Строй поредел еще на пяток-другой человек.
Десять минут всеобщего ожидания. Десять долгих минут пока Утан Дулш, Андресс Люгг и Кибс Хев вникнут в суть предстоящих свершений. Десять минут принять решение за себя и остальных.
— Парни! — Утан поднял руку призвать к молчанию, хотя и так никто и не пискнул. — Я был бы последним дураком отказавшись рискнуть в таком дельце!
— Боишься пчел, не поешь меда. Хочешь медку, лезь в улей. Выгорит..., — Кибс раскинул руки, словно собирался обнять мир. — Во! И все наше!
— Со многими из вас я не то что за один стол, в одно отхожее место побрезговал ходил. Некоторым охотно свернул бы шеи, — бычился Люгг. — Тут драться придется, спину доверить прикрыть в бою, а в бой такое дерьмо, как здесь собрано, не годиться. Может к чему и способны, но не в роту.
— О деле давай! Нам с тобой не целоваться! — осадили Люгга.
— Но выбирать мне не с чего. То, что услышал.... От него... От риага... Если не сейчас, то когда? Не сдохну, хорошо. Сдохну, буду знать за что. За свой интерес!
К середине дня воинство покинуло Мшец, распылилось по немногочисленным дорогам Швальба и Рагама. Но какие бы тропки не выбрали, по каким дорогам не месили грязюку, все, так или иначе, держали путь в Фаенк, городишко в полдне хода от Шендама.
28. Раагам. Район Стёки.
Луна скупилась серебрить мокрые от дождя крыши домов и многочисленные лужи улиц. Света явно недостаточно и путешествующим в лабиринтах ночи не обойтись без фонаря. Яркая клякса плясала, в такт осторожным шагам.
— Почему бы для встреч не выбрать место поближе и поприличней? — ворчал мужчина. — Королевского ключника или Розу и Лилию?
— Зачем мне лишние глаза? — отвечала ему женщина. Голос принадлежал Медани. Законопослушные граждане очень бы удивились, их ветреная рийа, в такую пору, презрев тепло, уют и общество домашних и близких, шатается по одному из самых не благополучных районов Раагама — Стёкам. Удивление стократ бы возросло, опознай они в провожатом Зака Башмачника, оцененного городским фогтом в пятьдесят грот. И не важно, за живого или мертвого, целого или частями. — К тому же в Ключнике зависает ухо.
— Ухо? — придержал шаг провожатый.
— Бейлифа, — пояснила Медани.
— И кто? — навострился Зак.
— А ты угадай! — не делиться секретом рийа.
Заку понятно имени он не дознается. Забесплатно. Чухнуть бы заранее, а то выходит наследил позавчера. Могли и за шкирку взять. То-то фогту радости, а палачу работы.
— А в Розе? — озвучивает Башмачник новый вариант.
— Их там вообще двое!
— Тьфу, ты! — от сердца досадует Зак. На неделе встречался в упомянутом шинке с поддел... эээ.... приятелем. Выходит, спалил лепшего кореша.
— А Знахарка? Приличный шинок. Вино, музыка, девочки.
— Очень смешно. Особенно про девочек.
— А остальное?
— Дыра! — возмущается Медани.
— А в Дупло?
— Это ты послал или предложил?
Зак запнулся и, не стесняясь, захохотал.
— У вас чувство юмора мистресс, как у..., — Зак вовремя спохватился. С кем речи ведет?
— У шлюхи? Тоже самое, говорил мне второй муж, — недобро призналась Медани. — И считал меня не лучше. Первый впрочем, тоже.
— А что Белый Пастух?
— Дыыыра! — не принимает Медани и этого предложения.
— В Девственицу!
— Уже одно название доверия не вызывает.
Совсем недавно она о том же, о доверии, столь содержательно толковала с бастардом. Но тот умничка, все понимал. Не то что этот пентюх.
— Как будто что-то в нашем задрипанном мире его вызывает!
— Деньги! — убеждена Медани.
— О, да! — соглашается Зак. — Надежней союзника, чем полновесная марка не сыскать.
Улочка сужалась. Фахверки сходились, почти соприкасаясь балконами и эркерами вторых этажей. В черной непроглядной тени, куда не добивает свет фонаря, легкое беззвучное движение. Уловить его способен только истинный обитатель Стёков.
— Не ошибитесь ребята раскрыть хлебало, — предупредил Зак, отводя фонарь не засветить караульщиков. Очевидно, его с опозданием, но узнали.
— Темно! — извиняясь, произнесли из темноты. В слабом свете едва сверкнуло лезвие. Кинжал убрали в ножны.
— Фонарем пользуйся! — присоветовала Медани. Она немного струхнула, но быстро справилось со страхом, упрятав его за подначку.
— Это кто? Новая поблядушка старине Ходжесу? — скалятся караульщики. Непонятно как на крохотном пяточке спряталось четверо оборванцев.
— Бери выше. Рийа Рагама!
Слова Медани сочли неудачной шуткой и послали подальше.
— Надеюсь мистресс не в обиде? — спросил Зак, когда они отошли.
— Я никогда не обижаюсь, но и ничего не забываю, — успокоила его Медани.
— Слава богу, вы не видели их лиц, — добродушен и насмешлив Зак.
— Зато я слышала их голоса, — заверила Медани.
ˮПопали парниˮ — посочувствовал Зак.
Когда он подвязывался сопровождать мистресс, Клейст через которого уговор велся, предупредил.
— Лишнего не мели и ушами не хлопай. У нее везде свой интерес. Дорогу не заступи.
— Что? Под Соломой лежит?
— Под кем она лежит, не твоего умишка дело. Солома тоже не сама по себе. Есть кто-то сверху.
Дорога на спуск. Свет в лужах похож на гигантские следы. Скользко, грязно и воняет. Злонравная шавка звонко их облаяла. Старалась до хрипоты.
— Неплохо живут, — шипит Медани, органически не переваривая такие вот неожиданности.
— С чего вдруг такой вывод?
— Не всех псин сожрали!
Зак предпочел бы не слышать последних слов. Вернее не слышать интонации с какой они произнесены. Точь-в-точь Клейст будет.
В темени окна шинка служили отличным маяком. Более ни одного света в округе.
— Добрались! — сообщил Зак спутнице.
— Вижу.
Какой-либо вывески шинок не имел и в народе запросто прозывался У Людоеда. Шинкарь, нареченный в честь покровителя босяков, побирушек и скитальцев, Мартином, внешне на людоеда и походил. Огромный, волосатый. Крупная голова кочка. Кустистые брови, нос-залупеха, большой рот с короткой губой, торчащие желтые зубы. Но внешность обманчива. Мартин добрейший человек. Отслужив, вернее, отмахав топором в городских палачах двадцать лет, он ушел на покой и поселился здесь. Репутация позволяла ему не бояться местных обитателей, а умение молчать, (не всякий лишившийся головы, являлся именно тем, о ком говорилось в приговоре) хорошо сказывалось на клиентуре.
Башмачник повел Медани не к центральному входу. На ступеньках тискали полудохлую от вина шлюшку и норовили нагнуть к расшнурованному брагетту. Через двор спокойней и привычней.
В задней комнате рийа уже заждались.
— Мистресс! — возмутился Йофан. — Вы опоздали!
Тепло, светло и вкусно пахнет. На столе, на блюде, варварски наломан на кусище молочный поросенок. Над нежным мясом витает парок. Ломти хлеба поверх крошек. Белый соус налит в глубокую миску.
— А чего ты ожидал от женщины, облаченной властью?
— Раньше за вами подобного не водилось.
— Раньше я не была рийа. Обязанности растут, заботы тоже. Глаз и ушей до неприличия много.
Сдав спутницу с рук на руки, Зак вышел прочь. От некоторых соблазнительных секретов лучше держаться подальше. Как можно дальше. В этом Башмачник лишний раз убедился, столкнувшись с Бангором. Лично против слюнаря ничего не имел. А вот работенка у парня... Ржавые Слюни пускать. Значит, тем, кто не сможет с рийа договориться, не особо позавидуешь.
Медани скинула капюшон сбернии и прошла к очагу. Протянула руки согреться.
— К чему такая предосторожность?
— Береженого бог бережет.
— От кого? — любопытствовал Йофан. Порой лишнее слово скажет больше длинной фразы. Нужно только услышать.
— Ну..., — неопределенно дергает плечиками Медани. — Мало ли... хороших людей.
— Воронье? Вы у них на догляде?
— Не хотела бы в этом убедиться.
— Почему? — подал первую реплику Грязнуля.
Сотник* наемников-бриган похож на новенький грот. Красив, опрятен и прилично одет. Грязнулей его прозвали за врожденную смуглость.
— Моя затея в их прямой компетенции, — призналась Медани без особого стеснения.
— Даже так! — Йофан стал серьезен. — С удовольствием послушаю.
— Будет обидно, если наши ожидания не оправдаются, — не доволен задержкой бриган. — Тащиться сюда, не ближний свет.
— Может вина? — гостеприимно предлагает Йофан. — За встречу?
— Нет, спасибо, — отказалась Медани. Вину она предпочитала в таких случаях хорзо или дун. Как предпочитала ничем из чужих рук не угощаться. Особенно при таком раскладе.
Постояв у очага, подсела к столу. Её собеседники с ленцой потягивали командорию.
ˮНе плохие связи у хозяинаˮ, — оценила Медани отвергнутые яства.
Командория, вино из-за Пролива. Из Великих Мормерств. Из Сарцаны или Бру. Официально его не ввозят. Запрещено и карается. А кто ввозит, сбывают его самым надежным клиентам. А надежные клиенты это те, кто платит много, а вопросов задает мало или вовсе не задают. А коли прихватят на горячем, не бельмеса не понимают.
— Тогда... слушаю вас, мистресс, — сказал за себя Йофан. Он всегда говорил за себя. Предпочитал. Прошлое научило, будущее обязывало.
— Время дорого, — напомнил бриган, покусывая поросячий бочек с корочкой.
Медани легко прочитал гримасу на лице командора спарсов.
ˮМогли бы обойтись и без него.ˮ
ˮМогла бы — не пригласила.ˮ
ˮДля чего вам этот напыщенный индюк?ˮ
Медани не ответила бон-командору, но ответила Грязнуле.
— Но не дороже того, что предложу, — заверила рийа сотника.
— И сколько?
— В суммах затрудняюсь сказать, а по факту целый город.
И спарс и бриган удивленно воззрились на собеседницу. Грязнуля отложил еду и отодвинул кружку. О серьезных вещах толкуют трезвыми и не отвлекаются пожрать.
— Не то, что вы подумали, — успокоила наемников Медани. — Раагам не причем. Самой пригодиться.
— Мы не думали о Раагаме, — буркнул бриган. Первая его мысль была именно о столице туата.
— Я знаю, о чем вы подумали. И знаю, о чем вы подумаете, когда послушаете дальше.
Синхронно хмыканье наемников обозначало высшую степень недоверия к её словам. Оба напустили на себя непроницаемое спокойствие.
— Но..., — Медани подняла левую руку раскрытой ладонью к собеседникам.
— Рассматриваем, — согласились оба, повторив жест.
Стандартная формула. Сказанное и услышанное останется между ними.
— Шендам.
Рты собеседники не раскрыли, глазами удивленно не захлопали, дыхание не прервали. Но выглядели.... Медани приятно смотреть. Голыми в центре сечи. Ну, или, по крайней мере, на ярмарочной площади.
— У меня проблемы со слухом или у мистресс с произношением? Шендам? Так я вас расслышал и понял? — удивляется и злится Йофан.
За сдержанностью лихорадочная работа мозга. Додумать оставшееся за сказанным вслух.
— Именно так. Шендам. Вы его возьмете.
— Я могу уйти? — спокойно произнес Грязнуля.
— Не дослушав?
— А нечего слушать! — взорвался негодованием бриган. Большей глупости от бабы он услышать не мог. Захватить Шендам? Шендам!
— А я послушаю, — произнес Йофан. Никчемных шуточек Медани не позволяла и не позволит. Глупостей тоже самое. Если о чем говорит, то знает о чем.
— И что ты хочешь услышать? — горячился бриган. — И что ты скажешь своим людям. Тем, кто останется в живых! Если таковые останутся!
— Сядь, — приказала, а не попросила Медани. — Если думаешь, я тащилась в такую даль, по такой темноте с Соломенным под ручку, послушать твой визг, то ошибаешься. Ты приглашен, значит нужен! Значит будешь слушать, что тебе скажут... Что я тебе скажу!
— А если не буду? — подался вперед бриган.
— Охолони, — попросил его спарс. — И лучше заткнись.
Бриган зло зыркнул на Медани потом на Йофана.
— Заткнись, — повторил бон-командор. Из лучших побуждений повторил.
— Заткнуться?
— Ну, да. Заткнись.
Грязнуля мог считать конкурента кем угодно, но имя себе спарс сделал не на пустом месте. И его знакомство с Медани весьма специфично. Конечно, существовало множество слухов. Просто тьма! Тьма тьмущая! Но...
Рийа выждала пока бриган отдышится. Дыхание собеседника верная подсказка, слушает ли он тебя, взволнован или же отвлечен и думает о своем. Все стадии бриган прошел быстро и приготовился внимать её речи.
— Мне нужен Шендам! — и рука Медани легла на столешницу. Острые коготки стукнули в дерево. — Я видела укрепления города, я находилась за стенами и знаю, что из себя представляет порт. И поверьте, у меня нет столько свободного времени, особенно сейчас, заниматься пустяками или участвовать в затратных авантюрах.
Как понял Йофан да и Грязнуля, она не против авантюр, но только не затратных.
— Шендам и есть авантюра! — не удержался высказаться сотник.
Медани знала о склонности бригана к препирательствам. Хуже любой бабы! Если те отвечали на слово десятком слов, Грязнуля способен выдать не меньше тридцати!
— Видимость! — когти отплясали быстрый марш.
— Как вы это представляете? — перешел к конкретике спарс, не позволяя бригану раскрыть рта.
ˮПоссорится с Медани и хрен с ним,ˮ — думалось Йофану. — ˮА мне еще пожить охота.ˮ
— Вы отправитесь в Шендам нанять суда и сдернуть в Фароз. Скажем... ничего не скажем, все и так поймут из-за мятежа.
— Как понимаю это предлог.
— Предлог, — согласилась Медани.
— В город наемников пускают, только полностью разоружив, — напоминает Грязнуля.
— Знаю. И потому...
— А раз знаешь...
— Прекрати перебивать! — потребовала Медани. — Я говорю, а вы слушаете и отвечаете на вопросы. Когда закончу, выскажетесь или спросите или выкатитесь отсюда в бляжью дырень!
ˮСучка!ˮ — восхитился яростью рийа Йофан.
ˮСучка!ˮ — готов был стереть её в пыль Грязнуля.
— Вы отправляетесь в Шендам нанять суда. Ты и ты. Оба. Вам обеим до зарезу нужно домой! Срочно! Безотлагательно! Опередив остальных! Понятно?
— Понятно, — согласен бриган. Его тяжело заткнуть.
— С оружием вас не пустят за стены. Это закон и он свято соблюдался и соблюдается. Но вам дозволен вход на Внешнюю площадь, где оружие складывают в бочки и ящики, и отправляют под надзором на нанятые суда. Роты идут пешим ходом к пристаням.
— Все верно, — согласился Йофан. Так и происходит.
— На Внешней вы окажетесь одновременно. Должны оказаться одновременно. К полудню. На бой курантов. И устроите свару за очередность первыми оформить фрахт судов, сдать оружие и пройти в город. Первым лучшие кабаки и шлюхи! Ты Йофан выступишь инициатором. Спарсы есть спарсы, а бриганы только бриганы. Можете выбить друг другу пару зубов для правдоподобия. Биться на смерть не обязательно. Главное натуральность, а не дешевый балаган. Нужна аккуратная общая свалка. Но городских не трогать. До поры! Как только на башне поднимут второй королевский флаг, ты Грязнуля начнешь отступать к Меловым Воротам. Их откроют. Вам нельзя будет терять ни минуты.
Медани замолчала. Время задавать вопросы.
