Уходящий день выдался отменным во всех отношениях. Медани встретилась с Йофаном Изером, они поторговались, и бон-командор спарсов проявил дальновидную сговорчивость, а не обычную твердолобость. Сообразил, ему легко найдется замена. И искать долго не придется. Канн Юбер вкратце поделился сведениями о беспорядках в Лафии. Медани одобрила порыв сестры всерьез взяться за попов. Просто одержать верх у Элори не получится, но со временем — да. Что с этого можно поднять? И стоит ли лезть, коли туда уже сунулся Пустоглазый? Рийа решила направить в Лафию Хопса. Осмотреться. Скряга ничего не пропустит. Ни мимо глаза, ни мимо рук.
Ко всем прочим приятностям Медани удалось разобраться с потенциальными любовниками. С обеими сразу. Мессир Дёрша застукали с адди Дегрун Вэза (девица выполняла её поручение) весьма в недвусмысленной ситуации. Какая уж тут двусмысленность — голые и в постели!? А запах в спальне!? Так пахнет порок — спермой и потом! С Бувой Кенчем вышло спонтанно, но тоже удачно. Она нечаянно нагрянула в мыльню. Увиденное вызвало у Медани недоумение. Кенч абсолютно не годился в любовники. Даже в голодный год. Надо уважать себя как женщину, связываться с такой мелюзгой. После разоблачения, мессиру рекомендовали либо удалиться, либо найти себе ,,что-то сорозмерноеˮ. Медани хохотала до слез, представляя соразмерное в яви.
Совершив небольшую вечернюю прогулку, Медани пребывала в приподнятом настроении. Настолько приподнятом, что позволила себе немного хорзо*? Вульгарно — да! Лапотно — да! Не приличествует женщине — да! И все что не скажите и не подумаете — да! да! да! И еще тысячу раз — да! Но превосходно! И она позволила. Выпитое кружило голову, что поцелуй страстного неизбалованного юнца. Легкая вдохновенность и тонкое восприятие чудесного вечера не покидала её, пока... пока, все не рассыпалось объявлением неожиданного визита. Действительно, неожиданного. Когда Медани доложили о прибывшем, она по началу восприняла сообщение за нелепость или ошибку, а затем как шутку. Но тех, кто ошибается она гнала в шею, а в шутниках видела только одного человека — себя!
— Эерих, риаг туата Швальб, — доложили ей. — Без сопровождения!
— Как интересно? — подивилась Медани.
Интерес делился поровну между ,,риаг Эерихˮ и ,,без сопровожденияˮ.
Бастарда она не принимала во внимание. В её виденье событий, он являлся величиной пренебрегаемой. Надо знать сумасшедших танов Швальба. Они не дадут Эериху власти. Следовательно, бастард выступал в роли просителя. Но чем-то делиться можно, будучи уверенной, отхватить что-то взамен и с процентами. Такой уверенности Медани не ощущала. Ни отхватить, ни с процентами. Следовательно, связываться с бывшим винтенаром, нет ни малейшего резона.... Но немного поразмыслив, глоток хорзо поспособствовал этому, Медани не отказала гостю в аудиенции. Хотя к отказу склонялась. В борьбе рационального и не рационального, то бишь рийа и женщины, с малым перевесом одолела последняя. Медани припомнила, когда близко увидела бастарда. В Чедвиге. Не будь все столь официально, пожалуй, Эерих добился бы много большего и гораздо быстрее, чем ждали от Бувы и Хенша.
Нежеланного и нежданного гостя пригласили в гостевую. Для встреч в Парадном зале бастард не вышел происхождением, а для Малого, мизерными перспективами на сотрудничество. Так что только гостевая, где поят вином, но не слушают, а не соляр*, где тоже поят вином, но ведут доверительные беседы. О погоде, о здоровье, о разном. Часто до утра....
Горят свечи, высоко вытягивая пламя. Сладко-сладко пахнет воском. В дырки ставня сеется луна и немного сквозит. Над жаровней, малиновый купол углей. На резном складне поблескивает позолотой икона. Кого не разобрать. Лик темен и теряется в жадном блеске. По столу рассыпаны и раскатаны свитки к коим не притронулись и не притронуться. Поверх важных бумаг высохший кошель. Подаренные сто грот давно иссякли. Вдоль стен и у стола скамьи. Под задницу сидеть, под ноги — подставить. Несколько сундуков. Замки намертво закусили проушины запоров. В низкой нише спрятан проход. Скромная дверь вела в обитель снов и грез. Иногда решению дел требовался подушечный подход.
— Чем объяснить твое появление? — спросила Медани, опуская какое-либо обращение. Умный поймет, а неумному и этого достаточно.
— Добрососедством...
ˮЯ умоляю!ˮ
— ...вежливостью...
ˮЭто шантаж!ˮ
— ...малой толикой родства...
ˮПодставить щеку для лобызания?ˮ
— ...и желанием пообщаться, — ответил Эерих. По сути своей обычное словоблудие. Но не прозвучало в его словах ни наигранности, ни слащавости, ни двойственности, когда понятно, все обратно сказанному.
ˮНеужели действительно за этим?ˮ — готова изумиться Медани.
— У тебя неважнецкий лекарь, — разглядела она гостя во всей красе.
Коросты ссадин, синяки, замотанная кисть. Ему здорово досталось! Таны? Таны...
Бастард ничего и не предпринял скрывать последствия жесткой схватки.
— Не держу. Затратно.
Это что? Признание в финансовой беспомощности?
— Могу одолжить, — любезна Медани.
Речь явно не о деньгах. О лекаре. Поймет или сделает вид, что не понял и сразу ухватиться — вот об этом я и хотел бы просить...
— Я так плох?
ˮНе дуракˮ, — похвалила Медани сообразительного родственника. Для воспитанника казарм, нюх на словесные скользкости неплохо развит.
— Ровно настолько, насколько позволяет убедиться, не одалживать денег. Если только ты не выиграл первую схватку за Швальб, — обозначила рийа условия, при которых возможен диалог о финансах. Поманите дурака пряником, он спляшет.
— Проиграл в чистую, — сознался Эерих честно.
Бастард откровенно её изучал. Как изучают арбузную дольку. С какого бока слаще, сахаристей и больше мякоти.
Медани не удивилась. Этому — нет. С течением лет, привыкаешь к неосознанному стремлению других заглядывать в декольте, и сознательному — в душу. Впрочем, в душу не заглядывают в нее лезут.
— Лучше сказать нечто нейтральное, — Медани посчитала, дружеское внушение бастарду не повредит, отвлечет. — Обострившиеся разногласия в процессе урегулирования. Прими в качестве рекомендации. Правда красит победителя, но не проигравшего.
— Разногласия как раз урегулированы. Неясности оговорены. К обоюдному удовольствию.
Сказать и не сказать одновременно. Редкое качество. Медани простила бастарду его разглядывание.
— Предложили Щитовую службу? Она ничего им не стоит.
— И некоторую сумму
Замечательное уточнение.
— Правда? — Медани интонацией показал, ей все равно. Поскольку ничего поясняющего его присутствие пока не услышала.
— И пригрозили катэлем.
Так причина в этом? А она подумала бог весть что! Даже хвалила!
— И потому ты здесь? — близка к разочарованию Медани. — Изыскать скорейший способ предупредить короля?
— После того как меня сунули в Швальб? — в недоумении Эерих от её слов.
ˮА хватит силенок, побыть не благодарным? ˮ— иронична Медани над бастардом. — ˮИ надолго ли тебя хватит?ˮ
— Ну, если не это, тогда переходи к существу..., — предложила она покончить с проволочками. Вечер слишком хорош, посвятить его перебирать словеса и состязаться в изворотливости.
— Есть одна идея...
— С этим беда. С чужими идеями, — покачала головой Медани. Уж этого добра вполне хватает. Даже в избытке. Она так ему и сказал. — Идеи имеются у всех, но, как правило, скучны до зевоты и не интересны до изжоги. И обыкновенно касаются денег. Редко малых, чаще значительных сумм. Которые из воздуха не возникают, но запросто растворяются в чужих бездонных карманах.
— Назовите случай, когда бы в той или иной форме речь шла не о деньгах? Но вы правильно упомянули, суммы значительные.
— Рассчитываешь получить у меня заем? Или рекомендации?
— Совместно реализовать упомянутую мною идею, — Эерих только что не облизнулся. Наиграно, конечно. Но смотреть неприятно. Может специально? В отместку? Гм... мстительные мужчины обычно мелочны и занудливы. Чего не скажешь о женской сущности.
— У тебя приторный вид.
— Ничего не могу поделать, — вот здесь он впервые сфальшивил.
В полнее возможно Медани фальшь почудилась или придумалась. Тяжко говорить с человеком, от которого ждешь и никак не дождешься подвоха.
— Тогда постарайся быть лаконичным, а то переешь сладкого.
— Подробности после принесения мною вам вассальную клятву.
Жизнь приучила Медани не теряться. На это просто не должно хватать времени. Все как в фехтовании. Выпад — защита, защита — выпад. Чем меньше пауза, тем целее шкура и дольше жизнь.
— Зря ты отказался от лекаря, — сделалась серьезной рийа. Она ничего подобного не ожидала. И предположить не могла!
— Я принесу вам оммаж, — заверил Эерих.
Откуда-то стойкая предубежденность — дурят! Дурят, нагло глядя в глаза, не краснея и не жеманясь.
ˮНе плохой экземплярчик для королевских конюшен,ˮ — выставила Медани бастарду высокий балл. Не понятно только к чему оценка относилась. К заговорщику, обманщику или мужчине. А по совокупности? Каков ,,букетˮ!
— А как же Швальб? — говорила и раздумывала Медани. Раздумывала и не находила причин соглашаться. Не могла найти. И существовали ли они, причины вообще? Что с ним делать? С бастардом? Мужчина, как и оружие, требует применения. На войне, в политике, в интригах, в пастели. Иначе зачем он? Ах, да. Завести детей. Этого делать она не собиралась лет сто.
— О Швальбе потом. А оммаж и фуа я вам принесу.
ˮГнать! Гнать! Гнать!ˮ — пульсировало в висках у Медани.
— Хотите втянуть меня в конфликт с эрлом Марчем и его компанией?
ˮГнать! Гнать! Гнать!ˮ
— Так или иначе, конфликт неизбежен. И нет, не хочу. Вы удивлены предложением? Но это же очевидно....
ˮГнать! Гнать! Гнать!ˮ
—...происхождение. Мне ничего не отломится. Даже если таны резко переменят свое отношение ко мне или их заставят переменить и я стану риагом. Даже если выйду победителем и подомну Кайона, как того желает король. Даже если Гильф, по каким либо причинам, передаст мне корону Асгейрра...
ˮГнать! Гнать! Гнать!ˮ — не давала Медани покоя паническая мысль.
— ...Никто добровольно не пойдет за бастардом. А раз так, меня придушат, или же отравят, или же случайно упаду с лошади или же неприятельская стрела сразит меня в спину в честном бою. Доискиваться причин не станут. Все вздохнут с облегчением и король первым. Мне не простят и малой оплошности и не воспоют здравицы за величие трудов!
— Хочешь видеть меня гарантом?
— Гарантом чего? Моего счастливого правления? Надолго? Не трон должен держаться на плечах подданных, а плечи подданных должны поддерживать трон! В моем случае, какой трон не окажется, больший — Асгейрра или меньший — Кайонаодха, для меня слишком высоко падать. Тогда зачем он мне? Но я знаю, зачем он вам.
ˮВ этом ты прав, тебе скипетр и держава совершенно за ненадобностью!ˮ — вынуждена согласиться Медани со здравомыслием бастарда.
— И потому ты решился предаться под мою руку?
— Не только. Помочь осуществить мою идею можете только вы.
— Я всего лишь женщина. Нейтралитет и обожание закончится, как только я открою рот заикнуться о деньгах на войну. Они не против войны. Но если и дадут денег, то при условии сохранения контроля над их расходованием, — призналась Медани. Она не обманывала. Все так и будет.
Эерих не выразил сочувствия, но испытывал солидарность к танам Рагама. Чьи деньги, тому и пиво и танцы!
И Медани согласилась бы с бастардом, и что кривить с танами, но с чем она точно никогда не согласится, с навяливанием своих людей. Свои люди обычно не способны ни на что, кроме как, заполучив власть, тут же её передать или перепродать другим. Переложить из рук в руки. Ей это нужно меньше всего. Своей властью она не собиралась делиться. И тот кому она преподнесет вина в Танской Братине, будет прежде всего её ставленник и ни чей более.
— Сделайте им хороший подарок. Легче договоритесь.
— Разрешить отпраздновать дни Медб*?
— Это подачка, но не подарок. Да и попы возмутятся.
— Отменить все налоги? — рассмеялась Медани.
— Не плохо бы, но слишком щедро. Воспримут за слабость... Я возвращаюсь к оммажу.
— Не торопись. Давай внесем ясность.
— Давайте.
— Что в обмен? Морганатический брак*? В Кайона это легко устроить. Здесь строго запрещены только браки родственников по материнской линии, — Медани улыбнулась. — Очевидно, с отцовством не все так очевидно.
С этой стороны Эерих ситуацию не рассматривал, но признаться, брак с единокровной сестрой не прельщал. Хватит с него танов Швальба омрачать жизнь.
— Танство меня устроит. Любое.
— Подозрительно... Или ваш оммаж и идея стоят и того меньше.
— Дайте мне кормление и я сейчас же отрекусь от венца риага в вашу пользу и всей прибыли от замыла тоже.
— Ха! и мне выпадет счастье разбираться с танами Швальба? Я, по-твоему, столь неумна?
Бастард не спешил отрицать её последних слов. Рийи потребовалось пауза понять почему.
— Пока не вижу причин принимать присягу.
— Тогда я пока оставлю риагство за собой и продолжу.
Эерих сжато изложил свой замысел. Чем дольше он говорил, тем больше теплел взгляд Медани. К концу его речи она почти восхищалась бастардом! Негодяй стянул её идею, к которой она шла подкрадывалась! робкими шажочками. Но как изящно стянул! И как филигранно собирался исполнить! Нет, овцы не будут целы и не все волки окажутся сыты. Но тем, кому перепадет кус!!!! Да, он кудесник, её милый братик!
—Таны тебя вздернут! — вырвалось у Медани. Но еще до того как ему на шею накинут веревку, она готова заключить его в свои сестринские объятья! Расцеловать, впредь по-свойски звать Риком, и внести в личный поминальник. Столь внезапный всплеск бурных чувств ей едва удалось подавить. Умение наступать на горло собственным страстям неоспоримое достоинство любого правителя!
— За что? — не видит причин столь печальному завершению собственной жизни бастард. — Сейчас, я в Швальбе в статусе наблюдателя при королевской баннероли. Никаких особых преимуществ это мне не предоставляет, кроме контроля за соблюдением интересов короны. А все её интересы далеко не тайна. Щитоваю службу таны созывают сами. Не я собираю батальи и роты под баннеролью, но таны Швальба отправляют их ко мне. Они хотят побыстрей разделаться с долгами перед Гильфом, и с чистой совестью объявить ему катэль. Захват Шендама будет выглядеть первой фазой их возмущения и неповиновения. Что касается Шитовой, сомневаюсь, что таны пришлют достойных воинов. Совсем пропащих конечно не будет, но и ничего доброго.
— И как ты собираешься поступать? — на языке у Медани вертелось ,,выкрутитьсяˮ. Ведь именно это он и сделает — выкрутится!
— Формально за действия своих людей на территории туата несут таны. Вне территории я их могу задействовать только для защиты Королевского Величия. То есть они будут сопровождать меня до того места, где я передам баннероль королевскому бейлифу, — Эерих сделал паузу подчеркнуть важность замечания. — Нигде не оговорено, куда именно идти, но ближайшая территория — Шендам. Ведь после того как в туаты назначены риаги, бейлифы перестали подчиняться окрикам из Кэффы и следовательно не правомочны принимать баннероль под свою руку. Это общеизвестно, четко прописано и я ничего не нарушаю. Но пока служивые под Королевским Величием, они люди короля. Как только я предам баннероль, они люди танов.
