— I won't go anywhere with you!
— Пойдемте, я ничего вам не сделаю. Хотите, возьмите мой телефон, позвоните в полицию, если что. Можете обыскать меня, я без оружия.
— No.
— Кит! — крикнула я, зная, что панк остался за дверью. — Нужна помощь, — вздохнула, указывая на девушку. У той началась настоящая истерика, стоило панку к ней приблизиться. Она брыкалась, кричала и вырывалась. Отбивалась так яростно, как будто от этого зависела ее жизнь, пыталась лягаться и кусаться. Эх, лучше бы она так не о своей уже потерянной жизни беспокоилась, а еще о не до конца загубленной душе. Ну серьезно. Почему люди никогда не могут правильно расставить приоритеты, когда это касается чего-то действительно важного?
Панк на пинки, тычки и извивающегося призрака в своих руках внимания почти никакого не обращал, только морщился, когда Ритка особо громко повизгивала. И даже сейчас, с перекошенным, покрасневшим, заплаканным лицом, девушка была красива. Удивительно красива. Чистая и светлая. Так почему же она попала в "Калифорнию"? Обычно столь красивые души не задерживаются на этом свете. Должно быть, нить очень крепкая, очень важная.
Кит остановился возле гаража, я заскочила внутрь и с трудом выволокла на улицу старое зеркало. Давно собиралась его выкинуть, хорошо, что не выкинула.
Я прислонила допотопного монстра к стене, панк спустил девушку с плеча.
— Смотрите, Маргарет. Просто взгляните на себя, я не прошу о большем.
Балерина, или кто она там, медленно открыла глаза и уставилась на собственное отражение. Фигура в зеркале медленно подернулась рябью, а потом из его недр на девушку уставилась именно та Мур, какой увидела ее я, когда она появилась на пороге отеля. С раскуроченным черепом, полупрозрачная. И был на ней не халат, а та одежда, в которой она погибла.
— It's some kind of stunt! You are kidding me.
— Проверьте, — пожала я плечами. — Потрогайте, разбейте его. Могу принести вам любое другое. Из вашей косметички, например.
— No.
Она сделал несколько осторожных шагов к зеркалу, дрожащей рукой коснулась холодной глади, провела по лицу.
— Принесите другое. Мое.
Я пожала плечами и отправилась назад в отель.
— Ну шо там, квитка? — выглянула повар из кухни.
— Истерика, теть Роз, — хмыкнула.
— Ай-я-яй, — покачала головой женщина. — Допомога потрибна?
— Только если в виде твоих бесподобных пирожных.
— Добре, — отозвалась тетя Роза и скрылась.
А я взбежала по лестнице и уже через пять минут наблюдала, как "балерина" ревет навзрыд, сидя в холле в кресле. Сжимает в руках собственное зеркальце и захлебывается слезами.
Жесть!
Кит поспешил убраться, махнув рукой в сторону бутылки с виски, мне же досталась роль утешителя и собутыльника. Но утешать или что-то говорить я не собиралась. Она должна это просто пережить. Сама. И чем меньше я буду трогать девушку, тем быстрее Маргарет это сделает, тем короче будет истерика, и тем быстрее мы начнем спасать ее бессмертную, прости господи, душу.
Глава 2
Ярослав Волков
Я смотрел вслед ловко перепрыгивающей через лужи девушке, а на ум почему-то приходили одуванчики. Желтые-желтые одуванчики. Странно, особенно учитывая, что на одуванчик она совсем не была похожа. Скорее, на верблюжью колючку.
Что за бред?
Что за день сегодня, вообще, бредовый?
Сначала Сухарь наорал, теперь вот Инесса в руку клещом вцепилась. Я ей дворняжка, что ли? Вышел, называется, мозги проветрить.
Почему-то верблюжья колючка никак не хотела покидать мыслей: волнистые, потемневшие и потяжелевшие от дождя волосы, обрамляющие лицо, прямой нос, мокрые пухлые губы и глаза, очень необычные, цвета пасмурного неба. Куча браслетов на тонких, каких-то детских запястьях, обычные джинсы и рубашка в клетку. Прилипшая к телу долбанная рубашка, подчеркивающая аппетитную грудь и очень, просто невероятно тонкую талию.
Черт!
Бабы просто давно не было.
Но перед мысленным взором все равно всплывали глаза. Что-то было в них, что-то... Смотришь, и кажется, что девушке не двадцать, а намного больше. Очень глубокие глаза, пронзительный взгляд и... И да, насмешливый, она смеялась и надо мной, и над Инессой, да и над собой, скорее всего, тоже. А еще... Было там что-то нездоровое, ненормальное, темное. И все внутри меня дернулось навстречу этой тьме, желая поглотить, как, впрочем, и всегда.
Давно дел нормальных не было, вот и бешусь.
Я тряхнул головой, стараясь сбросить сдавивший горло азарт охоты.
— Не обращай на нее внимания, — проворковала принцесса, и мои попытки провалились.
О, ну, давай, я как-нибудь сам разберусь.
— Она у нас немного не от мира сего, — продолжала вещать Соколова, выпуская сизые колечки дыма. — Жаль только, что на Сухаря такое влияние имеет.
Как-будто мне интересны ваши подковерные игры. Я подавил вздох и перевел взгляд на соседнюю стену, принявшись считать кирпичи, успокаивая гада внутри.
— Появляется, когда захочет, доводит его до ручки и тут же снова прячется в своей глуши.
Господи, тебе-то какая разница?
— Нет, мне, конечно, все равно.
Охотно верю.
— Но Николаич потом на нас отыгрывается, парней на какие-то странные дела отправляет.
А вот это уже интересно...
— Что за дела?
— Да разные. Месяц назад бабулька была, например. Вроде утопленница — в ванной утонула. Доктора констатировали сердечный приступ. Мы бы мимо прошли, но тут Марка появилась, придумали же родители имечко...
Я уже был не рад, что спросил.
-...провели повторное вскрытие, выяснилось, что бабушку отравили. Дали делу ход, теперь вот племянница ее в тюрьме отдыхает.
— Ну и что тут странного?
— Да понимаешь, в крови погибшей был очень редкий токсин обнаружен. Его обычными тестами почти никак не выявить, знать надо, а Марка знала. И так всегда.
— Всегда, говоришь...
— Странная она, — Инесса выкинула окурок и потянула меня в отделение.
— Как, говоришь, у нее фамилия?
— Шелест? Или как-то так, — пожала плечами девушка, по-прежнему сжимая мою руку, хотя мы уже вошли внутрь, и необходимости за меня держаться не было.
Я проводил Инессу до кабинета и скрылся в своем.
— Не зашла даже, поганка мелкая, — возмущался Сашка, откусывая от пирожка с мясом.
Я вопросительно приподнял брови.
— Девушка, что к Николаичу заходила — Мара, — поспешил объяснить мне Славка Дубов. — Обычно всегда заглядывает, а сегодня только пирожки оставила. Угощайся, кстати.
— С чем пирожки?
— Вот эти — с мясом, — ткнул Сашка в тарелку, поправляя очки, — а эти — с творогом, — указал на вторую.
— А с вишней нет?
— А с вишней Мара сама уплетает за обе щеки, — хмыкнул Дубов.
— Инесса сказала, она часто здесь мелькает, есть повод?
— Мара частным сыском балуется, — пожал плечами Слава. — Вот иногда заходит, информацию подкидывает.
— Она? Ей двадцать-то хоть есть? — нахмурился, все-таки беря пирожок с творогом.
— Ей двадцать семь, да будет тебе известно. И, кстати, следак из нее неплохой бы вышел.
— Так почему не идет?
— Вот у нее и спроси, — пожал плечами Сашка. — Устроил тут допрос.
Я тут еще не то устрою, дай только зацепиться. А пока же...
— Профессиональная деформация, — отбил спокойно и направился к своему столу.
Я уже неделю был в отделе, а найти пока ничего не удалось. Гадская натура тоже молчала, что было, в принципе, несколько странно. Я обычно очень остро реагировал на любые проявления темного и ненормального, а тут тишина. И вариант, который напрашивался сам собой, заставлял скрипеть зубами и тихо материться на Саныча.
Я его предупреждал, что идея откровенно так себе. И мы просто теряем время. Но кто ж послушает чокнутого гада?
Не то чтобы прямо совсем ничего не было. Нет. Люди, как правило, даже самые светлые и хорошие, все равно носят в себе частичку безумия: злятся, ревнуют, завидуют. Но всего этого не достаточно. И пока единственный серьезный претендент — это непонятная девчонка.
Пальцы забегали по клавиатуре, а через миг я уже вбивал в базу имя и фамилию.
Но на запрос о Маре Шелест компьютер выдал фотографию семидесятилетней бабульки.
Так...
А если Мара Шелестова?
Через секунд десять на экране появилась более или менее правдоподобная информация.
Мара действительно имела лицензию частного детектива, ей действительно было двадцать семь, но, собственно, и практически все. Ни в одной социальной сети мне найти девушку так и не удалось. Образование она получила за границей, в Англии, сейчас являлась управляющей отеля где-то под Москвой. Скупые сухие строчки, абсолютно ничего не отражающие. Ну, почти ничего. Судима не была, никаких нарушений, даже ни одного штрафа, налоги и те вовремя платила. На ее имя был зарегистрирован дом под Питером и машина.
Все. Чиста и прозрачна, как стеклышко.
Ну да, ну да, а я вчера родился.
Безумие, особенно в таких количествах, как у нее, сдерживать долго не получится, и за двадцать семь лет жизни девушка должна была засветиться хоть где-то. Тем более странно, что ее имя не упоминалось в связи ни с одним расследованием. Тишь да гладь.
Я закрыл программы, поднялся и вышел в коридор, доставая на ходу телефон.
— Крок, пробей мне девушку одну по закрытым базам, — обратился к старому знакомому, как только услышал сонное "алло" в динамике.
— Что-то нашел? — спросил мужик. — Быстро ты.
— Рано пока говорить. А еще я жду от тебя файлы на сотрудников, — взгляд рассеянно скользил по неровным стенам.
— Половина будет уже сегодня вечером, пока только ближний круг, — зевнул в трубку Тим.
— Есть там что-то?
— Тебе правду или соврать? — как-то нехорошо замялся хакер.
— Тебе голову оторвать или сам справишься?
— О, кто-то сегодня не с той ноги встал, — флегматично протянул Крок.
— Кто-то сегодня не ложился, — пожал я плечами.
— Практически нет ничего. Так, мелочевка. Но ты лучше сам посмотри, — послышался звук кипящего чайника и гремящих чашек. — Давай имя и фамилию девушки твоей.
— Мара Шелестова. Есть еще номер машины и мобильника.
— Мобильник давай, а тачку себе оставь, — фыркнул Тим. Я продиктовал номер и, попрощавшись, сбросил абонента.
Едва ли, конечно, из этого выйдет что-то толковое, но на безрыбье и далее по тексту.
Мара...
А интересное имя у девушки. Славянское.
Через полчаса "коллеги" унеслись на очередной вызов, а я отправился в допросную. Вроде как наклюнулся свидетель, вот только терзали меня смутные сомнения по этому поводу. Видел я мужика. Краем глаза, но видел. И был Петр Алексеевич Зайцев, семьдесят третьего года рождения, явно не в себе.
Я открыл дверь и вошел внутрь, Инесса уже сидела напротив дядечки и вполне приветливо ему улыбалась. Дядечка на девушку взирал хмуро, перегаром от него несло за версту, и выглядел он... Как бомж, только начавший свой путь по этой нелегкой, но "полной удивительных открытий и приключений" дороге.
Стоило мне войти, как Петр подпрыгнул на стуле, шарахнулся в сторону и, сощурив и без того не очень большие глаза, уставился на меня, кривясь и морщась.
— Этот выбивать будет? — голос у мужика был сухой и надтреснутый. От него веяло безумием, не очень сильным, но гад внутри все равно скручивал кольца и недовольно шипел. Кислое, старое, прогорклое безумие, как липкая тянучка на языке. И... вполне обычное, ничего интересного. Просто мужик с просто съехавшей крышей. Скорее всего, обсессивно-компульсивное расстройство, скорее всего, хроническое.
— Петр Алексеевич, успокойтесь, — улыбнулась Инесса обворожительно. — Никто вас бить не будет. Это мой коллега Ярослав Волков. Он психолог.
— А чего рожа такая бандитская? — отреагировал мужик.
— Я как приведение с мотором — дикий, но симпатишный, — ага, еще бы самому в это поверить. — Знаете, зачем вы здесь?
— Маньяка я вашего видел, — пожал мужик плечами, когда он двигался, запах перегара становился отчего-то совсем невыносимым. Странная особенность. Кто-то ванны из духов принимает, а этот, видимо, в самогонке купается. Мужик пожал плечами еще раз и еще. Я склонил голову набок, считая. Всего пять раз.
Ну-ну.
— Так рассказывайте, Петр Алексеевич, раз видели, — я подпер стену позади Инессы и скрестил руки на груди.
Мужик опять шарахнулся от меня в сторону, снова пожал плечами несколько раз, принялся растирать руки. И если Инесса ему просто не нравилась, то я вызывал у бомжа настоящую тревогу.
Он говорил сбивчиво, проглатывал целые фразы и куски предложений и все время поднимал на меня взгляд, словно ожидая моего одобрения, выпрашивая. Меня от этого коробило и корежило, гадская натура предлагала сомкнуть челюсти на грязном горле и не мучиться.
А бомж все мямлил и мямлил, ходил вокруг да около, вспоминал с трудом и цедил слова. Тер руки, шею, ерзал.
Через двадцать минут представление одного актера мне надоело, я отлепился от стены и вышел из допросной, чувствуя недоуменный взгляд Соколовой, сверлящий спину. У автомата с кофе притормозил, взял бумажный стаканчик, а потом, коротко постучав, зашел в приемную к Сухарю и, минуя его секретаря, снова оказался в кабинете подполковника.
— Сергей Николаевич, у вас водка есть? — Сухарев оторвался от монитора, опустил очки на нос, седые брови медленно поползли вверх.
— Ты просто так интересуешься или в каких-то целях?
— В целях. В целях следственного эксперимента.
— Волков, ты совсем охренел? — улыбнулся с неподдельным любопытством в глазах Николаич. Я коротко пожал плечами.
— Там "свидетель" ваш явно похмельем мучается, мы его допрашивать будем до завтрашнего утра. А так пятьдесят грамм на грудь примет, пирожком закусит, и дело веселее пойдет.
— Это тот, который по маньяку? — Сухарь поднялся на ноги и открыл один из многочисленных шкафов.
— Да.
Подполковник достал бутылку дорогой водки, сдернул упаковку и молча протянул мне, все еще рассматривая меня из-под опущенных очков.
— И чем же ты ей не понравился? — пробормотал мужик тихо. Тихо... Но я услышал.
— Ей — это кому?
— Не бери в голову, — отмахнулся подполковник, забирая у меня водку и убирая обратно в шкаф. — Пирожков не осталось?
— У нас в кабинете остались. Думаю, от творога он не откажется.
— Волков, — окликнул меня у двери Сергей Николаевич, — после допроса ко мне зайди.
Я кивнул, давая понять, что приказ начальства услышал, и вышел, чтобы уже через пять минут поставить перед "свидетелем" бумажный стаканчик с водкой и пластиковую тарелку с пирожком. Инесса, кажется, при этом подавилась воздухом. Занятная девушка. Простая, как пять копеек, хотя, само собой, так не считает. Из тех людей, которым всегда надо быть выше, сильнее, богаче, успешнее. Скорее всего, училась на одни пятерки, институт с красным дипломом, судя по фотографии на столе — любимая дочка богатых родителей, читает исключительно бестселлеры и предпочитает дорогое итальянское вино. Предположу, что имеются постоянный любовник и круг подружек, этакий клубок целующихся змей. В общем, ничего интересного.
