— У Гибба есть младшая дочь Анстиг. Она подружка Мюринг Гахх. Лэйт Мюринг Гахх лежит под Киффом Пустоглазым. Эклер друг семьи Гаххов. Давний друг. После кончины Роя Гахха особенно. Так что в курс дел ввели не только Киффа но и канцлера, — расшифровал омоньер события. — Эклеру помогают по крохам собирать влияние при дворе. Семейство Гаххов было не из последних, пока Рой не рассорился с королем.
— Кто-то тянет Гаххов, а те канцлера? Эклер не Амюс.
— Он справиться, — уверил Солано.
Мюрис наградил его пытливым взглядом.
— Ты полагаешь, он нам пригодиться?
— Об этом рано говорить, — осторожен Солано. — Вот когда прочно усядется на королевскую кассапанку*...
Он вспомнил королевское — ,,Я король!ˮ в придорожном шинке. Заиметь в друзьях недругов своих друзей никогда не помешает.
— С твоих слов вытекает Анстиг и Мюринг не просто подруги.
Далак не был бы далаком если бы не блюл интересы Веры. При любых обстоятельствах. Даже допрашивая омоньера и болтающийся на третьем узле тессер.
— Отец Жибер, — не скрывал источник информации Солано. Маленький подарок. За все ,,хорошееˮ.
Тайна исповеди, относительная тайна. Верить, что чистосердечное признание сойдет с рук — наивность, которой давно здравомыслящее большинство бесследно переболело.
— И сколько просит?
Жесткий голос подобен раскату грома.
— Ему требуется протекция Ордена. Он хочет быть настоятелем в Осьно.
За свой секрет Жибер просил немало. Но теперь это уже забота далака. Жаль, конечно...
— Весьма познавательно, — признал Мюрис и удивил омоньера. — Особенно про Киффа.
Далак сунул руку под скопуляр и извлек нож в кожаном чехле. Бисер тускло переливался в вечернем сумраке. Бахрома спутана.
— Знаешь чей?
Мюрис вытащил нож из чехла. Сталь не блестела. Вороненый металл впитывал скупой свет.
— Майгар, — определил омоньер без колебаний.
— Непросто майгар. Не рядовых майгар, а заслуженных опытных воинов. Их видели во многих местах Кайонаодха. Несколько групп. Одну, у Перевитого Бора, уничтожили.
— Гм..., — хмыкнул озабоченный омоньер.
— В Кайонаодхе полно мест почитаемых Майгарами, но они вспомнили о них именно сейчас, когда король решил поставить на колени Старое Королевство. А что если танов предупредили и они договорились с майгарами о помощи? А посещение святилища договору подтверждение? Тогда Кайонаодх сожрет Асгейрр, а не Асгейрр их.
— Если это так я найду тех, кто снюхался с горцами, — пообещал Солано.
Вручат ему тессер, осудит ли его Капитул Ордена, но пока он омоньер оправданию бездеятельности не будет.
— Прежде разберись с фарозскими розами и Амюсом. Можешь пояснить происходящее? Внятно пояснить.
Солано пожал плечами. А что там такого?
— За два месяца заключения, ему дважды присылали по букету. Вот и все. С чем тут разбираться?
— Кто прислал? Почему? И почему именно такие цветы?
Приор, пробст, король, далак.... Советы, просьбы, требования, приказы... Сколько всего на одного омоньера!
— Мне нет до этого дела. Бывший канцлер сидит в Брюхе и будет сидеть до решения суда! — огрызнулся Солано. — Добьется родня его оправдания, в чем очень сомневаюсь, поедет в ссылку. Не добьется, палач на коште у короля, но не Ордена.
Мюрис терпеливо выслушал запальчивую и несдержанную речь омоньера.
— Первый раз Амюс получил букет в прошлом месяце, седьмого числа. Одиннадцать красных.... и одна белая роза, — далак говорил с легкими паузами, подчеркивая ими важные детали. — Второй раз... восьмого этого месяца. Десять красных.... и две белых... Предположу, следующий будет... девятого дня следующего месяца и в нем будут.... девять красных... и три белых.... Что это? — далак потребовал от омоньера четкого ответа. Краткого и четкого. У Солано такового не нашлось. Даже невнятного.
— Я разберусь с этим, — пообещал Солано, сознавая, его ткнули носом в дерьмо. Как котенка.
— С чем еще тебе предстоит разбираться? Чего еще ты не знаешь, Дюк? — назвал Мюрисс по имени своего ученика. Делал он это крайне редко, когда хотел предостеречь. — Ты слишком во многом хочешь верховодить.
— Я служу ордену. Так же как и все мы! — зашипел Солано. Он не любил собственного имени. Его часто на этом ловили, провоцировали, он знал это, но ничего не мог поделать с собой. Собственное имя служило для него худшим из оскорблений. Здесь же, в обращение зашифрован особый смысл. Значит, он чего-то не видит, не понимает, упускает из виду!
— Служишь, — успокоил ученика Мюрис. — Но кто взваливает непосильную ношу, может её не донести.
— Кто-то же должен!
— Ни Аерн упрятанный тобой в Ольбр, ни смута в Кайона, ни победа или неудача одного из наследников, пусть даже бастарда, не должны отвлекать тебя от главного — лэйт Кэрэн! Вся это возня с Кайона идет с подачи короля или еще кого-то, но не Ордена. Крушение Кайона не поможет нам вернуться за Пролив! А девчонка поможет. У нас нет альтернативы и ты должен это осознать и принять. Против империи Асгейрр не выстоит ни с батальями Кайонаодха, ни с ротами из Ногра, ни с нашей поддержкой, ни без нее. Только в первом случае Орден исчезнет вместе с Амалями. Во втором... земли Галахада не самые приветливые. Уйдя от одной войны, мы влезем в другую. Она будет не намного легче, но с той разницей, мы будем биться и гибнуть за свое! Помощи Сарцана и Великих Мормерств слишком мало спасти Асгейрр, но достаточно вернуть Галахад. Это пойми! Все что от тебя сейчас требует Орден, не важно как, чем и кем ты пожертвуешь, заполучи манускрипт! И все!
— Пока я здесь за лэйт присматривают, — резок ответ Солано. Он давно не ученик. Давно! Он омоньер!
— Кто присматривает? — подозрительно тих голос Мюриса. — И насколько остры и внимательны глаза твоих наблюдателей?
Его спокойствие подобно ушату воды на разгоряченную голову.
— Если ты о Мэйве Ланже..., — обуздал горячность Солано. — Младший сын лэндлорда Ланжа из Тревилла. Фамилия знатная. Но знатностью не наполнишь карманы. Полгода ошивается при дворе непонятно в качестве кого. Появился в свите Киффа, затем отирался у Экрута. Теперь походу сам по себе. Не бретер, но эпатажен. Два поединка. Выиграл случайно. Но на всех произвел впечатление. Не без пособничества Дафны Этуро свел знакомство с лэйт Кэрэн. Несколько мимолетных встреч. Одно коротенькое свидание. Никаких обязательств. Девочка выросла и хочет любить. И хочет ответной любви... Обычное дело в бытие взрослеющего человека. А женщины особенно.
— Если бы дело заключалось только в этом... Дафна Этуро, адди и близкая подруга лэйт Кэрэн...
Солано кивнул соглашаясь — все так.
—... И вот эта близкая подруга заказала у Эйкина...
Омоньер взял протянутую далаком керамическую трубочку. Обожжена под цвет кожи. Крышечка открывается давлением ногтя. Неприметная и миниатюрная.
На ладонь выкатилась горошина. Солано понюхал. Запаха отсутствовал.
— Яд?
В столице мэтра Эйкина знали как просвещенного ученого и умелого медикуса. Он так и представлялся — медикус Эйкин. Считал, звучит солидней. Медикус бесспорно был образован, смекалист и обладал рядом востребованных умений. Первым из лекарей додумался использовать хлопок с растертыми фисташками, акацией и медом в качестве противозачаточного средства. До этого повсеместно употреблялась кожура лимона внутрь вагины и горькая ртуть в качестве профилактического питья. Оспорил и доказал вздорность убеждения, что рыжие родятся в результате греховного зачатия во время регул. Успешно изготовлял различные зелья широчайшей направленности действий: лечить, травить, привораживать, изгонять. Являлся ярым сторонником Солернской школы медицины, и тончайшим знатоком ведьмовской волшбы и любжы. Выполнял узко специфические хирургические операции. При помощи многочисленных срезов сводил клейма у каторжников, сшивал девственные плевы у поддавшихся греховному соблазну девиц, зубопротезировал сластен, драчунов и любителей грызть орехи, исправлял ,,заячью губуˮ, лопоухость и курносость. Словом, занимался много чем предосудительным, за что и попал в поле зрение Ордена. Будь медикус менее умен и умел, запросто бы распрощался с жизнью или свободой, угодив в Брюхо. Но Орден взял его на довольствие. Эйкин и не подумал отказываться. Свобода или жизнь — риторика чистой воды! Глупая нужно сказать риторика! Глупейшая! Под патронажем и соответственно защитой, ни больше, ни меньше, самого Святого Храмна, он задумал осуществить множества небезопасных идей, коими фонтанировал его изощренный в изобретательности и новаторстве ум.
— Алеколу*, — назвал снадобье Мюрис. — Он научился делать зелье.
— Парня и прислугу уберут, — моментально отреагировал Солано на слова далака.
— Твой выводы скоропалительны и от того удручающи. Не станет этих, объявятся другие. И действовать будут не в пример осторожно. Если у Кэрэн это серьезно... значит тебе в руки дается еще один способ влиять на её. Идгид слишком ненадежный поводок. С рождения девочку препоручили нянькам. Её дочерние чувства не более, чем боязнь окончательно остаться в одиночестве. Любовью к матери там и не пахнет! Так зачем же спешить с Ланжем?
— По возвращению я приму должные меры, — мысли, что может и опоздать, Солано отсек как ненужные и несвоевременные.
4. Туат Хюльк. Развилок на Довер и Инхорн.
— Не поторопимся, опоздаем! — подгонял спутников Дуанн. — Эрл Вильм не очень жалует поздних гостей. Ворота Инхорна захлопнут и перед самим Всевышним!
ˮОн никого не привечает. Таких гостей особенно!ˮ — мог бы возразить Веронн молодому риагу. Но не стал. Дуанн из тех, кто признает собственные заблуждения, лишь приложившись об них лбом. Не тихонько, а со всей страстью душевных порывов.
— Утонем в одной из этих проклятых луж, вовсе никуда не успеем! — не согласен со спешкой Деро.
Конь под сквайром осел на задние ноги и едва не завалился. Всадник удержался, но нарядный шаперон слетел с головы под копыта!
— Но! Шлюхино семя! — с досады рванул поводья Деро.
— Не отставать! — не терпит замешательств Дуанн.
Дорога через низину подобна грязевой реке. В начале спуска сгнивший межевой столб завалился на обочину. Огромные лопухи, наступавшие из канав, барабано дрожали от редких дождевых капель.
За низиной путь ложился на длинный полукруг, взбирался на взгорок к поросшим сорняком развалинам. Под деревом, с прореженной безжалостным ветром листвой, прятался от непогоды фургон маркитантов. Похоже, им удалось в такую мокрень развести костерок. Две фигурки, накинув на плечи мешки, жались к крохотному теплу. Над огнем висел котелок, пуская жиденький пар.
Всадники пронеслись мимо. Деро из предосторожности прикрыл собой Дуанна.
— От вашего брата можно ожидать чего угодно!
— Не в такую сырость! Пустоглазый в дождь и носа из дома не покажет! Без маменькиного дозволения!
— Ему незачем самому месить грязь. Найдет кого подослать!
За сосняком открылась давно брошенная пахота, за недоглядом поросшая бурьяном и овсюгом.
Одолев поле, дорога добегала до вросшего в мох камня и расходилась надвое. Левый отвилок долго тянулся вдоль сосен, нырял в подлесок, проседал в балку и прятался за черемушник. Правый, заложив зигзаг, перечеркивал бурьянное море и скатывался к низкому берегу речки. Неподалеку находился мост, но от всадников, и он и река, заслонены вымахавшем на гарях густым осинником.
— Не нравиться мне это, — Деро придержал разгоряченного скачкой коня. Животное заплясало под седоком, разбрызгивая бурую жижу.
Не только сквайр, но и вся кавалькада вглядывалась в неожиданную помеху на пути. Да и помеху ли?
На камне стоял человек. Стоял задрав голову. Смотрел в серую осеннюю высь, ловил раскрытым ртом редкий дождь. Жадно сглатывал малую влагу и не мог утолить жажду. Человек абсолютно гол. Ни клочка ткани или шкуры прикрыть свою наготу.
Деро привстал в стременах и далеко огляделся. Он не жаловал случайные встречи. Случайность обычно чей-то трезвый расчет. Но за непогодой многое увидишь?
— Лучше поберечься, сир, — беспокоится Деро.
— Кого? Его? — возмущается Дуанн. Легкий флер пренебрежительности нынче в моде поголовно. И в столицах и в провинциях. Когда не нажит опыт, не пройдены горнила потерь и обретений, что еще остается молодым воителям? Глупости и бравада.
— Как знать, — Деро никак не мог определить для себя, что именно заставляет относиться к безоружному несчастному с подозрительностью.
— Обычная жертва разбоя! — уверен Бусси. Уверен-то уверен, но рука тянется к шестоперу. У всякой веры свой оплот.
— Не словить бы стрелу, — крутиться в седле Деро.
— Чистое поле вокруг! — вразумляет не в меру подозрительного товарища Дуанн, тыкая в стороны света плетью. Намокший темляк кропит восток и север водой.
— Сир! Позвольте мне? — вызвался Йюхен. Баннерет* преисполнен надежд ухватит судьбу за хвост. Предыдущая попытка закончилась тюремным заключением, и как знать, не плахой ли? Только благодаря Дуанну он на свободе и в целостности.
Дуанн первенства не уступил. Он вообще не любил уступать. А теперь, обладая малым королевским величием, тем более.
— Сир! — пытался образумить риага Деро, но не образумил.
— Самому зачем лезть! — звучит вдогонку упрек Веронна, но и его Дуанн не слушается.
Расстояние малое, доброй лошади на два скока. Риаг подъехал к камню. Жертва разбоя или не замечала или не отреагировала. Как не замечала ни холода и ни дождя.
— Кто такой? — потребовал объяснений подоспевший Йюхен. Не самому же риагу спрос чинить?
Человек не шелохнулся. Разве что от глотания часто дергался острый кадык.
— Кто такой спрашиваю? — прорычал Йюхен. Рослый баннерет давил голосом. — Беглый? Отвечай!
Обыденность бытия, его размеренность и даже в какой-то степени предсказуемость, притупляет восприятие окружающего. Не замечаются настораживающие детали, остаются без внимания важные мелочи, ,,не читаютсяˮ штришки к событиям, в лицах, в действиях. Зрячие слепы, имеющие слух глухи...
От Веронна не укрылось, человек слушает их. И слышит! Прекрасно слышит!
...Звякнул металл. Не пряжка о пряжку, не украшение на конской справе — оружие! Человек чуть повернул голову, наблюдать всадников в щель век. Повернулся ровно на столько, на сколько требовалось. Обратили ли ˮбряцающие и воспрошающиеˮ на это внимание?
ˮНет, конечно!ˮ — изумился Веронн. И изумление старого рубаки не отнести к приятным.
Глен Веронн много старше своих спутников и помнил, чему и как обучали в старых школах. Не в нынешних, где мастер больше напоминает балаганного Полишинеля, а истинных фехтмейстеров. Помнил ˮзлых мэтров клинкаˮ натаскивавших учеников в жестоких сшибках и рубках. Измыватели мрачно шутили над разодетыми зазнайками.
— Если тебе мешает биться слишком задранный кверху нос, отсеки его! Пока тебе не отсекли голову!
Сейчас и Дуанн и Йюхен и Бусси напоминали таких зазнаек. Разве что Деро должным образом осторожен.
Взгляды Веронна и пытливого сквайра встретились. Что Деро хотел ему сказать? На что обращал внимание? Фрайх не понял.
