В соответствии с приобщением «Красного» эскадрона к культуре индейцев, Говард запустил схему закупок топориков Винклера для каждого бойца SEAL, прослужившего в эскадроне год. Винклер продавал томагавки на коммерческой основе, более чем за 600 долларов каждый, что сделало их дорогим инструментом для рядового бойца SEAL, который платил из своего кармана. Следуя схеме эскадрона «Чарли» отряда «Дельта», топоры были оплачены частными пожертвованиями, запрошенными Говардом и другими. На них был выбит символ «Красного» эскадрона: воин-индеец в головном уборе со скрещенными томагавками.
Сначала топоры казались чисто символическими, потому что такому тяжелому, неуклюжему оружию не было места в снаряжении специального оператора. «У него нет военного предназначения», — сказал мне бывший оператор «Красного» эскадрона. «Но это отличный способ быть частью команды. Это было подавалось как честь, еще один шаг, к которому нужно стремиться, еще один признак того, что ты делаешь хорошую работу».
Однако для некоторых людей Говарда, как и в «Дельте», топоры вскоре стали чем-то большим, чем символом. «Морские котики» начали использовать их для нанесения увечий погибшим боевикам в Ираке и Афганистане. Другие использовали их для уничтожения боевиков в рукопашном бою. Был установлен шаблон для неправомерных действий на поле боя. Рядовые и младшие офицеры должны были не допускать, чтобы любая преступная деятельность доходила до капитана 2-го ранга, командира эскадрона или двух капитанов 1-го ранга, управляющих частью. Такого рода секретность стала возможной благодаря расширению подразделения и относительно молодым командирам, которые были назначены на места, что непреднамеренно проложило путь к заметанию под коврик военных преступлений и зверств.
Топоры вскоре превратились в призыв к сплочению. Говард часто призывал свой эскадрон и других «окровавить топор войны» на проводах перед миссиями и командировками. Один «морской котик», с которым я разговаривал, сказал, что слова Говарда должны были быть вдохновляющими, как слова тренера, и не были приказом использовать «топор войны» для совершения военных преступлений. Другие понимали это по-другому. Часто было слышно, как Говард спрашивал своих операторов, не запачкали ли они «кровью [свой] топор», когда возвращались с боевого задания. В мотивационных речах Говард говорил своим «морским котикам», что они являются «национальным достоянием», что они лучше, чем просто бойцы SEAL, и что они «истекают красной, белой и синей кровью» (цвета американского флага — прим. перев).944
В 2007 году, после того, как Говард, Биссоннетт, О'Нил и остальные члены «Красного» эскадрона появились со своими топорами в Ираке, фраза приобрела новое значение. Командир Шестого отряда SEAL, в то время, капитан 1-го ранга Скотт Мур и его заместитель, капитан 1-го ранга Тим Шимански, получили доклады с поля боя: их операторы использовали томагавки, чтобы рубить мертвых и умирающих боевиков. Доклады не ограничивались «Краснокожими» Говарда. Небольшие группы внутри части сдирали с убитых кожу, а другие практиковали на задержанных смешанные боевые искусства. Новость о том, что американские военнослужащие были вовлечены в такую бессмысленную жестокость, казалось бы, потрясла совесть. Но в отряде никто ничего не сказал и не сделал по этому поводу.
Начиная с 2005 года и продолжая до 2008 года, по мере того как в американской военной стратегии все более центральное место занимали силы специальных операций США, количество и частота операций как в Ираке, так и в Афганистане резко возросли. «Во время моей командировки в Афганистане в 2005 году мы участвовали всего в нескольких операциях», — сказал отставной боец SEAL, служивший под началом Говарда. «К тому времени, когда мы перебрались в Ирак, мы выполняли задания целых пять ночей в неделю. Ирак был богатой мишенями средой, и Вайман позволил нам быть более агрессивными». Говард, по словам двух его бывших операторов, был более склонен, чем предыдущие офицеры, давать зеленый свет операциям, основанным на «слабых» разведданных, что приводило к большему количеству рейдов и ударов. Но, по словам нескольких официальных руководителей Шестого отряда SEAL, это был командующий ОКСО генерал-лейтенант Стэнли Маккристал, приказавший увеличить оперативный темп и подтолкнувший Шестой отряд SEAL, включая Говарда, к проведению более частых рейдов, помогая уничтожить повстанцев как в Ираке, так и в Афганистане.
Через три года после начала войны в Ираке «Аль-Каида» и суннитско-баасистское повстанческое движение поставили под угрозу успех Америки в свержении Саддама Хусейна. Преобладающая военная теория борьбы с повстанцами, предложенная в основном генералом армии Дэвидом Петреусом, которого поддерживала администрация Буша, утверждала, что любой шанс стабилизировать страну и помочь создать новое демократическое государство потребует уменьшения кровопролития. Но машина для убийств, созданная Маккристалом в рамках специальных операций, давала простой показатель для достижения успеха: убитые или захваченные в плен противники. Страна была переполнена экстремистскими сетями, и идея Маккристала заключалась в том, что лучше проводить рейды, которые, возможно, не приведут к обнаружению первоначальной цели, но, тем не менее, дадут больше зацепок, чем ждать, пока американские силы подтвердят местоположение цели. «Идея Маккристала заключалась в том, что даже попадание в пустое место было хорошим ударом», — сказал мне отставной офицер Шестого отряда. Происходила трансформация: хотя глобальная война с терроризмом была возложена на плечи военных, многое из того, что ОКСО делало как в Ираке, так и в Афганистане, напоминало полицейскую работу. Маккристал призвал своих командиров наносить удары по конспиративным квартирам подозреваемых террористов и повстанцев и по любому другому месту, даже номинально связанному с целью, точно так же, как городская полиция отправила бы группу спецназа, надеясь, что их необъявленный визит даст больше зацепок и в конечном итоге поможет им выследить лидеров организации. Действие порождало разведданые, который порождали действие, и так далее. Еженощное выдвижение Шестого отряда и других подразделений ОКСО сработало, поскольку Маккристал мог сообщить, сколько бойцов противника было удалено с поля боя. Проблема была в том, что это не имело долгосрочного эффекта. «Как только вы уничтожите одну сеть», — сказал отставной командир из Шестого отряда SEAL, — «возьмет верх другая сеть, и она восстановится. Это была просто самоподдерживающаяся система, чьей целью было поддержание самое себя, и все ее узнали».
Для администрации Буша большее количество проведенных операций и большее количество убитых комбатантов противника служили ощутимыми показателями успеха в то время, когда каждый месяц приносили новый рекорд американских солдат, погибших в бою. Убитый иракский повстанец или убитый финансист «Аль-Каиды» рассматривались как двухпартийный успех. Возможно, в конечном счете это и не принесло победы, но, по-видимому, предотвратило поражение. Подсчет убитых также послужил оплотом против контролируемого демократами Конгресса, который поддержал вывод американских войск из Ирака.
«Морские котики», однако, были счастливы сыграть свою роль. Для операторов не было ничего хуже, чем трехмесячная командировка в зоне боевых действий, где почти не было войны. Шестой отряд SEALсозданый для проведения ограниченных миссий по убийству или захвату в плен и спасению заложников, теперь имел самых элитных охотников за людьми в зонах боевых действий, и они не хотели сидеть всю ночь, играя в видеоигры. Как самый заметный лидер, Говард стал популярен среди «морских котиков», находившихся под его командованием, некоторые из которых защищали и восхваляли его. Он создал и поощрял культуру воинов под своим командованием во время самого крутого спуска подразделения к чрезмерному насилию. И рядовые Говарда любили его за это. Роберт О'Нил назвал его «настоящим воином».
Не все с этим согласились. Один из бывших начальников Говарда, который пытался помешать Говарду продвинуться на руководящие должности в штурмовом подразделении, сказал: «Вайман никогда не должен был быть командиром эскадрона, не говоря уже о более высоких должностях. Лучшие, наиболее эффективные командиры эскадронов, когда-либо служившие в этом подразделении, все вместе в оперативном плане были надежными «морскими котиками». Что-то вроде авиационной эскадрильи на авианосце. Из великих пилотов получаются великие командиры. Уважение, доверие, уверенность в себе, все это превосходит любое ложное представление о товариществе. Операторы в [Шестом отряде] преуспевают благодаря компетентности. Вайман не такой «морской котик» или лидер. Во многом именно поэтому он такой, какой он есть. Он вынужден прибегать к браваде и театральности». В небольшом подразделении, по размерам эквивалентном небольшой средней школе, один лидер или личность может оказывать огромное влияние на остальную группу. Говард был именно такой личностью.
Критики Говарда рассматривали топоры как символы чего-то более зловещего. Они символизировали нечестивое, порой преступное поведение на поле боя, которое поощрял командир. Как выразился один бывший высокопоставленный «морской котик», «Топоры говорят: «Мы выше закона и можем делать все, что захотим»».Для тех, кто их одобрял, продолжил он, топоры можно было оправдать тем, что они были не более чем ножами. «Это отличный способ все объяснить, но у них есть топоры, чтобы выставлять себя напоказ. Наша работа заключается в том, чтобы гарантировать, что мы ведем себя так, как подобает американскому народу и американскому флагу. Топор войны гласит: «Нас не волнуют Женевские конвенции»».
Но был и другой фактор. У генерала Маккристала был принцип: если вы не участвуете в операциях, вы делаете это неправильно. Капитан 2-го ранга Говард повторил своим людям то, о чем проповедовали Маккристал и руководство ОКСО: больше операций начиналось с новых операций.
Критики внутри части были обеспокоены сочетанием агрессии на поле боя и отсутствием у Говарда военной дисциплины. Отставной старшина сказал, что поощрение Говарда и предоставление ему топоров Винклера способствовали формированию воинского духа, который далеко отходил от каких-либо этических или моральных норм. По его словам, нельзя сбрасывать со счетов силу талисмана индейцев. С тех пор как была впервые создана «Красная» группа, в подразделении было много операторов, которые пережили «метаморфозу идентичности и личности», превратившись в воинов-индейцев. О'Нил, например, серьезно относился к идентичности «Краснокожих». У него был вытатуирован на руке головной убор индейцев с двумя белыми перьями. О'Нил рассказал мне в интервью, что он начал татуировать края белых перьев красным после того, как получил свой первый «скальп», чтобы обозначить каждое убийство врага в Красной эскадрилье. В течение шести лет, начиная с того момента, как он присоединился к эскадрилье в 2005 году, он покрыл большую часть краев двух перьев красным. Другие также называли свои убийства «скальпами» после их командировки, и в нескольких случаях они имели их в виду буквально.
«Парни выходили на улицу каждую ночь, убивая всех подряд», — сказал мне отставной командир из Шестого отряда SEAL. «Топор был слишком личным, слишком тесно связанным с томагавком, чтобы быть хорошей идеей». Бывший «морской котик», который сам служил в «Красной» группе во время своей карьеры, сказал, что, предоставив операторам оружие, отсылающие к их персонажу на поле боя, Говард послал своим людям безошибочный сигнал: используйте его. И это должно было дать понять командирам Говарда, что символ приобрел опасную реальность внутри подразделения. «Вот когда ты убираешь топор», — сказал отставной «морской котик». «Не даешь их».
Другой бывший «морской котик», который проводил операции в составе Шестого отряда SEAL, сказал мне, что зверства на поле боя эволюционировали вслед за организацией командования. «Все началось с «Красного», затем последовали «Золотой» и «Синий». Где мы ошиблись, так это когда это было узаконено». Говоря о покупке топоров, он сказал: «Это была несостоятельность руководства».
Во время одной из операций в Ираке Говард вернулся из рейда в оперативный центр, его топор и форма были в свежей крови.955 Он не остановился, чтобы привести себя в порядок, прежде чем обратиться к группе аналитиков и офицеров, не входящих в состав операторов. Говард не извинился за свой внешний вид; он сказал им, что кровь продемонстрировала, как выглядит лидерство для командира на поле боя. Сообщение было получено. Один оператор, который подтвердил замечания Говарда, добавил свои собственные: «Это то дело, которые мы делаем».
2006 год, Рамади, Ирак
Летом 2006 года старшина Джеймс Форман прибыл в Рамади, четырехсоттысячный город на реке Евфрат в западной иракской провинции Анбар. Форман, подтянутый, высоко ценимый снайпер из «Золотого» эскадрона Шестого отряда, был послан в Рамади с миссией, которая должна была быть строго наблюдательной. Он был там не для того, чтобы сражаться, а для того, чтобы наблюдать за американскими войсками, выполняющими миссии, в частности за регулярным подразделением SEAL. Его босс, главный старшина «Золотого» эскадрона Дэвид Купер, попросил Формана оценить, следует ли Шестому отряду отправить в Рамади кого-либо из своих операторов с авиабазы Балад, к северу от Багдада, для работы с двумя взводами Третьего отряда SEAL, принимающими там участие в сражении.
В то время Рамади был, пожалуй, самым опасным городом в Ираке, сердцем и оплотом «Аль-Каиды в Ираке» и ключевой базой операций суннитского повстанческого движения в остальной части страны. Целых три четверти населения города бежали, поскольку боевики, которые когда-то осадили Фаллуджу на севере, перебрались в Рамади в 2004 году после разгрома американскими морскими пехотинцами. Оставшиеся в Рамади мирные жители оказались зажатыми между все более ужасающей кампанией террора, проводимой «Аль-Каидой», и суннитскими мятежниками состоявшими в основном из остатков армии Саддама и распущенной партии баасистов. Годом ранее американские генералы заявили Конгрессу, что, по их мнению, вооруженные силы США должны быть сокращены, но насилие в Анбаре и, в частности, в Рамади, изменило ход войны. Конфликт превратился из спорадических террористических актов в полномасштабное повстанческое движение. Американские военные решили, что победа в Рамади дает наилучшие шансы предотвратить превращение Ирака в рухнувшее государство. К тому времени, когда появился Форман, некоторые районы города выглядели как ад времен Второй мировой войны, особенно центр города, где несколько улиц были разрушены после нескольких месяцев боев между американскими войсками и иракскими повстанцами. «Нам не нужна Сталинградская битва, чувак», — сказал тогда CNN один американский солдат. «У нас есть битва за Рамади прямо здесь, в наше время, детка. Сталинград нас ничем не удивит».966
