— ...Повысит ли провозглашение Филлины колонией нашу безопасность? — переспросил генерал Пээл. — Какой ответ вы хотите получить, ваше высочество — дипломатичный или честный?
— Если вы не против, оба! — усмехнулся Кэноэ. Кажется, генералу удалось немного поднять его настроение.
— Тогда мой дипломатичный ответ будет звучать так: нет, не повысит. Статус колонии не окажет никакого влияния на намерения филитов и не удержит их от нападения на наши базы, если они его задумают.
— Вы считаете это нападение по-прежнему реальным?!
— Более чем! — уверенно произнес генерал, глядя на Кэноэ честными глазами верного служаки. — На Филлине неспокойно. И будет неспокойно. Нельзя нанести сильный и внезапный удар, а затем отойти в сторону, будто ничего и не было. Как только противник снова поднимется на ноги, а филиты поднимаются, он нанесет удар в ответ.
— Вы полагаете, филиты пойдут на нарушение перемирия? — посерьезнел Кэноэ. — Или вы считаете, что Империя не в состоянии предложить им устраивающий их мир?!
— Этот вопрос находится вне моей компетенции, — осторожно сказал Пээл. — Я солдат, мое дело — исполнять приказы.
— И все-таки, как хотелось бы, чтобы войны не было, — вздохнул Кэноэ. — Как вы полагаете, можно ли ее предотвратить?
— Да, ваше высочество! Для этого надо устрашить филитов. Лучшей гарантией мира на планете, по моему мнению, может быть дивизион ударных кораблей и несколько дюжин девяток "Молний" — естественно, с большими резервами боеприпасов. Потом, как минимум, батальон гвардии с тяжелым вооружением. Очень не помешали бы орбитальная станция с ракетами "космос-поверхность" и развертывание спутниковой группировки, покрывающей всю планету. Но я понимаю, что это немного затруднительно. Так что... мы исполним свой долг. Мы отразим любое нападение и защитим колонистов, ваше высочество.
— Это был ваш дипломатичный ответ, — вспомнил Кэноэ. — А какой же тогда честный?
— Честный? — Пээл понизил голос. — Это очень рискованный ответ, ваше высочество. Но я надеюсь, что вы найдете, кому его пересказать. Объявляя Филлину колонией, Империя привязывает себя к этой планете. Что бы здесь ни произошло, она не может с нее уйти!
— Вы думаете, что-то будет?!
— Я уверен. Здесь все слишком сильно напоминает Кронтэю, перед восстанием. Кто-то подставляет нас под удар, играет с филитами в поддавки. А они будут только рады воспользоваться случаем...
— Вы не доверяете филитам?
— Никоим образом. И особенно я не доверяю тем курсантам, которых здесь сегодня начали обучать. Мы сами даем им в руки оружие, которое может быть использовано против нас...
Первая половина первого учебного дня в школе для космических пилотов завершилась. Курсанты и преподаватели обедали в столовой. Как и все помещения школы, она была сделана с большим размахом и с немалым запасом. За шестиместными столами из пластика "под дерево", привезенными аж с Метрополии, могли разместиться почти три сотни человек — почти в четыре раза больше, чем реально здесь находилось. Стены украшали многочисленные голографии планет, лун и космических кораблей.
Прозрачная перегородка разделяла столовую на две неравные части — для преподавателей и курсантов. Между собой они не сообщались, даже кухни у них были разные.
"Может, это и хорошо с точки зрения безопасности, но лучшему взаимопониманию это точно не будет способствовать", — подумал Боорк. Он выбрал столик у самой перегородки и смотрел на обедающих филитов. По своему опыту он помнил, что контакты между преподавателем и учеником лучше всего налаживаются в неформальной обстановке.
— Скучаете, Боорк? Вы не против, если я к вам подсяду?
— Нет, конечно, — Боорк чуть сдвинул свой поднос с обедом, чтобы дать место Наори.
— Как ваши первые впечатления? — поинтересовался Наори, пригубливая сок из высокого стакана.
— Вполне нормально, — пожал плечами Боорк. — Слушали с очень большим интересом, глаза прямо горят. Посмотрим, что будет дальше.
— Ну да, ты же у нас самый хитрый, — хмыкнул Наори. — Взял себе группу с Восточного континента. А я как-то не сильно доверяю своим филитам. Я им рассказываю, а они меня словно препарируют — неприятно.
— Не думаю, что все так страшно, — Боорк тоже глотнул сока. — Конечно, агентура тут есть, но те, кому не будет интересно, сами собой отсеются. А те, кто заинтересуются по настоящему, станут пилотами, даже если они изначально думали о чем-то другом. Вот тех двоих видишь? Меня на их счет особо предупреждали, а слушали вводную лекцию, затаив дыхание. Это наши люди, космические!
Дэсс Урган и Эстин Млиско выбрали столик возле самой перегородки, подальше от основной толпы. Здесь никто не мешал им беседовать, а кроме того, с этого места открывался прекрасный вид на самые эффектные снимки.
— Да, сразу видно, что все это — настоящее, — Млиско наклонил голову с видом знатока. — Как ты думаешь, мы на всем этом летать будем?
— Любишь приключения? — усмехнулся Урган.
— Люблю. Я пока наемником был, половину Заморья облазил, был на другом берегу Круглого океана, даже на островах Сагвас отметился. Не могу я сидеть на одном месте. Мне еще и сорока нет, так что, пока есть силы, надо путешествовать. А другие планеты мне тем более интересны. Побывал на одной, а хочется увидеть все!
— Я о другом думаю, — вполголоса сказал Урган. — Например, для чего нас готовят. Как ты думаешь, зачем им столько пилотов?
— Да разве это много?
— Из нас, наверняка будут готовить инструкторов, — разъяснил Урган. — В авиации это так. Выучат нас, чтобы мы учили других. Может, они с кем-то войну ведут?
— Не похоже, — мотнул головой Млиско. — Я же там был. Обстановка спокойная, армия мирного времени. Свою Гвардию они считают очень крутой. Я и их видел. Неплохо, но наши коммандос в войну были лучше. Ни с кем они там не воюют и не готовятся. Разве что, гражданская будет. А для нас это лучше всего. Пришельцев лучше валить в союзе с другими пришельцами.
— Верно, — согласился Урган. — Но, как по мне, лучше пусть у них будет война с иными.
— Зачем? — с ленцой спросил Млиско. — Известное зло лучше, чем неизвестное.
— Про неизвестное не скажу. А эти уже здесь. И кто знает, что еще с нами будет? — Урган сделал паузу. — Ты же сам вчера говорил о кронтах!
— Да, как послушал я, что нам кронты рассказывали, так не по себе стало, — согласился Млиско. — Хотя, вроде бы, пришельцы нас ставят выше кронтов. Они как бы третий сорт, а мы, надо понимать, второй.
— Что-то я не люблю, когда людей распределяют по сортам — словно говядину в мясной лавке, — глаза Ургана недобро сощурились.
— Твоя правда, — кивнул Млиско. — Я такое тоже видал. Ушоты подобное деление любили. Сам я всего этого не застал, но рассказывали много. И когда на меня охота шла — а я там одну шишку завалил, так народ, из их бывших рабов, мне помогал. Иначе и не ушел бы, возможно.
— Я, кажется, понимаю, — сказал Урган. — Кронты у них рабочие, рабы, четырехрукие — охранники, охотники, проводники. А из нас будут делать солдат!
— И это может быть. Но делать себе бойцов из покоренных — рискованное дело, — Млиско слегка сощурился. — Поглядим, что у них получится. Если что, любое оружие может стрелять в обе стороны...
— Я рад, что мы друг друга поняли, — по лицу Ургана пробежала легкая усмешка. — Но меня беспокоят горданцы. Как бы они не начали на самом деле пришельцам служить. Ты же видишь, здесь нас совсем мало.
— Да, горданцы всегда были себе на уме, — пожал плечами Млиско. — Кто их знает?
— А ты Собеско хорошо знаешь? — вдруг спросил Урган.
— Так ты же с ним учился.
— Когда это было? А тут он вдруг горданским генералом заделался.
— Нет, — возразил Млиско. — Мы с ним несколько дней просидели в одном каземате, в обнимку с "мухобойками". Правильный он мужик, свой. И Лику ему можно доверить. В жизни бывают всякие обстоятельства. Иной раз в такие переделки попадешь, что потом свои на тебя косо смотрят. Так что я ему как раз верю.
Может быть, Улитка Миров в плане действительно напоминала закрученную в спираль раковину, но в реальности это было просто колоссальное сооружение высотой с трехэтажный дом, выглядящее плоским из-за своих огромных размеров. Билону казалось, что она заслоняет собой весь горизонт, простираясь вправо и влево, сколько хватало взгляда. Кто-то рядом восхищенно присвистнул — похоже, Улитка не только у него вызвала такие сильные эмоции.
Возможно, она бы не так сильно потрясала воображение, если бы ее стены были однотонными, но их еще и разукрасили снизу доверху. Исполинскую выпуклую стену занимала одна исполинская картина, в которой леса незаметно переходили в городские кварталы, а те, в свою очередь, превращались в горные склоны или водную гладь. Краски были яркими, сочными, насыщенными и словно наполненными солнечным светом. Это было настоящее искусство.
Конечно, вблизи это впечатление немного терялось. Вокруг Улитки еще продолжали суетиться сотни людей. Они заканчивали раскраску картины, убирая некрасивые потеки краски и подправляя контуры, закрывали рулонами изумрудного газона некрасивые колеи, оставленные строительной техникой, убирали остатки мусора и поливали из шлангов огромную, выложенную шестиугольными плитками, площадь перед входом в Улитку — двустворчатыми воротами шириной не менее десяти метров и высотой почти под крышу.
Девушка-распорядительница, ведшая за собой толпу журналистов, прошла мимо входа и, завернув за угол по узкой дорожке прямо под самой стеной, привела их к неприметной дверце, совсем терявшейся на фоне пронзительно зеленых с коричневыми пятнами джунглей. Прикоснувшись к стене своим бейджиком, она распахнула дверь и запустила всех внутрь.
Билон с интересом оглянулся по сторонам. Они находились в большом зале в форме кольцевого сектора. Внутренняя стена была выкрашена в однотонный светло-серый цвет, вдоль нее тянулись рельсы, выходящие из занавешенного толстыми пластиковыми лентами широкого темного проема в одном торце и уходящие в другой, напротив. Параллельно рельсам примерно на равном расстоянии от стен шла дорожка, выложенная разноцветной мозаичной плиткой. В центре зала она расширялась, превращаясь в квадратную площадку, в середине которой стояло возвышение с четырехгранной усеченной пирамидой метровой высоты.
Впрочем, все это выглядело лишь малозначащим дополнением к конструкции, занимавшей добрую четверть зала, примыкавшую к внешней стене. Она состояла из нескольких десятков разноуровневых пьедесталов, подиумов и помостов, фоном для которых служили городские кварталы, поля, сады, заводские цеха, шахты, стройки и даже море. Все это было не только нарисовано на стене, но и выполнено в виде макетов на манер диорамы.
— Все на месте?!
Билон так увлекся, рассматривая эту необычную инсталляцию, что даже не заметил, как в зале появился пришелец, одетый в голубое с золотом. Он, по-видимому, вышел из двери, ведущей в соседний зал, и теперь быстро шагал по мозаичной дорожке.
— Внимание! — пришелец поднялся на центральное возвышение. — Вам всем оказана высокая честь. На церемонии принятия планеты под Высокую Руку вы будете символизировать народ Филлины. Возьмите схемы, которые вам роздали, найдите на них ваши места и займите их!
— Так, — Билон развернул лист. — Секция 2-А. Бэлл, кажется, мы с вами будем моряками!
Действительно, поднявшись по незаметной из центра зала лесенке на второй уровень, они подошли к помосту, изображавшему палубу судна.
— Рядом с вами вы увидите пронумерованные пакеты с костюмами, — тем временем продолжал командовать пришелец. — Наденьте их!
Повозившись, Билон нацепил плащ из черной прорезиненной ткани, мокро блестевшей в лучах многочисленных мелких светильников, укрепленных прямо в потолке. Бэллу Флокассу, помимо плаща, также досталась капитанская фуражка, а Билон и еще один журналист (кажется, из Сисры) натянули на головы морские шляпы с широкими, опущенными вниз полями, очевидно, изображая матросов.
— Завтра в девять часов по вашему времени вы все снова придете сюда, займете свои места и наденете костюмы! — вещал пришелец. — Церемония начнется ровно в полдень. Императорский Подручный, его высочество принц Кэноэ, войдет в зал через эту дверь и совершит ритуал соединения на алтаре. Во время ритуала всем сохранять полную тишину! Не двигаться! Изображение будет записываться камерами, — пришелец махнул рукой в сторону рельсов. — После завершения ритуала Императорский Подручный с помощниками пройдет в следующий зал. Вы все проследуете за ним. Молча и в надлежащем порядке! Первыми свои места будут покидать участники, находящиеся на нижнем ярусе, начиная с 1-А. Прорепетируем!
Первый блин, как известно, всегда бывает комом. Недовольно скривившийся пришелец прервал выход на середине, заставив всех вернуться на свои места. Во второй раз вышло лучше, но тоже далеко не идеально.
Неожиданно дверца, ведущая наружу, отворилась, и в зале появилась небольшая группа людей, одетых в военную форму. По команде пришельца, встретившего их очередной недовольной гримасой, все они заняли место на подиуме чуть ниже Билона и других "моряков". Никаких костюмов военные не надевали: очевидно, на этой церемонии они играли самих себя.
Пришелец начал повторять для опоздавших порядок проведения церемонии, а Билону вдруг захотелось протереть глаза. Одним из военных оказался Кен Собеско, одетый в темно-серый парадный мундир Внутренней Армии со знаками различия бригадного генерала!
Поначалу Билон просто не поверил своим глазам. О Собеско ему рассказывала три месяца тому назад Лада Вакену, познакомившаяся с ним в лагере для беженцев. По ее словам, он пропал без вести, причем, это было как-то связано с пришельцами. В принципе, появление Собеско в Гордане еще как-то можно было понять. Но в генеральской форме, да еще ненавистных "внутряков"! Билон просто терялся в догадках.
Между тем, очередной выход завершился более-менее благополучно, и пришелец повел их в следующий зал. Всю внешнюю стену в нем занимала огромная диорама, изображавшая центральную часть Реперайтера с президентским дворцом на вершине холма, но Билон почти не обращал внимания на эти красоты. Воспользовавшись суматохой, вызванной требованием недовольного пришельца о возвращении на исходные позиции, он приблизился к бригадному генералу.
"Кен Собеско", — прочитал он имя на бейджике. Теперь в этом уже не было никакого сомнения! Собеско, очевидно, почувствовав, что его рассматривают, равнодушно мазнул взглядом по маске Чарнеша и отвернулся, бросив несколько слов другому военному, судя по знакам различия, авиатору с двумя звездами дивизионного генерала.
Весь день Собеско не выходил у Билона из головы. После завершения многочасовой репетиции, когда они, наконец, смогли сделать все без ошибок и прошли от своего зала до амфитеатра, расположенного в самом центре Улитки, Билон, улучив момент, подошел к бригадному генералу. Вид у Собеско был совершенно неприступный, а его бандитская физиономия приняла самое мрачное выражение, однако Билон все же решился побеспокоить его.
