— Да вроде бы ничего такого там не должно быть.
— И всё же, надо проверить.
— Хорошо, Луна, как скажешь.
Я подошёл к мантии, перевернул её, поместил палец в левый карман и произнёс:
— Извлечь всё.
Тут же из кармана на пол хлынул поток вещей: мятые фантики от конфет, пустые кульки, несколько исписанных кривым почерком пергаментов, чайная ложка, пустая тетрадь, блокнот для записей, пара карандашей и авторучка.
Затем аналогичной процедуре подвергся другой карман. Стоило отдать команду, как оттуда вывалилась диадема с не огранёнными изумрудами. У меня вдруг возникло непреодолимое желание взять её в руки. Ещё не успел подумать, как подхватил диадему раньше, чем она успела упасть на пол. В голове помутилось, амулет на груди слегка нагрелся. Вдруг я услышал громкий шёпот:
— Обезвредь девчонку! Ты должен обезвредить девчонку!
Желание вырубить и связать Луну, было невероятно сильным. Рука даже дёрнулась в сторону стола, на котором лежали волшебные палочки.
— Петрификус тоталус! — разнёсся по помещению звонкий девичий голос.
Мои руки прижались к бокам, ноги слепились вместе, я не удержался на ногах и упал навзничь.
— Инкарцеро! — добавила Лавгуд.
Меня плотно обмотало верёвками.
— Нет-нет-нет! — надрывался громкий крик в голове. — Тупица! Идиот! Не сумел справиться с какой-то девчонкой.
Вдруг голос пропал, рассудок прояснился, я обнаружил себя связанным и лежащим на полу. Напротив стояла напряжённая Луна, она настороженно разглядывала меня и готова была в любой момент выпустить заклинание.
— Луна, я не любитель ролевых игр со связыванием. Какого чёрта происходит?
— Колин, у тебя в кармане лежал проклятый артефакт, — начала объяснять Лавгуд. — Когда ты взял его в руки, то огромные мозгошмыги из артефакта проникли в твою голову. Ты стал себя странно вести. Извини, пришлось тебя обезвредить. Артефакт я замотала в шарф и отбросила в сторону.
— Вот это поворот! Может, уже развяжешь меня и снимешь паралич?
— Вроде чужих мозгошмыгов больше нет, — протянула Луна. Она взмахнула палочкой. — Фините Инкантатем.
Верёвки исчезли, руки и ноги обрели прежнюю свободу. Кряхтя, словно старик, я поднялся на ноги. Метрах в пяти в углу комнаты лежал шарф, завязанный узлом. Из-под узелка торчал одинокий изумруд.
— Откуда у меня эта штука? — почесал я затылок.
— Колин, у тебя случайно не было провалов в памяти? — с участием спросила подруга.
— Хм... Вообще-то были, но я почему-то на них особо не обращал внимания. Ещё последнее время меня преследовала сильная усталость и недосып.
— Это всё из-за мозгошмыгов! — с уверенностью заявила Лавгуд. — Артефакт пил твои силы, стирал тебе память, заставлял не думать о нём. Я даже отсюда чувствую, что мозгошмыги этого артефакта пытаются воздействовать на нас, но на таком расстоянии амулеты справляются, — девочка поправила на груди ожерелье из пивных пробок. — Возможно, он ещё заставлял тебя совершать какие-то поступки, о которых ты забыл.
— Блин... А я ещё не верил, что Джинни попала под влияние артефакта. Теперь же сам попал в аналогичную ситуацию. Странно, почему диадема не приказала мне избавиться от амулета, — поправил я подвеску, — если он мешал ей...
— Вероятно, диадема искала классические амулеты защиты сознания, а нестандартного вида предмет не смогла опознать и воспринять серьёзно, — заметила Лавгуд. — По всей видимости, амулет от мозгошмыгов был принят за поделку сумасшедшего, — девочка широко улыбнулась, — но он всё же мешал артефакту взять тебя под более полный контроль.
Вдруг меня осенила мысль, от которой я в ужасе содрогнулся.
— Луна, а ведь... — мой голос стал хриплым. — Ведь это я мог подбросить имена чемпионов в Кубок Огня...
— Колин, ты ни в чём не виноват, — попыталась меня успокоить девочка.
— Если об этом станет известно, то всем будет плевать — виноват или нет. Скандал вышел международного уровня, правительству нужен козёл отпущения. Фадж не посмотрит ни на мой возраст, ни на заслуги, которых в принципе нет. Маглорожденный волшебник — такая удобная фигура для козла отпущения, что лучше не придумаешь. Слушай, можно как-то проверить, виноват я или нет?
— Колин, ты в любом случае невиновен, — продолжила Лавгуд. — Виноват Тёмный артефакт, который непонятным образом оказался у тебя.
— Милая, твои слова для Фаджа пустой звук.
— Могу попробовать посмотреть заблокированные воспоминания с помощью Легилименции, — после непродолжительных раздумий предложила Луна. — Если ментальный блок ставил сильный волшебник, то при разрушении блока есть высокий шанс сойти с ума. Но если действовал слабый или неопытный волшебник — блоки срываются легко и без последствий. Артефакт, который вампирил силы, не может наложить блоки подобно сильному магу. Если бы он был настолько силён, то уже давно подчинил бы нас, несмотря на расстояние и амулеты.
— Луна... — я набрал полную грудь воздуха. — Действуй!
— Надо сесть.
Мы сели прямо на пол напротив друг друга. Меня слегка потряхивало, мысль о том, что могу сойти с ума, не давала покоя и заставляла серьёзно переживать. Но для того, чтобы ответить на вопрос: "Что делать дальше?", нужно было выяснить, что я творил под принуждением Тёмного артефакта. Если ничего не было, то можно будет отнести эту штуку Дамблдору и покаяться. Если же я натворил что-то, то придётся думать, как выкручиваться.
Сглотнув, Лавгуд наставила на меня палочку, она нервничала, но старалась этого не показывать:
— Легилименс!
========== Глава 32 ==========
Сознание на мгновение помутнело, ощущения напоминали просмотр Думосброса, но довольно бюджетной модели, то есть без эффекта стороннего присутствия и без сопутствующих эмоций — вид от первого лица.
Я и мама в гостях у тёти Илоны. Это мы с Деннисом её так называем, на самом деле она нам не тётя, а лучшая мамина подруга. Илона — высокая стройная женщина, всё время красится под блондинку, настоящего цвета волос я никогда не видел. Серо-голубые глаза, небольшие морщины в уголках глаз, постоянно курит сигареты и говорит слегка хриплым прокуренным голосом.
У тёти Илоны трое детей от разных мужей, она разведена. На момент воспоминания мне было десять лет, с ней жила лишь младшая дочка Джоан, которой на тот момент было семнадцать лет. У Джоан каштановые волосы и слегка выпирающие зубы, она стройная и подтянутая девушка с загорелой кожей.
Мы собрались на кухне, сидели за круглым столом, мама села ближе к окну, потому что Илона как обычно курила прямо в помещении, перед ней стояла большая пепельница полная окурков.
На кухню зашла Джоан:
— Мама, надеюсь, ты не будешь ругаться?
— Дочка, ты залетела? — невозмутимо спросила Илона, стряхивая пепел с сигареты.
— Нет! — воскликнула Джоан. — Я даже с мальчиками не встречаюсь.
— А жаль, я в твоём возрасте уже вовсю оттягивалась, — с мечтательным выражением на лице произнесла Илона. — Ты бы могла уволиться с ведерного завода, стала бы получать алименты.
— Мама! — с возмущением произнесла Джоан.
— Что, мама? — выгнула бровь Илона. — Если бы не бурная молодость, и я по накурке не забыла о презервативах, то твоя старшая сестра не появилась бы на свет.
— Давай без подробностей, — вздохнула Джоан. — Я кое-кого купила...
— Стриптизёра?! — радостно вопросила и подобралась Илона. — Тащи его сюда! Ох, сегодня будет превосходный уикенд...
— Нет, если бы... — протянула Джоан. — Сейчас покажу.
Джоан ушла в гостиную и вернулась, держа на руках лысую кошку.
— Смотрите, какая прелесть! — широко улыбаясь, произнесла она.
— Что это? — с прищуром, скривив лицо, хрипло вопросила Илона. — Что это за чертовщина?!
— Это кошка! — сказала Джоан.
— Это не кошка, — покачивая дымящейся сигаретой, произнесла Илона.
— Нет, кошка! — настойчиво произнесла Джоан.
— Ох, Мироздание, кто её вывернул наизнанку?! — спросил я.
— Ничего вы не понимаете, — надулась Джоан. — Это чистокровная выставочная кошка-сфинкс!
— И сколько ты за неё заплатила? — спросила тётя Илона.
— Ну-у... — замялась Джоан. — Она дорогая, но я упорно торговалась.
— Сколько? — настойчиво продолжила допытываться Илона.
— Пятьсот фунтов.
— Кха-кха-кха, — поперхнулась сигаретным дымом мама транжиры.
Мы с моей мамой смотрели на Джоан огромными глазами.
— Это же почти вся твоя месячная зарплата, — тихо прокомментировала Илона.
— Пятьсот фунтов за кошку-мутанта?! — удивленно вопросила моя мама. — За пятьсот фунтов у неё хотя бы шерсть должна быть.
— Или ещё что-нибудь, например, крылья, — добавила Илона.
— Мне она нравится, я купила её на свои деньги и хочу оставить, — обиженно произнесла Джоан.
— Дочка, скорее найди себе парня и переезжай к нему, тогда можешь заводить хоть кошек-мутантов, хоть плётки на стене развешивать, а в моей квартире такие монстры не нужны, — произнесла Илона.
— Ну, мама, пожалуйста, — слезливо протянула Джоан.
— Ладно, пусть этот монстр тут живёт, но продукты жизнедеятельности убирать за ним будешь сама, мне этого и на работе в зоопарке с головой хватает, — сдалась Илона.
— Спасибо, мама! — обрадовалась Джоан.
Я почувствовал неприятное покалывание в бедре. Открыл глаза и увидел потолок тренировочного зала Выручай-комнаты. Я лежал на спине, контакт с заклинательницей нарушился, а неприятные ощущения исходили из-за того, что упав, неудачно расположил ногу и она затекла. Голова гудела, словно с похмелья.
— Не получилось, — потирая виски и слегка морщась, произнесла Луна.
— Отчего же? Кое-что всё же вышло. Для первого раза неплохо. Только голова так и должна болеть?
— Да, — подтвердила мои опасения Луна. — Легилименция — это грубое вмешательство в разум. Даже если ты сознательно не сопротивляешься, подсознательно всё равно идёт отторжение. Из-за этого голова будет болеть у обоих участников сеанса.
— Луна, сильно болит?
— Терпимо.
— Продолжим?
— Угу, — кивнула девочка. — На пару раз меня ещё хватит. Только на этот раз постарайся думать о заблокированных воспоминаниях, чтобы мне легче было их обнаружить.
— Постараюсь.
Мы переместились ближе к стене, опёрлись на неё я левым, а Луна правым боком. Лавгуд направила на меня палочку и посмотрела в глаза:
— Легилименс.
Перед глазами словно рухнула пелена и... Я достаю из кармана диадему, надеваю её на голову. Наложив на себя дезиллюминационное заклинание, иду в северную башню.
К сожалению, мыслей о том, что я думал в этот момент, не "звучало", но было похоже, что телом управляю не я, а некто другой, поскольку моя походка ощущалась какой-то дёрганной.
Весь путь просмотреть не удалось, кадр сменился, я уже в классе прорицаний. Хоть его никогда в глаза не видел, но по описанию от других учеников узнал. Он был похож на что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погружённой в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задёрнуты, многочисленные лампы задрапированы тёмно-красным шёлком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещицами каминной полкой горел огонь, издавая тяжёлый дурманящий аромат. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запылённые птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрёпанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.
На столе преподавателя лежала пачка пергаментов с домашними работами, я забрал их все, сложил в сумку и...
Вновь кабинет, на этот раз магловедения, я снова ворую пергаменты с домашними заданиями.
Следующий кадр: я сижу на кровати в своей палатке, сортирую пергаменты с домашними заданиями. Шепчу себе под нос:
— Гарри Поттер, не знаю, как ты сумел меня победить, но ты же поможешь мне возродиться...
Вырезаю ножницами из пергамента подпись студента "Гарри Поттер".
— С-с-с... — зашипел я, схватившись за голову. — Чёртов мальчишка, сопротивляется... Не враг ему Поттер... Ладно, больше — не меньше, организуем подлянку и для его врагов, чтобы снизить ментальное сопротивление, — говорил я скорее шёпотом, словно общался сам с собой.
Затем из домашних заданий было вырезано ещё два имени: "Драко Малфой" и "Джиневра Уизли".
Следующее воспоминание резко сменило предыдущее: я стою в той же палатке и сжигаю в плите пергаменты с домашними заданиями.
Снова кадр меняется. Я стою в ночном безлюдном коридоре, свет от факелов отбрасывает на стены причудливые тени. Я узнал этот коридор, тут как раз проходит путь от кухни до гостиной Пуффендуя.
— Винки!
С негромким хлопком появляется моя домовая эльфа в полотенце с Микки Маусом.
— Хозяин звал Винки, — радостно пропищала домовушка. — Чем Винки может быть полезной хозяину?
— Ты сумеешь нас незаметно переместить к Кубку Огня, минуя возрастную черту?
— Винки может, Винки сделает!
— Замечательно.
Вдруг в коридоре показалась солидная фигура, высокий парень шёл нагруженный продуктами. Я схватил Винки и спрятался в нише. Стараясь не растерять продукты, студент, в котором я опознал Скоткинса, не смотрел по сторонам. Стоило ему пройти мимо ниши, я вышел оттуда, направил палочку на Скоткинса и произнёс:
— Империо! Ты должен отвлечь Аластора Грюма. Делай что угодно, но он не должен появляться в Большом зале как минимум пятнадцать минут.
Кадр меняется. Я стою вместе с Винки возле Кубка Огня, несколько раз подряд накладываю на артефакт Конфундус и забрасываю туда записки с именами малолетних чемпионов...
Воспоминания исчезли, проступил тренировочный зал Выручай-комнаты. Луна вспотела и массировала виски, она скривилась от сильной головной боли. У меня прострелило голову, боль была настолько сильной, будто я проснулся после сурового корпоратива. Это такой вариант корпоративной пьянки, когда в поздравительной речи директор говорит: "Товарищи сотрудники, у нашей фирмы наступили тяжёлые времена... Бла-бла-бла... Тринадцатой зарплаты в этом году не будет!"... Зато на столе много водки, и сотрудник решает взять всю премию внутрь себя беленькой... И берёт на сумму, превышающую размер премии, и даже выживает после этого... И вот наутро — голова становится такой, будто террористы заложили внутрь ядерную боеголовку, но на этом не остановились, а ещё взорвали её.
— А-а-а... Голова... Я после встречи с василиском так хреново себя не чувствовал. Луна, ты живая?
— Призраки боли не чувствуют. Раз голова болит, значит живая, — простонала девочка.
— Давай в больничное крыло.
— Что будем делать с диадемой Райвенкло? — убитым голосом вопросила Лавгуд.
— С чьей диадемой?
— Я узнала артефакт, который тебя подчинял, — сказала Луна. — Это диадема принадлежала Ровене Райвенкло, она изображена на её статуе, установленной в гостиной нашего факультета.
— Пусть тут лежит, пока не придумаем, как с ней поступить. Голова так болит, что соображать нет сил. Луна, пошли к Помфри.
