— Я уже это слышал, — пожал плечами, — откусывая от сосиски. — Что за дело, может смогу помочь?
— Волков, — она подперла подбородок кулаком, вздохнула, — вот какого ты ко мне прицепился, а?
— Понравилась? — сощурился я.
— Сомнительно, — качнула пару раз головой Шелестова.
— Честно?
— Желательно.
— Мне не дает покоя твоя реакция на нападение мальчишки.
— Что странного в моей реакции?
— Спокойствие, даже почти индифферентность, — решил открыть часть правды. — Мне было бы, наверное, даже все равно, если бы не Сухарь, который повесил на меня это дело. Глухари я не люблю, а ты правду от меня скрываешь...
— Ничего я не скрываю, — перебила девушка.
— Еще как скрываешь, — кивнул утвердительно.
— Если я поговорю с Сухарем и заберу заявление, которое так неосмотрительно подписала, ты угомонишься?
— Может быть, — улыбнулся я, верблюжья-колючка чуть не подавилась кофе и громко звякнула чашкой о блюдце.
— Что значит "может быть"?
— Ну теперь мне и самому любопытно.
— Волков... — начала она, но остаток фразы потонул вдруг в ворвавшемся с улицы гуле голосов. В бар ввалилась стайка бомжеватого вида мужиков и девиц. Не совсем трезвая стайка. Гад внутри моментально напрягся. Я тоже. Напряглась и моя собеседница, словив на себе пару отнюдь не дружественных взглядов.
— Допивай свой кофе, и уходим, — от вошедших пахло неприятностями. Змей внутри чувствовал их желание нарваться на драку, злость и неудовлетворение. Мужиков явно уже кто-то успел хорошенько раззадорить.
Я полез в карман за кошельком, бросил на стол деньги и помог Маре подняться.
— В глаза им не смотри, но и голову вниз не опускай, иди спокойно, — шепнул я, пропуская Шелестову вперед.
— Не учи ученого, — так же шепотом ответила она.
Мы практически прошли мимо удалой компании, когда одна из проституток, пьяно покачнувшись, схватила Мару за руку, чтобы удержаться на каблуках. Шелестова отступила в сторону и задела плечом бородатого мужика, стряхивая с себя руку ночной бабочки третьесортного пошиба.
— Слышь, курица, глаза открой, — взвилась проститутка, мужик зашел верблюжьей-колючке за спину.
Я тяжело вздохнул. Все. Мордобоя не избежать. Главное не покалечить уродов.
— Извините, — вполне себе мирно ответила моя спутница.
— Да че мне твои извинения?!
— Девушка, нам не нужны неприятности, — улыбнулся я, загораживая собой Мару, следя краем глаза за бородачом. Очень уж нехорошо он рассматривал так неосторожно привлекшую его внимание хозяйку отеля. Да и остальные тоже.
На миг в проеме двери на кухню показалась и тут же исчезла голова официантки, бармен за стойкой убрался в дальний конец.
Интересно, у них мозгов хватит ментов вызвать?
— Моя подруга просит у вас прощения за неловкость. Разрешите пройти.
— Твоя подруга, — послышался мужской бас сбоку, — уже точно никуда не пойдет. Слишком она мне понравилась.
Я развернулся как раз вовремя, чтобы перехватить кулак, летящий в челюсть.
Черт...
Ориентироваться пришлось быстро. Мужиков было пятеро, плюс три бабы. И если шлюхи у меня опасений практически не вызывали — они едва ли полезут — то вот пьяные мордовороты... Даже намека на остаток здравого смысла в их глазах не наблюдалось.
Искренне жаль придурков.
Я схватил Мару за руку, дернул на себя и рванул к барной стойке, прежде чем датые бугаи успели отреагировать. Приподняв девушку за талию, я опустил ее с другой стороны, поставил рядом с барменом.
— Ты, — обратился к Маре, — сидишь и не высовываешься.
— Но...
Ты, — повернул голову в сторону мальчишки с огромными перепуганными глазами, — тревожная кнопка есть?
Парень дергано кивнул, я повернулся к ним спиной, чувствуя приближение мужиков.
— Жми, кретин! — рыкнул, перехватывая кулак.
— Волков... — донеслось сзади шепотом, интонацию разобрать было невозможно, — я могу...
— Ты можешь сидеть и молчать! — прошипел, хватая здоровяка за шею и впечатывая мордой в столешницу.
Зарядка — дело, конечно, полезное. Вот только бы гада не выпустить, да и недоеденный хот-дог тоже жаль — вкусный был, на удивление.
Мара сзади что-то сдавленно прошипела, но мне было не до того. Мужики драться не умели, зато любили, и энтузиазма в них было хоть отбавляй, впрочем, как и здоровья, очевидно, потому что лежать смирно они упорно не желали.
Я свалил с ног самого огромного, просто двинув ему как следует под дых, ушел от прямого в челюсть от самого тощего и развернулся уже было к трем другим, когда почувствовал колебания воздуха сзади.
Змей довольно раскрывал и открывал внутри пасть, ожидая, когда сможет наброситься и подстрекал к тому, чтобы я перестал себя контролировать, впрыскивая в и без того разгоряченную кровь адреналин, как яд.
Обернуться получилось, как раз во время для того, чтобы понять тощий и толстый уже на ногах. Не надо быть гением, мастером стратегии и тактики и уже тем более не надо быть психологом, чтобы понять, что они сейчас действуют, как стая. И именно как стая они попытаются загнать меня в угол, вот только... Угол будет мой.
Я припомнил расположение столиков, декоративных тумб и туалетов в помещении и медленно, стараясь обезопасить спину, попятился назад и влево.
Надо понять, кто из них лидер. Просто необходимо. Я пробегал глазами с одного нетрезвого и необремененного интеллектом лица на другое и отметал варианты, периодически достаточно вяло отмахиваясь от пробных ударов, не обращая внимания на идиотские выкрики, и делая вид, что мне очень страшно.
Так. Ну и кто?
Бугай в компашке явно отвечал за физическую силу. Он вообще очень сильно напоминал мне осеннюю муху: такой же злой и такой же тупой.
Тощий скорее всего был обычным подсиралой и один едва ли бы сунулся против меня. Бородач очень походил на "Весельчака У" — душа компании и любитель шуток не впопад, на деле же — все тот же подсирала еще и трусливый к тому же.
Я отошел еще на несколько шагов, по-прежнему тщательно изображая из себя перепуганную девочку, и перевел взгляд на оставшихся двоих. Среднего телосложения, примерно одинаково одеты, неопрятно выбриты и подстрижены, практически никаких отличительных знаков.
Я замер на несколько секунд на месте и попробовал воздух вокруг. Рвотные спазмы удалось подавить чудом.
Ярость, разочарование, неудовлетворенность, безнадежность, ощущение никчемности, бесполезности и снова ярость и бесшабашное веселье, наслаждение ситуацией.
Прекрасно.
Великолепный образец дна. Практически полного дна.
И все же, кто из этих двоих?
Подпускать гада еще ближе к поверхности я не решался, слишком много ненужных свидетелей, начиная от проституток, не понятно зачем еще околачивающихся здесь, и заканчивая Марой. Кстати, достаточно невозмутимо наблюдающей за всем происходящим.
И все-таки... Вопрос остается прежним.
Я передернул плечами и сосредоточился, остановившись в двух шагах от закутка с туалетами. Спины идиотов здесь скрывали меня достаточно хорошо.
— Ну и кто из вас-с-с мудаков, главный мудак? — спросил, внимательно следя за лицами "двоих-из-ларца". У того, что был левее, едва заметно дернулся уголок губ, правый слегка подался назад. Пахнуло одновременно испугом и яростью, вот только с разных сторон.
Ну и отлично.
Я усмехнулся шире, выпрямился, оглядел честную компанию самоубийц. Гад внутри подрагивал от нетерпения.
— А ну замерли на мес-с-с-те, — прошипел, перебегая взглядом с одного лица на другое. — А ты, иди с-с-сюда.
Мужик был настолько разъярен, что даже ничего не заметил, послушно бросился на меня, чтобы тут же получить в челюсть со всей дури. А дури у меня много. Так и не удалось растерять ни капли за свою отнюдь немаленькую жизнь. Что-то хрустнуло у кретина внутри, я почувствовал, как вышел из сумки, синюшную морду перекосило. Придурок застыл на секунду на месте, вытаращив на меня маленькие, пропитые глазки, и мешком рухнул к ногам. Костяшки слегка саднило.
— Теперь ты, — посмотрел я в глаза бугаю, отпуская его сознание и отступая еще на шаг вглубь закутка.
Его, пожалуй, простым ударом в челюсть не свалишь. В висок бить опасно, могу не рассчитать, сломать ему, что ли, ногу?
Или...
Задумавшись, я чуть не пропустил удар в голову и следующий по печени. Гад внутри взбесился и яростно задергался. Черт. Придется загонять, оставлять его и дальше так близко к поверхности не безопасно. Я надел на чудовище путы, пообещав возместить "потерю" другим способом и отступил еще на несколько шагов назад.
Мужики, освободившиеся от моего влияния, начали приходить в себя. Я перехватил следующий удар и пнул здоровяка в колено.
Чашечка поддалась на удивление легко. Подсечка и он закономерно на полу и закономерно скулит.
Интересно хватит ли у него мозгов остаться лежать?
Маленькая крыса бросилась следующей, пронзительно завизжали от входа проститутки и послышался стук каблуков. Ну наконец-то. В самом деле, неужели у них настолько атрофировался инстинкт самосохранения?
Тощий мужик понял, что совершил ошибку, буквально за несколько секунд до того, как я припечатал его лбом о стену и рухнул под ноги.
Так. Пора выбираться отсюда: становится тесно.
Я перешагнул через тело, обошел, катающегося по полу и воющего от боли, бугая, и замер напротив двоих оставшихся.
Оставшийся близнец и бородач.
— Пиздец тебе, мажорчик, — сплюнул на пол близнец, выуживая из кармана брюк бабочку.
Серьезно? Привет из девяностых? Господи, да когда же эти пережитки сдохнут окончательно?
Бородач пока держался чуть сзади и с боку, оружия никакого не доставал.
Нет. Все равно места мало.
— Мужик, я — мент, вот оно тебе надо? — выгнул я бровь, обходя обоих по дуге, внимательно следя за каждым движением.
— Ага, а я Пушкин, — оскалился атавизм.
— Удручающе тревожно выглядит нынче великая русская классика, — пробормотал, продолжая отступать.
— Чего? — протянул на высокой ноте придурок.
— Видок, говорю, жалкий у тебя, — перевел на доступный и рванулся вперед, не давая придурку шанс опомниться. Веса моего мудак не выдержал и рухнул на пол, я повалился вместе с ним, с удовлетворением услышав, как звякнул и отлетел куда-то в сторону нож. Два удара в челюсть. Три...
Воздух за спиной колыхнулся. Последний четвертый удар. Перекатиться, выпрямится, пригнуться и...
Резкий свист, практически в миллиметре от меня пролетело нечто продолговатое, приложило бородача прямо в лоб. Мужик замер на месте с занесенной в воздухе рукой, пальцы разжались, выпуская нож, ноги "последнего героя" подкосились, закатились глаза. Он рухнул сначала на колени, потом упал мордой в пол. У его левой ноги осталась валяться банка оливок без косточек.
Я повернул голову к барной стойке.
— Флэшку, Волков, — скривила губы Мара, правая ее рука лежала на точно такой же банке, сзади трясся сопливый бармен.
Я засунул руку в задний карман джинсов, бросил девушке требуемое и поднялся на ноги. Пытаясь разглядеть хоть намек на испуг в грозовых глазах.
— Вы ментов вызвали?
— Полицейских, Волоков, — укоризненно покачала головой девушка, двигаясь вдоль стойки. — Вызвали. Здесь все-таки есть тревожная кнопка.
Она подошла ко мне, подняла голову, что-то высматривая в моем лице, нахмурилась.
— Что?
— У тебя бровь рассечена, — пожала плечами хозяйка отеля.
И кто, интересно, успел? Я ничего не заметил, только сейчас почувствовав, как на глаз что-то течет. Пришлось смахнуть капли.
— Ну куда ты грязными руками лезешь? — закатила она глаза.
— Да как-то...
— Садись, — указала девушка на стул. — Табельное твое где? Надеюсь, не в машине?
— В машине.
Она снова закатила глаза, протянула руку.
— Давай ключи, схожу.
— Машина напротив входа стоит. Оружие — под сидением.
Я покорно передал девушке ключи и откинулся на спинку стула.
— Молодой человек, двойной эспрессо мне сделайте, — бросил бармену. Паренек бестолково хлопнул глазами, заторможено кивнул и отвернулся к кофеварке. Дверь на кухню приоткрылась, пропустив все еще хорошенькую, но бледную официантку. Послышались голоса. Как встревоженный улей. Интересно и сколько их там отсиживалось?
В дрожащих руках девушка несла косметичку и миску с водой.
— Я... Это... — она смотрела на меня огромными перепуганными глазами и никак не могла решиться сделать последний шаг.
— Спасибо, давайте я сам.
Официантка покорно отдала мне в руки свою ношу и опустилась на соседний стул, растерянно оглядывая помещение. Ее губы тряслись, пальцы дрожали, дыхание было сбивчивым.
Сам-то сам... Правда, как именно пока было не понятно. Милая барышня забыла принести мне зеркало.
— А вы..., — снова попробовала она завести беседу. Я терпеливо ждал пока она сможет связать больше, чем пару слов. Не мудрено на самом деле, что ее так трясет, когда сталкиваешься с насилием в реальности впервые, это несколько... выбивает из равновесия. Обычные люди, как правило, к дракам имеют весьма косвенное отношение.
— Вы полицейский? — наконец-то смогла проговорить официантка.
— Вроде того, — как можно мягче улыбнулся я, бросив быстрый взгляд на бейдж. — Ирина, не волнуйтесь вы так. Все хорошо, все живы, сейчас милиция приедет, а начальнику своему передайте, чтобы обязательно охрану для зала нанял. Все-таки спорт-бар...
— Да, конечно. Мы просто не успели еще, — пробормотала Ирина. Бугай на полу продолжал поскуливать и стонать, главный мудак зашевелился.
— А...
— Сейчас девушка, которая была со мной, принесет успокоительное, — улыбнулся официантке, стараясь успокоить.
И словно в подтверждение моих слов в помещение быстро вошла Мара. Усмехнулась, заметив у меня в руках женскую косметичку, и, подхватив соседний стул, устроилась напротив. Пистолет громко стукнул о столешницу. Аптечку она положила на колени.
— Думаю, это будет полезнее.
Официантка уставилась на оружие, нервно сглотнула и вскочила со стула, чуть его не перевернув, намереваясь снова спрятаться в кухне.
— Девушка, двойной эспрессо мне сделайте, — бросила верблюжья-колючка ей в спину. Я не удержался и заржал. Хозяйка отеля перевела на меня недоуменный взгляд. — Волков, а тебя точно только в бровь приложили? Голова не кружится?
Я продолжал ржать.
Мара еще несколько мгновений смотрела на меня ничего непонимающим взглядом, а потом, пожав плечами, протерла руки перекисью водорода и принялась обрабатывать "боевые ранения". Все та же перекись противно зашипела от контакта с уже подсохшей кровью вокруг брови. Шелестова, не обращая внимания на мою перекосившуюся физиономию, увлеченно продолжала дезинфекцию. Движения были аккуратными, ловкими и... со знанием дела, что ли? Она никуда не торопилась, не суетилась и, на первый взгляд, все делала правильно. Очистив кожу вокруг, склонила голову набок.
— Шить придется, — поцокала языком. — Чем тебя?
— Понятия не имею, — пожал плечами.
Мара выгнула бровь, и, не сказав больше ни слова, молча скрутила из бинта и ваты жгут, приложила к "ранению" и налепила пластырь. В этот момент бармен поставил передо мной кофе. Бровь Мары снова поползла кверху, через миг на губах заиграла усмешка.
