— Свободен, потом договорим, — дернул головой Сергей Николаевич.
Мужчина легко пожал плечами и гибко поднялся на ноги. Мать моя женщина, какого же он роста?
Я скользнула в сторону от двери, почему-то касаться его даже мельком не хотелось.
— Присаживайся, Мара, раз пришла, — указал мне на стул подполковник, все еще продолжая сверлить взглядом направляющегося к двери мужчину.
Я сначала нажала на кнопку кофеварки, достала чашки, сахар, выложила пирожки на тарелку.
— Это и есть Волков? — спросила, поворачиваясь.
— Это мог быть кто угодно, — пожал плечами Сергей Николаевич.
— Нет, это Волков, — покачала головой. — Интуиция.
Хотя, на мой взгляд, ему бы больше подошла фамилия Змеев. Было в этом мужчине что-то такое. Плавные движения, скупая мимика, широкая усмешка и... холодные, почти желтые глаза. Не как у кошки, как у змея.
— Ты знаешь, что за взятки, вообще-то, положено наказание?
— Это не взятка, это откровенный подхалимаж, — пожала я плечами, разливая кофе и пододвигая к подполковнику пирожки с капустой.
— Теть Роза готовила?
— Конечно.
— Ну хоть признаешься, уже хорошо. Мар, я поспрашивал по поводу твоей балерины. Пока тишина везде, о пропаже никто не заявлял, в консульстве уверены, что с ней все в порядке. Маргарет Мур действительно приехала на гастроли из Чикаго, в Москве еще полторы недели должна пробыть. Завтра у них, кстати, первое выступление. Я попрошу кого-нибудь из ребят связаться с директором трупы, но...
— Понимаю, — кивнула, прихлебывая кофе. — В общем, машину мы с Китом не трогали, забрали только вещи. Да и пока это не связано с причинами ее пребывания в отеле, честно говоря, меня мало интересуют обстоятельства ее пропажи, и почему никто не заявил. Но смерть явно насильственная, у девушки половина черепа отсутствует. В общем, информацию я вам дала.
— Мара, ты же знаешь, нет тела — нет дела.
— Знаю, буду сама разбираться. Мне кажется, что ее убийство никак не связано с тем, что Мур пришла в "Калифорнию".
— Хочешь, Волка к тебе отправлю, вы...
— Нет! — подняла я руку, обрывая мужчину. — Не надо, Сергей Николаевич.
— Что? Не понравился, — сощурился подполковник, то ли утверждая, то ли спрашивая.
— Он посторонний, я посторонних в отель не пускаю, вы же знаете. И да, не понравился.
— И чем же?
— Почему такой интерес к этой теме? — вздернула я бровь.
— Да у нас вся женская часть коллектива от него глаз оторвать не может, а ты нос воротишь. Хочу понять, кто прав?
— Я не говорю же, что он не привлекательный, — дернула плечом, — но у меня от этого парня мурашки по коже.
— У тебя? У той, кто говорит о развороченном черепе балерины, как о погоде?
— Представьте себе. Все, не хочу больше о вашем новеньком.
— Ну, не хочешь — как хочешь. Скажи, а больше у тебя постояльцев не было?
— Нет, пока только американка, почему спрашиваете?
— Не бери в голову, так, просто любопытно.
Ну-ну, любопытно, как же. Я улыбнулась, сделав вид, что поверила, и перевела тему, а уже через двадцать минут быстренько попрощалась и с Сергеем Николаевичем, и с Любовью Васильевной и отправилась пытать Лешку. Мальчишка сначала попробовал сопротивляться, но потом все-таки раскололся: скорее всего, в городе завелся маньяк, и на след его выйти пока так и не получалось. Я вытянула из паренька почти все, что он знал по этой теме, и выскользнула на улицу, быстро попрощавшись, на ходу набрала номер Кита. Надо было проверить, не проснулись ли постоялица или близнецы.
Но в отеле все было тихо.
Дождь продолжал идти, небо оставалось хмурым, а я думала о маньяке. Точнее, о его жертвах. Лешка сказал, что орудует засранец уже месяца полтора, но в отель его жертвы не попадали. Пока не было ни одной из шести. Неужели ни у кого из них ни осталось в руках той ниточки, что превращает души в призраков, что вынуждает их тревожить покой близких и оставаться в этом мире, что держит не хуже стального каната, заставляя мучиться и страдать?
Как-то верилось с трудом.
Насильственная, страшная смерть, как правило, бесследно не проходит ни для кого: ни для близких жертвы, ни для самой жертвы.
Ладно. Вот придет кто-то, тогда и будем разбираться, а сейчас — балерина.
Я сбежала по ступенькам, перепрыгивая через лужи, свернула за угол здания и чуть не врезалась в королеву улья. Инесса-принцесса как раз выдыхала сизый дымок от тонкой сигареты и сладко улыбалась новенькому. Они стояли под одним зонтиком, почти вплотную прижавшись друг к другу, причем зонт явно принадлежал Змееву. Тьфу, то есть Волкову.
В общем, в парочку я чуть не врезалась и хорошо, с душой, наступила на изящные и стопроцентно очень дорогие лодочки Соколовой.
— Мара, серьезно, что с тобой не так? — зашипела девушка, проявляя "искреннюю" заботу.
— Я промокла, не выспалась и ужасно тороплюсь. А с тобой? — ехидно выгнула бровь, намереваясь все-таки как можно быстрее добраться до машины.
— Ты, как всегда, само очарование, — сладко улыбнулась Инесса.
— Ты еще меня пьяной не видела, вот тогда я действительно перестаю себя контролировать, — спокойно отбила я, наблюдая, как округляются глаза у принцессы.
— Шутишь?
— Если тебя это успокоит, то да, — Инесса снова зависла на несколько секунд.
— Что-то ты сегодня быстро? Что, Сергей Николаевич тебя наконец-то... — что там наконец-то меня Сергей Николаевич, я не дослушала, в кармане джинсов телефон проорал: "Дайте Ром!"
Я дернулась и полезла за мобильником: только же звонила Киту, все ведь хорошо было.
— Да.
— Мар, только что из доставки звонили, сказали, ты не доступна, спрашивали, ты сама заедешь или будешь ждать до завтра?
Я задрала голову к небу, вгляделась в серые тучи и задумалась. Дождь сейчас был мелким и редким, особых хлопот не доставлял.
— Думаю, кровать еще одну ночь переживет. Да и близнецов в ней сегодня не привидится, поэтому пусть везут завтра, но только с утра, — я опустила голову и наткнулась на два слишком заинтересованных взгляда. Понятия о приличиях теперь всего лишь атавизм? Ну что ж... — Кит, и можешь снять с себя ошейник и одеться.
— Ээээ, я так понял, ты не одна? — прошептал панк.
— Ага.
— Да, госпожа! — проорал он в трубку и отключился, я с огромным трудом подавила улыбку,
убрала телефон и перевела взгляд на Инессу.
— Инесс, слушай, если тебе больше от меня ничего не надо, я побежала. Дел много, и я без зонтика к тому же, — принцесса выглядела не просто удивленно, но шокировано, а вот по змею понять ничего было нельзя. Ну да и ладно. Мысли сейчас в основном крутились вокруг Ритки. Как сообщить девушке о том, что она мертва? Как сделать это так, чтобы она мне поверила?
— Хотела представить тебе нашего нового сотрудника, — через несколько секунд все-таки растянула яркие губы в улыбке девушка, — Волков Ярослав Алексеевич.
Я не хотела. Я очень не хотела смотреть этому типу в глаза, а потому уставилась куда-то в район воротника рубашки, быстро кивнула и сухо улыбнулась.
— Мара.
— Мара?
Мать моя женщина, ему в сексе по телефону работать надо. Хриплый, глубокий бас, рокочущий и грудной голос... Нет, глаза все равно змеиные.
— Мара, — кивнула, подтверждая свои слова. — Приятно познакомиться и мне все же пора, — я махнула парочке рукой и поспешила удалиться, лопатками чувствуя пристальный взгляд Змеева. Тьфу, Волкова, Волкова, Мара. Запомни уже. Хотя зачем мне запоминать? Нет. Лучше выкинуть его из головы совсем.
Я запрыгнула в машину, выехала из переулка и отправилась назад, в "Калифорнию", мечтая успеть до того, как проснутся близнецы.
Не успела.
Стоило войти в холл, как я наткнулась на Кита. В левой руке верзила за шкирку держал махающую руками Ксюшу, в правой — пинающегося Костю. Троица стояла ко мне спиной, и дети продолжали орать друг на друга.
— А ну, ша! — гаркнула я на весь отель, чувствуя, что еще немного, и "ангелочки" выведут спокойного обычно, как танк, панка настолько, что тот запрет их в подвале.
— Мара, он мне программу запорол, я над ней две недели сидела, а теперь придется все заново начинать! — ткнула пальцем в Костю Ксюша.
— А нечего было мне всякие шпионки ставить, ламерша. Думаешь, я не просек, что это ты? — продолжал болтать ногами в воздухе мальчишка.
— Ша, я сказала! — оглядела помещение холла, вроде все на первый взгляд было в порядке, но... — Кит, что они натворить успели?
— Перевернули на кухне у теть Розы кастрюлю с супом, побили несколько ваз, чистое белье в прачечной на пол вывалили и...
— Достаточно. Ксюша, марш на кухню к теть Розе помогать варить суп. Костя — в прачечную, все, что испачкали, перестирать, все, что помяли, перегладить.
— Но, а как же...
— Потом вы оба придете ко мне, и мы с вами все обсудим, а сейчас живо за работу.
Панк сначала опустил на пол Ксюшу, подождал, пока девочка скроется на кухне, и только потом поставил на ноги Костю. Мальчишка обиженно сопел, но в прачечную все же ушел. Я проводила второго близнеца взглядом и направилась к себе переодеться. Кит потащился следом.
— Ну что? — прокричал панк, пока я переодевалась в ванной.
— Ничего. Нет тела — нет дела.
— И как ты собралась убеждать нашу балерину в том, что она умерла?
— Я не могу записать ее в книгу, если будет упрямиться, придется вытаскивать на улицу и ставить перед зеркалом. Я сейчас к ней пойду, приготовь нам виски, на всякий случай. До Элистэ не дозвонился?
— Нет. Она — "абонент — не абонент".
— Вот зачем ей мобильник, если по нему никогда нельзя дозвониться? — спросила сама у себя, показала чучелу, отражавшемуся в зеркале, язык, и вышла из ванной.
— Как думаешь, какая у нее нить? — проигнорировал вопрос Кит.
— У Ритки? — панк кивнул. — Да черт ее знает. Что может держать в России душу американской балерины? Если это не ее убийца, конечно? — я почесала кончик носа.
— Может, мечтала станцевать в Большом?
— Почему тогда от полиции отказалась? Никому из друзей не позвонила, да хотя бы директору труппы? Она вообще в Москву не особо-то рвется, да и ведет себя более чем странно. Сергей Николаевич сказал, что выступление у них уже завтра. Ты, кстати, проверил, это действительно она?
— Да, — панк достал мобильник и показал мне несколько фотографий. С них на меня смотрела улыбающаяся и беззаботная Маргарет Мур. Девушка посылала кому-то воздушные поцелуи и очень тепло улыбалась.
— Ладно, будем надеяться, она сама нам все расскажет.
— И ты в это веришь? Это же семнадцатый? — пропустил меня вперед Кит.
— Ты только что беспощадно убил маленького котенка по имени надежда где-то очень глубоко внутри меня. Тебе должно быть стыдно.
— Нет! — Кит схватил меня за плечи, несильно встряхнул пару раз. — Доктор, мы ее теряем, теряем! — здоровяк действительно выглядел испуганным. — Три кубика адреналина!
— Поздно, сестра, — вздохнула я. — Мы ее потеряли. Зашивайте.
Кит обреченно опустил руки, я улыбнулась, и мы отправились дальше, а у семнадцатого номера оба застыли.
— Ни пуха, Мара, — серьезно сказал панк.
— К черту, — кивнула я, поворачивая ручку.
В номере было темно и тихо, но кровать оказалась пуста, а балконная дверь слегка приоткрыта. Девушка стояла на небольшом балкончике, придерживала воротник халата изящными руками и, не отрываясь, смотрела в лес. Ее не смущал дождь и его капли, стекающие по лицу, которые я поначалу приняла за слезу. Но балерину явно что-то терзало. Это превосходно читалось в напряженной застывшей позе, побелевших костяшках пальцев, чуть опущенных уголках губ и едва заметно нахмуренных бровях.
Я нарочито громко подергала ручку балконной двери, чтобы не пугать девушку, и проскользнула внутрь.
— Вам удалось поспать? — встала рядом, облокотилась спиной о перила.
— Да, благодарю, — балерина повернула белокурую голову ко мне. Выглядела она, даже несмотря на очевидную внутреннюю напряженность, превосходно. Очень красивая девушка, яркая, запоминающаяся. И очень встревоженная. — I'm trying and trying to remember but... It's still nothing. Only a headache... God, sorry! Забываю, что не дома, перехожу на английский.
— Я рада, если вы чувствуете себя здесь, как дома, — осторожно погладила я девушку по плечу. — And don't worry about the language. My English is rather far from satisfactory, but I understand almost everything people tell me. Of course if the topic is not the hadron collider or any other part of the nuclear physics.
— Вы можете шутить. Мой папа всегда говорил, если кто-то знает, как шутить на языке, он знает сам язык, — чуть дернулись в улыбке уголки губ Ритки.
— Я запомню. Маргарет, пойдемте в номер, на улице дождь, мы же не хотим, чтобы к головной боли добавилась еще и в горле и заложенный нос.
— Заложенный нос? — переспросила девушка, следуя за мной.
Я задумалась на несколько секунд, потому что поняла, что совершенно не помню, как будет насморк на английском. В голову упорно лезло sneezing и его французский аналог — Иternuer, но это было не совсем то.
— Rhinitis, — наконец вспомнила и присела на краешек кресла. Начинать разговор с балериной о ее смерти не хотелось. На моей практике это не первый случай, когда призрак не знает о том, что он призрак, но легче от этого не становилось. Невозможно привыкнуть к такому, невозможно выработать какую-то определенную линию поведения. Единственное, что знала точно, заходы издалека из серии: "А вы верите в Бога, приведений, домовых?" — в случае с американкой — в НЛО — не помогут. Они не помогут принять смерть.
— Маргарет, а что последнее вы помните? — девушка нахмурилась, задумалась, замолчала, уставившись на свои руки, сцепленные в замок на коленях.
А я смотрела на ее ноги, на стопы. Изящный подъем, аккуратные ровные пальцы. Стоп. Что?
— Я мальчика помню. Teenager. Ему около четырнадцати, я подобрала его на дороге. Он голосовал. Куда делся мальчик?
— Не знаю, — осторожно покачала головой. — Может, вспомните еще что-то? — Мур снова замолчала, а я опять перевела взгляд на ее ноги. Нормальные, мать ее, ноги! — Маргарет, а сколько вы занимаетесь балетом?
— С детства.
Ага, ну да, ну да. А мне действительно двадцать семь. Конечно.
И снова повисла тишина. Девушка хмурилась, стараясь вспомнить, я терпеливо ждала, но спустя минут пятнадцать все-таки решила действовать.
— Маргарет, то, что я сейчас вам скажу, покажется вам... несколько странным. Но... в общем, вы умерли.
— Ok. But it's rather stupid, — скептически покачала она головой. Я вздохнула. Ну кто бы сомневался.
— Маргарет. Мне жаль, но Вам придется мне поверить. Это е шутка и не розыгрыш. Вы мертвы.
— What? You must think I was born yesterday if you expect me to believe it!
— Тем не менее, это так, — я смотрела открыто, стараясь не скрипеть зубами и не закатывать глаза.
— Are you insane? — дернулась "балерина".
— Пойдемте со мной, — вздохнула, поднимаясь на ноги. Все-таки придется показывать девушке отражение.
