А через час я припарковал машину перед отелем "Калифорния" и, подхватив с заднего сидения цветы и торт, звонил в дверь.
Раздался собачий лай, потом какой-то звон, мужской мат, и ручка наконец-то повернулась.
В проеме застыл бугай-панк, где-то в глубине продолжала разоряться псина.
— Эээ, — протянул здоровяк. — Волков?
— Как видишь, я к Маре.
— Мара только через полчаса будет, — все еще держал меня на пороге Кит. — Да и не говорила она, что ты заедешь.
— Предлагаешь подождать в машине? — выгнул бровь. Парень замялся, но потом все же посторонился.
— Да нет, проходи, — и через секунду улыбка растянула его губы, почти дружелюбная улыбка. — Познакомимся.
Я фыркнул и вошел внутрь, панк провел меня в ресторан отеля, встал за барную стойку.
— Кофе?
— Давай. Мне...
— Погоди, — он поднял руку, — я угадаю. Черный, ядреный и ложки три сахара.
— Почти, — кивнул.
— Значит, не сахар... — пробормотал панк, нахмурившись на несколько секунд, — тогда... сгущенка!
Я лишь удивленно кивнул.
— Так и знал, что ты любитель сладенького, — самодовольно улыбнулся Кит.
— Грешен, — склонил голову.
Панк повернулся к кофе-машине. А лай неизвестной псины стал еще громче. В глубине отеля снова что-то упало, послышался топот ног, крик, и в следующий миг в дверь влетел пес, за ним бежала девочка лет четырнадцати.
Пес...
Тощий, страшный, как мои грехи, и знакомый.
— Крюгер, не смей, — прокричала девчонка, а барбос прыгнул на меня.
Крюгер?
Я перехватил худющее тело в полете, отодвинул брызжущую слюнями и невероятной собачей радостью морду от своего лица.
Несмотря на свою худобу, собака была сильной, я ощущал, как под моими руками сокращаются мощные мышцы. Она извивалась всем телом, выписывая задницей восьмерки и дрыгая лапами. Ко всему прочему пес был очень громкий и очень... мертвый. От него так же, как и от всех присутствующих, разило смертью.
Я разжал руки, и собака упала на лапы рядом с моим стулом, к ней тут же бросилась замершая на полпути девчонка.
— Простите, — она схватила пса за ошейник, — он еще не...
— Ксень! — в комнату ворвался мальчишка, как две капли воды похожий на мелкую. Костя, кажется. — О, — округлил паренек глаза, глядя на меня, — хахаль Мары.
— В смысле? — выпрямилась девочка.
Пес продолжал лаять и пытаться вырваться из хватки мелкой.
— Да в прямом. Это он — Змеев, она с ним вчера на свидание ходила.
Какое-то время я наблюдал нахмуренные тонкие брови и очень внимательный взгляд, направленный на меня.
— И что вы тут делаете? — уперла руку в бок Ксюша.
— Покорять пришел, — проворчал из-за ее спины Костя. — Крюгер, закрой пасть!
Крюгер пасть не закрыл. Панк сзади прыснул.
— Ага, и цветы принес... — протянула девочка, все еще удерживая рвущегося ко мне пса за ошейник. — А торт где?
— Я ему отдал, — сдал я Кита, ткнув за спину пальцем. Мужик тут же чем-то зашуршал.
— Молодец, подготовился, — просиял Костя. Собака все еще гавкала.
— Продуманный, — подхватила Ксюша. — Только маленький торт, нам такого на полчаса хватит, — она сделала шаг вперед. Из-за моего плеча Никита протягивал Ксеньке сладкое.
Нет. Так дело не пойдет.
Я перехватил коробку, перегнулся через барную стойку и поставил рядом с раковиной.
— Эй, — топнула ногой девчонка, явно недовольная таким раскладом. Крюгер, уловив недовольство ребенка, принялся разоряться еще громче.
Я сдавил пальцами переносицу. Сумасшедший дом, а не отель... Но забавный.
— Сидеть, — рыкнул, поймав взгляд псины. Мешок с костями опустился на попу, но лаять не перестал. — Заткнись, — пес с громким щелчком захлопнул пасть. Близнецы с уважением уставились на меня.
— Можешь его отпустить, Ксюша, — улыбнулся.
— А торт?
— А торт мы получим, — Костя обошел сестру и устроился по правую руку от меня, на барном стуле, — когда Мара приедет.
— Черт, — буркнула девчонка, садясь по левую руку.
Повисла тишина. Кит колдовал над кофе, близнецы рассматривали меня, абсолютно одинаково подперев подбородки руками. От них тоже пахло смертью, но как-то не так. Как-то по-другому, чем от Кита и пса. Запах был еле уловим. Его вполне можно было бы и не заметить, если не знать, где искать.
— Рассказывай, — панк поставил кофе передо мной и близнецами, налил себе чаю и тоже подпер подбородок рукой, вперив в меня взгляд внимательных карих глаз.
— О чем? — я сделал глоток.
— Обо всем, — просто пожал плечами Костя. — Зачем приперся, кроме очевидного, чего от Мары хочешь...
— ...и почему думаешь, что получишь? — закончила за брата Ксеня, переходя на ты.
Прекрасные современные дети. Прекрасные современные мертвые дети. Любопытно, они сейчас все такие или эти двое исключение?
— А подростки сейчас все такие? — не удержался от вопроса.
— Некоторые, — пожал Костя плечами. — Но от темы-то не уходи.
Мне с трудом удалось подавить рвущийся наружу смех.
— Так, давайте тогда по порядку, — я глотнул еще кофе. — Приперся потому, что захотел увидеться. Мара мне нравится.
— Сильно? — встряла Ксеня.
— Сильно, — кивнул серьезно. — Хочу... — я побарабанил пальцами по столу, всматриваясь в свою чашку кофе.
А чего я от нее хочу? Секса? Да. Что-то мне подсказывало, что секс с Марой будет фееричным. Общения? Да. Ее внимания? Тоже да. Узнать ее, понять ее, разгадать ее? Да. Стать ближе? Да. Быть с ней? Да.
Мать твою!
Меня аж дернуло.
Я хочу... Я хочу того, что люди опошлили и принизили за века своего бестолкового существования. Я хочу того, что называется сегодня почти пренебрежительно "отношения". Я хочу Мару себе.
Твою ж мать!
— Эй, господин "самый-великий-заклинатель-собак", — помахал Костя перед моим лицом рукой. — Ты ответил не на все вопросы.
— Сегодня я хочу ее поцеловать, — пожал плечами. — А вот удастся или нет, не знаю.
— Хм... — задумчиво протянула Ксюша. — А дальше? У тебя намерения серьезные?
— Самые что ни на есть, — развел в стороны руками.
— Уверен? — нахмурился Костя.
— Как никогда, — кивнул, улыбаясь абсолютно кретинской улыбкой.
— Ну, мужик, — включился в разговор Кит, — тогда желаю удачи.
Прозвучало скорее предупреждением, чем благословлением, чем-то из серии "дыхнешь-не-так-и-сдохнешь". Я одарил панка насмешливым взглядом.
— Я даже не знаю, чем тебе помочь, чувак, — слез со стула Костя, хлопнув меня по плечу. Маленькая рука была ледяной. И этот холод ощущался даже через ткань пиджака. — Да и стоит ли тебе помогать... Тут периодически случаются такие, как ты. Самоуверенные, наглые и тупые...
— Хотя на тупого ты не особо тянешь, — Ксеня поставила чашку на стойку, подняла глаза. Я повернул голову в ее сторону. — И вроде даже говоришь правду...
— Ага, только не всю, — снова включился Костя. — Я к себе. Ксюш, ты со мной?
— Чуть позже, — не сводя с меня пристального взгляда таких же, как и у брата, серо-голубых глаз, отозвалась девочка.
Она, они оба, не были похожи на Мару. Блондины, высокие, у обоих немного вытянутые лица, и скулы уже, чем у Шелестовой, носы более широкие. Не знаю, какая там Мара тетя или сестра, но точно не родная. Они вообще не родственники.
— Ну и чем ты занимаешься? — Ксеня повернулась ко мне всем телом, болтая ногами в воздухе и рассеянно поглаживая пса.
— Я что-то вроде психолога, сейчас помогаю мен... полиции, — улыбнулся. Девчонка заметно повеселела, расслабилась, глаза загорелись блеском любопытства. Посыпался новый град вопросов, в основном про работу.
Мы пили кофе и болтали. Кит подключился к беседе. Выяснилось, что панк он не столько в музыке, сколько по стилю в одежде и внешности, а вкусы у парня были вполне разносторонние.
В этом отеле вообще все не то, чем кажется. Панк не панк, дети не дети, хозяйка не хозяйка. И пес... не совсем пес.
— Ксюш, а откуда у вас эта собака? — тощий комок меха лежал сейчас возле стула девчонки и мирно сопел.
— Крюгер? Приблудился, — спокойно пожал ребенок плечами.
— Ага, — кивнул Кит. — Приперся ночью, в ошейнике, выть начал, всю дверь когтями исцарапал. Морда невоспитанная.
— Хозяина найти не пробовали? — склонил я голову набок.
— Пробовали, в соцсетях посты развесили, да и возле нас. Но тишина пока, — махнул панк ручищей. — А что?
— Не поверишь, — усмехнулся, глядя в глаза бугаю. — У одной из убитых точно такая же псина была. Вот прям брат близнец: и рост, и размер, и даже зовут так же. Вот только сдохла ее собака, — сощурился я.
— Может, порода распространенная, — и бровью не повел мужик. — Да и кличка тоже. Наша-то живая.
— В самом деле, — снова побарабанил я пальцами по стойке. — В самом деле. Живая...
— Ладно, — Ксенька вскочила со своего стула, — давай торт, Кит, пошла я.
Панк протянул девчонке требуемое, она выхватила коробку, широко улыбнулась мне.
— Пока, Волков, — Ксюша махнула рукой и выскочила за дверь.
В зале стало как-то сразу пусто без трескотни и детского смеха.
Хорошая мелкая — умная, веселая, непосредственная, бойкая, если бы не одно но... мертвая, такая же, как и ее брат, и панк, и пес.
Какого черта здесь происходит?
Почему они такие живые, если давно мертвые?
Я тряхнул головой. Срочно нужен этнограф. Вообще любой.
В этот момент с улицы донесся звук подъезжающей машины. Открылись и закрылись дверцы, звякнул колокольчик на входе, из холла послышались голоса. Мужской и женский. Женский точно Марин, мужской показался смутно знакомым. Я его где-то уже слышал.
— Кит! — крикнула девушка, все еще из холла. — У нас гости? — шаги приближались.
— Ага, — отозвался лениво панк. Я поднялся на ноги, прошел ко входу, как раз в тот момент, когда двери распахнулись. Поймал Шелестову в объятия и накрыл ее губы своими. Теплые ладошки уперлись мне в грудь.
Девушка удивленно выдохнула, замерла на несколько секунд.
Ее губы были сладкими и вкусными, дыхание пахло карамельной жвачкой. Я провел языком по нижней, слегка прикусил, снова провел вдоль, лаская самым кончиком, теряя голову от запаха жасмина и безумия, что скрывалось за ним.
Я прижал Мару крепче, скользнул руками к спине, погладил шею и затылок, прося, требуя поддаться мне.
Шелестова вздохнула, разомкнула губы, впуская мой язык внутрь.
Сладкая, вкусная, горячая.
Я провел вдоль ее языка, коснулся неба, снова погладил. Атакуя, беря свое.
Шелестова целоваться умела, делала это превосходно, вызывая желание пробовать ее бесконечно.
Я чувствовал ее пальцы у себя в волосах, острые ноготки царапали кожу.
Ох ты ж черт!
Я упивался ей, я наслаждался ей, я открывал новый уровень кайфа.
— Мара? — снова этот смутно знакомый мужской голос.
Мудак.
Девушка слегка напряглась в моих руках.
Я втянул ее язык в рот, пососал, отпустил. Лизнул нижнюю губу и только потом отстранился, открывая глаза.
— Привет, — улыбнулся, гладя большим пальцем нежную скулу.
— Интересный способ приветствия, — хрипло отозвалась Шелестова, не торопясь выбираться из моих объятий.
— Я решил, что лучше попробовать и огрести, чем не попробовать и мучиться.
— Мучиться? — нахмурилась хозяйка отеля.
— Я думал сегодня о том, что хочу тебя поцеловать, весь день, — улыбнулся.
— Мара! — раздалось совсем близко. Шелестова прикрыла на миг глаза, глубоко вдохнула и отстранилась от меня.
Полный мудак.
Я повернул голову на звук, мечтая придушить придурка, и встретился взглядом с мужиком, к чьему имени было так легко подобрать рифму, почти соответствующую по значению с мудаком.
— Да, Антон, ты что-то хотел? — улыбнулась верблюжья колючка.
— Я не могу найти ключ от номера, — странно блеснули за стеклами очков мерзкие глазки. — И ты обещала мне покер.
Парень напоминал ребенка. Очень сильно напоминал ребенка, у которого отняли конфетку. Ну и, ко всему прочему, как и ото всех в отеле, от него пахло смертью.
— Может, ты забыл ключ в машине? — нахмурилась девушка.
— Я оставлял его на стойке, — упрямо скрестил он руки на груди.
— Ты уверен? — еще сильнее нахмурилась Мара. В это время к нам подошел Кит, тоже хмурясь.
— На стойке ничего не было, — отрицательно качнул бугай головой. — Проверял сразу после того, как вы уехали.
— Было. Я точно помню, что оставлял ключ на стойке! — чуть ли не прорычал мужик. — Это этот проклятый пес...
И, словно почувствовав, что речь идет о нем, проснулся Крюгер и с громким тявканьем бросился к Антону. Острые когти бодро цокали по паркетному полу, слюни из открытой пасти летели в стороны, а тонкие лапы разъезжались, но мешок с костями упорно продвигался к своей цели. И быстро. Мажорчик выставил вперед обе руки, стараясь защититься от собаки, попробовал отойти за Мару, но девушка сделала незаметный шаг в сторону, и пес все-таки прыгнул на мужика, чуть не свалив того с ног.
— Крюгер, фу, — лениво проговорил Кит, когда собака уже успела обслюнявить пиджак.
Мара снова вздохнула, едва заметно тряхнула головой. Антон ругался сквозь зубы, отталкивая от себя счастливую и довольную морду.
— Крюгер, перестань. — И уже мягче, протягивая собаке руку, — иди сюда, мой хороший.
И... пес пошел. Просто опустился на передние лапы и подошел к девушке, садясь у ее ног. Тощее чудовище, насколько я успел заметить, больше в отеле не слушалось никого. Я не в счет. Со мной у него сработали инстинкты.
— Надо найти ключ, — пророкотал Кит, возвращая окружающих к проблеме. На мой взгляд совсем непролемной проблеме.
— Это либо этот пес его сожрал, — мажорчик вытащил из кармана платок, — либо близнецы...
— Что, тоже сожрали? — не удержался я, за что был награжден яростным взглядом.
— А вы, простите, вообще, кто? — выгнул докторишка бровь, пытаясь оттереть пиджак, но на самом деле только размазывая собачью слюну.
Гад в пальто.
— Нас с вами знакомила Мара на съезде психотерапевтов. Я Ярослав Волков.
— Не помню, — пожал он плечами, изо всех сил показывая пренебрежение.
Господи, да что с ним не так? Просто набор ходячих комплексов, хоть энциклопедию составляй.
— Надо найти ключ, — в точности повторила Мара слова панка и шагнула назад в холл, озираясь по сторонам. — Ксюша, Костя!
Я двинулся следом. Слишком встревожена была Шелестова из-за обычного ключа, да и Кит тоже. И слишком мне не понравилось выражение лица Антоши.
Детвора стояла внизу буквально через минуту. Серьезные, с суровыми мордашками.
— Вы не видели ключ от четырнадцатого? — спросила Мара.
— А должны были? — сильнее нахмурился Костя, бросив короткий взгляд на Антона.
— Не знаю, — качнула девушка головой.
— Только не говори... — Ксюша перевела взгляд на постояльца. — О! Поздравляю, — процедила девочка, сокрушенно покачав головой.
— Мы не видели и не трогали ключ, — отчеканил Костя, а потом они с мелкой развернулись и скрылись из холла так же быстро, как появились.
— И ты их вот так отпустишь? — возмутился Антон.
