Наступил злополучный день — первое сентября. Я и Луна сердечно распрощались с мистером Лавгудом и сели в Хогвартс-Экспресс. На перроне было много авроров, ещё несколько представителей правопорядка остались в поезде. Поскольку ученикам нельзя приезжать в Хогвартс со своим домовым эльфом, пришлось отправить Винки присматривать за нашей фермой, точнее тем, что от неё осталось. Ферма без коров — это просто дом и несколько пустующих строений.
Мы шли по вагону в поисках свободного купе, но поскольку прибыли на вокзал позже обычного, пока попадались лишь занятые. Пришлось перейти в другой вагон.
— Луна, развей мои сомнения, скажи, мне показалось или у тебя в комнате на потолке действительно изображён мой портрет?
— Не показалось, — потусторонним голосом ответила Лавгуд. — Думала, ты задашь этот вопрос раньше.
— Ты же понимаешь, что это нечестно? У тебя есть мой портрет, а у меня твоего изображения нет! Я тоже хочу в любой момент лицезреть твой светлый лик, наслаждаться прекрасным видом восхитительной девушки, которую люблю всем сердцем.
— У тебя теперь есть Думосброс, — ещё более отстранённым тоном сказала Луна.
— Которым не умею пользоваться... Так что вся надежда на тебя. Ты же научишь меня пользоваться чарами для Думосброса: извлечение воспоминаний и управление ими?
— Обязательно, — кивнула девушка.
Мы с Луной поравнялись с купе. Внутри обнаружился Гарри, в руках он держал бутерброд с колбасой и гипнотизировал его злым взглядом.
— Не правильно ты, Гарри Поттер, бутерброд ешь! Ты его колбасой кверху держишь, а надо колбасой на язык класть... Так вкуснее получится.
Гарри дёрнулся и обратил на нас внимание.
— Привет, Колин! — обрадовался он и вскочил с сиденья. — Здравствуй, Луна, — кивнул парень, переворачивая бутерброд и начиная его поедать.
— Привет, — кивнула в ответ Лавгуд.
— Привет, Гарри. Чего один?
— Рон с Гермионой в купе старост, Джинни побежала к Дину Томасу, — с досадой произнёс Поттер.
— Мы можем к тебе присоединиться? — вежливо спросила Луна.
— Конечно! — отодвинулся Поттер, освобождая нам проход.
Я сел рядом с Луной. Она достала из сумки журнал. Огромные буквы на обложке оповещали о том, что внутри журнала можно найти пару бесплатных спектрально-астральных очков.
— Привет, Гарри! — послышался из прохода знакомый голос.
— Невилл! — ещё больше обрадовался Гарри. — Я смотрю, "Придира" процветает? — спросил Гарри, обернувшись к Луне.
— О да, тиражи растут, — ответила довольная Луна. — Мы с папой и Колином в этом году снова съездили в экспедицию за Морщерогими Кизляками.
Невилл брезгливо поморщился со слов Луны.
— Ай, вернись сейчас же, Тревор!
Невилл полез под сиденье в погоне за своей жабой, попытавшейся вырваться на свободу.
— У нас в этом году будут занятия ОЛС, Гарри? — спросила Луна, вынимая из журнала пару очков психоделической расцветки.
— Вроде незачем, ведь мы теперь избавились от Амбридж, — сказал Гарри, усаживаясь.
Невилл вылез из-под сиденья, по дороге стукнувшись головой. Вид у него был разочарованный.
— А мне нравилось в ОЛС! Я столькому у тебя научился, Гарри! — с радостью сказал он.
— Мне тоже нравилось, — невозмутимо произнесла Луна, покосившись на меня. — Как будто все мы были друзьями.
— Когда люди объединяются, руководствуясь определённой идеей или с какой-то целью, создаётся чувство сопричастности некоему обществу и подспудное чувство дружбы. Это может быть любовь к определённому жанру музыки, мотоциклам, компьютерам и многому другому. В банде и армии, когда от товарища зависит твоя жизнь, это чувство гораздо острее. На этом же принципе построены все секты, только там ещё стараются всякими уловками отключить критическое мышление. Мне понравилось ваше общество, но не понравилось висеть на волоске от исключения. Знаете ли, весьма неприятно, когда тебя валят на экзамене или когда министр и его помощница ищут всяческие лазейки, чтобы исключить и расколоть.
В купе повисла тишина. На меня смотрели с удивлением и непониманием. Вся троица соседей по купе испытывала неловкость. Но никто не успел продолжить — за дверью купе послышалась какая-то возня, две девочки хихикали и перешептывались, заглядывая в стекло.
— Спроси его!
— Нет, ты спроси!
— Я пойду!
Самая смелая из девочек, мулатка с темными глазами, выступающим подбородком и длинными черными волосами, открыла дверь и вошла.
— Привет, Гарри, я Ромильда. Ромильда Вейн, — сказала она громко и уверенно. — Хочешь, переходи в наше купе. Совсем необязательно тебе сидеть с этими, — прибавила она театральным шепотом, указывая на меня и Луну, успевшую надеть очки, которые делали ее похожей на очумевшую разноцветную сову.
— Кого я вижу, неужели это Ромильда Вейн?! — с притворным восхищением вырвалось у меня. — А где же положенное господам обращение? Входя в купе к сквайру, ты должна уважительно поклониться и сказать: "Сэр Криви, дозвольте выразить вам моё почтение". А кто там за углом? Неужели твоя вечная спутница Софи Аддерли?
— Колин тут? — раздался приглушённый писк Софи. — Ромильда, пойдём, чего ты опять к нему цепляешься...
— Погоди, — отмахнулась от подружки Вейн. — Криви, заткнись, когда я говорю! — с презрением выдала она.
— О, да! — с сарказмом вырвалось у меня. — Ромильда, браво! Это было невероятно, словно тигр, пародирующий мышь. А сколько сарказма! Сколько предвкушения удовольствия! Будто перед постелью с растопырившимся обнажённым красавцем после года воздержания... Признайся, ты в меня влюбилась, не так ли?!
— Вот ещё! — задрала носик Вейн. — Я не к тебе пришла, а к Поттеру!
— Это мои друзья, — нахмурившись, холодно сказал Гарри.
— О, — воскликнула девочка, страшно удивившись. — Ну ладно.
Она удалилась, плотно закрыв за собой дверь.
— Люди считают, что у тебя должны быть крутые друзья, не такие, как мы, — сказала Луна, продемонстрировав свою убийственную честность.
— Это было обидно... — тихо пробурчал я.
— Вы и сами крутые, — коротко ответил Гарри. — Их-то небось не было тогда, когда меня пытала Амбридж. Они не вырубили преподавателя и слизеринцев, которые над нами издевались. Это не они спасли нас от отчисления, — он пристально с благодарностью посмотрел на меня.
— Это ты очень мило сказал, — просияла Луна, поправила сползающие с носа спектрально-астральные очки и углубилась в чтение "Придиры".
— Гарри, ты сразу скажи, в кого из нас влюбился? Если в Луну, я буду ревновать и вызову тебя на дуэль, если в меня, то я испугаюсь, потому что ты, во-первых, парень, во-вторых, тупо сильнее!
Гарри смутился, Невилл перевёл взгляд на окно. На лице у Луны расцвела улыбка.
— Вообще-то мне девушки нравятся, — зарделся Поттер. — Не Луна, нет!
— Шутка!
Гарри смущенно засмеялся и поскорее заговорил о результатах СОВ. Пока Невилл перечислял свои оценки и гадал, позволят ли ему заниматься трансфигурацией на уровне ЖАБА, если он получил всего только "удовлетворительно", Гарри, почти не слушая, смотрел на него.
— Тревор! — воскликнул Невилл, и кинулся в коридор за вновь ускакавшей жабой.
— Мальчики, я пройдусь, немного разрекламирую журнал, — поднялась Луна.
— Луна, тебе составить компанию?
— Не стоит, Колин, я скоро вернусь, — сказала Лавгуд.
— Спасибо, Колин, — тихо произнёс Гарри, стоило нам остаться в купе вдвоём. — Когда мы собирались встретиться, меня перехватил Аластор Грюм. Я переживал и не знал, что случилось. После твоего письма всё прояснилось, и когда не получил от друзей ни единой совы, не переживал, как это могло случиться, если бы не знал о запрете директора.
— Так ты встретился с крёстным?
— Как ты и писал, — кивнул Гарри. — В начале августа он приехал за мной к Дурслям и забрал к себе домой. Честно говоря, мне там не особо понравилось, дом серьёзно запущен. Мы весь август жили там с Роном, Гермионой и Джинни, наводили порядок.
— Слышал, Дамблдор собирался устроить там штаб Ордена феникса.
— Так ты знаешь? — удивился Гарри.
— Знаю не только об этом... Дамблдор же при нас упоминал орден... Мне вот что интересно, директор рассказывал тебе о твоём шраме, крестражах и о твоей роли в этом фарсе под названием борьба с Сам-Знаешь-Кем?
— Ты и это знаешь... — осунулся Поттер. — Дамблдор мне рассказал обо всём перед летними каникулами... В августе мы с ним переместились в пещеру наполненную инферналами, чтобы достать один из крестражей Воландеморта. Но там его не оказалось. Директор говорит, что это последний крестраж. Точнее, последний мой, а тот предпоследний, — к концу рассказ парень был совсем грустным.
— То есть, второй крестраж он уничтожил...
— Да, директор сказал, что уничтожил почти все крестражи, даже чашу Пуффендуй, которую удалось выкрасть благодаря информации, полученной от Люциуса Малфоя, но... — Поттер с трудом оторвал взгляд от пола. — Но мне кажется, что Дамблдор нарвался на какое-то проклятье. Его рука почернела и выглядела безжизненной.
— Я предлагал Дамблдору поймать Самого-Знаешь-Кого, стереть ему память и поместить в медицинский стазис. В таком случае будет плевать на то, что он жив. Так что, Гарри, не вешай нос. Не стоит играть в камикадзе и грустить, лучше продумай план, как пленить Сам-Знаешь-Кого.
— Спасибо, — с благодарностью посмотрел Поттер.
— Держись, камрад. И помни, когда мы едины, мы непобедимы! Ладно, пойду искать Луну, а то она наверняка специально ушла, чтобы дать нам посекретничать.
Когда я нашёл Луну, и мы вернулись обратно, в купе оказалось пусто. От Гарри и Невилла остались лишь вещи.
— Ушли по-английски, даже не попрощались.
— Правильно, ведь они англичане, — заметила Луна.
— Хм... Я правильно понимаю, мы с тобой остались вдвоём в купе, в котором есть дверь... — я закрыл дверь и пристально посмотрел на девушку. — Мы могли бы кое-чем заняться...
— Почитать журнал в спектрально-астральных очках? — невозмутимо спросила Луна, поправляя эти самые очки.
— Может быть это, а может...
Потянувшись левой рукой, я аккуратно снял спектрально-астральные очки, другой рукой обнял девушку за талию и притянул к себе. Луна затрепетала и подалась навстречу, она сняла мои очки. Наши взгляды встретились, в её глазах читалась опаска зайти слишком далеко, но я словно безмолвно говорил: "Всё будет хорошо, верь мне".
За окном мелькали деревья, перестук колёс успокаивал, шум детей, ждущих в коридоре тележку со сладостями, казался далёким и несущественным. Сейчас были только я и она, только мы вдвоём на всём свете. Я чувствовал горячее дыхание на своих губах, сердце стучало со скоростью перфоратора, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Приятный запах от её волос пьянил и кружил голову. Подавшись вперёд, запустил левую руку в её шелковистые волосы, правая ладонь скользнула ниже талии и сжалась на мягкой и упругой "булочке". Мы подались навстречу друг другу, мои губы впились в сладкие алые персики. Невероятные чувства захлестнули нас, мы со всей страстью юности отдались поцелуям...
Есть в жизни процессы, которые сильно затягивают. Особенно когда ты молод, горяч и всё в новинку. Время пролетело невероятно быстро, казалось, только что был день, вот мы с Луной устали и разорвали объятья, а поезд уже выскочил из очередного долгого участка тумана на свет красного закатного солнца. Губы болели от долгих поцелуев, одежда была помята, а наши лица были красными как томаты, но довольными-предовольными.
Поправив одежду, я вышел из купе, чтобы дать время Луне привести себя в порядок. Пройдясь по вагону, обнаружил в купе, что располагалось через одно от нашего, Захарию Смита, у него было расцарапано лицо.
— Привет, Захария. Что у тебя с лицом?
— Привет, Колин, — недовольно пробурчал он. — Это всё Джинни Уизли, ещё та стерва!
— Мне самому она не нравится, но всё же, что она сделала?
— Представляешь, я просто спросил у неё о том, как всё было с Амбридж и хотел узнать о том, что происходит, а то из прессы ничего не понятно, ведь Джинни близко общается с Гарри и их семья на короткой ноге с Дамблдором, а она вместо ответа сказала: "Отвали, не беси меня!". И наслала летуче-мышиный сглаз! Рыжая тварь! Мало того, это произошло на глазах Профессора Слизнорта, нового преподавателя зельеварения, который едет через вагон от нашего, он вместо того, чтобы наказать Уизли, обрадовался хорошо применённому сглазу и пригласил её в своё купе, туда же подошли Поттер с Лонгботтомом...
— Вот же самка собаки. Какого чёрта творит эта Уизли? На своих же бросается.
— Я больше ни ногой в ваше чёртово общество! — зло заявил Захария.
— Понимаю, я бы сам после такого послал всех к чёрту. Уизли перешла все допустимые границы, кидаться сглазами за здорово живёшь. Может у неё месячные, вот и бесится?
— Плевать! Она ненормальная, — сказал Смит. — Колин, ты бы бросил этих гриффиндорских отморозков, до добра общение с ними не доведёт.
— Захария, я бы давно послал их к чёрту, если бы не Луна. Они всё время ищут приключения на пятую точку, а перепадает отчего-то мне.
— А что Луна? Она что, не понимает, что с такими отморозками общаться нельзя? — спросил Смит.
— К сожалению, это так. Луна считает их друзьями, у неё розовые бронированные очки, через которое чёрное видится как розовое, а мои слова хоть и имеют вес, но не возьмусь разубеждать упёртую девушку в чём-либо — это бесполезно. Когда заведёшь девушку, сам поймёшь, что с ними спорить бесполезно. Давай подлечу царапины.
— Ты умеешь? — удивился Смит.
— Да, учил медицинские чары.
— А давай, — после некоторых сомнений произнёс Смит.
Направив на парня палочку, я произнёс заклинание для исцеления глубоких ран и свёртывания крови:
— Вулнера санентур.
В моём исполнении это заклинание пока не особо сильное, так что как раз хватило залечить все царапины, на их месте осталась лишь розовая кожа и кровавая корочка.
— Ох, болеть перестало, — потрогал лицо Захария. — Действительно зажило. Спасибо, Колин. Ты, пожалуй, один из немногих адекватных волшебников в ОЛС.
— Пожалуйста.
— Колин, будь осторожней. Мне папа сказал не геройствовать, поскольку для этого есть авроры, а если в Хогвартсе вдруг станет опасно — валить оттуда как можно скорее. Тебе советую поступать так же.
— Спасибо, Захария.
Большой зал с четырьмя длинными факультетскими столами и преподавательским столом на возвышении был, как обычно, украшен парящими в воздухе свечами, в свете которых тарелки на столах сверкали и переливались.
Сидя за столом Пуффендуя в Большом зале, я заметил, что за столом Гриффиндора отсутствует Гарри Поттер. При этом Драко Малфой за столом Слизерина сверкал ехидной улыбкой, что несколько странно для человека, отец которого сидит в тюрьме. Неужели он что-то сделал с Поттером? Надеюсь, не убил.
Уже после распределения первокурсников в помещение зашёл Гарри, его лицо было в крови, и он единственный из студентов был без мантии, в обычных старых джинсах и рубашке. Он высмотрел Рона и Гермиону, рванулся вперед и втиснулся на скамью между ними.
