Солано изобразил на лице благодарность. Вроде как горчицы хапнул полный рот.
— Теперь расскажи, как добудем твой манускрипт, — попросил приор. — Если действительно считать, что он того стоит. И времени и усилий.
Дальнейший рассказ омоньер сильно ужал, а местами не договорил, но меры безопасности упомянул.
— Сегодня я отправил фратта Деринн к лэйт Кэрэн. Присматривать и опекать.
— Тому есть предпосылки? — оживился пробст.
— Предосторожность не помешает.
— Тебе ли говорить об осторожности? Ты омоньер!
Солано повинно склонил голову.
— Так есть ли предпосылки посылать фратта Деринн? — настаивал пробст.
— Мэйв Ланж замечен в обществе лэйт Кэрэн. Она ему благоволит. Возникли подозрения, их близкие отношения не случайны.
— Близкие звучит настораживающее, не находишь? Они столь бурно развиваются?
— Поэтому фратта Деринн за ней и присмотрит, — поспешил с ответом Солано. Еще не хватало выслушивать вздохи по поводу сегодняшних нравов. Пришлось рассказать об алеколу и Дафне Этуро.
— Не находишь, слишком много возни. Вопрос можно решить гораздо проще. Если это заговор, — сделал на удивление дельное замечание приор. — А вот если это личное тогда да, можно все обставлять как в дешевенькой пьесе.
— До причин и до действующих лиц и до авторов скоро доберемся, — пообещал Солано, но уже не так гонористо как до этого разговаривал с не перевариваемыми иерархами.
— На фратта Деринн возлагается только опека?
— Она отправится в Ногр вместе с лэйт. Это будет выглядеть естественней, чем приставь мы её или кого другого в последний момент...
— Согласен, — одобрил!?! пробст.
— И поможет лэйт или возьмется сама организовать изъятие манускрипта из королевского архива.
И с этим Брадар не спорил.
— Мы идем самым длинным путем, Солано, — резюмировал речь омоньера приор. — Самым длинным путем!
— Других попросту нет.
— Нет или есть вопрос открытый. Так и признай — из найденных тобой! — теперь говорил только Элверд.
— Я делаю все возможное.
— Дружба с антикваром Клеббом входит в это возможное?
— Я не назвал бы это дружбой.
— А как бы ты назвал? Как назовем мы? И как это воспримут другие? Омоньер не один в подлунном мире. И каждый твой или наш промах это промах Воронья, — приор употребил просторечное название.
— А каждая удача это удача Ордена, — парировал Солано.
— Тогда расскажи насчет Аерна? И о столь удачно выбранном способе лечения, который взбудоражил провинцию и вот-вот взбудоражит столицу. Не участвуй в этом ты, а значит и Орден, всем бы было наплевать. Глубоко. Но твое имя озвучено.
ˮОни что? далака, как следует, расспросить не могли? За каким хером присылали. Напугать? Безмозглое старичье!ˮ — исходил желчью Солано, но ничего поделать не мог.
— Наследник болен, и король решил его уединить.
— Король разрешил? В Ольбре? Куда не впускают никого. Никого без особого указания омоньера. Включая, меня, — усмехнулся приор.
— Вы ездили в замок? — удивился Солано не ожидавший подобной прыти от старца. Покинул стол? Выполз из Фрисса?
— А меня пустят?
Солано не нашелся с ответом. Конечно, нет. Ни его, ни кого-либо еще, включая короля. Если надо сядут в осаду!
— Бывал бы чаще во Фриссе, знал бы, наверное, ездил я в Ольбр или нет.
— Доступ ограничен во избежание распространения болезни и покоя больного.
— Стремишься давить на Гильфа? Ничего не напоминает? Отравительница Идгид и лэйт Кэрэн?
— Если вам так угодно думать...
— Мне угодно, чтобы омоньер Ордена помнил, он омоньер Ордена, а не королевский прихлебай! Не придворный, не эрл и не мормер! Солано, ты служишь Ордену!
Его отчитывали как мальчишку. Не за что! Из старческого маразма!
— Для чего тебе Клебб? Какой в нем прок Ордену. Ордену, а не брату Солано? — не на шутку разошелся приор.
— Он один из немногих кто ходит в Заброшенные города в горах Майгара. А мне нужны книги. Вполне допустимо ответ, содержится не только в манускрипте из Сарцана.
— Вместе с книгами, которые так тебе нужны, антиквар притащит десяток еретических сочинений, которые тоже востребованы. Но это еще ничего, их можно выловить. Не боишься получить в привесок Великий Мор? Или Забвение?
— Если у нас не получится, забвение постигнет Асгейрр и Орден. Нашествие империи обернется худшим злом.
— Твоя правда, — согласился приор.
У Солано зачесалась кожа. Будто это не похвала, а крапива.
— А ты, следовательно, берешь ответственность риска на себя? — вновь подключился к разговору пробст
— Я осознаю риск. Я омоньер!
— Как не странно, но мы осведомлены кто ты, — остановил его пробст. — И как давно! И как долго!
Это уже угроза! Открытая и явная!
— Насколько Гильф сведущ в наших целях?
— Ровно на столько на сколько ему следует быть сведущим, — утаил Солано подозрения короля. Меньше поводов для претензий. — Гильф верит, что выдаст Кэрэн за наследника Ногра, верит что заполучит манускрипт, верит что с его помощью мы, Асгейрр и Ордена, сможем притянуть к войне помощь Мормерств. Если бы он во все это не верил, давно сдался.
— Тогда крепи его веру, оставь все прочее и занимайся лэйт!
Это был уже третий совет, сосредоточится на судьбе девушки. Девушки? Манускрипта!
— Почему с посольством проволочка? — не дает передышки приор.
— Время за Ногр. Наверное, хотят выторговать, что-то дополнительно.
— Что можно получить сверх того, что обычно дают за королевскую кровь!?
— Попробовать им не запретишь.
— Поторопить нельзя?! — давит приор.
— У нас нет для этого возможностей, — признался Солано.
Её конечно можно отыскать, возможность. Но это время, деньги и люди!
— Возможностей или желания? Поторопили же Дакс открыть военные действия с империей. Нашли чем.
— Это стоило баснословных сумм!
— Деньги для того и служат, покупать. Мы купили Дакс. Почему не купить Ногр?
— Было бы возможно, давно купили, — твердо заверил Солано. Он почти выдохся. Как они ему надоели! Не разговор, а ночной бой с комарами. Они иззудели его, а он никак от них не отобьется!
Пытка закончилась внезапно.
— Я, как и ты, хочу еще при жизни увидеть наши знамена, поднятые выше прочих! — примирительно молвил приор. Так или иначе Солано он прочитал. Сейчас, взорвется.
ˮДолго хочешь прожитьˮ, — зло выдохнул Солано. С ним? Перемирие? Ни за что!
— Но это вовсе не значит что на хоругвях будет твой лик, — предупредил пробст. — Достаточно лика Господа! — и отпустил. — Фра Ваерд ждет тебя. И не забудь хронику. Надеюсь, пригодиться.
Солано забрал свиток и выполз из кабинета приора едва живой. Он истратил столько сил, хватит переспорить Общий Совет туатов Кайонаодха. Он пытался держать ум трезвым, а сердце холодным. Сегодня получилось. А завтра? Возможно и завтра он перетерпит нотации двух выживших из ума стариков. Встает вопрос, что ему делать дальше? Когда чаша терпения переполниться.
Распаленный Солано тщетно гнал крамольные мысли, ибо в них склонялся к неподобающему. В его мыслях нет ничего от братской любви. В том, что ее давно нет, никак его не извиняет!
— Во благо. Во благо! — твердил он себе. Верил ли? Несомненно.
После ухода омоньера, Элверт и Брадар многозначительно переглянулись.
ˮНу как он?ˮ
ˮКак обычно.ˮ
Пробст рассмеялся. Тихо, по-стариковски.
— Слыхал? Даже далака не боится!
— Забоялся бы, когда бы Мюрис стал размахивать перед ним тессером. Даром, что его бывший наставник.
— Прибережем крайние меры до следующего раза.
— Вот так всегда. Все ему сходит с рук! Да еще с прибытком. Он догадывается? Ему не шепнут?
— Вряд ли. Тогда с гордыней не совладать и всем Фриссом. Но надеюсь, от нашего разговора будет хоть какая-то польза.
— Ты все-таки намерен оставить свой пост?
— Не вижу ни единой причины оставаться пробстом дольше. Надо быть справедливым. Я действительно стар, — закряхтел Брадар. — Пора уступить дорогу, а не путаться под ногами.
— Все равно не вижу Солано на твоем месте.
— Он верит в то что делает и делает то во что верит. По нынешним временам это искупает многое. Более того, он заставит других поступать так же.
— Поэтому ты отправил его к Ваерду?
— Слепой не прочтет выражения его лица, — посмеивался довольный Брадар.
— То как он нас любит чистой братской любовью! — хмыкнул приор. — А голос?
— Голосом он владеет отменно, — признал пробст. — Гораздо лучше, чем мимикой. Врет складно, умалчивает не подкопаешься. Впрочем, Ваерда мне подкинул допиер, возмущенный тем, что омоньер чаще других из братьев позволяют себе игнорировать Смирение. Сам рассуди, Солано одинаково не переносит старых и дряхлых вроде нас с тобой и увечных и немощных вроде Ваерда или Тильда. За малую полезность Ордену.
— А какое дело до Смирения допиеру? Ему что? Нечем заняться в своих кладовых.
— Очевидно, он уже навел в них порядок. Мыши налево, колбаса направо!
8. Замок Фрисс. Дормиторий.
Во рту вязкий привкус крови. Он и привел Солано в чувства. Ни махина Хоарда нависшая над головой, которую странно не заметить, ни вечерний ветер безжалостно трепавший полы шапа, ни колкий дождь, брызнувший в лицо, но не принесший свежести, не смогли этого сделать. Кровь иное дело. Омоньер пососал прокушенную от досады на себя губу, сглотну тягучую слюну. Раз-другой. Эти двое.... В руке жалобно хрустнула жесткая высохшая кожа свитка.
Давным-давно... Давным-давно он спросил у своего наставника Мюриса, в чем смысл Смирения?
— Испытания одного — унижение. Многих — обряд. Плохой, хороший, но обязательный без исключения для всех. То, что он не устраивает тебя, не означает, что обряд дурен. А в чем смысл? Помнить, кто мы друг другу.
Тогда наставник не сказал братья, сказал отцы и сыновья.
Омоньер без стука (в служении нет секретов) толкнул дверь и вошел в келью Ваерда. Серое помещенице с закопченным потолком и паутиной по всем углам. Небольшой очаг с горсткой слежавшейся золы давно не разжигали. Раскоряченный лежак закинутый овчиной. Такая же овчина, скатанная в тюк, служила храмовнику подушкой. Стол, глиняная миска. В остатках еды копошатся мухи. Вокруг миски крошки, куски, непрожеванные шкурки сала. Пустой подсвечник. Зачем он слепому? Расшатанная — видны вылезшие шляпки гвоздей, лавка. В углу на подставке ушат и медный кувшин под воду. Это все чего удостоился немощный старец, потерявший здоровье в бесчисленных стычках с горцами и ослепший от бесполезной писанины в скриптории Ордена.
— Фра Ваерд, я здесь обрести Смирение, — произнес Солано абсолютно спокойно. Отсечен в памяти часовой разговор-пытка с приором и пробстом, снова забылись слова фра Мюриса. Не устраивает тебя... А если не устраивает? Тогда что?
Старый храмовник кивнул. Он вообще старался обходиться без слов. Обладая скрипучим противным голосом, будто выдергивают доску, приколоченную ржавыми скобами, приучился молчать.
Солано снял шап, не нашел куда пристроить, единственный гвоздь в стене занят, повесил на ручку двери. Принялся хозяйничать. Развел огонь в очаге, дал ему разгореться. Дул, взбадривая пламя и разгоняя сажу. Семь раз (как и положено!) сходил к колодцу за водой с небольшим ковшом, наполнил кувшин и подвесил над пламенем. Поставил ушат, пододвинул лавку. Попробовал, не качается ли? Лавка ,,плясалаˮ грозя развалиться. Солано, гардой баллока, подбил шляпки гвоздей. Попробовал вновь. Лавка обрела терпимую устойчивость. Пока возился с починкой, в кувшине нагрелось. Ополоснул ушат, перелил воду.
— Я готов фра Ваерд.
Старик на ощупь обошел стол. Омоньер усадил его, разул, пододвинул ушат. Ваерд осторожно опустил стариковские, с дряблой кожей и вспухшими венами, ноги в воду. Омоньер преклонил колени и, шепча молитву, не спеша, омыл ступни. Тщательно, перебирая каждый палец, скобля грубые натоптыши и мозоли. Затем столь же тщательно вытер подолом своего шапа, не оставив ни капли на коже.
— Прими мое смирение фра Ваерд, — произнес Солано, троекратно целуя старику ноги.
Зачерпнул в пригоршню мутную воду и умыл себе лицо.
— Пусть смирение прибудет с тобой, брат мой в служении, — Ваерд возложил руки на голову Солано.
Обряд завершен. Омоньер вынес воду. Протер пол.
— Ты чем-то расстроен фра Солано? — заговорил с ним старик.
— Разве? — все так же сдержан омоньер. На сегодня он наговорился досыта и снова погружаться в хаос слов не намерен.
— Ты так давил мне на пальцы! Я готов был расхныкаться от боли!
ˮКончится это или нет?ˮ — не впускал гнев в сердце Солано. Приор, пробст, Ваерд. Кто еще? Кто следующий? Орден превратился в собрание беспрестанно говорящих, ничего не делающих и не к чему не способных стариков! Заняв место потеплей можно не утруждаться марать ручки. Они хотят величия Ордена ничего не предприняв для этого! Да и молодые не лучше стариков! Все устремления напялить скопуляр с орденской эмблемой и красоваться на рынках и толкучках! Строить глазки мистресс и шлюхам! Считать себя избранными среди избранных. В фехтовальный зал палкой не загонишь!
— Сожалею, если я причинил тебе мучение. День был трудным фра Ваерд, — ограничился полуправдой Солано. — Для меня во всяком случае.
— Не бывает дней легких в служении Ордену. Сколько помню, они всегда тяжелы для тех, кто несет его. Истинное служение. А помню я много! Помню, когда во Фриссе не хватало мест разместиться всем нашим братьям. В День поминовения Святого Храмна, приходилось спать на полу и тесниться по пять-шесть человек в комнате. Ныне войдя в Финис, миновав Уптон, очутившись в самом сердце, в Хоарде, многих ты встретил? Многих ли ты видел? Многих ли не узнал? Разве скажешь, теперь здесь не достаточно места для братии? Фрисс пуст, как выгнившая тыква! Где они, чьи плечи держали славу Ордена, чьи руки вздымали наши знамена к облакам, а клич останавливал биение вражеских сердец? Они в горах Майгара, на полях Южной Соммы, в вонючих болотах Хирса. Мы рассеяли свою мощь, как неразумный пахарь рассеивает зерно перед стаей грачей на пашне. Уж давно нет всходов и слава наша — слава прошлого! — старик прервался и продолжил с еще большей горечью. — Вчера, когда я шел к пробсту, к моему лицу прилипла паутина! Паук успел её сплести! Сколько же времени никто не ходил этим путем?
— Время не щадит никого? И нет нечего вечного...
— Кроме тех, кто служит Вечности! — надсадно скрипит Ваерд. — Кто и есть сама Вечность!
— Мне пора брат, — слова старика не пролились бальзамом на душевные раны омоньера. Да и не нуждался он ни в утешении, ни в утешительных беседах, ни во врачевании душевных ран. — Я еще не так стар, чтобы меня освободили от обязанностей.
— Погоди, — остановил старик, сдернул с шеи черный шнурок, протянул. Ключ?
— Что это? — не торопился принимать Солано.
— Его мне выдал пробст. В моем теперешним состоянии, мало на что годишься. Потому выполняешь не слишком много поручений. По вторникам я хожу к Брадару поболтать по-стариковски. По средам, когда его нет, прибираюсь, как могу. Ключ от его библиотеки. Нынче там полно книг из архива и еще больше из Заброшенных Городов. Они тряхнули антикваров.
