— Ого! Чумные! — удивился Локли негаданной встречи с мрачной процессией.
Для омоньера это тоже новость. Еще какая!
Солано стиснул зубы не выругаться. Раньше о заразе он узнал бы одним из первых. Теперь в Ордене не утруждаются владеть важнейшей информацией.
— От Сплавин второй день возят, — дополнил происходящее Киан. — И из Заовражья.
Солано не требовал, но Локли взял с собой фра. Тот славился хорошим зрением, отменной реакцией, волчьим чутьем на ловушки и умением обращаться с арсеналом мэтра Амбуаза. Несколько зубилец, молотков, игл и спиц у него в большом мешке за спиной. Локли заверил для эмоционального воздействия. Солано более верил в воздействие прямое — телесное. Но ведь идут к старухе.
Подходя к дому, Локли проворчал.
— Пахнет чем-то заплесневелым. Уж не старостью ли?
Дом семейства Ламбли не представлял ничего особенного. Один из многих. Тронут эрозией равнодушного времени и проказой хозяйского недогляда.
— Судя по размеру и фасаду здания, прежний бейлиф честный человек. Или слишком мало бейлифом побыл, — Локли забарабанил в закрытые ворота. — Пора представиться!
Их долго не слышали и долго открывали. Сперва, одна пара глаз оценила поздних визитеров, потом вторая. Когда в окошке появилась третья, Локли пригрозил.
— Терпение богоугодная черта, но не служителей Ордена Святого Храмна. Стоит ли его испытывать?
Окошко шустро захлопнулось и, некоторое время за воротами царила абсолютная тишина. Фра Киан успел совершить прогулку вдоль забора и зайти с другой стороны, убедиться, обитатели не сбегают. Мистресс Янси и не собиралась никуда сбегать. Она готовилась принять. В гостиной, при зажженных сорока свечах. Помещение сияло от света. Ни уголка для тени. Ярко во всех закутках.
Не тесно, но и не просторно. Стол круглый, семейный. За ним чувствуешь локоть сидящего рядом. Поставцы с дорогой и обычной посудой, глиняными зверушками и свистульками. Лукошко с нитками и спицами. Их давненько не вынимали, на цветных нитках бахрома пыли. На видном месте сандаловый старомодный комод. На нем Святое Писание и несколько склянок. По запаху лекарства.
Мистресс Янси не выглядела старухой. Взгляд жив, брови подчернены, на скулах румянец. Ей не дашь шестидесяти. Ей и полтинник много! Одета не буднично, но и не празднично, со вкусом и опытом бывшей придворной.
— Чем вызвано нетерпение служителей....
Янси намекнул — назовитесь!
— Омоньер Ордена Святого Храмна, — представился Солано.
— Ваша строгость подчеркнуть важность персоны или дела, по которому вы пришли? — едва заметно улыбнулась Янси.
Она умела очаровывать. Жаль перед ней солдафоны.
— Солано, — поправился омоньер.
— И более ничего?
— Достаточно, — отказался Солано называть собственное нелюбимое имя. Он думал ограничиться в представлении, но мистресс посчитала по-другому.
— А кто с вами?
— Это важно?
— Конечно. Мне надо знать, следует ли мне отвечать омоньеру в присутствии других служителей Ордена. Или..., — легкий взлет бровей. — Или лучше держать язык за зубами.
Солано мысленно настроился на сложный разговор. А на что он рассчитывал? На дружеские посиделки?
— Мейстер Локли, — назвал спутника омоньера.
Его галантный поклончик вызвал улыбку у мистресс. Вспомнилась молодость. Тогда такие поклоны следовали чаще.
— Фра Киан, — бесцветен голос третьего.
— Отложите свой мешок вон туда, фра. Он достаточно тяжел, держать его, — указала мистресс Янси на лавку у двери.
— Не стоит беспокойства.
— Если вы боитесь меня побеспокоить, то вам следовало выбрать другое время посещения и уж тем более волочить сюда ЭТОТ мешок.
— Соседи? — позволил догадку Локли. Про мешок он тактично забыл.
— В моем ли возрасте бояться сплетен? Скоро вечеря. Живешь не по часам дня, а часам молитв. Их хотя бы меньше.
Солано оставалось только подивиться, как тонко им намекнули на их срок пребывания в доме Ламбли. Смутить не смутила, но заставила понять — перед ним человек двора.
— Мы не задержим вас, — пообещал омоньер.
— Вина? Закуски? — предложила мистресс.
— Благодарим... И воздержимся от угощения, — отказался за всех омоньер. Из осторожности. Медикус Эйкин предупредил, люди в столице помешались на ядах! Это входило в моду — травить себе подобных, по малейшему поводу.
— Что же, тогда остается узнать о цели вашего пребывания под моей крышей.
— Мы хотим поговорить о покойной королеве Гвиннет, — произнес Солано. Он выбрал нейтральное предложение, желая понаблюдать, за поведением и реакцией женщины.
— Вас не устроили дворцовые хроники?
— То о чем мы будем говорить, не отражено в них.
— Возможно, интересующие вас события не имели места быть.
— Мы знаем на верное, они были и нам хотелось бы знать некоторые детали.
Мистресс Янси опустила голову к груди, подумав, согласно кивнула. Слова поняты.
Она жестом предложила сесть Солано, потом пригласила Локли.
— Фра Киану найдется небольшое дело, пока я с вами разговариваю. Если это то, о чем я думаю.
Фра застыл у порога. Четвертого стула в комнате не было.
ˮПредусмотрела,ˮ — понял хитрость Солано. Он разрешил фра уйти.
— Нет-нет, чуть погодите, — остановила мистресс.
Женщина достала из комода небольшой свиток, чернила и перо. Села за стол, уверенно и размашисто написала несколько строк. Подождала, пока чернила просохнут.
— Вы должны подписать, — передала она лист омоньеру.
Солано пробежал по ровным строкам. Рука у Янси при письме не дрожала. Буковки круглые, строки не сбились.
В его лице, Орден обязывался выкупить закладные на дом семейства Ламбли, примерно пять тысяч грот и еще тысячу безвозмездно выдать некоему Миллису Лиу.
— Милл доводится мне внучатым племянником. Очень славный мальчик. Единственный родственник по линии прялки*.
— После нашего разговора, — согласился Солано на условия. Торговаться он бы не стал, попроси она вдвое. Но надо знать, за что платить.
На отсрочку мистресс не согласилась.
— Никаких после. Вы подписываете, я отсылаю это нотарию со своим человеком, и вы вольны спрашивать о чем угодно. Я отвечу максимально подробно и максимально искренне.
— Максимально? Уверены? — усомнился Солано.
Янси чуть откинулась на спинку стула и убрала руки со стола. Лицо спокойно. Безмятежно. Она не боялась разговора. Ведь разговор нужен, прежде всего, им, а не её.
— На вопрос сколько раз я изменила своему мужу, назову имена и количество и даже отвечу, понравилась это мне или нет. Возможно, ответ вас разочарует, но это будет предельно честный ответ.
— Мы будем говорить о Гвиннет, — озвучил круг интересов Солано.
— Понимаю. Ордену нет дела до моих любовников, но есть дела до любовников покойной королевы.
— Любовников?
— А вы думаете Свен единственный? — хитро сощурилась Янси. — Ведь речь пойдет о Свене? Или я ошибаюсь?
Солано, не говоря ни слова, подписал документ, поставил оттиск и вернул бумагу.
— Пусть фра Киан проводит моего человека и вернется.... За мешком.
Солано предпочел бы несколько иной тон разговора. Люди обещающие говорить правду, охотнее всего поделятся ложью. Бочками лжи в которых не наскрести и ложки истины.
Вызвали слугу. Тот явился уже готовым к выходу. И тут предвидела?
— Отдашь мэтру Хубэру. Лично в руки!
Слуга понятливо кивал и кланялся. Выпроводив посыльного, женщина облегченно вздохнула.
— Вы позволите? Мои капли?
Накапала в ложку пять капель настойки валерианы, затем добавила еще три из другого флакона, долила вина и выпила.
— Молодым радуешься регенгушу, а теперь лекарствам. Раньше желаешь ярких чувств и ощущений, а сейчас предпочитаешь не чувствовать ничего.
Мистресс Янси вновь села за стол, на этот раз, прихватив, Святое Писание.
— Не будет лишним....
В силу опыта, Солано не очень верил в благотворное влияние святых книг на правдивость. Скорее можно быть уверенным в совершенно обратном.
— Как вы догадались?
Солано предъявил ей медальон Свена. Медальон она сразу узнала.
— Так и подумала. Он заказал их у мэтра Тьюри. Тогда вся столица заказывал подобную чепуху у чокнутого ювелира.
— Чокнутого?
— Платить такие деньги! За безвкусицу?!
— Вы сказали их....
— Да. Медальона два. Один болтался на шее Эрда, второй где-то на дне канала.
— Гвиннет выкинула медальон?
Мистресс Янси с осуждением поглядела на Локли. Это же очевидно!
ˮТрудно не согласится,ˮ — признал за ней победу Солано.
— Вы предвидели, что рано или поздно придется ворошить прошлое? Придется рассказывать?
— О нем все время рассказываешь... о прошлом. Не обо всем, но часть. Поучаешь молодежь. Вспоминаешь былое со знакомыми и близкими. Тешишься сам. Но время идет. Молодежь не слушает, а близких и знакомых уменьшается с каждым годом. Начинаешь воспринимать себя захламленным чуланом, в котором столько дорогого тебе, но не интересного остальным.
— Не всем.
— Ну, вам не само мое прошлое интересно, а поскольку постольку, оно связано с королевой Гвиннет и её интрижкой с Эрдом Свеном.
— Это была только интрижка?
— Вы не поклонник труверов и это очевидно. Романы длятся долго, интрижки коротки.
— Может вы и правы, — согласился Солано. Ему не привычно, что с ним не боятся говорить свободно и спокойно. Большинству из его визави развязывал язык мэтр Амбуаз, после нескончаемо долгих трудов.
Янси со вздохом провела ладонью по щеке, коснулась подбородка. Не всегда воспоминания приятная штука.
— Начну с того что ваш Гильф грубая свинья. Именно с этого и начну. Воевать можно с подданными, с соседями, с врагами, но зачем тащить в супружескую постель походные привычки. А он так и делал. Он обходился с Гвиннет, как с обозной шлюхой. С той лишь разницей, что не переуступал своим дружкам, не платил денег, а пользовал исключительно единолично. После его визитов бедняжка ходила враскорячку и в синяках. Полдня проводила в мыльне, мочалом сдирая с нежной кожи его пот, слюни и грязь. Вылавливая вшей и вытравливая...
Солано стукнул пальцем по столу — ближе к теме! Праведные негодования выслушает позже.
— ...К спасительному решению избежать унижений, Гвиннет подтолкнул сам король. Кавычки здесь присутствуют. А Гильфа науськал исповедник. Король потребовал наследника, как требуют в шинке вина или жареную утку. Вынь, да положи! — Янси не удержалась от колкости. — Мужчины часто присваивают себе первенство в праве деторождения. Они заблуждаются. Достаточно прибегнуть к некоторым средствам... К лимонной цедре, пить семена моркови или по рецепту Эйкина, использовать хлопковый шарик с растертыми финиками и кожурой аниса, и все обернется в пользу другим. Но здесь интересы короля и Гвиннет совпали. Забеременев, она могла на законных основаниях отказывать своему похотливому муженьку.
Янси не на долго прервалась.
— Многие думают, женщины выбирают любовников по каким-то особым признакам. Красоте, богатству, уму или силе. Вполне возможно. Но Гвиннет руководствовалась другим. Сходством Свена с её дедом. Просто поразительным сходством. А так, ей достался худородный, нищий и безвестный сквайр.
— И как же они сошлись?
— Никак. Я привела его к Гвиннет.
— Взяли и привели?
— Взяла и привела. Она сделал выбор, ткнув в него пальчиком — этот. Прикажите спорить? Впрочем, если Гвиннет и прогадала, то не много. Свен, он.... он, скорее образчик возлюбленного, чем обычного любовника. Но ему повезло очутиться под одним одеялом с королевой, вытеснив на время мистресс Гайд.
Солано поднял палец, требуя пояснений.
— Я могла бы не комментировать данный факт, прямого отношения он к нашему разговору не имеет, но скажу. В союзе Гайд и Гвиннет, королева олицетворяла мужчину. Это прибавит вам понимания, почему она не могла смириться с выходками мужа. Она хотела быть...
— Сверху, — нашелся с верной подсказкой Локли, за что получил признательную улыбку.
— Именно. Но сверху или снизу, так или иначе, Гвиннет добилась желаемого. Когда Гильф вернулся, ему выложили приятную новость и указали причину, по которой ему заказан путь к ложу королевы.
— А вы уверены, что Аерн плод любви Гвиннет и Свена?
— Молодой человек, не очень и умно....
Это только к Локли!
ˮЧего она к нему прицепилась?ˮ — подивился омоньер.
—...я достаточно пожила, выслушивать неуместные куртуазные глупости о любви. Про остальное скажу, я уверена. Потому что знаю, чего это стоило Гвиннет. Потому что Свен не вылазил из королевской спальни почти две недели. Он дразнил Гвиннет хормагун, а её... — мистресс Янси очень красноречиво прервалась, — азаргун.
— Королева имела рыжий цвет волос? — уточнил Солано.
— Скорее темной меди. Почему вы спросили?
— Хормагун значит темно-рыжая. Масть лошади у юашей.
— Кобылы, которую он оседлал. А азаргун?
— Огненно-красный цветок.
— Кто бы подумал? У них было что-то общее!
— У кого у них?
— У Гвиннет и Свена. Он звал королевскую менжу азаргун, а она ласково звала дырку Гайд фиалкой. У мистресс смуглая кожа.
Локли не желая получить выговор от бывшей адди, отвернулся. Фантазии у людей!
— Да, он трувер! — в полголоса буркнул мейстер.
— Точнее, воздыхатель, получивший желаемое... Не любовник, — морщит носик мистресс Янси вспоминая. — Тем не менее, Гвиннет мужественно перенесла общество вашего трувера. Её терпение вознаградилось.
— Но ведь зачать она могла и от Гильфа?
— Спросите лучше, а хотела ли она этого? Ко всему вы плохо слушали о некоторых специфических женских знаниях и умениях. Любая из нас умеет считать свои дни. А поскольку я являлась адди, то и Гвиннет. Подобное мимо меня никак не могло пройти. Свен правильно заподозрил, ребенок от него и даже предлагал Гвиннет сбежать.
— Куда мог увести королеву нищий сквайр?
ˮНищий ли? Сквайр ли?ˮ — тут же рождались подозрения у Солано.
— Об этом лучше спросить у самого Эрда Свена.
— Спросим. А как она относилась к его предложению?
— Гвиннет — королева! Её дитя наследник не самой завалящей короны. Пускай Свен обладал большими достоинствами, чем Гильф. Но Гильф король, а Свен... еще предстояло получить то, на что он прельщал Гвиннет.
— И что же это?
— Мы говорим об Аерне? Или я ошибаюсь?
— А разве предложение любовника не относится к нашему делу?
— Конечно, нет. Это отдельный разговор и отдельные условия.
— Сколько народу оказалось посвящено в подробности связи королевы?
— Немного. Я, Гайд, мистресс Салма Прато, Эненс Пти-Пон и старая нянька. Только благодаря ей, сплетни не пересекли порога королевской спальни. Для всех Свен ухлестывал за адди Гайд.
— У вас имеются какие-нибудь вещественные доказательства их связи. Письма, записки, предметы.
— Кто же подобное станет хранить? — удивилась вопросу Янси, но подумав мгновение, добавила. — Хотя пожалуй, да. Имеется.
— Какое? И где?
— В склепе Гвиннет.
— И что это?
