— Мне страшно..., — пробормотала фальшивая Мур едва слышно.
— Почему? Чего ты боишься?
— Не знаю, но мне очень страшно, — повторила она еще тише, дернулась, открыла глаза и заревела. Я выругалась про себя и отправилась за барную стойку, а уже через несколько минут ставила перед девушкой дымящуюся кружку с кофе и тремя ложками коньяка.
— Так, сейчас отдыхай и ни о чем не волнуйся, — за окном продолжал лить дождь, нагоняя хандру и отбивая абсолютно все желание что-либо делать. Но делать надо. — Поговорим с тобой с утра.
— А...
— Пока меня не будет, если что-то понадобится, обращайся к Киту, в том числе и за компанией, — прервала девушку. — Кстати, он неплохо играет в покер. За пределы гостиницы тебе выходить пока нельзя, внизу в холле неплохая коллекция фильмов, есть бильярд и дартс в подвале. Налево от холла — библиотека, книги на английском там тоже есть. В общем, наслаждайся, — я развернулась к выходу.
— Хорошо, — прошелестело мне в спину.
Я переоделась, проверила близнецов и снова отправилась в Москву, без остановки набирая выученный за годы работы в отеле номер.
Но "абонент по-прежнему был не абонент" и перекидывал меня на голосовую почту. К тому моменту, как я доехала до нужного мне места, ящик Элисте ломился от сообщений разной степени злости. Но стоило въехать во двор девушки, как я поняла, что и тут меня ждет неудача. Серебристого монстра Эли на мести не было, свет в окнах не горел.
Куда ее понесло?
Глупый вопрос, либо за очередной душой, либо к черту на рога.
Я мысленно сверилась с календарем и растянула губы в улыбке. Хрен тебе, милая, а не приятный вечер. А уже через полчаса я входила в полутемный зал клуба, краем глаза отмечая, что один из бугаев на входе уже, очевидно, докладывает о моем внеплановом визите боссу.
Эли отжигала на сцене. Макияж в стиле грустного енота, выражение лица, как на морде знаменитого чучела лисы, движения рахитичного цыпленка. Она была неотразима.
От басов дрожал пол, от утробных завываний девушки — барабанные перепонки и моя нервная система.
Я заказала себе клубнично-вишневый коктейль с идиотским названием "Последний рассвет" и осталась ждать у барной стойки, сверля взглядом сцену и скачущую по ней Элистэ. Судя по тому, что через пару минут девушка подавилась глотком воздуха, меня она все же заметила.
— Мои глаза меня не обманывают? — раздалось рядом, и на соседнем стуле нарисовался Арт. Я продолжала молча пить свой шейк, стараясь игнорировать присутствие рядом хозяина заведения.
— Не делай вид, что меня тут нет.
Мечтай.
— Мара, поговори со мной.
Разбежалась.
— Ну хоть посмотри на меня.
Тем более разбежалась.
— Упряма, как обычно, — наиграно вздохнул Арт. — А поцелуй за встречу?
А в глаз?
Горячая мужская ладонь легла на плечо, длинные пальцы пробежались сзади по позвонкам шеи. Я передернулась и сбросила с себя чужую руку.
— Мара, — он придвинулся ближе, наклонился к самому уху, обдавая его и шею влажным дыханием, — я соскучился.
— Ливанов, убери от меня руки и другие части своего потасканного тела, — отчеканила, так и не повернув к мудаку голову.
— Почему ты все еще убегаешь от меня, Мара? — он попытался взять за руку, но ладонь я поспешно убрала.
— Почему ты все еще пытаешься меня поймать? Скорее всего, ты сейчас расплачешься, Арт, но жизнь вообще ужасно несправедлива.
— Всегда любил твое чувство юмора, — придурок соскочил со стула и встал прямо передо мной, загораживая обзор. Ладно, в конце концов, мне совсем не обязательно видеть Эли, чтобы знать, что она еще рвет себе голосовые связки, а присутствующим барабанные перепонки.
— Всегда удивлялась, как ты можешь с такой уверенностью произносить это слово, совершенно не понимая его значения.
Арт выглядел, как всегда, с иголочки: "Острижен по последней моде, Как dandy лондонский одет..." Ну и далее почти в точности по тексту. От него пахло виски и какой-то туалетной водой, слишком навязчивой на мой вкус. Ливанов производил впечатление вполне себе респектабельного, надежного, успешного мужика, только было одно но... Если пристальнее всмотреться в эти блеклые синие глаза, складывается чувство, что у него в голове что-то замкнуло, не хватает нескольких шестеренок. Нескольких очень важных шестеренок.
Я была уверена, что в детстве его домашний хомячок однажды просто пропал. Родители долго искали несчастного грызуна, пока маленький засранец усиленно прятал от них улыбку, выдавливая лживые слезы.
Мерзкий. Рядом с ним не хотелось дышать одним воздухом, не то что терпеть его прикосновения. Очень мерзкий.
— Мара, неужели ты все еще обижена?
На идиотов не обижаются. На таких, как Ливанов... Мимо них надо не просто проходить — проноситься с крейсерской скоростью.
Теперь мужские ладони легли мне на колени. Его пальцы сжались.
Я посмотрела на остатки шейка в стакане, вздохнула, повернула голову в сторону бармена.
— Будьте добры, стакан самой ледяной воды, — мальчишка ускакал прежде, чем Арт успел отреагировать.
— Собираешься вылить на меня воду?
Погладь себя по головке и возьми с полки пирожок, мудак.
— Мара, а ведь между нами даже ничего не было, чтобы ты так обижалась.
Бог миловал!
— Знаешь, это наводит на некоторые мысли, — он начал поглаживать мои ноги. Я стиснула челюсти, закрыла глаза, стараясь сдержаться. Очень хотелось стряхнуть с себя его руки, как паутину. Сзади послышался звук стекла, легко стукнувшегося о барную стойку. Я еще раз вдохнула полной грудью.
В зале было душно и влажно, впереди бесновалась толпа, продолжала страдать от недопонимания Эли, а передо мной все еще стоял Арт, тонкие губы растянуты в надменной улыбке, глаза ни на миг не отпускают.
Я не боялась мужчины напротив, но и подпускать к себе его не собиралась. Он не нравился мне. Не нравился даже больше, чем Змеев.
Тьфу!
Он-то здесь вообще с какого бока?
— Арт, я прошу тебя в последний раз: отойди от меня.
— А что если не отойду? — Ливанов встал совсем близко ко мне, настолько близко, что я чувствовала его дыхание у себя на виске. По коже пробежали мерзкие, холодные мурашки, губы изогнулись в отвращении.
Если Арт думал, что я шучу...
Я крепче сжала стакан в руке и опрокинула на голову противного мужика, он отскочил от меня, как ужаленный, руки сжались в кулаки, и без того тонкие губы превратились в узкую щель. Я не смогла удержать довольную улыбку, наблюдая, как тонкие струйки воды все еще стекают по лицу самодовольного ублюдка, как исчезают под воротником его рубашки.
— Напрасно ты это сделала, Мара, — прошипел, тоже улыбаясь, Арт. Он сдернул меня за руку со стула и потащил за собой.
— Арт? — голос едва дрогнул, я снова улыбнулась. Давно пора было поставить засранца на место.
Мы протолкались сквозь толпу, свернули в какой-то подсобный коридор из серии тех, которые только для персонала — темный и такой же напыщенный, как и сам Ливанов. Странно, но именно в этом коридоре лучше всего ощущалась и отражалась натура хозяина. Строгий, лаконичный и в то же время слишком светлый цвет, с претензией. Бежевый ковер под ногами — идеально чистый, такой, что казалось, он скрипит под ногами — и дорогие деревянные двери вдоль, абсолютно одинаковые, с хромированными серебристыми ручками. Почему-то эти ручки запомнились лучше всего.
Арт не продержался долго, сделал всего несколько шагов, развернулся, схватил меня за плечи и прижал к стене. Удар отразился в горле и груди.
— Все, Мара. Мне надоело! — он зажал мои ноги между своими, навалился всем телом, одной рукой продолжая удерживать за руку, другой сжал шею.
— Мне больно, Арт. Отпусти, — едва дернулась, продолжая внимательно всматриваться в глаза Ливанова. Мне надо было, чтобы он совсем потерял над собой контроль. Мне важно было увидеть его настоящее лицо, а не эту холеную моську, которой он торговал налево и направо. В моем голосе слышался страх, я даже несколько раз дернулась.
— А то что? -самодовольство, злость и безумие смешались в его глазах, портя идеальную маску.
— Я закричу, — ответила и еще раз дернулась. Я очень старалась выглядеть достоверно.
— Кричи, — усмехнулся он, открывая дверь рядом и заталкивая меня внутрь. — Кричи, Мара.
В комнате было практически ничего не видно и ужасно воняло сигаретным дымом. Я застыла посреди комнаты и действительно закричала, Ливанов рассмеялся. Он в два прыжка преодолел разделяющее нас расстояние и снова схватил меня за горло, прикрыв глаза.
— А, какой сладкий у тебя голосок, Мара, — прошептал он мне на ухо, его лицо исказилось, злость и безумие скрыли под собой все эмоции, предвкушение садистского удовольствие.
Мудак.
Я задрожала уже натурально — не от страха, из-за отвращения. Ливанов расслабился еще немного.
— Так бы и слушал, как ты кричишь. Вечность и...
Договорить ему не дал мой удар по яйцам.
— Сука, — прошипел урод, сгибаясь пополам и выпуская из захвата мою шею. Я подошла ближе, схватила его за волосы и заставила смотреть на меня.
— Уверен, Ливанов? — я почти коснулась носом его, заставляя смотреть мне в глаза. — Смотри на меня, что ты видишь в глубине моих глаз? Ты видишь там свою смерть, Ливанов?
Его кадык дернулся, он попытался выпрямиться и отшатнуться. Я выпустила его волосы из захвата, не желая остаться без ногтей.
Не так быстро, мудак.
Я ударила его по колену, что-то хрустнуло.
Надеюсь, коленная чашечка.
Арт взвыл и упал на задницу.
— Смотри мне в глаза! — мои пальцы снова зарылись в модную стрижку.
Несколько секунд прошло в полной тишине, пока он смотрел, а потом ублюдок заорал, заорал и заплакал. Слезы катились по его лицу, мужик упал, скрючился и скукожился, теряя остатки лоска, заголосил на одной ноте, сжавшись, баюкая покалеченную ногу.
— Никогда больше не приближайся ко мне, Ливанов, — я повернула ручку двери и вышла в полутемный коридор, оставляя урода подвывать за дверью.
Эли меня убьет. Она хотела ублюдка себе.
Полутемный зал встретил меня уже знакомыми подвываниями Эли. Я быстро черканула пару строк на салфетке и передала ее бармену, взволнованно всматривающемуся в мое лицо. Пришлось подмигнуть и растянуть губы в улыбке, чтобы успокоить парнишку.
Охрана выпустила меня из здания беспрекословно, ничего не сказал и секьюрити у входа, лишь проводил задумчивым взглядом.
Стоило оказаться в тишине родной машины, как я откинулась на спинку кресла и расхохоталась.
Всегда поражали такие люди, как Ливанов... Строил из себя непонятно что и сбоку бантик, а стоило заглянуть в лицо смерти — и разрыдался, как ребенок. Интересно даже, что он там увидел? Но нырять в подсознание и вспоминать момент не хотелось. Черт с ним, пусть останется с Артом.
Эли пришлось ждать часа полтора. К этому моменту я успела дважды сгонять в МакДак и вернуться, покопаться в интернете и выпить два литровых стакана кофе. Кто бы что ни говорил, а кофе в МакДаке делают на удивление хороший, по крайней мере его можно пить и не морщиться.
Наконец пассажирская дверь отворилась и на соседнее сидение упала Эли. Все еще в сценическом костюме, с растрепанными волосами и макияжем попавшей под дождь Леди Гаги.
— Что ты сделала с Ливановым? — тут же напала на меня начинающая "звезда" альтернативной эстрады.
— Почему ты решила, что я что-то с ним сделала?
— Потому что он заперся в кабинете и наматывает на кулак сопли.
— А я здесь причем? — "честно" посмотрела я в глаза Элисте. — Может, у него день не задался?
— Ага, скорми эту басенку своим близнецам, может и проглотят.
Я задумалась на несколько секунд, потерла кончик носа. Близнецы...
— Не, — мотнула головой, — не проглотят, слишком мозгов много.
— Засранка, — вздохнула Эли, откидываясь на спинку, — что мне теперь с ним делать? Теперь никакого прока.
— Уверена?
— Его колотит всего, Мара, — серьезно кивнула девушка, смотря прямо перед собой. — Думаю, уже завтра соберет чемоданы и свалит в Тай дауншифтером...
— А бизнес?
— Отдаст на благотворительность, на спасение собак-диабетиков.
— Ужас... — пробормотала под нос и снова задумалась. А отдаст ли?
— Знаешь, мне кажется, ты утрируешь. Ничего с ним не случится. Пробухает недельку, отоспится, снимет парочку проституток и решит, что пора завязывать с приемом запрещенных веществ — это максимум.
— Считаешь? — заметно оживилась Элисте.
— Уверена почти на восемьдесят процентов. Он слишком долго уже гниет, чтобы остался хоть какой-то шанс.
— Ну смотри, мне план выполнять надо...
— Ой, да брось, — махнула рукой. — А то я не знаю, что Арт — чисто твоя инициатива.
Элисте тяжело вздохнула, повернула ко мне голову.
— Поймала, — накрашенные черным губы растянулись в улыбке. И столько ехидства, почти детского задора и азарта было в это улыбке, что я не выдержала и расхохоталась. "Звезда" прыснула вместе со мной.
— Зачем ты меня искала? — отсмеявшись, спросила девушка, стараясь вернуть серьезное выражение лица. Мне стараться не было необходимости.
— Моя новенькая постоялица, Эли, расскажи, как ты ее нашла, что-то видела?
— Что значит "нашла"? Я, по-твоему, кто? Мисс Марпл? — тут же взъелась на меня блондинка.
— Эли, прекрати, мне сейчас не до этого, — попросила, сжав переносицу.
— Она у меня в списке была. Давно там достаточно висела, недели две. Поймала ее на трассе, недалеко от твоего отеля, кстати. Собственно, все.
— Рядом никого не было?
— Нет, почему...
— Эли, у нее полчерепа к чертям раскурочено. Ты, конечно, извини, но это похоже на естественную смерть примерно так же, как десять ножевых.
— Я бы не пришла за ней, если бы смерть была естественной, — нахмурилась девушка. — Видела я тело, она еще теплой была, когда я пришла, в машине порохом пахло и мужиком. Но рядом никого не было. Только...
— Ну! — поторопила я нимфу-подземного-царства, или кто она там сегодня.
— Джип за поворотом был. Обычный, черный, из серии "привет-из-девяностых". Номер не запомнила, да и не старалась особо. Что-то не так с постоялицей?
— Она не помнит о себе ничего. Считает, что балерина из Вегаса. Говорит действительно с акцентом, но каким-то очень странным...
— Сколько у нее дней?
— Четыре осталось, — вздохнула, проведя по волосам и закрывая глаза. — А я даже примерно не представляю, что ее здесь может удерживать.
— Так обратись к... Все время забываю...
— К Сухареву, — я снова открыла глаза, пробежалась взглядом по почти пустой сонной улице. Хотя какая пустая? Этот город никогда не спит, и его улицы никогда не бывают пустыми. — Обращалась уже. Не может он пока мне ничем помочь. Пока тело не найдут.
— Погоди, я тело не трогала, — качнула белокурой головой Эли. — Оставила как было — возле машины.
— Получается, за ним возвращались, только... Странно как-то... Тело забрали, а почему с машиной ничего не сделали?
— Может, не успели, — пожала девушка покатыми плечами. — Мар, прости, но помочь больше ничем не могу, да и пора мне, через десять минут на сцену возвращаться, — в зеленых глазах отражалось неподдельное сочувствие.
