Шестью годами ранее группа курсантов из 292-го класса курса BUD/S сидела в классе на Сан-Клементе, небольшом гористом острове у побережья Южной Калифорнии. Эти курсанты SEAL находились на третьем этапе обучения обращению с оружием и взрывчатыми веществами. Скоро они закончат курс BUD/S и приколют свои Трезубцы. В тот день в 2012 году один из инструкторов по взрывчатым веществам попытался объяснить своим будущим боевым пловцам, что на самом деле значит быть SEAL. Он рассказал классу об инциденте, который произошел во время одной из его предыдущих командировок в Афганистан. Его команда снайперов SEAL охотилась за высокопоставленной целью из талибов. Каждый раз, когда «морские котики» выслеживали афганца, он находился в окружении женщин и детей. «Морские котики» знали, что цель использовала членов его семьи женского пола в качестве живого щита. Талибы понимали американские правила ведения боевых действий. Учитывая, что женщины и дети находились в пределах досягаемости удара, американские войска вряд ли начали бы атаку. Наконец, у «морских котиков» появилась возможность сделать снайперский выстрел по цели. Молодому снайперу поставили винтовку и разрешили убить мужчину, но возникла проблема: цель прижимала к груди маленькую девочку. Молодой снайпер «морских котиков» сказал своим сослуживцам, что не может выстрелить. «Он был слабаком», — сказал инструктор классу. «К счастью», — сказал инструктор, «в тот день с нами был настоящий парень из отряда». Другой снайпер взялся за винтовку и произвел единственный выстрел, убив как девочку, так и цель-талиба.
Эта история потрясла курсантов. Позже они собрались между собой, чтобы это обсудить. Кто-то из группы спросил, может ли кто-нибудь из них сделать такой выстрел, если у них есть все необходимое, чтобы быть «настоящим парнем из отряда». Консенсус был отрицательным. Один курсант из 292-го класса сказал, что эта история настолько встревожила его, что он начал задаваться вопросом, не выбрал ли он неправильную профессию. Когда класс вернулся в Коронадо, они рассказали тревожную историю парням, которые только что закончили 287-й класс. Класс 287 показал, что они тоже слышали эту историю и что «настоящий парень из отряда» назвал себя. Он был одним из их инструкторов курса BUD/S, Эдди Галлахером.
Когда один из курсантов 287-го класса был назначен во взвод «Альфа» в Шестом отряде, Галлахер был новым старшиной. Теперь Галлахер снова рассказал своим людям историю со стрельбой. Галлахеру, казалось, доставляло удовольствие описывать этот инцидент. Он сказал им, что выстрелил маленькой девочке в голову, чтобы добраться до командира талибов, сказав: «Иногда приходится разбить несколько яиц, чтобы приготовить омлет».2114
(Адвокат Галлахера позже подтвердил этот инцидент, но сказал, что смерть ребенка была непреднамеренной. По словам его адвоката, Галлахер пытался попасть командиру «Талибана» в голову, но выстрел был сделан низко, попав в ребенка и державшего ее боевика. Адвокат Галлахера позже сообщил газете «Сан-Диего Трибун», что его клиент «испытывал угрызения совести» из-за смерти ребенка, но молодые люди с курса BUD/S слышали иное.)2125
Поскольку расследование в Сан-Диего продолжалось, Кори Скотт, один из двух других медиков, находившихся на месте происшествия, сказал следователям, что он был «в футе» от Галлахера, когда старшина вонзил нож в пленного. Скотт объяснил, что с иракцем все было «под контролем», но что «внезапно Эдди просто начинает колоть чувака». Скотт был у изголовья пленника, сказал он агентам. Галлахер, вспоминал Скотт, ничего не сказал ни во время первого удара ножом, ни после. «Он просто вытащил свой нож и начал наносить ему удары». Галлахер нанес заключенному «вероятно, два или три удара», — сказал Скотт. Он сказал агентам, что замер. «Я вроде как огляделся вокруг. Я такой: «Кто еще это видит?» А потом, типа, я вроде как остался у головы чувака и... типа на несколько минут, пока он не умер».
Иван Вильянуэва, которого Галлахер использовал на побегушках, чтобы получать опиоидное обезболивающее трамадол, подтвердил Морской полиции, что видел, как Галлахер ударил пленного ножом.
Затем четверо снайперов «Альфы» рассказали следователям, что Галлахер застрелил нескольких безоружных мирных жителей в Мосуле. По их словам, дело дошло до того, что они начали делать предупредительные выстрелы по гражданским лицам в Мосуле, чтобы отпугнуть их и защитить от своего старшины. Один из товарищей по команде позже скажет в сообщении: «Я сделал больше предупредительных выстрелов, чтобы спасти мирных жителей от Эдди, чем когда-либо делал по ИГИЛ».2136 Специальный оператор 1-го класса Джошуа Вриенс, один из снайперов, обвинил Галлахера в стрельбе в девочку-подростка. «Парень был токсичен», — сказал он следователям. Другой снайпер, Дилан Дилл, описал, как видел, как в пожилого мужчину, прогуливавшегося возле реки, попала пуля снайпера.
Скотт тоже рассказал следователям, что Галлахер был неразборчивым снайпером. «Можно было сказать, что у него все было в порядке с убийством любого, кто двигался». Скотт утверждал, что Галлахер выстрелил старику в спину и сказал медику, что это законно, потому что мужчина «мог бы достать пистолет». Галлахер, по словам его товарищей по команде, потом хвастался, что на его счету больше снайперских убийств, чем у Криса Кайла. И, как и Кайл, Галлахер одновременно что-то изобретал и использовал безоружных гражданских лиц, чтобы завысить свой счет. На одном снайперском укрытии товарищи Галлахера по команде высмеяли своего шефа, нарисовав граффити: «Эдди Джи превращает смех в непредумышленное убийство».2147
В целом, по меньшей мере шесть «морских котиков» из взвода «Альфа» рисковали своей карьерой, чтобы заявить следователям о преступных действиях Галлахера. Поступая таким образом, они нарушили священный кодекс братства SEAL: верность. Это был акт мужества, настолько чуждый отрядам SEAL, что, начиная с командира взвода и заканчивая их ротным старшиной и командиром роты, «котики» взвода «Альфа» неоднократно игнорировались и получали отпор, когда группа пыталась сдать Галлахера.
Миллер, Скотт, Дилл и другие изначально не хотели, чтобы NCIS расследовала дело Галлахера. Они хотели, чтобы его сняли с должности старшины, тихо отправили на работу, где он больше не имел бы влияния на других «морских котиков». Они хотели сделать с Галлахером то, что командиры групп Шестого отряда сделали в 2010 году с Бриттом Слабински: изгнать его. Вместо этого начальство Галлахера защитило его, и тем самым подвело «морских котиков» из взвода «Альфа».
В июне, после завершения расследования, агенты NCIS задержали Галлахера и провели обыск у него дома в Сан-Диего и его в клетке для имущества в Седьмом отряде. Следователи нашли предполагаемое орудие убийства, стероиды, и, после получения его мобильного телефона, текстовые сообщения с фотографиями трофеев, где он хвастался тем, что зарезал пленного из ИГИЛ. Через пять месяцев после того, как «морские котики» взвода «Альфа» впервые дали показания против своего взводного старшины в сентябре 2018 года, Галлахеру были предъявлены обвинения в убийстве, покушении на убийство, воспрепятствовании правосудию и позировании с мертвым телом, среди прочих обвинений. Прокуроры также предъявили обвинение лейтенанту Портье с отказом сообщить о преступлении и воспрепятствовании правосудию.
Нэнси Шерман, профессор Джорджтауна и эксперт по военной этике, консультировавшая высокопоставленных чиновников Пентагона по этому вопросу, предположила, что последствия двух десятилетий войны после 11 сентября способствовали моральному разложению в подразделениях, подобных SEAL. Шерман сказал, что эти маленькие, засекреченные подразделения склонны к этическим ошибкам, потому что у них есть свои собственные внутренние правила и нормы. «Они внутренне регулируются, их учат, что стена молчания — это почетно», — сказал Шерман. «К ним относятся с большим уважением. Их проблематичное представление о чести должно быть уравновешено тем фактом, что они хороши в том, что они делают».
По словам Шермана, число обвинений в военных преступлениях, употреблении наркотиков и мести SEAL правдоискателям, увеличилось отчасти потому, что они подверглись беспрецедентному воздействию на поле боя. «Неконтролируемые импульсы мести, скрытые травмы, ошибки руководства. Слой с двадцатилетней войной, старшими [операторами], черепно-мозговыми травмами — это кумулятивно. Это делает клуб плохим. В результате это подрывает демократию».2158
«Все знают, что в SEAL есть проблема», — сказала Шерман. «Но неясно, как их обуздать.»
На бумаге у обвинения были веские аргументы против Галлахера. Присутствовали три свидетеля поножовщины, а также подтверждающие показания нескольких других лиц, включая одного «морского котика», который утверждал, что Галлахер описал ему поножовщину несколько часов спустя в присутствии лейтенанта Портье. Но если прокуроры были уверены в своем деле против Галлахера, они не понимали, насколько мощным символом героизма «морские котики» стали для большей части американской общественности. То есть обвинители не осознавали, что с их самой большой проблемой придется столкнуться не в военном суде, а за его пределами.
«Это не то, каков Эдди», — заявила Андреа Галлахер газете «Нью-Йорк таймс» после того, как ее мужу было предъявлено обвинение. «Он спасает жизни. Он тот парень, который вбегает в горящее здание, когда другие люди выбегают».2169
Андреа Галлахер была специалистом по маркетингу, и она быстро воспользовалась возможностью защитить своего мужа в средствах массовой информации и изменить повествование. В ее распоряжении был бренд SEAL и поддержка бывших военных и сотрудников правоохранительных органов в среде консервативных СМИ.
Пока Галлахер сидел в заключении, Андреа выступила в эфире «Фокс Ньюс», чтобы осудить обращение военно-морского флота с ее мужем и заявить о его невиновности. По ее словам, Галлахер был не только невиновен в предъявленных ему обвинениях; он также был жертвой. Обвинения были результатом «миллениальной мафии», которая ненавидела ее мужа за то, что он был жестким боссом. Галлахер позже скажет, что его товарищи по команде выдумали историю о поножовщине, потому что они были «слабаками» и «трусами». Позже Галлахер сказал, что обвинения были частью «мятежа миллениалов», заговора против него.21710 Когда военно-морские силы поместили Галлахера на гауптвахту в Сан-Диего, потому что у них были доказательства того, что он стремился отомстить своим обвинителям, Андреа рассказала «Фокс Ньюс», что ее муж пострадал от «нарушений прав человека» и что следователи утаивают оправдательные доказательства.
Защита Андреа Галлахер своего мужа стала феноменом в социальных сетях благодаря легальной кампании по сбору средств под названием «Освободите Эдди». Она и несколько бывших сослуживцев ее мужа продавали футболки и создали популярный хэштег в Твиттере #FreeEddie. Между репортажами «Фокс Ньюс» и «Твиттер» дело Галлахера привлекло внимание самого влиятельного пользователя «Твиттер» того времени: президента Дональда Трампа. Случай Галлахера полностью вписывается в мировоззрение Трампа. Когда Трамп баллотировался на пост президента в 2016 году, он сказал «Фокс Ньюс», что США должны были «ликвидировать» семьи ИГИЛ, что является нарушением международного права.21811 Находясь на своем посту, Трамп увидел в деле Галлахера политическую возможность выступить против политкорректности обвинения, прикрываясь героизмом бойцов национальной армии, особенно «морских котиков».
Наблюдая за тем, как «Фокс Ньюс» месяцами продвигал дело Галлахера, Трамп вмешался, написав в Твиттере: «В честь его прошлой службы нашей стране, «морской котик» # EddieGallagher скоро будет переведен в менее строгое заключение, пока он ожидает своего дня в суде!»21912
Это дело также привлекло сторонников «Make America Great Again». Бернард Керик, бывший комиссар полиции Нью-Йорка и осужденный преступник, стал советником Андреа и Эдди Галлахер. Керик помог Галлахеру привлечь новую команду юристов, в которую входил Марк Мукасей, адвокат «Трамп Организейшн». Конгрессмен Дункан Хантер, республиканец из Южной Калифорнии и бывший морской пехотинец, входивший в Комитет Палаты представителей по вооруженным силам, был одним из нескольких законодателей-консерваторов, присоединившихся к движению «Освободите Эдди». Для своих сторонников Галлахер был жертвой политиков, которые «сомневались в наших героях». Галлахер стал делом консерваторов, новым фронтом в культурных войнах Америки. «Наши парни сделали свою работу», — написал один ведущий «Фокс Ньюс», — «пришло время нам прикрыть их спину».22013
Два кардинально отличающихся портрета обвиняемых были представлены военному суду над Галлахером в июле 2019 года. Прокуроры изобразили Галлахера убийцей-социопатом. Защита Галлахера заявила, что он был героем и жертвой, несправедливо обвиненным мягкотелыми ребятами, которым не нравилось пачкать руки на войне.
У обвинения были свидетели нанесения ножевого ранения, орудие убийства и текстовые сообщения, которые выглядели как признания в совершении преступления. Но в их деле было несколько недостатков. Хотя у них были свидетели нанесения ножевого ранения и несколько фотографий после смерти заключенного, у них не было доказательств судебной экспертизы. У прокуроров не было ни тела, ни медицинского освидетельствования причины смерти. Прокуроры даже не опознали мертвого заключенного, поэтому у их жертвы не было имени. (Позже он был идентифицирован в «Альфе» как Моатаз Мохаммед Абдулла.) Затем некоторые из «морских котиков», которые охотно общались со следователями NCIS, отказались давать показания, включая одного из трех первоначальных свидетелей поножовщины, Ивана Вильянуэву. И по каждому из предполагаемых расстрелов безоружных гражданских лиц прокуроры сталкивались с проблемой, обычной для дел о военных преступлениях, которые происходят спустя годы после предполагаемого события: отсутствие вещественных доказательств. Проблемы обвинения усугублялись тем, что ведущий обвинитель был отстранен от дела незадолго до начала военного трибунала, в ожидании расследования по факту неправомерных действий.
В дополнение к показаниям Крейга Миллера о том, что Галлахер нанес удар ножом пленному, обвинение вызвало трех других свидетелей для рассмотрения дополнительных случаев предполагаемых военных преступлений. Дилан Дилл засвидетельствовал, что слышал, как Галлахер выстрелил из своего оружия, а затем сразу же стал свидетелем того, как пожилой мужчина упал, но признал, что не видел, как Галлахер нажимал на спусковой крючок. Два других свидетеля показали, что они видели безоружных гражданских лиц, в которых, по их мнению, стрелял Галлахер. В конечном счете, все, что они видели, происходило через оптический прицел снайпера, и хотя это позволяло им видеть на большие расстояния, это было все равно что смотреть через соломинку. Никто из «морских котиков» взвода «Альфа» не видел, что произошло после того, как гражданские упали или были оттащены в безопасное место. Доводы обвинения основывались на свидетелях, и по мере того, как продвигался процесс в военном суде, стало ясно, что прокуроры плохо подготовились к их даче показаний.
