После просмотра красочного фильма о космических полетах, который показали будущим курсантам пришельцы, его охватили восторг и предвкушение необычных, волшебных ощущений. Он уже видел себя космическим штурманом, прокладывающим курс для звездных кораблей, несущихся быстро как свет и в мгновение ока перепрыгивающих пропасти в триллионы километров.
Но, с другой стороны, все произошло слишком быстро, неожиданно и внезапно. Он не был готов к такому повороту и не знал, чего ждать от будущего. Хотя за последний год, с тех пор как на Филлине появились пришельцы, его жизнь круто менялась, по меньшей мере, четырежды, он так и не привык к переменам. Его тревожило, как он будет учиться на не родном ему горданском языке, беспокоило множество бытовых мелочей, а больше всего страшила разлука с Виртой. Обучение по "интенсивной" программе должно было занять три года, в течение которых они будут почти непрерывно находиться на уединенном острове и лишь три раза в месяц ненадолго покидать его для коротких свиданий с родными.
Все эти эмоции были настолько сильны, что просто разрывали его на части. В этот момент Неллью не мог не завидовать непробиваемой толстокожести друга, который никогда ни о чем не переживал и воспринимал жизнь такой, как она есть.
— Смотри-ка. — вдруг подтолкнул его Ворро. — А ты был прав!
Подняв голову, Неллью увидел идущего к ним Кена Собеско — теперь в этом не было никакого сомнения.
Похоже, Собеско был удивлен не меньше, чем они.
— А, братья-пилоты! — приветствовал он Ворро и Неллью. — Откуда вы тут взялись?!
— Прилетели, — хмыкнул Ворро. — "Буревестник" наш на ремонт перегоняли. А ты сам как тут появился? И что это у тебя за форма такая странная... со звездочкой в петличке?
Собеско только покачал головой.
— Судьба порой вытворяет странные вещи, — произнес он. — Но раз мы вдруг встретились здесь, наверно, это не случайно. Теперь буду, конечно, держать с вами связь. Надеюсь, возможности для этого у меня будут.
— А вы правда стали генералом? — поинтересовался Неллью.
— Бригадным, — проворчал Собеско. Было видно, что эта тема ему неприятна. — Начальник экспертно-аналитического отдела штаба Внутренней Армии. Что-то типа эксперта по пришельцам.
— А... — начал Неллью, но Собеско перебил его.
— Извините, братья-пилоты, позже пообщаемся. Я тут вижу еще одного знакомого, надо с ним переброситься парой слов...
— Рад вас видеть, Харви! — Собеско поздоровался с Деррином. — Кто бы говорил, что совпадений не бывает?! Только что встретил двух пилотов-вилкандцев, я с ними пересекался в Чинерте. А теперь — еще и вас! Как вы здесь оказались?!
— Случайно, — недовольно произнес Деррин. — Поддался сдуру на уговоры. Не знаю теперь, что и делать.
— Но, вроде бы, ваше руководство не должно быть против? — осторожно спросил Собеско.
— Оно будет в восторге. Но я так и не выполнил одно важное дело! Не закончив его, я не имею права браться за следующее.
— Вы так и не нашли внучку?
— Нет. Это, конечно, личное, но я не могу бросить. Друг моего тестя... он уже стар, у него нет никого ближе... Это очень важно.
— Может, я постараюсь чем-то помочь? — предложил Собеско. — У меня тут появились кое-какие возможности, и я смогу их использовать... в личных целях...
— Наверно, да, — Деррин медленно кивнул. — В Реперайтере я покажу вам кое-какие документы. Но это чисто личное, здесь нет никаких моих служебных дел.
— Хорошо. Так что, пока не надо передавать пришельцам, что вы отказываетесь?
— Пока нет, — Деррин пожал плечами. — Но скорее всего, я все-таки откажусь. Сколько еще времени до открытия этой школы?
— Дня два, — предположил Собеско. — Или три. Насколько я понимаю, это будет зависеть от того, как быстро принц сделает все свои дела на Восточном континенте.
Глава 77. Высокие договаривающиеся стороны
7.04.5374 года
Судя по отчетам, докладам и доносам, у генерала второй величины Пээла было немало недостатков. Но все они в глазах Кэноэ компенсировались одним несомненным достоинством. Генерал не боялся спорить с Императорским Подручным и говорить не самые приятные для него вещи.
— Ваше высочество! — настойчиво убеждал он. — На мой взгляд, вы недопустимо пренебрегаете требованиями безопасности! Как можно брать с собой фактически невооруженных солдат?!
— Их участие будет чисто церемониальным, — вздохнув, попытался объяснить Кэноэ. — К тому же, там будет моя охрана, вооруженная до зубов.
— И все же, одних ваших охранников может оказаться недостаточно, — Пээла было не так легко убедить.
— Но, генерал! Мы же с вами только что пришли к выводу, что официальных властей филитов мне, скорее всего, опасаться не надо. Они, наоборот, будут жизненно заинтересованы в моей безопасности! Самая большая угроза, которая меня может там ожидать, это провокация, диверсия, теракт! Причем, его исполнителем, скорее, окажется не филит, а кто-то с нашей стороны! Я, безусловно, не ставлю под сомнение верность ваших солдат, но старший честедержатель Меркуукх считает, что безопаснее будет, если они поучаствуют в церемонии с незаряженным оружием. И я с ним полностью согласен! В конце концов, это гарантирует отсутствие всякой зряшной стрельбы!
— Что же, не могу не признать вашей правоты... Только не могу понять, зачем вам эта встреча, ваше высочество!? — внезапно вырвалось у Пээла.
— Как это — зачем?! — возмутился Кэноэ. — Мне необходимо ознакомиться с ситуацией...
— Я могу ошибаться, ваше высочество, но, как мне кажется, вам необходимо, прежде всего, провести церемонию, — мягко сказал Пээл.
— Не только! — с нажимом произнес Кэноэ. — Филлина должна стать не просто одиннадцатой колонией Империи, но мирной и благополучной колонией. На этой планете не должно вспыхнуть новой войны!
— И вы надеетесь, что ваш визит к президенту Калансису позволит обеспечить этот мир?
— Да, я так считаю! — с некоторым раздражением сказал Кэноэ, безошибочно уловив нотки сомнения в голосе Пээла. — Или вы хотите в последний момент отговорить меня от этой поездки?!
— Ни в коем случае! У меня и в мыслях не было оспаривать ваше решение! — командующий приподнял руки, демонстрируя пустые ладони в знак чистоты своих помыслов.
— Тогда чего же вы хотите?
— Больше всего мне хочется, чтобы Филлина была поскорее принята под Высокую Руку, — признался Пээл.
Он ничуть не кривил душой. Последняя инструкция, полученная через Тхаана, требовала, чтобы он обеспечил планомерный и беспроблемный переход власти на Филлине от военных к гражданской администрации, а для этого планета должна была получить статус колонии. Другая же негласная инструкция предписывала ему приглядеть за неискушенным, но преисполненным энтузиазма молодым принцем, чтобы тот не наделал глупостей.
— Не понимаю вас, — тряхнул головой Кэноэ. — В чем вы здесь видите противоречие?
— Ваше высочество, — вздохнул генерал. — Боюсь вас огорчить, но... не возлагайте особых надежд на встречу с чинетским вождем.
— Почему?!
— Потому что для него так называемая свобода важнее, чем мир, даже если его предлагаете вы, ваше высочество. Филиты не побеждены и не покорены, они больше не испытывают страха перед Империей. Статус колонии не имеет для них особой ценности, многие из них даже готовы воспротивиться этому с оружием в руках. Они сделают то, что посчитают нужным, не оглядываясь на вас. Осмелюсь предположить, что даже ваш статус Императорского Подручного не вызовет у них должного почтения.
— А почему вы считаете, что все должно быть основано на страхе и подчинении?! — резко спросил Кэноэ. — Если наша держава носит имя Звездной Империи, она должна обеспечивать определенные права всем входящим в нее народам, включая филитов и даже кронтов!
Генерал молчал, только уголки его губ слегка подергивались. Было видно, что он хочет сказать в ответ что-то резкое, но сдерживается.
— И все же, прошу вас, не ждите легких переговоров, — наконец произнес он. — И старайтесь ничего не обещать Калансису, ваше высочество. Чинетский президент — не друг нам, а возможно, и будущий открытый враг. Будьте готовы к тому, что в ответ на ваши слова он будет выдвигать свои требования, которые никто из нас не сможет удовлетворить.
— Хорошо! — Кэноэ встал, давая понять, что разговор закончен. — Но я все равно рассчитываю убедить его. Мир всегда лучше войны.
— Убедить? — генерал тоже встал, провожая гостя. — Поговорите с суперофицером третьего ранга Реэрном, ваше высочество. Он вам расскажет, кто кого там убеждал...
— Прошу вас, присаживаетесь, господин суперофицер третьего ранга, — Кэноэ гостеприимно показал Реэрну на кресло. — Вы уже догадываетесь, о чем мы с вами будем говорить?
— Трудно было не догадаться, ваше высочество, — Реэрн чуть улыбнулся. — Очевидно, о вашей завтрашней встрече с президентом Калансисом.
— Без чинов, суперофицер, — махнул рукой Кэноэ. — Да, вы правы. Я очень внимательно читал все материалы и отчеты, особенно, ваши, но мне интересны ваши личные впечатления от встречи с лидером Чинерты. Вы ведь единственный, кто с ним общался.
Реэрн ненадолго задумался. На него смотрели сразу четыре юных лица: сам принц, его жена и двое молодых людей — парень и девушка в придворных мундирах и с электронными планшетами, очевидно, секретари. И все они внимательно глядели на него и терпеливо ждали, что он скажет.
— Признаюсь, поначалу я ожидал увидеть хитрого, изворотливого, сладкоречивого, завораживающего человека — каким еще может быть избираемый политик? — наконец, начал Реэрн, собравшись с мыслями.
— Что-то вроде Дио из "Самой долгой зимы"? — вспомнил Кэноэ популярный исторический кинофильм.
— Да. Кстати, как говорят, президент Горданы Кирстен именно такой. Однако Калансис совсем другой. Он умеет располагать к себе, но он не политик. Скорее, организатор, лидер. Очень умен. Может быть, даже слишком умный для руководителя.
— Это как? — с интересом спросил Кэноэ.
— Мне кажется, большой начальник должен быть чуточку глуповатым, но решительным и здравомыслящим. Когда человек, занимающий высокий пост, много думает, он начинает сомневаться, взвешивать все "за" и "против", пытаться найти оптимальное решение, когда надо просто действовать.
— Вы считаете президента Калансиса нерешительным? — внезапно включилась в разговор принцесса Кээрт.
— Нет, блистательная, — Реэрн покачал головой. — Он очень решительный. Он готов принимать самые сложные и ответственные решения и выполнять их. Но на него давит ответственность за жизни его народа, миллионов людей.
— С ним трудно вести переговоры? — задал новый вопрос Кэноэ.
— Очень трудно. Я иногда чувствовал себя как младший школьник в разговоре с профессором, — не стал скрывать Реэрн. — Президент Калансис очень тщательно готовится к переговорам. Он использует домашние заготовки, делает неожиданные ходы. Может удивить собеседника, поставить его в тупик. Хорошо понимает силу символов и использует ее. Меня он, например, принял прямо на разрушенном заводе, который строили и модернизировали много лет, а разгромили в течение одного налета.
— Получается, он вел вашу встречу от начала и до конца, — заметила Кээрт.
— Да, верно! — согласился Реэрн. — Это так! Разговор шел по его сценарию. Он сразу же захватил инициативу... и порой немного подавляет. Хотя с ним приятно общаться. Он производит впечатление по-настоящему хорошего, дружелюбного, но вместе с тем весьма жесткого человека.
— Можно ли его назвать прямым? — нахмурившись, спросил Кэноэ.
— Безусловно. Но когда ведешь переговоры с помощью переводчика, по-другому, наверно, и нельзя. Автоматика плохо передает переносные смыслы, оттенки, нюансы. Президент Калансис очень точен в своих формулировках. Он обращает внимание не на слова, а на их смысл. Был один эпизод, который я не включил в отчет. У меня была информация о том, что филитам может быть предоставлен статус ассоциированных граждан Империи...
Кэноэ молча кивнул, показывая, что знает об этом.
— ...Калансис сразу же начал расспрашивать меня, что это означает конкретно, на практике. И я, к своему стыду, не смог ответить на этот вопрос.
— Я тоже не смогу, — буркнул Кэноэ.
Настроение у него совсем упало. На эту домашнюю заготовку он возлагал самые большие надежды.
— Что Калансис думает об объявлении Филлины колонией? — спросил он.
— Мы практически не затрагивали эту тему, — Реэрн немного замялся. — Но у меня возникло впечатление, что ему не нравится эта идея. Он несколько раз говорил, что хотел бы держаться от Империи подальше. Он весьма болезненно воспринимает зависимость Филлины и, конечно, хотел бы сохранить ее самостоятельность. Он хочет больше узнать о нас, но... теперь я не уверен в том, что им движет одна лишь любознательность.
— А как он вообще относится к нам?
— Не слишком доброжелательно. Империи он не верит и не доверяет. У филитов вообще нет особых причин любить нас, но очень много причин, чтобы нас ненавидеть. И они чувствуют, что сейчас сильнее. Если они захотят, то, наверно, смогут захватить все наши базы. Здесь я абсолютно согласен с генералом Пээлом.
— Да, неутешительную картину вы нам нарисовали, — вздохнул Кэноэ. — Но это лучше, чем питать неоправданные надежды. Спасибо вам, суперофицер. Может, у кого-то есть еще вопросы?
— У меня, — быстро сказала Кээрт. — Как вы думаете, чего он желает?
Реэрн снова задумался.
— Я считаю, правильный ответ звучит так: свободы, мира и благополучия для своего народа и всей Филлины — именно в этом порядке. Мне кажется, он хочет мира, но не собирается платить за него слишком дорого. И он готов сотрудничать, но не подчиняться.
— Что же, и это — уже что-то, — Кэноэ поднялся с места. — Давайте пока ненадолго прервем наше совещание. Мне надо подумать. Одному.
Что делать, если вдруг накатила депрессия, и не хочется видеть даже самых близких людей?! Дома Кэноэ пошел бы прогуляться в дворцовый парк. Здесь, на Филлине парка не было, но зато имелась небольшая живописная роща между поселком колонистов и стройплощадкой, где уже рыли котлованы под первые корпуса будущего центра слежения за космическим пространством. Однако небольшой холм, поросший негустым лесом, надежно заглушал работу механизмов, и Кэноэ слышал только щебетание птиц и жужжание насекомых.
Конечно, назвать его размышления уединенными можно было только очень условно. За ним незаметной, но очень материальной тенью следовал телохранитель, а где-то поблизости бдила охрана, однако Кэноэ не обращал на это внимания. Он вообще мало что замечал вокруг.
Все оказалось совсем не таким, как он представлял. Мысль о том, что филиты могут вообще не желать войти в состав Империи, была для него новой и сильно поразила его. Какой тогда смысл в присвоении Филлине статуса колонии, если население планеты не только этого не хочет, но и готово воевать за свою независимость? Но, с другой стороны, если он отменит церемонию, то подведет людей, которые рассчитывали на него, и поддержит врагов, которые хотели его остановить и даже убить...
