В тренировочном зале повисла гробовая тишина. Можно было различить, как люди дышат. Поражённые откровением ученики застыли и глядели на меня так, словно я только что прошёл пешком по реке.
— Колин, а ты знаток в экономике! — нарушил тишину насмешливый голос Эрни Макмиллана, что тут же породило волну смешков.
* * *
А тем временем, как не уставали напоминать нам преподаватели, экзамены неуклонно приближались. Все пятикурсники и семикурсники в разной степени страдали от стресса, однако Ханна Аббот первой получила от мадам Помфри успокаивающую настойку, когда вдруг ударилась в слёзы на гербологии.
На собраниях ОЛС все студенты приступили к работе над Патронусами, о чём все мечтали уже давно. Изначально лишь три студента умели создавать Телесного Патронуса: я, Луна и Гарри.
В отличие от остальных подпольщиков, мы с Луной работали по своей программе. Да, вместе со всеми учили заклинания, которые Гарри Поттер освоил во время подготовки к Турниру Трёх Волшебников и показывал нам, но в остальное время тренировались по методике Грюма. Оба довели Экспеллиармус до невербального исполнения и почти довели до такого же уровня Фините Инкантатем, чтобы суметь невербально снять наложенные чары, например, которые мешают нормально произносить слова или насылают немоту.
Накануне пасхи Телесный Патронус стал получаться почти у всех. Под потолком парил серебристый лебедь, выпущенный Чжоу Чанг.
У Невилла не всё ладилось. Он скривился от напряжения, но из кончика его палочки вылетали только слабые струйки серебристого пара.
— Ты должен думать о чём-нибудь очень хорошем, — напомнил ему Гарри.
— Я стараюсь, — несчастным голосом ответил Невилл; он и впрямь так старался, что его лицо блестело от пота.
— По-моему, у меня получилось, Гарри! — завопил Симус, которого Дин сегодня привёл на занятия ОЛС в первый раз. — Смотри-ка... Ах ты, ушёл! Но это точно было что-то волосатое, Гарри!
Патронус Гермионы, отливающая серебром выдра, весело скакал вокруг неё.
— Они и правда симпатичные, — сказала она, с удовольствием наблюдая за выдрой.
Вдруг вредноскопы, в обычном состоянии слегка попискивающие, разразились дикими визгами.
— Что происходит? — закрутил головой Рон.
— ШУХЕР!!! — завопил я. — Развейте заклинания, прячьте палочки, хватайте и режьте сыр! Быстрее, нас накрыли бобби!
— Котлы, быстрее поставьте на огонь хоть один котёл! — мгновенно среагировала Гермиона, развеивая Патронус-выдру.
Гарри рванул за котлом, Рон стал разжигать горелку.
— У кого молоко? — закричал Эрни.
— У меня, лови, — кинул я ему фляжку.
Направив палочку на книжный стеллаж, я в темпе наложил на него мощные дезиллюминационные чары. Затем этими же чарами скрыл вредноскопы и все остальные артефакты и дополнил чарами, глушащими звуки. Девочки быстро нарезали головку сыра, поскольку спешили, то делали большие, неровные куски и тут же раздавали их всем. Народ плюхался на подушечки и судорожно впивался в молочный продукт зубами.
В итоге быстрых совместных действий комната стала выглядеть невинно. Ничего не напоминало о ЗОТИ, не было видно книг и артефактов. Под большим котлом, наполненным молоком, горел огонь, на подушках сидели почти тридцать человек, держали в руках огромные куски сыра. Если бы ещё у некоторых не были такие перекошенные лица, будто они давятся сыром через силу, вообще была бы пасторальная картина.
— Колин, — произнесла Луна, — нарглы не обращают внимания на невидимок.
— Точно! Луна, ты гений! Народ, держитесь, я постараюсь наложить на всех дезиллюминационные чары. Кто стал невидимым, прижимайтесь к стенке и старайтесь не шевелится.
Я тут же стал в темпе накладывать на подпольщиков заклинания невидимости и глушения звука. Первой невидимкой сделал Луну. Так быстро заклинания подобной сложности я не накладывал никогда. Всего за полторы минуты все, кроме меня, стали невидимыми, не хватило каких-то восьми секунд, чтобы скрыться самому.
Дверь в зал распахнулась, и из дверного проёма выскочила Амбридж — запыхавшаяся, но с победоносной улыбкой. Я лишь успел закинуть волшебную палочку в боковой карман мантии и подскочил к котлу. Из груди вырывалось тяжёлое дыхание, лицо покраснело от напряжения, мышцы правой руки потягивало от перенапряжения
Амбридж в ступоре застыла, перегородив проход, улыбка сменилась выражением крайнего удивления. За ней виднелись Малфой с ехидной улыбкой и его клевреты Крэбб и Гойл. Лица троицы слизеринцев вытянулись при виде горы сыра и котла, от которого поднималось марево.
— Где они?! — завопила Амбридж.
— Кто они? — сделал я придурковатое лицо.
— Не глупи, Криви, — взвизгнула Амбридж. — Где твои подельники?!
Профессор ЗОТИ стала надвигаться на меня, её лицо перекосило от источаемой злобы.
— Тут нет никого, только я и мой СЫ-Ы-Ы-Ы-Р!
От безумного возгласа Амбридж отшатнулась и покосилась на сырную пирамиду.
— Что, Мерлин подери, тут происходит? — завизжала она. — Откуда тут сыр? Тут должны быть нарушители.
— Профессор Амбридж, вам плохо? — тихо спросил я, заглядывая в глаза женщины сверху вниз. Поправив очки, продолжил: — Может, вас проводить к мадам Помфри? Тут кроме меня никого нет.
— Нарушитель, ты пойдёшь со мной к директору, — злобно воскликнула Амбридж. — Ты признаешься, где твои дружки или вылетишь из Хогвартса.
— Кто нарушитель? Я нарушитель?! — округлить глаза и изобразить крайней степени удивление, не составило труда. — Что вы, профессор Амбридж, я ничего не нарушал... Всего лишь варил сыр. Нигде в правилах и декретах нет запрета на варку студентами сыра.
Я погасил горелку под котлом, в несколько шагов приблизился к разъярённой Амбридж и протянул ей здоровенный белый кусок сыра, который держал в левой руке.
— Вот, профессор Амбридж, попробуйте сыр, он великолепный! — стал я потрясать молочным продуктом перед носом профессора.
— Заткнись! — завопила Амбридж и ударом по руке выбила сыр.
Я с печалью во взгляде, словно при просмотре финальной сцены "Хатико", проводил упавший на пол продукт.
— Не-е-е-т! — театрально простонал я. — Это был отличный сыр, — по щеке скатилась скупая мужская слеза. — Спи спокойно, павший товарищ, я запомню тебя демократом!
Амбридж схватила меня за шиворот, резко встряхнула и потащила в сторону директорского кабинета.
— Мерлин! Этот очкарик совсем шизанутый! — отшатнулся с нашего пути Драко Малфой. — Не просто так его тренировал Шизоглаз.
— Давайте возьмём сыра, — предложил Гойл.
— Грегори, ну его нафиг! — пробасил Крэбб. — Бешеного Криви даже василиск не пронял, он за свою молочку тебя с потрохами сожрёт. Лучше пошли отсюда...
— Винсент прав, — сказал Драко, — нечего трогать вещи грязнокровки, а то запачкаешься.
Дамочка в розовой одежде держала меня крепче охранника в торговом центре, когда в прошлой жизни попытался украсть бутылку водки.
— Летучая шипучка, — сказала Амбридж.
Каменная горгулья отскочила в сторону, стена за ней разошлась, и мы ступили на движущуюся винтовую лестницу. Когда добрались до двери с молотком в виде грифона, Амбридж не дала себе труда постучать — не выпуская меня, она сразу же устремилась внутрь.
В кабинете было полным-полно народу. Дамблдор с безмятежным видом сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев. Профессор Макгонагалл застыла рядом с ним — на лице её было очень напряжённое выражение. Корнелиус Фадж, министр магии, покачивался с пятки на носок перед камином, явно весьма довольный сложившейся ситуацией; Кингсли Бруствер и приземистый колдун с жёсткими, очень короткими волосами — стояли по обе стороны двери, точно стражи. Бруствера видел лишь однажды в лавке Олливандера, но запомнил его. С пером и тяжёлым свитком пергамента наготове, маячила конопатая, очкастая фигура Перси Уизли.
Сегодня портреты прежних директоров и директрис не были спящими. Все они глядели на собравшихся серьёзно и внимательно. Когда я появился в их поле зрения, некоторые из них метнулись в рамы к соседям и что-то быстро зашептали им на ухо.
Когда дверь за нами захлопнулась, Амбридж ослабила хватку, и мне удалось освободиться. Корнелиус Фадж воззрился на меня с мстительным удовлетворением.
— Так, — сказал он. — Так-так-так...
— Директор, что за произвол? — воззрился я на Дамблдора. — Я ничего не нарушал, а профессор Амбридж испортила сыр, который я оторвал от самого сердца и хотел ей подарить, к тому же была необоснованно жестокой, наставила синяков, пока вела к вам.
Никто не ожидал подобного от студента. Фадж от удивления потерял дар речи. Дамблдор ухмыльнулся и в очках-половинках отразился блеск.
— Мистер Криви, как вы разговариваете с директором? — гневно отчитала Макгонагалл.
— Погоди, Минерва, — мягким тоном оборвал заместительницу Дамблдор. — Мисс Амбридж, расскажите нам, зачем вы привели к нам этого студента?
— Я поймала его в Выручай-комнате, где заседают бандиты, нарушающие декреты министерства, — сказала Амбридж. В её голосе прозвучала нотка неприличного восторга, она упивалась своим превосходством.
— Да что вы говорите? — одобрительно сказал Фадж. — Значит, молодой человек нарушил декреты?
— Я ничего не нарушал.
— Стало быть, — голос Фаджа был до предела насыщен сарказмом, — вы не имеете ни малейшего понятия о том, почему профессор Амбридж привела вас в этот кабинет? Вы и не знаете, что нарушили школьные правила?
— Ничего подобного! — возмутился я. — Я варил сыр. Сэр, покажите мне декрет или иные правила, запрещающие варку сыра, скрывшись ото всех в одиночестве в укромном месте!
— Прошу прощения? — удивился Фадж.
Фадж недоверчиво перевёл взор с меня на профессора Амбридж. Я украдкой взглянул на Дамблдора, который поощрил ковёр микроскопическим кивком и намёком на подмигивание.
— Мисс Амбридж, что вы можете сказать по этому поводу? — спросил он.
— Господин министр, я действительно застала мальчика за котлом, наполненным молоком, а в помещении было много головок сыра, но это ничего не значит, — залепетала Амбридж. — Я уверена, что это какая-то уловка, а нарушители скрылись раньше, чем мы их смогли поймать.
Директор не смотрел прямо на меня — его взгляд был устремлён в точку, находящуюся где-то над моим правым плечом, — но удалось заметить, как у него почти неуловимо приподнялись уголки губ и старик вновь сделал намёк на подмигивание. Казалось, что Дамблдор с трудом сдерживается, чтобы не захохотать подобно Санта Клаусу.
— Корнелиус, может быть, я чего-то не знаю, но разве в нашей стране существуют законы, запрещающие изготовление сыра? — спокойно спросил Дамблдор. — В школьных правилах подобных запретов точно нет.
— Получается, что декретов Министерства мальчик не нарушал? — сердито произнёс Фадж, кинув гневный взор на Амбридж.
— Мистер Криви всем известен своей большой любовью к молоку, — сухо сказала Макгонагалл. — Не понимаю, чем профессору Амбридж могла помешать подобная мелочь, как изготовление студентом сыра. Мистер Криви, вы же не использовали волшебной палочки или ингредиентов для зелий?
— Ни в коем разе, профессор Макгонагалл. Использовал лишь котёл, горелку, молоко и лимонный сок. Всё натуральное, в одиночестве, и не было использовано даже капельки волшебства! И, прошу заметить, ни в коридоре, ни в классе, ни в спальне, а запрета использовать под любые нужды Выручай-комнату в уставе Хогвартса не встречал. Я чту устав и правила, как родную козочку!
— Так для вас новость, — Фадж даже слегка охрип от гнева, обращаясь ко мне, — что в пределах школы раскрыта нелегальная ученическая организация?
— Чего?! — я одарил министра взглядом, которым обыватели смотрят на душевнобольных. — Господин министр, откуда бы мне стали известны подобные новости? Я всего лишь ученик четвёртого курса, а не аврор. Нелегальные организации — это не по моей части. Изготовление сыра, творога и сметаны — это ко мне.
— Я полагаю, министр, — шёлковым голоском сказала из-за его спины Амбридж, — дело пойдёт быстрее, если я приглашу сюда нашего информатора.
— Да-да, пожалуйста, — кивнул Фадж. Когда Амбридж покинула комнату, он угрожающе посмотрел на Дамблдора. — Нет ничего лучше хорошего свидетеля, верно, Дамблдор?
— Совершенно верно, Корнелиус, — с серьёзным видом кивнул тот.
Несколько минут никто не смотрел друг на друга, все ждали. Затем за спиной снова открылась дверь. Мимо прошла Амбридж; она вела за плечо кудрявую Мариэтту Эджком с Райвенкло, прячущую лицо в ладонях.
— Не пугайся, дорогая, тебе нечего бояться, — ласково сказала профессор Амбридж, похлопывая её по спине, — ну-ну, всё хорошо. Ты правильно поступила. Министр очень тобою доволен. Он сообщит твоей матушке, какая ты славная девочка. Знаете ли, министр, — добавила она, обращаясь к Фаджу, — мать Мариэтты — та самая мадам Эджком из Отдела магического транспорта, специалист по летучему пороху. Она помогает нам контролировать камины в Хогвартсе.
— Великолепно, просто великолепно! — с восхищением сказал Фадж. — Дочурка вся в мать, а? Ну, поди сюда, милочка, взгляни на меня, не смущайся, давай послушаем, что ты можешь... Ах, разорви меня горгулья!
Мариэтта подняла голову, и потрясённый Фадж отскочил назад, чуть не свалившись в камин. Подол его мантии начал дымиться, он ругнулся и поспешил затоптать его. С горестным стоном Мариэтта натянула воротник своей мантии до самых глаз, но все уже успели увидеть, что её лицо обезображено россыпью пурпурных прыщей, образовавших на щеках и носу надпись "ЯБЕДА".
— Не обращай внимания на эти пятнышки, дорогая, — нетерпеливо сказала Амбридж, — отпусти мантию и расскажи министру...
Но Мариэтта испустила ещё один приглушённый стон и отчаянно замотала головой.
— Ну хорошо, глупышка, я сама расскажу. — Амбридж наградила её очередной тошнотворной улыбкой и продолжила: — Так вот, министр, мисс Эджком пришла ко мне в кабинет сегодня вечером, после ужина, и сказала, что хочет мне кое-что сообщить. Она сказала, что если я загляну в тайную комнату на восьмом этаже, которую иногда называют Выручай-комнатой, то обнаружу там нечто, могущее меня заинтересовать. Я задала ей несколько вопросов, и она призналась, что имеет в виду некое сборище. К несчастью, в этот момент на неё навели порчу, — Амбридж сделала нетерпеливый жест в сторону прячущей лицо Мариэтты, — после чего, заметив своё отражение в зеркале, девушка крайне расстроилась и не сумела сообщить мне дополнительные подробности.
— Ах вот оно что, — сказал Фадж, буравя Мариэтту взглядом, который сам он, видимо, считал по-отцовски тёплым и участливым, — это было очень смело с твоей стороны, милочка, прийти к профессору Амбридж. Ты поступила абсолютно правильно. А теперь будь добра, расскажи мне, что происходило на этом вашем собрании? Какова была его цель? Кто там присутствовал?
Но у Мариэтты от страха перед ещё одним проклятьем отнялся язык; она лишь снова помотала головой, таращась на них испуганными, широко раскрытыми глазами.
— Неужели нельзя расколдовать её, чтобы она могла говорить спокойно? — с нетерпением сказал министр, обращаясь к Амбридж.
