В спортивном зале Кэноэ неожиданно встретил Уэрмана. Он спокойно и сосредоточенно занимался на тренажере, не замечая никого вокруг. Раэнке, снявшая очки, собравшая волосы в кокетливый хвостик и надевшая шортики и топик, упражнялась на беговой дорожке рядом с Хургаадом.
Выслушав приветствия и ответив на них, Кэноэ отправился в дальний угол, активировал манекен и стал отрабатывать на нем удары. Но очень скоро это занятие ему наскучило. Ни радости, ни азарта. Какой смысл избивать безответную куклу, когда хочется сделать что-то важное, и нет сил терпеть бесплодное напряженное ожидание?...
— Не желаете размяться, ваше высочество?
Кэноэ остановил очередной удар так резко, что у него заныли все мышцы. За его спиной стоял Уэрман. Его серые глаза беззвучно смеялись, а на лице застыла насмешливая улыбочка.
— Сочту за честь, — Кэноэ поклонился, не опуская взгляда и продолжая смотреть прямо в глаза Уэрмана.
Обменявшись ничего не значащими ритуальными фразами, они вышли на середину зала и стали медленно и осторожно обходить друг друга по кругу.
Уэрман был чуть ниже Кэноэ и выглядел по сравнению с ним немного стройнее и легче. Но его телосложение никак нельзя было назвать субтильным. Судя по его уверенным, скупым движениям, это был серьезный боец — быстрый, ловкий и гибкий.
А если так? Кэноэ внезапно ушел вниз, начав атаку с предельной дистанции. Ушел! Легко и непринужденно, и тут же ответил из нетипичной позиции, обратным ходом — так, что теперь уже Кэноэ пришлось спешно уклоняться и уходить в сторону перекатом.
Поединщики снова застыли друг напротив друга, каждый внимательно изучал противника. На этот раз первым атаковал Уэрман. Высоко подпрыгнув с места, он попробовал достать Кэноэ ногой в прыжке, но тот уклонился и сам ответил разящим ударом, наткнувшимся на блок.
Удар! Уклонение!... Удар! Блок!... Удар! Блок!... Подсечка и тут же выход в верхний уровень!... Кэноэ опять пришлось уворачиваться, разрывая дистанцию... Уэрман стоит напротив в незнакомой стойке, вид расслабленный, на лице, словно приклеенная, все та же нагловатая улыбочка... Спокойно, это он провоцирует... Мы еще посмотрим, кто кого переглядит...
Кэноэ давно не попадался такой интересный спарринг-партнер. Ударам Уэрмана, может, не хватало силы и мощи, но зато они наносились с необычных позиций и были невероятно быстрыми. Чтобы успевать уклоняться от них или ставить блоки, надо было поддерживать максимальный темп восприятия.
И все-таки, в этом поединке было что-то неправильное! Движения Уэрмана были стремительны и точны, но им что-то не хватало... Завершенности?!
Точно! Понимание окатило Кэноэ, словно целый чан холодной воды, рухнувшей на голову, и заставило вновь отскакивать назад, чтобы сделать паузу. Уэрман был хорошим бойцом, но он не был спортсменом! Его не учили красивым схваткам на ковре, его учили убивать, и делать это максимально быстро и рационально!
Интересно, остановит ли разящую руку Уэрман, если ему представится возможность нанести смертельный удар, или будет бить во всю силу?!
Кэноэ по-новому взглянул на своего соперника... или противника? Пока ни один из них не смог пробить защиты другого. А если...? Только надо быть очень внимательным, второго такого случая может и не представиться...
Наметив удар, Кэноэ совершил стремительный обманный маневр. Он бил во всю силу, не собираясь останавливать руку в последнее мгновение, как было принято в учебных поединках, но и в этот раз не смог достать Уэрмана. Его вытянутые сжатые пальцы лишь слегка коснулись его левого бока.
И снова разрыв дистанции, пауза. Внезапно Уэрман глубоко поклонился и сделал шаг назад.
— Принимаю свое поражение, ваше высочество. Вы были сегодня сильнее.
— Ничья, — хрипло сказал Кэноэ, восстанавливая дыхание. — Мой последний удар не достиг цели.
— Чтобы выиграть, не обязательно попасть самому, ваше высочество, — сказал Уэрман, загадочно улыбаясь. — Иногда достаточно, чтобы промахнулся ваш соперник.
— В любом случае, я благодарю вас за этот поединок, — слегка наклонил голову Кэноэ. — Жаль, что мы с вами не встречались на ковре раньше. Интересно, о каких ваших талантах мы не знали?
Уэрман молча улыбнулся, опустив взгляд.
— Наверное, это любовные таланты, — вдруг громко и с иронией произнесла Раэнке. Она закончила заниматься, и они вместе с Хургаадом стояли в своем углу, смотря на них. — Вы были так убедительны на словах тогда, в День рождения Императора, так уверяли, что нам никто не помешает — ни Гвиэнт, которая ушла на ночное дежурство, ни Меркуукх, который остался на празднике. А потом так внезапно и стремительно исчезли!
Никто не помешает! Кэноэ будто ударило током. Конечно! Кроме Щедрой ночи был еще один вечер, когда Меркуукха точно не было в каюте!
Пробормотав что-то извинительное, Кэноэ, как был, в пропотевшей футболке и спортивных штанах, опрометью бросился прочь из зала. У него внезапно появилась новая идея, и для ее проверки надо было срочно найти Глэаса.
Интересно, в архивах еще остались записи камер со Дня рождения Императора?!
— Оказывается, мы думаем с вами одинаково, ваше высочество! — Глэас не был похож на себя: он широко улыбался. — У меня тоже возникла идея, что кража Хрустального Жезла произошла не в Щедрую ночь, а раньше.
— И когда она у вас возникла? — немного раздосадовано спросил Кэноэ.
— Вообще-то, почти сразу. Оставленный нараспашку сейф и отмычка на столике с самого начала показались мне слишком нарочито выставленными напоказ. Однако меня сбила с толку эта история с Гвиэнт. Я решил, что злоумышленник подставлял нам ее для допроса.
— Я тоже вначале так подумал, — кивнул Кэноэ.
— Потом я увлекся версией с капсулами. Она была не идеальной, но объясняла многое. И только вчера вечером, когда Таутинг смог добыть телеметрию внутренней транспортной сети, пришлось признать, что Жезл просто физически не могли похитить в Щедрую ночь, его должны были украсть раньше. День рождения Императора подходил для этой цели наилучшим образом.
— Вы быстро додумались, — уважительно произнес Кэноэ. — А я полночи сушил мозги, ничего не мог понять.
— Однако вы тоже догадались, ваше высочество, — снова улыбнулся Глэас. — А теперь посмотрите вот на эту запись.
Изображение со следящей камеры оставляло желать много лучшего, но, приглядевшись, Кэноэ узнал Уэрмана. Держа под мышкой длинный темный цилиндр, он неуклюже открывал дверь.
— А в чью это он заходит каюту?
— Поняли, ваше высочество? — Глэас повернулся к Кэноэ. — А вот мы не могли понять целых два дня. Это каюта Гвиэнт. Она точно напротив каюты Уэрмана. Камер в коридоре две, с разных концов, и если точно не знаешь, очень трудно разобрать, какую именно дверь он открывает. Тем более, что он, стервец, делал все левой рукой! А этот проклятый тубус прекрасно объяснял, почему он так долго возится с замком.
— Тубус?
— Да, металлический тубус для секретных документов. Я очень хорошо его помню: его получил Уэрман за два дня до отлета с Тэкэрэо. Для этого он выходил на космодром, встречал там курьерский корабль.
— А что было внутри, кроме документов?
— Не известно. Он был опечатан. Его просканировали, не нашли ни взрывчатки, ни делящихся материалов, ни опасных химических веществ и пропустили. Уэрман какое-то время работал с документами, потом отнес его в секретное хранилище и там оставил. И вечером в День рождения Императора снова забрал оттуда, на что имел полное право.
Несколько секунд Кэноэ обдумывал сказанное.
— Выходит, в тубусе с секретными документами на корабль можно пронести все, что угодно?!
— Ну, не все, но это определенно дыра в системе безопасности. И по возвращению в Метрополию, — Глэас еле заметно скривился, — я обязательно поставлю этот вопрос перед начальством. Однако вернемся к Уэрману. Он все очень точно рассчитал. Он ушел с праздника одним из первых, коридор был пуст, за ним никто не следил. Гвиэнт была на дежурстве, Меркуукх должен был оставаться с вами, ваше высочество, еще не меньше часа. Времени у него было достаточно.
— Странно, что он не заблокировал камеры, — заметил Кэноэ.
— Наоборот! Заблокированные камеры — это сигнал: тут что-то спрятано! А так все на виду, и ничего не видно! Мы просматривали записи двух камер попеременно, и у нас просто замылились глаза. Никто не замечал, что Уэрман открывал не свою каюту, а ту, что напротив! На это обратила внимание только ваша блистательная супруга — сегодня утром, когда она села вместе с Таутингом еще раз просматривать видеоматериалы.
— Вот как?! — поднял брови Кэноэ.
— Дело в том, что мы опять оказались в тупике. Таутинг выяснил, что в День рождения Императора капсулами никто не пользовался, а за последние полторы декады ни одна из них и близко не подходила к этому техническому коридору. Получалось, что в коридор проникли через чью-то каюту, а здесь у нас ничего не сходилось! Так что, блистательная Кээрт оказала нам неоценимую помощь! У нее-то Уэрман изначально был на подозрении, а вот я и не думал, что это мог быть он! Я, конечно, знаю, что все ваши секретари имеют специальную подготовку, но я был уверен, что у Уэрмана она имеет, так сказать, несколько специфический характер.
— Я тоже, — кивнул Кэноэ. — До сегодняшнего дня...
Рассказ о спарринге с Уэрманом получился у него невнятным и скомканным, но Глэас понял.
— А я вот не понимаю одного, — сказал напоследок Кэноэ. — Он же, получается, сам себя выдал. Как так?
— А так бывает, — пожал плечами Глэас. — Хоть он и спецагент под прикрытием, но у него могли просто сдать нервы. Он не мог не видеть, что кольцо вокруг него сжимается. Гвиэнт осталась жива, расследование продолжалось. Достаточно было догадаться о Дне рождения Императора, и он оказывался под прицелом. Он мог чисто подсознательно вызвать огонь на себя, чтобы просто прекратить это напряженное ожидание — когда его будут брать.
Изображение на экране снова изменилось. На нем опять появился Уэрман, выходящий из той же каюты. В руках он по-прежнему держал тубус.
— У него таки было две отмычки, — прокомментировал Глэас. — Здесь он запер за собой дверь, Гвиэнт ничего не заметила и не заподозрила. Вторую он, судя по всему, оставил в техническом коридоре, вместе с парой гелевых перчаток. И в Щедрую ночь он, скорее всего, выскользнул из душевой в нишу, быстро натянул перчатки, проник в каюту Меркуукха, отпер сейф, который, скорее всего, и был уже не заперт, оставил отмычку на столике и быстро вернулся обратно тем же путем, чтобы смыть гель. На это ему нескольких минут как раз и хватило бы. Кстати, ваша версия с презервативом, скорее всего, верна. По крайней мере, ничего другого в голову не приходит.
— А в тубусе спрятан Жезл? — спросил Кэноэ.
— Да, скорее всего. Точнее, там магнитная ловушка, внутри которой, очевидно, и находится Жезл.
— Куда он его понес?
— К сожалению, этого мы пока не знаем, — развел руками Глэас. — Я приказал сохранить записи камер с этого и смежных коридоров, а вот насчет остальных вовремя не догадался. Вчера в полночь закончился шестой день, и все было стерто. Если судить по записям в спецхране, Уэрман где-то шлялся с этим тубусом почти час после того как вышел из каюты Гвиэнт.
— А куда он дел сам тубус?
— Вернул обратно в хранилище. Пустым... Впрочем, об этом он расскажет сам. Вот сейчас, — Глэас посмотрел на часы, — его будут брать.
— Его же нельзя допрашивать со спецсредствами! — вспомнил Кэноэ.
Глэас усмехнулся.
— Мы можем вполне обойтись и без них, ваше высочество. Уверяю вас.
— Что, иголки под ногти и проводки в интересное место? — хмыкнул Кэноэ.
Глэас пожал плечами. Его глаза внезапно сделались неприятно пустыми и холодными.
— Стоит ли вам это знать, ваше высочество? Поверьте, необходимую информацию мы добудем.
Коммуникатор, укрепленный на нагрудном кармане Глэаса, негромко пискнул.
— Ну вот, его уже и взяли... Да, старший-один Глэас! Слушаю!...
Закончив короткий разговор, Глэас яростно оскалил зубы. Было видно, что ему отчаянно хочется выругаться, но он сдерживается.
— Что случилось?! — не удержался от необязательного вопроса Кэноэ.
Глэас с шумом втянул воздух между зубами.
— Это мой промах, ваше высочество! Приношу свои самые глубокие извинения! Мои люди взяли Уэрмана, но перед задержанием он успел стереть память. Теперь он сам не помнит, куда девал Жезл!
Дела были не просто плохи. Они были еще хуже, чем казались.
— Обычно ингибиторы короткой памяти позволяют стереть воспоминания продолжительностью в несколько часов, реже дней, — говорил доктор Хаорн, который сейчас снова выглядел компетентным и квалифицированным специалистом. — И их применение на длительные сроки — порядка шести-восьми дней — рискованно, поскольку может привести к необратимому повреждению долгосрочной памяти. Но у Уэрмана буквально вычеркнуты из жизни последние шесть месяцев! Это беспрецедентно!
— Простите, — подал голос Глэас. — Но даже в моей практике случались более длительные воздействия, чем несколько дней!
— Совершенно верно, — кивнул Хаорн. — Человека можно заставить забыть определенные события почти независимо от срока давности или вызвать у него ретроградную амнезию, но для этого необходимы — подчеркиваю, необходимы! — две вещи: квалифицированный специалист-мнемолог и соответствующая аппаратура. С помощью ручного стирателя добиться подобного эффекта не-воз-мож-но!
— А Уэрман не мог стимулировать амнезию? — поинтересовался Меркуукх.
— Нет! — хором ответили Глэас и Хаорн.
— Это тоже невозможно, — после небольшой паузы продолжил старший-один. — Уэрмана, как известно, нельзя было допросить с применением специальных препаратов, но в нашем распоряжении есть и другие средства... м-м-м... получения сведений от допрашиваемых. Я ручаюсь: Уэрман не помнит ничего о том, что происходило с ним в последние полгода. Он даже не помнит о своем назначении на "Звезду"!
— Мог ли Уэрман действовать не по своей воле? — негромким голосом спросила Кээрт.
— Я не могу быть полностью уверенным, блистательная, но подобное воздействие мне кажется маловероятным. Как мы считаем, Уэрман реализовал достаточно сложный и многоходовый план, требующий учета ряда мелочей. Обычно человек, находящийся под внешним воздействием, не способен на такие тонкости.
Над круглым столом повисло молчание.
— Кажется, кто-то не поскупился использовать против нас новейшие секретные разработки, — наконец сказал Таутинг, рассеянно повертев в руках оплавленный комок — все, что осталось от хитрого аппарата, замаскированного под обычный органайзер-наладонник.
Ему никто не ответил. Только капитан Свэрэон, сидящий напротив Кэноэ, молча изогнул бровь и слегка качнул головой.
"Во что ты еще вляпался, племянник?"
"Сам не знаю", — Кэноэ пожал плечами. И в самом деле, почему эта церемония оказалась настолько важной? Кому до такой степени нужен контроль над Филлиной?
— Я предлагаю дать ответ вот на какой вопрос, — сказал вслух Свэрэон, прекратив безмолвный обмен взглядами. — За двое с половиной суток поисков Хрустальный Жезл так и не был найден. Это означает, что он находится в каком-то тайнике, где отыскать его будет очень не просто. Послезавтра кораблю предстоит прыжок. И меня интересует, что мы должны сделать: совершать этот прыжок с риском утратить Жезл или отложить его, чтобы продолжить поиски, которые могут длиться сколь угодно долго. В таком случае разгон надо прекращать немедленно, пока корабль не успел набрать релятивистской скорости.
