— Ладно, справлюсь. Не впервой, — я повернула голову к певице, наморщила нос.
— Что? — возмутилась девушка.
— Выглядишь как жертва слепого гримера, — не стала скрывать своих ощущений.
— Плохо, — вздохнула Эли, я выгнула бровь. — Должна как восставший труп.
Я еще раз скептически оглядела подведенные черным глаза, бледное лицо, "подтеки" туши и то ли темно-синие, то ли черные губы.
— Прости, но не особо. Сходи к нормальному гримеру в следующий раз, пусть тебе художественный мэйк сделают, ну нарисуют там мышцы, словно тебе кусок кожи оторвали... Смотришься сейчас, как на детском утреннике.
— Да не могу я нормального гримера найти. После того как Лиз забрала Мишку, одни натуралы попадаются, ужас... — Эли обиженно надула губы, во взгляде читалась мольба.
— Мне подумать надо, поспрашивать. Отпишусь тебе, если кого-то выловлю, только телефон включенным держи, а то я до тебя дозвониться никогда не могу.
— Так у меня выходные. Я на выходные эту шайтан-машину отключаю, — моргнула девушка.
— Подожди, — подняла обе руки вверх. Что-то у меня дебет с кредитом никак не сходился. — Сегодня же первый?
— Нет, сегодня третий! — гордо улыбнулась девушка, подняв вверх указательный палец. — Я себе все-таки смогла выбить дополнительные.
— Ненавижу тебя, — прошептала, уронив голову на руль.
— Если бы ты не игнорировала начальство... — назидательно покачала девушка головой, я тихонько взвыла.
— Все, вали из моей тачки, пока не убила, — кивнула я на дверь.
Эли показала мне язык и взялась за ручку.
— Не бузи, — очередная ослепительная улыбка озарила лицо Эли. — Жду от тебя контактов гримера.
— Угу, — буркнула, поворачивая ключ в замке.
Элисте выбралась из машины, махнула мне рукой на прощанье и скрылась в клубе. Я проводила ее взглядом и сорвалась с места.
В окнах "Калифорнии" света не было, все давно разошлись по кроватям, и теперь я кралась в потемках на кухню за горячим шоколадом, а потом уже к себе на чердак, старательно избегая "говорящих" ступенек. Когда долго живешь в доме, волей-неволей запоминаешь, где какая скрипит половица, где гуляют сквозняки, и даже в полной темноте можешь найти ручку собственной двери.
Бестолковый какой-то день. Ничего толком не узнала, только время потратила.
Теплый душ убаюкал меня еще больше, а приятный запах медового крема для рук и чашка горячего шоколада сделали веки неподъемными. Я забралась в кровать, выключила бра и отдалась во власть сна.
— Мара! — ворвался в уже почти спящее сознание громкий шепот Ксюши. — Я нашла!
— Прекрасно, милая, — я перевернулась на другой бок и накрылась одеялом с головой.
Правда ведь прекрасно, если она нашла то, что искала...
— Мара, — кровать прогнулась. — Мара, проснись, — Ксенька стянула с меня одеяло, потрясла за плечо. — Мара, ну давай! Ты не понимаешь, я нашла нашу новенькую. Мара!
Отлично... Просто прекрасно... Великолепно...
— Мара, я знаю, кто такая Маргарет!
Что?
Я подскочила на кровати, открыла глаза, нащупала выключатель.
— Слушаю, милая.
— У меня получилось, — глаза мелкой горели таким энтузиазмом и задором, что мне казалось, если я выключу ночник, то увижу, как они светятся в темноте. Как у чеширского кота. — Все-таки не напрасно я билась над той программой и Костин комп повесила тоже не напрасно! Дело в защите было, понимаешь, там обратная система стоит, не на бан, а на закрытие, как ловушка.
— Ты же знаешь, что не понимаю, но все равно очень тобой горжусь, — потрепала я ребенка по голове и бросила взгляд на часы. — Ксеня, твою мать! Полчетвертого утра, ты какого черта еще не спишь? — назидательные нотки злобной училки из пятого класса удержать не вышло.
— Ну Мар, — протянула девочка, — зато я нашу Маргарет нашла.
Ксенька забралась повыше, подложила себе под спину подушку и только потом развернула ко мне планшет.
— Смотри! — ткнула она пальцем, и шайтан-машина ожила.
— Смотрю, — тупо кивнула, разглядывая зернистый фотоснимок, с которого мне улыбались человек тридцать. Очень молодые ребята на фоне какой-то школы. Я пробежалась взглядом по лицам несколько раз, но Маргарет-не-Маргарет так не определила. Да там блондинок девчонок пять.
— И?
— Сюда смотри, — Ксенька увеличила фотографию, открыла какую-то очередную программку, что-то нажала и ткнула пальцем в блондинку. — Вот, это Валерия Головина. Я понимаю, что качество не очень, но я сделала все, что смогла. И... В общем, это новенькая.
Я с сомнением покосилась сначала на фото, потом на мелкую.
— Да не смотри ты так! Я уверена на сто процентов, прогнала фото с наших камер в холле и это через Finder, совпадение между ними, учитывая возраст, девяносто шесть процентов.
— Валерия Головина, говоришь?
— Да. Родилась в тысяча девятьсот восемьдесят шестом в Казани, прожила там до восемнадцати лет, потом уехала в Петербург, жила там до двадцати четырех, а потом пропала, — вещала мелочь. — Именно поэтому мы не смогли найти не-Мур в социалках, ее там просто нет, понимаешь? Мне удалось отыскать следы ее аккаунта, но кроме этого ничего нет. Слишком давно Валерия его удалила. Эта фотка со страницы ее бывшей одноклассницы. Но теперь, когда есть имя...
— Спасибо, Ксень, ты чудо! — перебила я мелкую, поцеловала в макушку и подтолкнула в спину. — А теперь марш в кровать!
— Ну Мар, а мы разве не попробуем...
— Мы с тобой попробуем здоровый сон. Минимум до обеда. А уже потом все остальное, — я встала, прошла к двери и демонстративно ее открыла. — Спокойной ночи, кроха.
— Сама ты кроха, — буркнуло мое компьютерное чудо и гордо удалилось, нарочито громко шлепая босыми ногами по полу. Вся ее фигура в цветастой пижаме с Микки Маусами выражала острое разочарование.
— Кроха ты и есть, — улыбнулась, закрывая дверь и возвращаясь в кровать.
Пропала... А теперь вот появилась нежданно-негаданно в моем отеле. И почему, мать твою, она так дико похожа на балерину из Америки?
Я подсчитала возраст девушки и призадумалась, уставившись в потолок. Если Ксенька еще ничего не нашла на эту Головину, значит найти действительно было не так просто, и девушка действительно пропала. Так с какого хрена решила объявиться, да еще и аккурат перед своим убийством? Зачем поперлась в Москву?
Вариантов могло быть тысяча и даже еще больше, и думать и предполагать не было смысла, лучше узнать все от первоисточника. Может, собственное имя поможет, и новенькая вспомнит хоть что-то.
Ну а если нет...
Что ж, если нет, всегда остается вариант с ее попутчиком. Разговорить нелюдимого паренька, как показывала практика, было очень просто.
Я выключила свет и все-таки провалилась в сон.
А утро встретило меня дичайшим дежавю.
— Мара! — на этот раз разбудил меня голос Кости. — Проснись, Мара!
— Что, ты тоже что-то нашел? — пробормотала я, все еще лежа уткнувшись лицом в подушку. Была у меня такая дурацкая привычка.
— Не я нашел. Тебя нашли.
— Ну и чудно, — отозвалась, не совсем понимая суть проблемы.
— Чего чудного?! — натурально возмутился обычно спокойный Костик. — Под тебя копают!
— Ну и хр... хршо, — в последний момент спохватилась я, все-таки поднимая голову и поворачиваясь на спину. — Чего копают-то? Огород? Грядку?
Костя сидел ровно на том же месте, на котором вчера восседала Ксюха, тоже с планшетом и тоже с очень умным видом. Только футболка с гиками из "Большого взрыва" была как-то... В общем, портила образ "послушай-меня-глупая-женщина".
— Тупая шутка, — честно прокомментировал мальчишка.
— Извини, — развела руками, — это мой максимум с утра. Так что копают-то?
— Под тебя копают. Кто-то ищет на тебя информацию, на отель, на твое прошлое.
— О, ну удачи им, — фыркнула я, не представляя, отчего Костя такой взъерошенный и серьезный.
— Ты не понимаешь, — тряхнул ребенок и без того взлохмаченной головой. Меня опять накрыло дежавю с этими "понимаешь-не-понимаешь". — Это кто-то серьезный, Мара. Я с трудом отбился от атаки. Тупая атака, но слишком большая, чтобы это был обычный любопытный.
— Э-э-э, — многозначительно протянула, признавая полную несостоятельность в вопросах хакерства.
— О Господи, — закатил Костя глаза. — Атака на отельный сервак была, просто вирусами закидали: рекламный спам, чтобы под шумок проскочить.
— Ну ты же отбился? — улыбнулась. — И потом, с чего ты решил, что это не такой же знаток железа, как и ты?
— Потому что нет у простого хакера таких возможностей, ресурсов. Ну, максимум компов десять-пятнадцать, а для такой атаки нужно гораздо больше и не просто компов, а... — Костя замолчал, очевидно, заметив мое очень "умное" выражение лица и "работу мысли". — Не важно, Мар, ты, в общем, подумай и скажи, кто может тобой интересоваться, кому ты дорогу недавно перешла...
Если это Ливанов, я его на резинке от его же семейников повешу!
— ...а я попробую его вычислить.
— Костя, погоди, — сжала руку на плече мальчишки, который уже собирался подняться. — Ну найдем мы его и что?
— Как что, избавимся, — уверенно кивнул ребенок, я с трудом подавила улыбку. Они, конечно, у меня маленькие гении... Но в том-то и дело, что маленькие...
— Как избавимся? В бетон закатаем? Или в болото заведем, как Сусанин поляков?
— А Сухарь?
Я поморщилась. Сухарь, конечно, мне периодически помогает, но если это Ливанов... Нет, так подставлять знакомого мента мне совесть не позволяла.
— Нет, Кость. Скажи лучше, ты перенес...
— Конечно, — не дал мне договорить мальчишка. — За кого ты меня принимаешь? Мы пока еще без интернета, через полчаса включу, как раз данные скопируются.
— А...
— А нам на сервак фальшивку положу. Пусть копает, но ты подумай, Мара.
— Да, мой генерал, — растянула я губы в фальшивой улыбке. — Иди, одевайся, умывайся и завтракать. Я к вам через минут пятнадцать присоединюсь.
"Подумай..." Да тут думать особо не о чем. Вариант мог быть всего один — мудак-Арт. А быстро придурок оклемался. Не ожидала от него, если честно, учитывая истерику, которую он устроил в маленькой темной комнате.
Давно я так не злилась. Черт!
А близнецам сегодня разрешу объесться сладким, весь день смотреть мультики и не заниматься с Китом. И Кит от ребятни отдохнет, и мозг панка от нулей и единиц.
Я поднялась с кровати и зашагала по комнате, прикидывая план действий на сегодняшний день. Сначала, само собой, Валерия, потом все остальное, и в больницу надо будет заскочить обязательно, привезти деньги, проконсультироваться с врачами.
От последней мысли я поморщилась.
Терпеть не могу больницы, и больничный запах, и теток с безразличными, уставшими лицами в серо-белых халатах и разношенных тапках. И врачей тоже терпеть не могу, и мурашки вдоль позвоночника, и холодные ладони, и запах резиновых перчаток, кислой капусты и чересчур сладкого, часто безвкусного чая.
Я тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Еще не там, а уже настроение на нуле. Пожалуй, себе тоже сегодня позволю сладкое и мультики. Но сначала...
Я схватила с тумбочки телефон и набрала Эли.
Ох, Ливанов, трудно тебе придется.
Через полчаса я тщательно выводила в журнале имя и фамилию новой постоялицы и очень надеялась, что они останутся там, а не исчезнут, как в случае с Маргарет Мур. Выведя последнюю закорючку, замерла над журналом и даже дыхание задержала. Прошло несколько секунд, минута, еще одна, а мои каракули все еще синели на белой линованной бумаге.
Отлично.
Я закрыла книгу, подхватила планшет, на который Ксю уже скинула все, что успела найти на постоялицу до того, как ее братец рубанул нам сеть, и поднялась к Лерке. Костик реанимировал wi-fi минут пятнадцать назад, и я была уверена, что мелкая тут же занялась поисками.
— Войдите, — раздалось тихое, стоило мне постучать.
— Доброе утро! — бодро поздоровалась, закрывая за собой дверь и выходя на балкон. Бывшая Маргарет сидела в одном из плетеных кресел и тупо пялилась на воду, завтрак остался нетронутым.
— Разве?
— Поверьте, — не сдавалась я, пытаясь хоть как-то расшевелить сонную муху напротив. Вот не понимала я иногда, честное слово... Да, смерть штука не очень приятная сама по себе, насильственная смерть тем более, но какого ж хрена люди, поняв, что мертвы и что это еще не конец, совершенно не обращают на этот факт внимания? Вот развоплощение — это действительно плохо, потому что это действительно конец, а тут...
Тьфу! Жахнуть ей хочется планшетом по пустой голове за этот отсутствующий взгляд и безразличные интонации. Это уже малая психиатрия какая-то.
— Мы знаем, кто вы такая, — я тыкнула в экран, нашла ту самую зернистую фотографию и положила Лере на колени. — Смотрите, это вы.
— Я? — казалось бы, Головина была действительно удивлена.
— Да. Это фото с вашего выпускного, вас зовут Валерия Головина, вам сейчас тридцать, — оттараторила я на одном дыхании и уставилась на Лерку. — Вспоминаете что-нибудь?
— Не уверена... Имя, кажется, и фамилия знакомые, наверное это действительно я, но остальное... Я не помню этих людей, не знаю их, да и... себя-то с трудом на этом фото узнаю.
Я подавила тяжелый вздох, взяла с ее колен планшет и открыла фото Казани.
— Полистайте, это ваш родной город. Вы родились и выросли там. Белый кремль, мечеть аль-Марджани, Петропавловский собор, Кул-Шариф.
— Не знаю, — она смотрела на фотографии абсолютно пустыми глазами. В них не отражалось ни узнавания, ни радости, ни грусти, вообще ничего.
— Валерия, попытайтесь вспомнить. Вы здесь не просто так, нам надо понять, почему вы попали ко мне в отель, что вас здесь держит.
— Я не могу.
— Вы не стараетесь. Вы не хотите вспоминать, — не выдержала я. Какого хрена? Здесь из-за нее... — Ради вас тут все в лепешку разбиться пытаются, а вы даже мизерного усилия приложить не хотите!
Бесила, она меня действительно бесила своей какой-то абсолютной амебностью. Разные у меня постояльцы были, но настолько безразличных еще ни разу.
— У вас на браслете осталось три камня, Лера, — попробовала я зайти с другой стороны. — Значит, через три дня, если мы не поймем, что вас здесь держит, вы действительно умрете. Умрете навсегда, и будет это очень больно. Вы ведь не хотите, чтобы вам было больно?
— Разве призраки чувствуют боль? — повернула ко мне девушка свое кукольное, абсолютно безэмоциональное лицо.
— Ну вам ведь холодно, жарко, у вас болела голова в первый день...
— Да? Я уже не уверена, что у меня что-то болело.
Твою ж мать! У меня сегодня настроение было и без того не особо радужным от перспективы тащиться в больницу, а тут еще эта... Довела она меня, в общем. Я со всей своей дурной силы наступила ей на ногу.
— Да вы с ума сошли?! — взвилась уже точно не-балерина, вскакивая из-за стола.
— Убедилась? — выгнула бровь, не обращая внимания на рассерженный взгляд. — А теперь села на место и попробовала вспомнить.
— Да какая разница! — заорала вдруг Лера. — Я мертва! Уже все равно! Я мертва и ничего уже не успею и не смогу! Вообще ничего, так какая разница, вспомню я или нет!? Что от этого изменится? Кому станет лучше? А я не хочу ничего вспоминать, — Головина начала захлебываться и заикаться, ее почти трясло, дрожали пальцы, которыми она комкала полы халата, а взгляд по-прежнему был направлен на воду.
