Из машины вышла девушка. И не просто девушка, а та самая девушка — бывшая Волкова. Красивая, ухоженная, высокая. Модная прическа, свежий загар, маникюр из салона, конечно же пудровый, очки-авиаторы. Как с картинки глянцевого журнала. Она казалась очень молодой, очень красивой, очень... не такой, как я.
Гостья достала с заднего сидения какую-то коробку и направилась ко мне. Легкой, пружинистой походкой, шурша почти неслышно белыми кроссовками по дорожке.
Ее ноша не выглядела большой, напоминала по размерам мой первый черно-белый телевизор, была замотана скотчем и изрядно побита жизнью. В руках бывшей Змеева коробка выглядела неуместно, неправильно, как муха на именинном пироге.
Я наблюдала за тем, как легонько треплет волосы девушки вечерний ветер, рассматривала дорогую одежду, подтянутую фигуру и улыбалась про себя.
Идеальная.
Просто идеальная.
На ее лице не было в этот раз ни злости, ни явного, слишком подчеркнутого, выставленного напоказ, как бестселлер года, презрения. Наоборот уголки губ даже слегка изогнулись в приветственной улыбке.
А время шло.
Невидимые часы в моей голове продолжали тикать. Секундные стрелки бесшумно отсчитывали ускользающие мгновения. И никак не получалось хотя бы криво, но все же улыбнуться в ответ, никак не получалось прогнать из мыслей красный туман, струйки крови и взгляд Стаса.
Девушка была совсем рядом, позволяя мне лучше разглядеть себя, давая возможность закатным лучам еще больше подчеркнуть достоинства. Подчеркнуть идеал.
Сколько сил она потратила на то, чтобы быть такой идеальной? Сколько времени? Сколько отдано денег, сколько исхожено салонов?
Бывшая Ярослава наверняка часами потела в спортзале, сгоняя несуществующий жир и целлюлит, наверняка бегала по утрам и ела только безглютеновые продукты. Наверняка с высшим образованием, умна, целеустремлена, строга к себе не меньше, чем к окружающим, так какого хрена...
Бывшая пассия Гада замерла напротив, обдав легким запахом цветочных духов.
Я приготовилась.
Господи, яви чудо, пусть в этой коробке окажутся вещи Змеева, а не предлог для скандала.
Часы тикали.
— Забралась ты в самую задницу, — прервала ход моих мыслей гостья, с некоторой опаской косясь на Крюгера.
Пес с места не двигался, продолжая сидеть возле меня, подставляя голову под руку. Даже тонкий хвост не выбивал привычную дробь по полу. Скорее всего, чувствовал мою настороженность. Обычно он парень общительный.
— Однако ты и здесь меня нашла, — развела я руками в стороны, — видимо, пора подыскать новое место.
— Не торопись, — девушка грохнула коробку, которую держала, на землю. — Если это из-за меня, то не стоит, — она подняла очки, показательно медленно и нарочито оглядела меня с головы до ног, быстро скользнула взглядом по Крюгеру. — Не кусается?
— Не знаю, — чуть изогнула я губы.
Гостья снова вернулась к моему изучению. А время шло. И что-то такое висело в вечернем воздухе. Неприятное, тревожащее. Как двойка за контрольную в школе. Ты вроде еще не знаешь результатов, но уже не ждешь ничего хорошего. Или как тучи или ветер этим летом, когда они собираются на горизонте.
— Не понимаю, — гостья чуть подалась вперед, наклонившись ко мне. Крюгер засопел активнее, пришлось перехватить его за ошейник на всякий случай. — Что он все-таки в тебе нашел?
— Я лучик света, — фыркнула, не удержавшись. — Почти ангел во плоти.
Псина рядом со мной сказала: "гав", — тихо, но словно поддерживая.
— Ага, — цокнула языком барышня. — А я царица Савская.
— Тебе повезло с хирургом или не повезло с художником, — вполне искренне улыбнулась я. Кажется, часы начали тикать громче.
— В смысле?
— Ты видела свои портреты? Ты страшна на них, как смертный грех.
— А, это у тебя юмор такой. Смешно.
Быстрее.
— Зачем приехала? — я поднялась на ноги.
— Да вот, — махнула девушка рукой в сторону коробки. — Привезла вещи Ярочки. Он очень настаивал на их возвращении.
— Спасибо. Если это все, то прошу меня извинить, но мне пора, да и тебе, думаю, тоже.
— И что, даже ничего не спросишь? Ничего не скажешь?
— Нет. Мне не интересно.
На самом деле интересно было. Очень. Как она нашла меня? Как нашла адрес? Не то чтобы я скрывала особо тот факт, что являюсь владелицей "Калифорнии"... И тем не менее... Чтобы узнать это, все равно надо постараться. С другой стороны, если Гад действительно настаивал на возвращении вещей, то мог и назвать адрес.
— Ну понятно, — пожала гостья точеными плечами. — Яру передай, что теперь, когда барахло вернулось к хозяину, я больше не хочу его видеть. Тем более у себя на работе. Не все тут, знаешь ли, свободные художники.
— Волков приезжал к тебе? — я решила подыграть, не зря же она перлась в такую даль. Вот, кстати, тоже вопрос...
— Несколько раз.
— Зачем ты приехала на самом деле? — спросила, нагибаясь за коробкой.
— Сказать, что Яр, так или иначе, но все равно вернется ко мне. Просто предупредить, чтобы ты сильно не расстраивалась.
И только сейчас я заметила в глазах напротив стоящей девушки этот блеск. Лихорадочный, ненормальный. Блеск, выдающий безумие. Такое же безумие было в ту ночь, кажется тысячу лет назад, во взгляде другого человека, который точно так же, как и бывшая пассия Гада, не понимал слов. Так смотрел Арт.
Deja vu — у французов есть слова на все случаи жизни. Удивительные люди.
— Хорошо, — кивнула, не желая спорить и еще больше затягивать визит.
— И знаешь, — вдруг резко склонила голову набок девушка, — лучше отойди в сторону сама, мой тебе совет. А то мало ли что...
Вот тут я насторожилась уже по-настоящему. Угрозы, брошенные в запале злости, и угрозы, произнесенные вот так, почти спокойно — две разные вещи.
— Не угрожай мне.
— А я не угрожаю, я предупреждаю. У тебя большая дружная семья, дети... Они сейчас, кстати, не здесь, а то я бы познакомилась...
Рядом с девушкой я оказалась уже через миг, схватила за горло, впилась взглядом в глаза, мои губы почти касались ее, шепот скорее походил на шипение. Лаял и крутился у ног Крюгер.
— Я переломаю тебе ноги и сверну шею, если ты хотя бы дыхнешь в сторону моей семьи. Веришь?
Гостья сначала побледнела, потом покраснела, видимо, от удушья из-за моей хватки, глаза вылезли из орбит, рот то открывался, то закрывался, безумие во взгляде сменилось чем-то очень похожим на панику. Я сжала горло тупой бабы сильнее, так, что ногти впились в кожу, оставляя за собой россыпь полумесяцев. Так легко сейчас надавить еще чуть-чуть, совсем немного, миг, меньше секунды, и она свалится мне под ноги мешком с костями, может даже станет новой постоялицей. Просто надавить.
Я облизнула пересохшие губы, дернула головой, сделала глубокий вдох.
Уже лучше.
Кюгер все еще путался под ногами, продолжая лаять.
Странно, но сбросить мои руки барышня не пыталась, только дергалась бестолково, как рыба на крючке, всем телом, стараясь ногами найти опору, упереться пятками в землю, напрягая шею, мотая головой из стороны в сторону. Пришлось отвести руку, чтобы ее волосы перестали лезть мне в лицо.
Мигнул красными боками Мини Купер.
Туман... Красный туман.
Время шло. Тикали-тикали невидимые часики.
Этого было достаточно, чтобы окончательно прийти в себя. Но вообще странно, что я так просто сорвалась. Обычно с контролем у меня дела обстоят куда как лучше.
— Я найду тебя везде, из-под земли достану, и Ад покажется тебе детским аттракционом по сравнению с тем, что сделаю с тобой я, — пообещала, все еще глядя в перепуганные теперь глаза. — Только дай мне повод...
— Мара? — голос Волкова не дал закончить, я оторвала взгляд от девушки, посмотрела в сторону, разжимая пальцы.
— Сумасшедшая! — вскрикнула гостья, размазывая тушь по щекам. Забавно, а три секунды назад слез не было. Страх был, а вот слез — нет.
Бывшая пассия шарахнулась в сторону, развернулась и бросилась к Гаду.
Ярослав шел по дорожке ко мне, шел быстро, чеканя шаг, напряженный, сосредоточенный, серьезный. Его машина стояла на дороге, перегородив выезд Мини Куперу, водительская дверь осталась распахнутой настежь, на пассажирском сидении стояли какие-то пакеты.
Я осталась на месте. Вечный двигатель наконец-то захлопнул пасть, умолкая, и как ни в чем не бывало уселся на попу возле моих ног.
— Мара, что...
— Она больная, твоя баба! — не дала договорить мужчине девушка, пытаясь обнять. Ярослав увернулся от цепких рук, положил ладонь на плечо гостьи.
— Ника, какого черта ты здесь делаешь?
Точно, Ника. Я наконец-то вспомнила имя незваной визитерши.
— Вещи твои привезла, — всхлипнула бывшая. Теперь она плакала по-настоящему: страх наконец-то прорвался, сказалось напряжение. — Она обещала меня убить.
— Убью, — подтвердила спокойно.
— С тобой все в порядке? — Ярослав смотрел на меня.
— Как со мной... — начала Ника.
— Я спрашиваю не тебя. Помолчи.
— Да что она мне сделает? Яр, мне надо торопиться. Я еще не... решила вопрос с утренним происшествием.
Волков убрал руку с плеча гостьи и подошел ко мне. Ника пронзительно взвизгнула.
— Да как ты можешь! Да она же больная! Она меня убить обещала!
— Если обещала, значит, заслужила, — невозмутимо, не оборачиваясь, парировал Гад. — Новая постоялица еще не заселилась, судя по всему? — спросил, уже обращаясь ко мне.
— Нет, — подтвердила. — И с этим надо торопиться, мне очень неспокойно.
— Ясно. Крюгер, домой!
Пес поднял морду, пару секунд задумчиво рассматривал Ярослава, а потом все-таки потрусил ко входу. У него теперь был новомодный ошейник — собачья дверца открывалась только Крюгеру, реагируя на датчик. Я проследила за тем, как тонкий кончик хвоста исчез за дверью, и снова обернулась к Ярославу.
Ника продолжала исходить на желчь и истерику.
— Насколько сильно поджимает время? — спросил Волков.
— По моим ощущениям — очень, — говорить приходилось громко, чтобы заглушить девушку.
— Тогда я переставлю машину и угомоню Нику. Ее отсюда надо убрать до того, как ты вернешься с новой постоялицей.
— Да, спасибо, — я попыталась улыбнуться, но снова ничего не вышло.
Часы продолжали неумолимо отсчитывать время.
— Иди, — Волков развернул меня и подтолкнул в спину. Я залезла в карман, вытащила оттуда ключи и вложила мужчине в руку.
— Вернусь минут через сорок.
Визжащую гостью обходить пришлось практически по дуге.
— Будь ты проклята, Мара Шелестова! — проорала она мне в спину, швырнув что-то на землю.
И тебя туда же.
Дорога к другой стороне озера показалась мне вечностью, даже несмотря на то, что я бежала. Бежала так быстро, как только могла, безнадежно стараясь обогнать стрелки часов, которые существовали только в моей голове. Сгущались сумерки, в лесу было совсем темно, тихо и сыро. А секунды все равно бежали быстрее меня.
Девушку я увидела практически сразу же. Ее трудно было не заметить. Красный туман вокруг несчастной сгустился настолько, что стал похож на вишневый сироп, на свежепролитую кровь, подсвеченную изнутри. Будущая постоялица сидела все там же, казалось, что даже поза осталась прежней, и кровь из пустой глазницы все так же продолжала течь, тонкой струйкой пересекая росчерки ножа на лице.
— Стас! — позвала я, оглядывая берег.
Мальчишки не было.
"Ас", — нерешительно и тихо повторило эхо, будто испугавшись моего голоса, посмевшего нарушить тишину этого места.
— Стас! — крикнула громче, проведя рукой по волосам.
И снова только эхо. И мертвая, которая даже не пошевелилась.
Я вздохнула, передернула плечами и все же заставила себя подойти к мертвой, поднялась на старые мостки, встала так, чтобы загородить воду, опустилась на колени. Джинсы тут же намокли из-за сырых досок.
— Меня зовут Мара, — громко, четко проговорила я, принуждая себя практически силой смотреть на девушку. Вблизи она выглядела гораздо хуже, желание отвернуться становилось невыносимым.
Реакции — хоть какой-нибудь — не последовало.
Я сжала и разжала кулаки, сделала глубокий вдох и протянула руку к девушке, сжав ее ладонь в своей. Она "моргнула". Растворилась и снова появилась, но пальцы в моей руке остались обжигающе ледяными, осязаемыми.
— Пойдем со мной. Тебе станет лучше, — сказала, слегка потянув девушку.
"Разве призрак может чувствовать физическую боль?" — всплыли в голове слова Стаса.
Она могла.
Мертвая не кричала, не дергалась, не издала ни звука, только замерцала чаще. Но ей было больно. Я видела. Я знала.
Я потянула сильнее, она замерцала чаще, но все-таки поднялась. Поднялась, несмотря на изувеченные ноги, встала, кренясь, как скрюченный человек из книжки Чуковского, в правую сторону. Легкий ветер словно размывал ее черты, а мои пальцы дрожали. Я практически не видела своей руки. Она утонула в красном мареве.
"Жил на свете человек,
Скрюченные ножки..."
Так, собралась, Шелестова. Это просто еще одна душа, и ей твоя помощь нужна гораздо больше, чем кому бы то ни было из твоих постояльцев. А поэтому собралась — и вперед!
Мысленный пендаль под зад помог хреново.
Первые несколько секунд я еще смотрела на то, как несчастная идет за мной, потом просто отвернулась, доставая из кармана мобильник.
Мертвая не шла, она... дергалась, подволакивая раздробленную ногу и опираясь на сломанную, из-за чего кость сильнее выпирала из-под кожи, натягивая ту, как резиновую перчатку. Багровый туман стал настолько плотным, что я не видела не только свою руку, но и всю правую часть тела. Холод пробирал до костей.
Я достала мобильник, не глядя набрала номер.
Гудки казались вечными, а потом у мальчишки сработала голосовая почта. "Мальчишка"... Спустя столько лет он все еще оставался для меня мальчишкой...
— Стас, я забрала девушку в отель. И я очень надеюсь, что ты все же вернешься в "Калифорнию", — начала я. — Хотя бы пока совет не решит вопрос с Ирзом. Пожалуйста, Стас. Хотя бы позвони, чтобы я знала, что с тобой все в порядке.
Я закончила записывать сообщение и сбросила вызов.
Дорога назад заняла гораздо больше времени, чем я рассчитывала. Холод и запах смерти так плотно прилипли ко мне, что я больше ничего не замечала и не чувствовала. В темноте уже вечернего леса удлинялись и ломались тени, хрустели под ногами ветки, тропинка, казавшаяся такой надежной и широкой в свете дня, вдруг превратилась в тонкую нить, готовую порваться в любой момент.
Мертвая продолжала хранить молчание, а с моих губ срывались все те же вопросы: "Как тебя зовут? Кто ты?"
Неужели она действительно не понимает? Не умеет говорить, не знает как? Неужели Стас был прав?
Тишина напрягала. И я начала рассказывать об отеле. Звук собственного голоса помогал поверить в реальность происходящего, словно приближая "Калифорнию", и от этого становилось легче. Девушка почти выпила меня. Она тянула силу, питаясь моей энергией, впрочем, как и все духи, только брала в разы больше, чем кто-либо еще. Я не сопротивлялась, иначе мы бы просто не добрались. Она бы не добралась.
