— Именно так.
— Правда, что в Ногре, до сей поры существует herrenrecht*, — из-за стеснительности Кэрэн произнесла последнее слово на древнем.
— Существует. Так же как и в остальных странах. В той или иной степени, — попытался выкрутиться Гильф.
Король еще разок дурно помянул Херцла. Так вот о какой малюсенькой подробности упоминал шут?!
ˮНе он ли девку надоумил?ˮ
— Я имела ввиду королевскую семью, — уточнила Кэрэн. Все её не интересовали.
— Ты веришь сплетням о Керте Пятом? Что он первым взошел на брачное ложе своего старшего сына?
Кэрэн только кивнула. От страха у нее перехватило горло.
Надо иметь особую наглость оспаривать правду известную всем. Как говорится ˮссы в глаза, а ему все божья росаˮ. Это не про него. Не про Гильфа. Не может быть король наделен всеми должными правителю талантами. А иной бы раз очень пригодились!
— Если тебя это сильно волнует, мы оговорим в брачном договоре особый пункт.
— Благодарю, сир.
— Сегодня или возможно завтра к тебе прибудет наставница. Фратта Деринн. В её обязанности входит дать тебе необходимые пояснения, какие только может дать умудренная жизнью женщина молодой девушке. Её приказания обязательны к исполнению, её требования неукоснительно должны выполняться. Твое не подчинение я расценю за не должное внимание к моим словам. И не верь, что к сухому грязь не пристанет. Грязь пристанет к любому!
— Я запомню ваши слова.
— Достаточно если не забудешь о своем долге, — повторил Гильф.
7. Фрисс. Орден Святого Храмна.
Зодчий Фрисса собирался обороняться от всего белого света. Долго и успешно. Толстенные куртины Финиса* замкнуты башнями в октагон. К въездным воротам узкий подъем по отсыпной дамбе. Крутой, не всякая лошадь втянет воз. И не широкий, двоим не разъехаться. На въезде три ряда толстых герс, между ними нависающие над головой стальные игольчатые плиты. Плиты подвесные, при необходимости крепление освобождают и они обрушиваются на врага. Внутри Финиса — четырехугольник —Уптон. Стены еще толще, башни массивнее. Кладка похожа на берег изрытый стрижами. Амбразуры, бойницы, узкие окна. Для лучников, больших и малых скортионов, эвфитонов и полиоркетов*. Пространство простреливается отовсюду. Попасть в Уптон можно через одну из башен. Герс нет, но в чреве её спрятан подъемный мост. Миновав мост, окажешься во дворе, перед монолитом (столь плотно уложены большие камни) Хоарда. Три башни соединены вогнутыми стенами. Донжона как такового нет. Хоард заключает в себе дворик, артезианский колодец и сад, где на малом солнечном пяточке растут вишни.
Солано давно уже сюда не тянуло. Наверное, стой поры, как осознал, великий Орден по сути великий миф. Миф оберегаемый и с тщанием поддерживаемый. Приложи половину, да что там треть! треть усилий не на поддержание былого величия, а обретение нового, этой трети хватило бы с лихвой. Но Орден столь незыблем и вечен, что закостенел в своей вечности. Так омоньер думал. Считал себя вправе так думать. К своему прискорбию он не ошибался и в малом. А как хотелось ошибаться. Он с радостью бы приклонил колени, покаялся в грехе Уныния и искупил его неслыханными деяниями, но... каяться не в чем, и не за что. По-молодости досадовал на удручающее открытие, потом злился, потом преисполнился великого презрения. Не к Ордену, нет! К людям, примерившим на себя его величие, что будничную одежду.
ˮДалак назвал это гордынейˮ, — припомнил Солано нерадостную встречу. Впрочем, радостных с далаком (не с Мюрисом!) не бывает и убеждаться в том лишний раз не обязательно.
Время подгоняло, но куда и зачем спешить? Солано позволил вольность задержаться. В ,,Хохолкеˮ подавали отменные отварные лытки, изумительную кровяную колбаску пряно пахнущую дымом и Фрисский портер! Название откровенный обман. Орден не варил пива и не производил вин. Как впрочем не выращивал хлебов и не разводил живность. Орден Святого Храмна воевал. Ранее часто, потом реже, теперь — никогда.
Хозяин, шен Луц, лично знал Солано. Чем не повод хлебосольству? Тряся огромным брюхом — ей-ей целый баррик*, совершая пассы волосатыми ручищами, шинкарь засуетился.
Для омоньера освободили стол у окна, смахнули крошки на пол, развезли пролитое пиво и даже старательно погоняли мух, рассевшихся на подоконнике.
— Как обычно, мейстер Солано?
— Да, конечно, — согласился храмовник. — Как обычно.
Луц тут же сообразил заказ, поставил и отошел. Омоньер не терпел стояния над душой и навязанных, а тем более пустых разговоров.
Ел Солано дольше обычного. Луцу показалось, без всякого удовольствия и больше поглядывал за окно, чем в тарелку.
Во дворе, поднимая пыль, облезлый кошак отбивался от двух дворняг. Шипел, выгибался, отмахивался лапами, пятился к дереву. Дворняги не спешили подставлять морды под острые когти, а приноравливались подкрасться, цапнуть и придушить хвостатого бойца. Они даже не лаяли, рычали и наскакивали. Обычное дело... Но как и во всякой схватке в ней своя стратегия и тактика, неявные преимущества и невидимые изъяны. Долго коту не выстоять, но если попытается спастись на дереве, ему конец! Деревце чахлое, ветки тонюсенькие. Высоко на него не запрыгнуть, достанут. Выходит отступать некуда?
Солано спроекцировалась драку на себя. Он, приор и пробст. Одно худо, за спиной у него и такого ,,деревцаˮ нет.
Трудно сказать насколько подглядывание в окно, медленное жевание или перекатывание горошин перца по тарелке способствует размышлениям, но очевидно как-то способствует, коли омоньер выпал из реальности на добрых полчаса. И размышления гостя не назовешь приятными. От наблюдательного Луса не ускользнуло омоньер дважды посолил один и тот же кусок, трижды переносил солонку с места на место, всякий раз заглядывая в нее. Из своих наблюдений шинкарь сделал далеко идущие выводы. У мейстера омоньера трудные времена. Луц загадал, лучше бы они не касались платежеспособности клиента, а остальное поправимо.
С персон приора и пробста, еще надоедят, Солано переключился на далака и как ни странно на Херцла. Ему дважды указали на недостаточность опеки лэйт Кэрэн, из чего следовало, внимание к девушке третьих лиц заметно стороннему глазу. Кто-то всерьез вознамерился помешать союзу Асгейрра и Ногра. Причем таким образом, что либо Гильфу в последний момент придется отказать посольству. После трех месяцев упорных переговоров, отказ воспримут за оскорбление. Либо на заключительном этапе менять условия союза, предварительно достигнутые и согласованные. Что тоже приведет к быстрому разрыву отношений с соседями. Либо стараниями этих третьих лиц, увлечение... пусть будет увлечение Мэйвом Ланжем, дойдет до ушей посольства в самый неподходящий момент с самыми нежелательными подробностями. Насколько они будут правдивы, разбираться не станут. У Ногра в Пфальце есть свои уши и глаза. Или найдутся. Конечно, всегда можно прибегнуть к услугам мэтра Эйкина, которого на данный момент следовало загнать в пыточную и ,,венчатьˮ.
ˮНе в Брюхо же к мамаше девку сажать!ˮ — психовал Солано. Сказывалась накопившаяся усталость и мизерность плодов от приложенных усилий.
Другая сторона дела выяснить и как можно скорей тех, кто решил вмешаться. Кто они? То, что Ланж влюбленный юноша еще ни о чем не говорит. Вполне допустимо дурит голову Кэрэн для достижения своих целей. Но играть в такие игры самому крайне опасно. Скорей всего, юнец на поводке у других. Но куда любопытней ухажера выглядит Дафна Этуро. Алеколу это уже серьезно и её следовало бы прижать. Не будь она дочерью королевского сомельера, а по совместительству главного собутыльника короля, проще простого. Но она дочь именно Пако Этуро. За ним слава воителя короны и еще больше родни всех рангов и уровней, не считая тяжелой мошны, щедро открытой для Гильфа. Хорошо бы узнать нет ли рядом второй такой Дафны. Ведь в конечном результате с Кэрэн могут поступить как с её двоюродной, сестрицей Мэдани. От кого ждать удара? Своих, Кайонаодх (подсказка возникла в последний момент и сбрасывать со счетов Старое Королевство не стоило!) или Хайош? Начав рассматривать с конца, империю Солано отбросил. Империи по большому счету союз мало, чем угрожал.
ˮИз двух крыс не сложишь слона,ˮ — так прокомментировал сам себя Солано. — ˮТолько крыса скорей всего Асгейрр, а Ногр больше, чем на мышь не тянет. Или на хомяка. Жирного и щекастого.ˮ
Для танов слишком тонко. Они попросту бы свернули девке шею. Остаются свои. Из личных побуждений или еще каких? Личностные мотивы не показались Солано достаточными. Месть Гильфу он отклонил сразу. Мстили бы прямым наследникам.
Еще вариант, вся свистопляска направлена не именно на срыв союза, а против Ордена? И вот тут становится непонятно совсем. Как ЭТИ узнали о манускрипте? Если о браке Кэрэн и Эрбра знали все, кто хотел знать, то круг лиц посвященных в истинную подоплеку союза Ногра и Асгейрра узок. Орден и Гильф. Если предположить, что король не проболтался, тогда получается кто-то из Фрисса. Приор? Пробст? Далак? Кто?
Солано не был настолько фанатичен, ни при каких условиях не допускать предположения, ,,длинный языкˮ обитает у них в Ордене. Или чьи-то ,,длинные ушиˮ, что не намного лучше. И как теперь поступать, если информация действительно уплыла из самого Фрисса?
ˮА король?ˮ — вернулся омоньер к монарху, но вынуждено признал, если союз не состоится, Гильф терял больше всех. К тому же ему легче контролировать сохранность секрета. Но и здесь не все чисто. Шут! Прайдоха упомянул Кабаша. Упомянул не просто, а как-то увязав исчезновение актера из столицы с изоляцией Аерна. Получается, Херцл в курсе всего! Кэрэн, Кабаш, разговор короля с лэйт. С Кертом Пятым угадал! Провидец? Провидцы это слишком замутно. Надо бы расспросить, куда он ездил. И что это за брат, о котором нет-нет да вспомнит... Может это как-то связано?
От самой идей общаться с вечно кривляющимся шутом, омоньеру становилось противно. Шут по обыкновению спрячет правду в словесный мусор. Стоит ли жемчуг истины ковыряния в говне? Не всякий раз угадаешь, стоит или не стоит.
— У тебя есть перо и бумага? — спросил Солано, оторвавшись от раздумий.
— Конечно, мейстер, — услужливо откликнулся Луц.
Брюхан пропал и снова появился.
— Обыкновенная, не монастырская.
— Сойдет.
Солано размашисто и скоро заполнил половину страницы текстом. Острый глаз Луца увидел незнакомые ему буквы. Вроде на древнем? Шинкарь демонстративно переключился изучать потолок. Чужие тайны укорачивают собственную и без того недлинную жизнь.
Омоньер поставил подпись, притиснул свинцовый личный оттиск, сложил послание.
— Отправь кого-нибудь в монастырь Великомученицы Маркетты. Письмо для послушницы Деринн.
Не прошло и минуты, а шустрый посыльный, подхватив подмышки деревянные сабо не потерять в грязи, несся по улице, собирая за собой местных шавок и дворняг.
Храмовник пригубил пива. Ему показалось недостаточным принятых мер и, он вновь взялся за перо. Второе послание ушло так же скоро, как и первое. Но в противоположную сторону.
Солано вернул письменные принадлежности.
— Клебб объявился?
— Со дня на день вернется.
— Пусть сразу зайдет ко мне на Рыбий Нос. Или лучше отряди кого вечером к нему домой. Он неделю будет отъедаться и отсыпаться, прежде чем соизволит подать о себе весточку.
И здесь Луц готов помочь омоньеру. Конечно, якшаться с антикварами* приличному человеку репутацию уронить. Торгуют недозволенным, неправедно добытым за тридевять земель в Заброшенных Городах: богомерзкими книгами, неведомым оружием, редкими безделушками, много чем. И имеют с того неплохо. Самому Луцу такой знакомец не к чему. Гемморойно с таким. Попы узнают, взъедятся. Или тот же Орден. А вот слушок долетит до нужных людишек, так мол и так дела с пропащими* крутит, другой посетитель в шинок пойдет. Не менее хлопотный, но нужный и денежный. А сервиенты нагрянут, так нате-возьмите! выполнял просьбу мейстера омоньера из Ордена Святого Храмна! Кто я такой ему отказывать и кто вы такие с расспросами о том лезть!
Солано расплатился за еду, за посыльных и выдал аванс за беспокойство с антикваром. Больший, чем Луц рассчитывал, но меньший, чем омоньер мог отвалить. Солидный кошель храмовника очень впечатлял шинкаря.
Оставшиеся три квартала, Солано прошел пешочком, ведя лошадь в поводу. Его узнавали. Кто-то раскланивался, кто-то воротил морду. Два жлоба занимавшиеся ,,дойкойˮ уличного кукольника отвалили едва тень омоньера легла на перекресток Капуцинов и Горелой Горки. Он удостоился томного взгляда Файны-швеи, текло у бедняжки на омоньера, и привычной трескотни Трии, шлюхи с Дальних Губарей.
— Мейстер сегодня один? — пахнуло на Солано крепким перегаром вэн-жона и гвоздичной воды. Причем в такой смеси будто пили и дорогое вино и дешевый парфюм.
— Более чем когда, — признался омоньер в собственных ощущениях.
— Никто не поймет вас лучше, чем я! — новый выхлоп вэн-жона и гвоздики. — Черного неба одиночества, что накрыло тебя с головой.... И что там тра-ля-ля... Стану я путеводной звездой...., — вдохновенно прошептала Трия.
ˮЧто-то новенькоеˮ, — подивился Солано.
С богемой: труверами и вагантами, рисовальщиками и актерами, шлюхи предпочитали не сходиться. Не платят! А от поэтических фантазий и вдохновения или анус болит, или глотка, или триппер в качестве подарка.
— И сколько?
— Грот! — нагло заявила Трия.
— Да ты не звезда, а маяк!
— А какая вам разница на куда залазить, — глубокомысленно заметила шлюха, останавливаясь у лавки булочника. Дальше не её территория промысла.
Солано едва только заступил за герсу альбарана* охранявшего подход к Фриссу и его тут же предупредили.
— Вас ожидает приор Элверд.
— Я буду.
— Сейчас, — поторопил клирик. — С ним пробст Брадар.
— Буду сейчас, — пообещал не оттягивать встречу Солано. Худших собеседников не придумать. — Фра Локли здесь?
— Да. Мейстер в фехтовальном зале. С новичками. Как обычно.
Омоньер миновал дамбу. В Финисе, раскланялся с допиером*, распекавшим нерадивого возницу. Наскоро миновал Уптон и вошел в Хоард. Его уже встречал служка с напоминанием.
— Вас ждут.
Солано передал ему свою лошадь.
В ордене не в чести принимать с порога, не позволив сбить пыль с одежды, испить воды и умыть лица. Но тут видно припекло! Или он сам виновник нетерпения иерархов Ордена? Пройдя арку, Солано пересек дворик, поднялся на галерею.
В кабинете приора светлый сумрак. Из освещения лишь угли в жаровне. Но омоньеру вовсе не обязательно разглядывать лица присутствующих. Вряд ли на них душевность и расположение. Впрочем, взаимно. Ничего подобного не испытывал ион сам. Солано поискал глазами писца. Того не оказалось. Значит, разговор останется вне архива Ордена. Добрый знак?
Угли в жаровне перемигнулись, словно волчья стая, сбившись, пялилась на омоньера. Но пробст и приор хуже всякого зверья. От них мечом не отмашешься. Как не вспомнить кошака и дворняг во дворе ,,Хохолкаˮ.
