирка, пусть ненадолго, но почувствовала себя счастливой. Теперь я готовлюсь в очередной раз спасти всех от гнева Изначальных. На меня вся надежда на свободу Республики Марс, о чем мне не устает напоминать Мясоедов.
— Ладно, на сегодня хватит! — я выключил матрицу и отодвинул от себя клавиатуру терминала.
Интересно, электронный мозг "Антареса" читает мои записи или нет? Если все-таки читает, то как его искусственное сознание воспринимает эти мемуары? Согласен ли космолет с моими мыслями и оценками?
Нужно будет как-нибудь спросить его об этом.
Я вышел в коридор и направился в столовую.
В оформлении интерьеров корабля легко угадывался минимализм. Если я не ошибаюсь, именно этим термином называют такой декор, которого попросту нет. Голые стены, металлические пороги, трубы...
Вообще, жилая часть "Антареса" была еще меньше, чем в "Спектре". Но если в почтовом корабле основное место уходило на трюмы и двигательную установку, то здесь очень много места занимали баки с энергином. Да и не могут инженеры-роботы до конца понять, зачем человеку лишнее свободное пространство. Весь этот жилой блок с системой жизнеобеспечения делался на всякий случай. В "Антаресе" должны были перевозиться ценные грузы и информация, а для этой цели вполне хватало грузовых отсеков и электронного мозга. Так что мы тут считались экзотикой.
Столовая была ненамного уютнее — жесткие стулья, прямоугольный стол, грубые приборы и посуда. Сейчас на одном из стульев сидел довольно мрачный Смирнов.
— Привет! — махнул я ему рукой. — Ты чего хмурый, как туча?
— Здравствуй, Сергей, — Юра едва заметно кивнул. — Настроение у меня плохое, вот и все. Не могу без активных действий. Быстро устаю ждать.
— Я думал, что роботам как раз-таки по душе просто так сидеть и ждать.
— Роботы еще и в столовые не ходят, потому что пищу не принимают! — вздохнул Смирнов.
— Юра, что случилось? Я серьезно спрашиваю!
— Говорю же — настроения нет.
— Не может у роботов быть плохого настроения!
— Да не робот я, чего ты пристал! Человек я! Все теперь человеческое, пообщался с вами, сделали себе подобным! Спасибо!
— Это так плохо? — удивился я. — Может, нужно было тебя перезаписать заново? Ходил бы сейчас как мумия...
— Может, и нужно было! — огрызнулся Смирнов. — Легче было бы, наверное.
— О чем ты?
— Лучше быть недороботом, чем недочеловеком! Роботы не понимают, что такое неуверенность, страх, сомнения, душевная боль, любовь...
— Ты поссорился с Рейч? — догадался я.
Смирнов поморщился, слегка мотнул головой, потом все же ответил:
— Да. Можно сказать и так.
— Рейч действительно немного странная последнее время, — заметил я. — Не беспокойся, помиритесь. Все наладится!
— Мне бы твою уверенность! — агент поднялся. — Ладно, пойду, попробую с ней поговорить!
— Давай! Удачи!
Смирнов вышел из помещения, а я, качая головой, сел за стол. Пролистав список на крохотной матрице, встроенной в столешницу, я остановился на супе и нажатием пальца подтвердил свой выбор. Вскоре, из стены рядом со мной выдвинулся поднос с готовым блюдом. Запах грибного супа разнесся по столовой.
Я пододвинул тарелку и взял в руку ложку. Ничего не могу с собой поделать — с детства люблю классический русский грибной суп. Не протертый в кашу суп-пюре из шампиньонов, что так любят в Европе, а наваристый с боровиками и подосиновиками, как подают в наших краях.
Работая ложкой, я не переставал думать о Смирнове и Рейчел. Последнее время мне и правда казалось, что с девушкой что-то не так. Она стала нелюдимой, много времени проводила одна в своей каюте, закрывшись и выключив свет.
Неужели так сильно на нее повлияла смерть брата? Но так ведь наоборот — с течением времени горе должно было постепенно отпускать Рейч. Почему же депрессия лишь усиливается? Может, она не любит Смирнова, а он докучает ей своим вниманием? Может, она и в самом деле использовала агента только для того, чтобы выбраться из колонии?
Нет, не верю. Если Рейч такая, и если ее брат Ричард был прав, то я в очередной раз потеряю под ногами опору. Кого мне тогда спасать от Изначальных, и ради кого вся эта чертова экспедиция, если все люди пекутся лишь о себе? Даже если я сам просто алчущий славы эгоист, то все равно слишком жестоко — отнимать у меня надежду на то, что в мире есть чистые и открытые существа.
Так или иначе, я не могу сделать ничего больше, кроме как наблюдать за развитием событий и помогать Рейч и Юре советами. Хотя даже и советы мои, как совершенно неопытного во взаимоотношениях полов, не всегда придутся кстати.
— Ну е-мое! Сергей Владимирович, что ж вы в одиночестве-то пищу поглощаете? — в столовую вошел Мясоедов.
— Привет, Илья! — поздоровался я с марсианином. — Я еще не все съел, садись, присоединяйся!
— Спасибо, — кивнул Мясоедов, — немедленно присоединяюсь.
Он плюхнулся на стул напротив меня и застучал пальцами по электронному меню, выбирая блюда.
— Как сегодня настроение? Чем занимаешься? — спросил я.
— Пересматривал финальную часть чемпионата системы по хоккею, — Мясоедов откинулся на спинку стула в ожидании заказа. — Все-таки наши — молодцы в этом сезоне! Европейцы с рыночниками как всегда сильны, но мы им задали по самое "не балуйся"!
— А кто там в финале встречался? — спросил я.
За хоккеем я никогда особенно не следил, а сейчас со всеми этими приключениями и вовсе выпал из новостей о спорте. Если в ЗЕФ на самом деле сейчас война, то какой уж тут "бой ледовой дружины"!
— Не знаешь? — удивился Мясоедов. — Шведы против Республики Марс!
— Понятно.
В спортивных турнирах присутствовали команды представлявшие лишь отдельные части огромных по территории и населению федераций Земли. Было бы глупо устраивать чемпионат системы, где участвуют только пять команд — внеземельщики, ЗЕФ, Восточный Альянс, рыночники и Свободная Африка.
Илья между тем приступил к трапезе. Как выяснилось, он заказал себе салат и пельмени. Простая и суровая еда.
— Самым напряженным, конечно, в финале получился третий период, — уплетая за обе щеки, рассказывал Илья. — На десятой минуте — проброс, потом смена составов, в нашей сборной вышла пятерка Усачева. И сразу после сбрасывания — бросок, шайба в воротах. Корепанов — голкипер ЗЕФ — так и остался сидеть на заднице! Ну, потом сбрасывание в центральной зоне, одна атака ЗЕФ захлебывается, потом вторая. Затем нашего задерживают клюшкой, у европейцев — удаление. И почти тут же Усачев бросает — и еще один гол! Представляешь?
Я коротко кивнул:
— Наверное, здорово! Я вот, правда, в детстве баскетболом больше увлекался...
— С твоим-то ростом? — хохотнул Мясоедов. — До кольца-то хоть допрыгиваешь?
— Допрыгивал! — фыркнул я. — Сейчас уже, правда, не знаю...
Мелькнула мысль, что с применением способностей я допрыгну непременно, но вот без них — сложно сказать.
— Чемпионат Земли по баскетболу в этом году тоже, кстати, довольно бодро проходил. Победила Россия!
— Это хорошо, — улыбнулся я. — Я как раз оттуда родом.
— Ты вообще как пришибленный какой-то! — посетовал Мясоедов. — Никаких новостей не знаешь! Словно в бочке сидел все это время. Как там его? Диоген, что ли?
— Последнее, что я слышал — ЗЕФ распадается на части, Американский Союз ввел свои войска к нам...
— Да, — вздохнул Илья. — Есть такое дело. Вам там сейчас несладко. Но будем надеяться, все утрясется. Теперь, по крайней мере, про овров больше никто врать не отважится. Истина иногда стоит того, чтобы ради нее гибли.
— Такое зыбкое все, — я отодвинул от себя пустую тарелку. — Кажется — космос осваиваем, Земля разделена всего на четыре государства, не то, что когда-то. Так ведь нет — все равно война за войной, конфликты, конфронтации...
— Это в человеческой природе, — усмехнулся Мясоедов. — Соперничество, выявление, кто кого сильнее. Я вот предпочитаю спорт смотреть, а не все эти военные игры. И так по работе приходится в этой грязи купаться.
— Пожалуй, спорт и впрямь лучше, — кивнул я. — Пойду, что ли к себе...
— Выползай вечером в кают-компанию! — подмигнул Илья. — Смирнов со своей девушкой скучный до невозможности. Мы хоть пивка попьем, посмотрим какой-нибудь фильмец.
