На следующий день в Джелалабаде старшина отряда Фил Райан вызвал Грега, Тома и Бена в свою каюту, чтобы просмотреть видеозаписи низкого разрешения с беспилотника. Райан хотел знать, почему никто из команды «Альфа» не видел и не слышал Норгроув, пока она не была мертва. Грег описал операцию так же, как и ранее, рассказывая, пока Фил проигрывал видео. Грег ничего не сказал о гранате. Бен и Том молча стояли на заднем плане, пока Грег описывал свою оценку видео. На видео с низким разрешением не было показано, из какого здания вышла Норгроув, и не было видно, как Бен бросил гранату.
В воскресенье утром полковник Курилла все еще был обеспокоен, и он приказал загрузить видеозапись с жесткого диска беспилотника, чтобы он мог просмотреть видео операции в высоком разрешении, а также увидеть ее с дополнительных ракурсов. Во второй половине дня посол Великобритании вылетел в Джелалабад, чтобы лично поблагодарить «морских котиков» за их попытку спасения. Весь отряд сидел в ангаре, включая Грега, Тома и Бена, пока Фил Райан рассказывал об операции. Как и днем ранее, три оператора группы «Альфа» хранили молчание. Но в Баграме Курилла внимательно изучал отснятый материал с высоким разрешением, и то, что он показал, было видно безошибочно. На видео четко запечатлено, как Бен, стоя на одном колене, бросает что-то исподтишка, затем четыре секунды спустя последовал взрыв в том месте, где упала Линда Норгроув. Видео было безошибочным: Норгроув убил боец SEAL.
Курилла был ошеломлен и теперь размышлял о чем-то почти немыслимом: Шестой отряд скрывал, как умерла Норгроув. Рейнджер не был уверен, насколько высоко зашло сокрытие. Он вызвал командира «Серебряного» эскадрона Мэтта Бернса в Баграм. Курилла хотел посмотреть, как отреагирует Бернс, когда «морской котик» просмотрит видео высокой четкости. Несмотря на хорошие отношения с Бернсом, Курилла опасался, что «морской котик» замешан в сокрытии информации. Бернс смотрел и, как и Курилла, мгновенно понял всю серьезность происходящего. Бернс сказал Курилле, что он не знал, что Норгроув убили «морские котики» случайно брошенной гранатой. Курилла был удовлетворен тем, что Бернс говорил правду.
Затем Бернс отправил своего главстаршину Уильяма Кинга в Джелалабад, чтобы сопоставить это с отрядом, проводившем миссию. Кинг прибыл в Джелалабад, нашел Фила Райана и привел Грега Эндрюса в офис, спустя почти сорок восемь часов после окончания миссии.
«Ты что-нибудь знал об этом?» — спросил Фил Грега. «Сначала», — вспоминал позже Фил, — «он был такой: «Нет, я не знал»». Мгновение спустя Грег признал правду. «Я знал», — процитировал Райан слова Грега, сказанные ему. «Мои ребята пришли ко мне и рассказали». Позже Фил рассказал о своей реакции на признание Грега: «У меня заболел чертов живот».
После признания Грега, командование подтвердило полковнику Курилле, что Бен, вопреки всем основным тактикам и протоколам спасения заложников, бросил гранату. Генерал Петреус обратился к британскому правительству с просьбой внести правки в эту историю. Президент Обама позвонил королеве Елизавете II, чтобы исправить свои слова. Это были «морские котики», по ошибке убившие Норгроув, сказал американский президент британскому монарху.1367
Генерал Петреус приказал провести расследование и чтобы возглавить его, назначил старшего офицера по специальным операциям, генерал-майора Джозефа Вотела. Последствия расследования Вотела, которое позже было обнародовано, были немедленными и разрушительными для части. Большая часть его была сосредоточена на тактических задачах и сложной хореографии во время миссии. Но показания Вотела, данные под присягой, также выявили культуру безнаказанности и отсутствия честности, которая в части процветала. Один высокопоставленный армейский офицер специальных операций, который помогал проводить расследование и руководил десятками операций Шестого отряда SEAL во время войны, описал то, что стало результатом расследования Вотела, как «момент, о котором я вам говорил». Поскольку правительства США и Великобритании внимательно следили за миссией, ошибка «морских котиков» и последующее ненадлежащее поведение обеспечили такой уровень внешнего контроля, с которым SEAL ранее не сталкивались. Подозрения о преступном поведении командования и отсутствии ответственности были наконец разоблачены, пусть и за секретным занавесом элитного военного подразделения. Что беспокоило многих в сообществе специальных операций, так это то, что если Шестой отряд так выполнял задание, когда за ними наблюдало много посторонних, то как же они вели себя, когда посторонних не было?
Расследование было, по сути, первым и единственным случаем, когда посторонние разрушили стену молчания командования и получили возможность заглянуть внутрь. Допросы ясно показали, насколько опустошен был «Серебряный» эскадрон из-за того, что они не смогли спасти Норгроув. Несколько высокопоставленных «морских котиков», включая капитана 3-го ранга Фасселла прерывались на полуслове, заливаясь слезами, когда они описывали, как нашли Норгроув мертвой. Даже в сухих военных протоколах сквозят их эмоции, самоотверженность и мужество. «Мы знали, что входить в это было очень рискованно», — сказал Фасселл Вотелу. «Я дал нам примерно 20-процентную вероятность того, что той ночью «птица» будет сбита». Позже Фасселл описал предварительную оценку, которую он представил своему начальству. «Я думал, что если она там, я даю ей 15-процентный шанс выжить. Я думаю, что есть действительно большая вероятность того, что они казнят ее, и я думал, что у нас есть 20-процентная вероятность того, что в этой долине произойдет что-то катастрофическое». Фасселла спросили, не была ли миссия слишком рискованной, чтобы ее одобрили. «Нет, я не думаю, что ее не следовало начинать, сэр. Я думаю, что это был большой риск, но это наша работа, и мы идем ее выполнять», — ответил он. Часть настолько преуспело в проведении рейдов, что, когда дело дошло до операции, где им нужно было посадить вертолет, а затем пересечь крутой горный склон с рыхлым сланцем и валунами и продвигаться в гору к своей цели, они вышли с полной верой в то, что одержат победу, даже когда шансы были почти невероятными.
В то время как Вотел и небольшая группа следователей отслеживали передвижения и перспективы каждого оператора и старшего командира миссии, большая часть расследования была сосредоточена на том, почему Бен бросил гранату. Использование им этого оружия было вопиющим нарушением базовой тактики спасения заложников, которая диктует, что единственный сценарий, в котором вы могли бы применить гранату, был бы после того, как вы захватили заложника, и даже тогда, только в качестве последнего средства. Вероятность сопутствующего ущерба считается слишком высокой. Сверстники Бена поняли, почему, основываясь на том, что он видел в тот момент, он запустил гранату. Он пытался защитить своих товарищей по команде, обеспокоенный тем, что он и они оказались в ловушке, известной операторам как «смертельная воронка», где штурмующие перемещаются в сужающееся место без укрытия, которое враг может легко атаковать. Бен был напуган и запаниковал, и разница между мгновенным вдохом и извлечением гранаты стала разницей между спасением Норгроув и ее убийством.
Но показания, полученные в ходе последующего расследования, выявили нечто большее, чем просто диссонанс в том, как командование рассматривало тактические ошибки по сравнению с этическими. Допросы выявили пропасть между офицерами и рядовыми, отношения, отмеченные настолько же уважением, насколько и большим количеством подозрений. В данном случае подозрение исходило от офицера. Фасселл, казалось, был больше всего расстроен выбором Бена бросить гранату. У командира-ветерана была теория, которая еще не всплыла на поверхность: новый боец отряда SEAL выстрелил в Норгроув по ошибке, а затем бросил гранату, чтобы скрыть свою ошибку. Фасселл был в ужасе не только от мысли, что это произошло, но и от того, что это открыло о «морских котиках» как команде, на что указывают его показания:
«Наш процесс отбора не идеален. Ни у кого. У вас всегда будут проблемы. [Отсутствие] целостности просто абсолютно непростительно. Эгоизм человека, который сделал это, который застрелил ее и бросил в нее гранату. Я не уверен, что граната не была брошена в качестве прикрытия, когда он понял, что застрелил ее.
Это всего лишь мои предположения. Все это вызывает у меня сильное отвращение, и проблема целостности там сногсшибательна.… Я не знаю, как вы это проверяете, но я думаю, что это симптом общей болезни, которую, вы знаете, испытывает этот парень, то ли мы пропустили его на [отредактировано], то ли я не знаю, в чем проблема, но… [это] неуважительно, а потом пытаешься оправдаться и выдумываешь истории.…
Я имею в виду, я думаю, что мы собираемся серьезно взглянуть на то, как мы проверяем, как мы отбираем, как мы отбираем, и на командном уровне я ужасно сочувствую ребятам, которые вышли и сделали то, что, на мой взгляд, не для того, чтобы наставить кому-то рога, а для того, чтобы выполнить одно из самых смелых [спасения заложников] когда-либо. Никто не собирается помнить, кто что и где сделал, в какой среде и при каком уровне риска они [sic] просто будут помнить, что кто-то это испортил.»
Вотел не смог обосновать обвинение в том, что Бен бросил гранату, чтобы скрыть непреднамеренное убийство заложника. Но когда следователь сказал Фасселлу, что они не нашли никаких доказательств этого, капитан 3-го ранга остался непоколебим. Фасселл признал, что у него нет доказательств, но удвоил усилия. Он был уверен, что, учитывая все, что он узнал о отрядах, это было в пределах возможного. Капитан 3-го ранга Фасселл, который командовал и планировал миссию, не нес большой личной ответственности за своих людей. Фактически, он жестоко обошелся с оператором самого низкого ранга, встал на защиту командира своей группы и почти не извинился за то, как он командовал своим отрядом. Фасселл, командир подразделения SEAL, играл в ту же игру, что и высокопоставленные чиновники Пентагона и политики в Вашингтоне: перекладывал ответственность на других.
Ошибка Бена, хотя и трагическая, могла быть понята в контексте чрезвычайно трудной миссии. Но решение Грега утаить информацию от своего начальства было одновременно своевольным и неподобающим, особенно от такого старшего, опытного оператора Шестого отряда SEAL.
«В тот момент», — сказал Грег следователям, — «когда они рассказали мне о той гранате, у меня просто, у меня уже была проблема, потому что я должен был стоять перед своим [командованием] и рассказывать им, как все пошло не так, что я не спас ее. Потом, вдобавок ко всему, они пришли ко мне с этой [гранатой], я растерялся. Я не собирался лгать. Я запаниковал; я понятия не имел, что делать».
Грег совершил тринадцать боевых командировок и, по словам его товарищей по команде, бесчисленное множество раз проявлял свою храбрость. Но когда он столкнулся с пристальным вниманием, он не смог набраться никакого морального мужества. SEAL представляли собой неотъемлемое противоречие. Несмотря на всю их специализированную подготовку и элитные способности, многие сопротивлялись основополагающим, почти рудиментарным, этическим действиям: не воровать, подчиняться властям, говорить правду. Они были плохо подготовлены к тому, чтобы противостоять неудачам и связанной с ними ответственности.
Через несколько недель следствие подтвердило, что Норгроув «скорее всего» умерла от ран, полученных, когда Бен, который не видел Норгроув, бросил поблизости от нее гранату. Среди своих выводов Вотел пришел к выводу, что использование гранаты, «хотя и понятно, учитывая его восприятие угрозы», было «прямым нарушением» тактики спасения заложников. Расследование также пришло к выводу, что Грег был «небрежен» при «исполнении служебных обязанностей» и сделал «ложное официальное заявление», что является нарушением Единого кодекса военной юстиции. Вотел признал и похвалил Грега за его «абсолютно мужественное» поведение во время попытки спасения. «Он с отличием руководил своей командой в операции высокого риска, в ходе которой он и члены его команды подвергались опасности и враждебным условиям в, возможно, в самой сложной местности, на которой в настоящее время действуют американские войска».1378
Расследование операции выявило ошибки и рекомендовало наказать только одного Грега. Адмирал Макрейвен лично отправился в Дам-Нек и принял собственное решение: все трое «морских котика», участвовавшие в сокрытии, должны быть уволены из Шестого отряда.1389. Адмиральский суд был беспрецедентным дисциплинарным действием в части, которой всегда позволялось самой решать вопросы с дисциплиной. Обычно командир Шестого отряда, капитан 1-го ранга, проводил внесудебное наказание в форме капитанского суда. Послание Макрейвена руководству части было ясным, по словам бывшего командира подразделения SEAL, присутствовавшего на процессе. «Вы хотите сказать, что у вас нет веры в командира», — сказал он. «Все мы были расстроены».
После расследования дела Норгроув, Макрейвен также провел встречу с группой из дюжины старших офицеров, находившихся под его командованием. Он сказал им, что Шестой отряд SEAL фактически превратил ложь для защиты товарища по команде в благородный образ действий, по словам человека, присутствовавшего на встрече. «Он сказал нам, что они поставили подразделение и себя выше миссии и страны», — сказал отставной офицер. «Он напомнил нам всем, что наша первая верность была верность Конституции. Макрейвен сказал нам: «Вы сражаетесь за свою страну, а не за своего напарника. Ваша работа — защищать Конституцию.»»
Но для рядовых миссия с Норгроув заключалась не в случайно брошенной гранате или сокрытии информации. Они расценили наказание для трех рядовых операторов, но ни для одного офицера как двойной стандарт и невыполнение своего командирского долга. Грег и Том позже вернулись в подразделение. Бен вернулся в регулярные отряды. Грега и Бена заставили потратить время на пересказ своих неудач во время миссии для SEAL и других подразделений специальных операций.13910 Идея состояла в том, чтобы провести обучение этике, но рядовые Шестого отряда увидели кое-что другое: вынужденное унижение. Ни один офицер «Серебряного» эскадрона не был рекомендован к увольнению; никому не пришлось заново переживать свои неудачи. После десяти лет войны рядовые, какими бы титулованными они ни были, получили четкое послание от офицерского корпуса части: мы вас не прикроем. Один из участвовавших офицеров Шестого отряда сказал, что рядовые операторы были правы, определив двойной стандарт наказания для командира группы и двух младших штурмовиков, в то время как командир отряда и старшина отряда избежали наказания. Офицер объяснил, что чего штурмовики не могли осознать, так это серьезности своей лжи. «Когда президент должен позвонить королеве Англии и сказать ей: «Извините, мэм, я солгал, наши парни убили вашего гражданина»», — сказал офицер, — «это чертовски важно».
