— Зачем он тебе? — нахмурилась, понимая, что среагировала неправильно. Дура.
— Мало ли... Знаешь, эта девушка... Она должна была умереть. Я чувствовал. Странно, да? — в серых глазах отразился на миг свет солнца. — Смерть — это вообще странно, не находишь? А то, что после нее, еще хуже. Абсолютно непонятно.
Я поднялась, положила руку парню на плечо, легко сжала.
— Приходи в "Калифорнию", понятнее не станет точно, зато будешь не один.
Стас промолчал, я сняла руку с его плеча и отправилась к машине. Уверенность в том, что убийство не-балерины и ее нить никак не связаны, росла с каждым шагом.
На пороге дома нетерпеливо топтался Кит.
— Ну?
— Она у себя в комнате. Ни с кем по-прежнему говорить не хочет.
— В истерике хоть не бьется? — спросила, протискиваясь мимо здоровяка внутрь.
— Нет вроде. Не знаю, там тишина полная с той стороны двери. Шаги иногда слышно.
— Ясно, — я свернула на кухню, чмокнула теть Розу, смотрящую очередной аргентинский или бразильский — или какие они там еще бывают — сериал, схватила с тарелки пирожок и поднялась к близнецам в их личный гик рум.
Вообще-то комнаты у мелких были раздельные. А этот... бункер пришлось когда-то полностью переделать под нужды двух юных хакеров. Как правило здесь они занимались со своим железом, учились, иногда смотрели телек или играли в соньку. Но чаще все-таки либо учились, либо хакерствовали.
Костик моего появления не заметил. Он сидел на окне, сложив ноги по-турецки, с ноутом на коленях и в ушах, из которых очередной рэпер читал ему "суровую правду жизни" настолько громко, что отдельные слова долетали и до меня. Особенно отчетливо слышалось "сука" и "сдохни".
Я лишь головой покачала и обняла за плечи подскочившую ко мне Ксеньку.
— Я отправила тебе все, что удалось найти на Леру, особо ничего нового, можешь почитать на досуге. Нашла в сети старые фотки, в основном выложенные теми, кто учился когда-то вместе с ней. Детских фоток почти нет, только одна, — продолжала тараторить мелкая, таща меня за руку к компу. — Вот, смотри.
Два щелчка мышкой, и я вижу перед собой двоих Маргарет Мур или двоих Валерий Головиных. Только лет восьми-девяти. Фотка была старая, достаточно потрепанная жизнью, но все-таки сумела сохранить и передать основные черты девчонок.
— Раньше, до детдома и удочерения, они были Прохоровыми. Если надо, могу поискать, как получилось так, что одна укатила в Америку, а вторая осталась здесь. Найти тех, кто их удочерил, не так уж сложно.
— Пока не надо, Ксенька, — я наклонилась ближе, обняла кроху, насколько мне позволяло это сделать ее кресло. — Ты большая молодец, знаешь?
— Подозреваю, — улыбнулось чудо, поднимая голову. — Я люблю тебя, Мар, — в зеленых глазах на миг появились и исчезли растерянность, усталость, грусть. Я сильнее обняла ребенка, прижала маленькое тело так крепко, как только могла.
— Мы справимся, солнце мое. Обязательно.
— Да. Конечно. Просто... — Ксюша тряхнула головой, задорно улыбнулась и легко толкнула меня плечом. — Все хорошо.
— Уверена?
— На все двести.
— Тогда я спокойна, — я еще раз крепко прижала к себе девочку, а потом все же подошла к Косте.
Мальчишка на мое появление прямо перед собой отреагировал выставленной рукой и поднятым вверх указательным пальцем.
— У меня все отлично, — перевел юный гений на меня взгляд, оттягивая наушник. — Я все еще пытаюсь понять, кто пытался к нам пробиться.
— Кость, только не переусердствуй, ладно?
— Ты со Стасом разговаривала? — вместо ответа спросил мальчишка.
— Да. Все как всегда, — пожала плечами. — Он снова отказался прийти в отель.
— Ну, — сморщил Костя кончик носа, — постоянство всегда было его сильной чертой.
Я фыркнула, потрепала ребенка по голове.
— Люблю тебя.
— Взаимно, — кивнул мальчишка, снова уходя с головой в компьютер.
А через пятнадцать минут я уже сидела на кровати Леры и внимательно слушала не-балерину. Она действительно все вспомнила. И действительно нить, державшая ее здесь, была связана с сестрой, вот только не в том ключе, о котором я изначально подумала.
Все-таки жизнь — это не бразильский сериал, которым так увлечена теть Роза... Жаль.
Все оказалось настолько же просто, насколько и... мерзко. Лера хотела посмотреть сестре в глаза и понять, почему та ее предала. Как смогла так легко отказаться от последнего оставшегося в живых родного человека и ради чего.
Обсуждать свое убийство девушка отказалась наотрез и чуть ли не в приказном тоне рекомендовала мне в это не влезать. Ну, на самом деле, не очень-то и хотелось. Убили мадаму явно братки, и меня не особенно прельщала перспектива стать тем, кто слишком много знает. Они свое еще получат, так или иначе. В конце концов, всегда можно натравить на бравых молодцев Эли... Если, конечно, Лера хоть что-то про них расскажет.
А сейчас передо мной стояла более насущная проблема: достать билеты в "Крокус" и притащить туда жаждущую справедливости сестру Маргарет Мур, ну и как-то попытаться пережить занудное действо длительностью полтора часа. Балет я не любила. Терпеть не могла, потому что на горьком опыте знала, сколько крови и боли уходит на каждое "легкое" движение и элементарный поворот головы.
С билетами была проблема. Большая такая проблема. На выступление труппы из города греха оказывается большой спрос.
Я терла кончик носа и пыталась придумать выход из ситуации.
— Придется, видимо, ждать Мур в отеле, — пробормотала в итоге я. — Только надо выяснить, в каком она номере.
— Sorry, — вполне себе искренне извинилась непонятно за что постоялица. — Я не хотела доставлять проблем.
— Лера, успокойтесь, пожалуйста. Вам не за что извинятся, — отмахнулась, отправляя сообщение близнецам с просьбой о мелком взломе базы нужной нам гостиницы.
— Но как же... Я ведь...
— Лера, — пришлось поднять голову от телефона, — это моя работа. "Калифорния" и я здесь для того, чтобы помочь вам и таким, как вы.
— Отель и вы, — после недолго молчания отозвалась девушка. — А остальные?
— Остальные... Теть Роза жива и здесь исключительно по собственному желанию. Кит... у него еще много времени, и он не особенно куда-то торопится.
— Twins?
Про близнецов мне говорить не очень-то хотелось. Я вообще не любила обсуждать моих маленьких гениев с кем бы то ни было, тем более мне не хотелось про них говорить малознакомому истеричному призраку.
— Я бы не хотела обсуждать этот момент, простите, — слегка склонила голову.
— Они ведь не ваши дети, — не хотела отставать настырная то ли американка, то ли русская. — И не ваши родственники, только если очень дальние. Вы не слишком-то похожи.
— Генетика иногда выдает абсолютно неожиданный результат, — пожала плечами.
— И они не такие, как я, — упорствовала девушка. — В них что-то другое. Не знаю, как объяснить... Not a ghost, but something else. I don"t feel their... I don"t know... the moment of death, may be or something...
— Не обсуждается, Лера, простите еще раз. Я предлагаю спуститься вниз, — поднялась на ноги, — и поужинать, а потом начать собираться. Думаю, номер мы будем знать уже минут через двадцать.
— Собираться?
— Get dressed, — вздохнула, объясняя. — Вы же не пойдете в халате и белых тапочках. Не спорю, этот цвет, учитывая обстоятельства, весьма кстати. Но в отель нас тогда не пустят.
— Я же призрак, — хлопнула глазами Головина. — Зачем?
— Поверьте, вас прекрасно видно и слышно даже обычным людям. Это действие магии отеля.
— Ok, — заторможено кивнула мертвая, поднимаясь следом за мной.
А через час мы ехали в Москву, и Лера никак не могла перестать задавать бесчисленные вопросы, видимо, так пытаясь унять расшалившиеся нервы.
— Расскажите мне об отеле, что это за место? Почему я пришла к вам? Почему оно появилось? Как вы его контролируете? Почему меня видно?
Острое желание врубить на всю громкость музыку и сделать вид, что вопросов не слышала, я подавила с невероятным трудом. Меня не раздражала сама Лера, меня раздражала ее манера задавать вопросы и разговаривать с этой гнусавой, плаксивой интонацией. Вообще, по-хорошему, девушке можно было посочувствовать. Она действительно вызывала эмоции сопереживания, если подумать и вспомнить ее историю, но ровно до того момента, как барышня открывала свой хорошенький ротик.
Я понимала, почему она так себя вела, но проще мне от этого не становилось. Быть постоянной жертвой очень удобно, ныть, скулить, вытирать сопли и напрашиваться на жалость тоже. Прекрасный способ привлечь внимание и выпросить, "вымолить" себе какой-нибудь "подарок".
Не думаю, что Головина делала все это сознательно. Скорее всего, подобное поведение просто вошло в привычку, своеобразный извращенный защитный механизм и способ манипуляции в одном флаконе. Ведь жертву, да еще и красивую, так и тянет пожалеть, обогреть, погладить по голове, так невероятно легко почувствовать свою вину за незначительный поступок. И вина эта будет подобно кислоте жечь и проедать внутренности, требуя искупления греха как минимум. Ведь ты посмел обидеть человека, который и без тебя глубоко несчастен.
Лежачих не бьют, правда?
А вот загнанных, но продолжающих тянуть лямку лошадей пристреливают. Парадокс, однако.
— Отель "Калифорния" не один такой, — начала я, справившись с собой. — Это своего рода сеть, предназначенная специально для душ, которые по тем или иным причинам не ушли. Такие отели, как мой, есть практически в каждом достаточно крупном городе. Души к нам приходят сами, их просто притягивает, переносит.
— Да... меня, наверное, тоже перенесло... Я не помню, как шла, просто оказалась перед входом.
— Скорее всего, так и было, — кивнула. — Такие постояльцы, как вы, Лера, бывают редко. В основном люди попадают ко мне, сохранив память о прошлом и примерно понимая, что их держит. Этот фактор... удерживающая составляющая... мы называем ее нитью, и основная наша задача — помочь в решении проблемы: встретиться с родственниками, забрать деньги из банка, убедиться, что воля усопшего выполнена верно, и так далее.
— Почему в зеркале я отразилась... такой, как отразилась?
— Заселение в номер, — пожала плечами, а потом, вздохнув, продолжила объяснять: — Браслет, что у вас на руке, появился в тот момент, как вы выбрали себе ключ от номера. Он вернул вам обычный внешний вид и сделал осязаемой, но только внутри здания. Следующий шаг — это запись вашего имени в гостевой книге. Как только имя внесено, сила отеля делает вас видимой и слышимой для других людей и вне стен "Калифорнии".
— К чему такие сложности? — нахмурилась девушка, нервно разглаживая складки платья.
— Призраки, Лера, не всегда понимают, что мертвы. Не всегда адекватно реагируют на известие о своей смерти, — я покосилась на девушку, она помрачнела, вспоминая, очевидно, свое поведение. — Мне нужно какое-то время, чтобы убедиться в том, что они безопасны, что, обретя осязаемость, не натворят дел. Но... — надо быть с ней все-таки честной, — на самом деле, это не основная причина. Отелю нужно какое-то время, чтобы принять новую душу, настроиться на нее, сконцентрироваться, если хотите. Как правило, имя в книгу я вношу только через двенадцать часов. С вами было не так... — пробормотала, перестраиваясь в левый ряд.
— Почему?
— Потому что вы ничего не помнили. И для меня было критично понять, кто вы, — пожала плечами. — Но имя Маргарет Мур в книге проявляться отказывалось — еще одна особенность отеля. Ненастоящие имена и имена живых людей в список внести нельзя.
— Ясно, — прошептала девушка, отворачиваясь от меня к окну.
Я еще какое-то время понаблюдала за ней краем глаза, а потом все-таки сделала музыку громче. Но буквально через пятнадцать минут Лера уменьшила звук и опять повернулась ко мне.
— Почему вы делаете это? Кто вы, Мара?
Я? Порождение ада... почти.
— Вариант с "доброй самаритянкой" рассматривается? — выгнула бровь, особо не рассчитывая на положительный ответ.
Но Валерии удалось меня удивить.
— Не хотите говорить — не надо, — пожала девушка плечами. Я облегченно выдохнула. — Но вы не человек, — вдруг уверенно кивнула она. — Чувствую. Я вообще стала чувствовать все... острее. See the world.
— Это закономерно, — я снова было потянулась к радио.
— А на что вы живете?
Руку пришлось вернуть на руль.
— Инвестиции, игры на бирже, меценатство. У "Калифорнии" есть свои покровители: родственники, друзья, родные усопших. Но в основном все-таки инвестиции и биржа.
Лера серьезно кивнула и опять замолчала, я передернула плечами, сбрасывая напряжение, и вернула все свое внимание дороге. С неба опять капал дождь.
Да как же он надоел, в самом деле!
Через какое-то время сбоку послышался вздох, потом еще один и еще. Я изо всей силы старалась их игнорировать и делать вид, что полностью поглощена вождением. Но... А, черти бы побрали эту бабу!
— Почему вы вздыхаете, Лера? — спросила в итоге, прибавляя газу. Хрен с ним. Я лучше штраф заплачу, чем еще хотя бы двадцать минут проведу в замкнутом пространстве с неврастеничным призраком.
— Я просто думаю...
О, это плохо, ей явно лучше не думать.
— А куда я попаду после? В смысле... я ведь не особо набожная, я много плохого в жизни сделала.
Что и требовалось доказать. Господи, убей меня.
— Я не знаю, Лера, — ответила по возможности честно. — Но в Ад... Действительно в Ад попасть очень непросто, поверьте мне.
— Откуда вы знаете?
Черт!
— Не важно, — усмехнулась, сворачивая с МКАДа. — Не забивайте себе голову, Лера. Я действительно не считаю, что вы попадете туда. Лучше подумайте, что скажете сестре, как будете с ней объясняться. Мы почти приехали, думаю, долго ждать нам не придется.
Мертвая моим ответом явно довольна не была, тем не менее больше тему не поднимала, и остаток пути мы провели в блаженном молчании под звуки джаза и шум большого города за окном.
Призраки часто задавали мне этот вопрос: "А куда я попаду после?" И каждый раз мой ответ оставался неизменным. Я не знала. Все зависит, зависит от очень многих факторов, и дело здесь даже не в количестве мифических или не очень грехов, совершенных при жизни, и, как это ни парадоксально, не в воздаянии. И уж точно не в вере. Можно вообще ни во что не верить. Суть здесь в осознании и принятии либо неприятии собственных поступков и действий. Ад и Рай — всего лишь вопрос выбора, часто даже не осознанного до конца. И Ад... это не так страшно, как многим кажется. В Ад можно попасть и при жизни.
Холл гостиницы встретил нас шумом и гамом холла гостиницы: въезжающие, выезжающие, ждущие, метрдотели, швейцары, голоса и какофония телефонных звонков, разных языков, цокот каблуков, тихое позвякивание ключей.
Молодой человек у стойки регистрации бросил на нас с Лерой быстрый взгляд, сверил паспортные данные и безропотно выдал ключи.
Я не любила большие гостиницы, в них не было... не было того особого запаха, вкуса, звука, который присутствует в частных маленьких придорожных заведениях. Может, потому, что нет хозяина. Настоящего хозяина, который бы заботился и ухаживал за домом, за комнатами. Встречаются, конечно, исключения, но очень редко. Такую гостиницу сразу видно: там пахнет деревом, натиркой для полов, старыми книгами, обязательно тянет выпечкой из кухни или свежим хлебом только-только из печи. Такие гостиницы словно манят и искушают тебя, зовут. Там всегда есть постояльцы. Там всегда хочется останавливаться.
