— И что тогда будет? — с интересом спросил Кэноэ.
— А никто не знает. Полнейшая неопределенность. То ли она ее в кого-то бросит, то ли выбросит, то ли сама подорвется. Так ваша Империя сейчас для нас как та обезьяна с гранатой, вернее, огромная такая, сильная обезьянища с бомбой! И, конечно, больше всего хочется держаться от нее как можно дальше.
— То есть, вы считаете, что нам следует уйти с планеты? — подытожил Кэноэ.
— Нет, скорее, вам не стоило приходить. Но это уже случилось, а бывшее нельзя сделать небывшим, как бы этого кому-то ни хотелось, — Собеско печально усмехнулся.
— Вы считаете, что взаимопонимание невозможно? Я имею в виду, сейчас, а не через поколения.
— Не знаю, — Собеско задумался. — Наверное, всё дело в том, что мы пока видим в Империи стихийную силу, систему, машину, а надо видеть людей.
— Поэтому вы и предложили отправить журналистов?
— Да, наверное, — согласился Собеско. — Хотя в тот момент я и не думал об этом. Мне просто хотелось собрать о вас побольше информации.
— Что же, по крайней мере, это честно, — невесело заключил Кэноэ. — Хотя, вы, действительно слишком мало знаете об Империи, да еще и начали знакомство с ней с самой неприятной стороны. Как вы считаете, если вы больше узнаете о пользе, которую принесет вашей планете сотрудничество с Империей, настроения людей изменятся?
— Если вы хотите изменить настроения людей, то вам надо упирать не на выгоду, а на эмоции, — проворчал Собеско. Внезапно его лицо оживилось. — Кстати, имейте в виду: любопытство — очень сильная эмоция. Теперь, наверное, я не могу существовать как прежде, зная, что где-то кто-то летает к звездам. Я хочу их тоже увидеть, хотя бы на экране телевизора. И если вас заботит лояльность филитов, покажите им новый огромный мир, завлеките их новыми перспективами! Мы действительно перерастаем наши прежние границы и превращаемся в граждан планеты. Раньше я и подумать не мог, что что-то может заставить меня надеть чужую военную форму, сейчас я отношусь к этому более спокойно. Ведь и тогда, и сейчас, я служу всему народу Филлины!
— Что же, по крайней мере, вы видите, как говорят у нас, коридор входа, — Кэноэ немного оживился. — Но все-таки, что вы думаете о церемонии? Надо ли ее проводить?
— На мой взгляд, это не имеет ровным счетом никакого значения, — честно ответил Собеско. — Если вы сможете показать нам ваше будущее, которое будет лучше нашего довоенного прошлого, Филлина примет вас и примирится с вами. А если нет... то о чем же тогда говорить?!
— Спасибо, я не ошибся, когда решил встретиться с вами, — Кэноэ встал и, не чинясь, протянул Собеско руку. — Надеюсь, это не последняя наша встреча.
— Кто знает? — Собеско пожал плечами. — Это зависит от того, окажемся ли мы снова вместе замешаны в одних и тех же событиях.
Выйдя из Голубого Дома, Собеско остановился на другой стороне улицы, чтобы, не спеша, обдумать и разложить по полочкам и репликам только что состоявшуюся беседу. Но этого сделать ему не дали. Два адъютанта в полковничьей форме подхватили его под белы руки и усадили в автомобиль, который немедленно тронулся с места. Кена Собеско захотел срочно увидеть президент Лёрид Кирстен.
Президент был доволен. Он, развалясь, сидел в мягком кресле, потягивая темно-янтарную жидкость из пузатого бокала.
— Садитесь, генерал, — приветствовал он Собеско. — Можете себе чего-нибудь налить. Ваши отчеты оказались безупречными. Принц именно такой, каким вы его описали. Как вы это узнали?
— Расспросил Фроонха, — ответил Собеско, наливая себе в бокал легкого светлого вина.
— Вы слишком много стали общаться с пришельцами! — Кирстен внезапно посерьезнел. — Смотрите, генерал! На кого вы работаете?!
— На Филлину, господин президент! — сказал Собеско, глядя в глаза Кирстену. — И на вас, потому что вы тоже действуете в интересах Филлины.
— Ладно, — Кирстен, еще немного побуровив Собеско взглядом, сделал глоток из своего бокала. — Но не забывайте, кто определяет эти интересы! Идея с посылкой журналистов была ваша?
— Да, моя, — не стал отрицать Собеско.
— Вы имели в виду кого-то конкретного?
— Пожалуй, да. Я знавал одного неплохого журналиста.
— Я тоже его знаю, вернее, слышал о нем, — недовольно проворчал Кирстен. — Принц покинет Филлину 16-го числа. Если вы за три дня сделаете то, что три месяца не может сделать ТЭГРА, — найдете вашего Билона, я, так и быть, прощу его и отпущу в эту поездку. Я придержу пока одно место. Профессионал он неплохой. Но от вас, генерал, я жду, прежде всего, личной лояльности!
— Пока вы служите Филлине, я буду верно служить вам. И я всегда буду говорить вам то, что думаю, ничего не скрывая.
— Да, мне не нужна прилизанная ложь, — согласился Кирстен. — И не тяните время, собирайте свою структуру. Задачи я вам поставлю, на набор людей даю карт-бланш. Можете выдергивать их отовсюду, кроме аппарата Скэба.
— Я понял, господин президент! — понимающе кивнул Собеско. Он уже знал, кому был обязан позавчерашней попыткой захвата. — Приступлю к делу сразу же после церемонии.
— Вас отвезут на нее пришельцы? — Кирстен внезапно подался вперед.
— Меня пригласил Фроонх, — осторожно заметил Собеско.
— Нет! Вы полетите в составе горданской делегации, завтра рано утром. Вы — мой человек, и пришельцы это должны знать!
Выходя из президентского кабинета, Кен Собеско чувствовал только усталость. Все-таки очень утомительно постоянно балансировать между различными силами, каждая из которых имеет к нему какой-то свой интерес...
Кэноэ очень устал. Эта планета, на которой он завершал лишь девятый день по местному времени, успела утомить его почти до смерти. На душе было тяжело.
Странно: Кэноэ попытался проанализировать свои ощущения. Обычно такая тяжесть, неприятное, тоскливое томление возникало у него, когда что-то осталось не сделанным, где-то он потерпел неудачу, услышал либо узнал что-то неприятное, оставившее осадок в душе. Кэноэ вспоминал прожитый день и не находил в нем ничего такого. Беседа с Кирстеном дала ему обширную пищу для ума: горданский президент искренне заинтересовал его своим умением работать с информацией. Открытие школы для космических пилотов прошло нормально, а обед с ее начальством и преподавателями — вообще прекрасно. Генерал Собеско тоже заронил в разговоре несколько удачных идей...
Что же тогда? Неужели на него так действует сама эта планета? Прислушавшись к себе, Кэноэ вдруг понял, что он боится ее, страшится завтрашнего и, особенно, послезавтрашнего дня, опасается и напряженно ждет каких-то новых неприятностей.
Что делать?! Скорее бежать отсюда, сказал ему кто-то посторонний. Нет! Кэноэ помотал головой. Это плохая мысль! Он не может, не должен бежать! Он — принц и Императорский Подручный и не имеет права на трусость!
Чтобы отвлечься, Кэноэ взялся за отчеты. Но все-таки, как плохо, что впереди еще целый вечер, а потом — и весь завтрашний день, когда ему будет совершенно нечем заняться. И кто только придумал такую программу?! Кажется, он сам. Тогда ему казалось, что после изматывающего марафона встреч и поездок не помешает день отдыха, а вышло, что это будет, похоже, день тягостных раздумий...
Раэнке неслышной мышкой проскользнула в кабинет и устроилась за его спиной. Она молчала так уютно и сочувственно, что Кэноэ показалось, будто ему и в самом деле стало легче.
Хотя, возможно, это ему только показалось.
Глава 85. Лабиринт сомнений
13.04.5374 года
Наступление нового дня не принесло Кэноэ облегчения. Депрессия не только не исчезла, но и дополнилась противной ноющей головной болью. Полночи он вертелся на постели — в голову упорно лезла какая-то муть, и только под утро забылся неспокойным, наполненным кошмарами сном, оставившим после себя ноющее чувство тревоги.
Кэноэ точно знал, что его тревожит. Он не имел права не выполнить своего задания. Этого прямо требовал от него Императорский Указ, этого ожидали от него Оонк и Суорд. Ради этого работали несколько напряженных месяцев тысячи людей — и лично знакомых ему, и тех, о чьем существовании он никогда не узнает. Именно ради того, чтобы церемония состоялась, отдали жизнь погибшие на "Звезде" охранники. Враги, хотевшие сорвать ее, покушались на него самого, на жизнь и здоровье самых дорогих для него людей.
Все это лежало на одной чаше весов. Но на Кэноэ продолжала сильно, тяжко давить и вторая чаша. Филиты не хотели, чтобы их планета становилась колонией. Они опасались, что за блага, которые предлагает Империя, им придется слишком дорого заплатить, а Кэноэ был не в состоянии развеять их страхи. Он мог выслушивать их предложения и пожелания, но у него не было возможности воплотить их в жизнь.
И еще ему ужасно не хватало Кээрт, ее милого лица, мягкого спокойного голоса, ласкового тепла ее тела. Будь она рядом, они бы просто молча посидели бы, обнявшись друг с другом, и ему непременно стало бы легче, а голова бы прояснилась.
Вчера вечером они с Кээрт проговорили больше часа по видеосвязи, но Кэноэ и словом не обмолвился о своих сомнениях. Кээрт по-прежнему лежала в госпитале, где ей оставалось провести еще больше суток, и все еще выглядела нездоровой. Кэноэ совершенно не хотелось грузить ее своими проблемами, к тому же — в этом он с большим трудом признался самому себе, он боялся получить от Кээрт совет — как всегда, единственно верный.
Ситуация была абсолютно однозначной: или — или. Но ему активно не нравились оба варианта. Отменить церемонию означало подвести людей и, вероятно, перечеркнуть свое собственное будущее. Но против ее проведения восставала вся его душа, грозя ему предчувствием каких-то неведомых, но совершенно ужасных катастроф.
Кэноэ пытался размышлять, мысленно приводить себе какие-то логические доводы, но они разлезались в кашу под напором противоречивых эмоций. Так и не придя в согласие с самим собой, он мрачно поплелся на завтрак.
Раньше вкусная еда часто поднимала ему настроение. Но в этот раз и она не смогла облегчить его нравственные страдания. Над столом висела тяжелая тишина. Раэнке настолько сильно старалась казаться незаметной, что порой просто превращалась в невидимку. Таутинг и Наарит по-прежнему старательно не смотрели друг на друга, но время от времени бросали робкие, опасливые взгляды. Кэноэ не представлял, как им можно помочь, и отчаянно боялся помешать. Меркуукх, иногда умевший быть очень толстокожим, попытался завести разговор о подготовке к завтрашней церемонии, но был вежливо послан и тоже замолчал.
После завтрака Кэноэ откровенно сбежал от Меркуукха, чтобы избежать вопросов, рапортов и напоминаний. Забравшись в пустой кабинет управителя, он некоторое время пытался работать с документами, но заметив, что перечитывает прогноз погоды на завтра (ясно и солнечно) уже в пятый раз подряд, понял, что это ему не поможет.
Подумав, Кэноэ вызвал Таутинга и попросил пригласить к нему на беседу советника Буонна. Собственно говоря, эта встреча значилась в его сегодняшней программе. А то как-то неудобно получается: со всеми значащими людьми на Филлине он уже успел пообщаться один на один, а с будущим управителем планеты — еще нет. Непорядок.
После отстранения Пзуунга ответ на вопрос о том, кто станет управителем после церемонии, очевидно, уже не был секретом ни для кого, включая самого Буонна. Однако будущий глава целой планеты, кажется, не испытывал никакой радости от близкой перспективы занятия высокого поста, к которому он наверняка стремился.
— Вас что-то смущает? — спросил наконец Кэноэ напрямую. — Вам не нравится идея о признании Филлины колонией?
— Мы все должны выполнять Императорский Указ, ваше высочество, — вежливо сказал Буонн нейтральным тоном, но в глазах его что-то мелькнуло.
Как, и Буонн тоже?!
— Давайте без чинов и титулов, просто откровенно поговорим, — предложил Кэноэ. — Я понимаю, что проделана огромная работа, все готово к проведению церемонии. Но как Императорский Подручный и член Императорского Дома я имею право руководствоваться не сиюминутными политическими факторами, а стратегическими интересами Империи. Как вы считаете, завтрашняя церемония будет в интересах Империи?
Пусть Буонн скорее скажет: "Да"! Ведь какой чиновник накануне ответственного назначения откажется от него? Тогда можно будет покончить с этой непонятной двойственностью и заняться, наконец, приготовлением к церемонии.
Но Буонн, видимо, был не совсем типичным чиновником.
— Мне кажется, что объявление Филлины колонией будет преждевременным, — медленно произнес он после долгой паузы.
— Из-за филитов?
— Да. Мне тут нечем будет заниматься. Филиты прекрасно управляются сами. Они обходились без присмотра со стороны и хорошо бы, чтобы так и осталось.
— Вы опасаетесь быть втянутым в местные конфликты? — спросил Кэноэ, вспомнив вчерашнюю беседу Кирстеном.
— Нет, этого я опасаюсь меньше всего, — Буонн слабо улыбнулся. — Думаю, свои проблемы филиты великолепно решат и без нас. Честно говоря, я боюсь совсем другого — избыточных ожиданий.
— Чьих?
— Да, наверно, всеобщих. И филиты, и Министерство колоний связывают с церемонией надежды на какие-то перемены. Но перемен не будет. По крайней мере, сразу. Понадобится очень много работы, чтобы свежепровозглашенная колония Филлина стала частью Империи на самом деле.
— Неужели все настолько плохо? — Кэноэ решил пойти на легкую провокацию.
— Нет, конечно же! Все нынешние проблемы будут решены — рано или поздно. Но мне бы очень хотелось, чтобы в Метрополии уяснили, сколько времени и сил на этой уйдет. Сейчас влияние Империи на Филлину минимально. Отношения с правительствами филитов надо будет медленно и кропотливо выстраивать, а для этого понадобится в дюжину раз больший аппарат, чем у меня есть сейчас. Если делами Империи на этой планете и дальше будет заниматься горстка людей, то и результат будет... крошечный.
— А как насчет военных действий?
— Такая опасность тоже не исключена, — признал Буонн. — Филиты очень боятся участи Кронтэи, а когда люди боятся, особенно, неизвестности, они становятся очень агрессивными. Ваше предложение об отправке филлинских информационных агентов в Метрополию было просто блестящим, ваше высочество! Но нужно всячески усиливать эту работу! На Филлину необходимо присылать больше людей, только так мы приведем население этой планеты к Звездному Свету!
Итак, Буонн выступает за расширение штата. Что же, логично: Кэноэ мог подтвердить его крайнюю малочисленность.
— И все же, каково ваше мнение о церемонии? — вернулся Кэноэ к самой животрепещущей для него теме. — Вы считаете, ее надо отложить?
— Нет, конечно же! — решительно возразил Буонн. Но после паузы добавил: — Хотя, честно говоря, сейчас в ней я вижу больше проблем, чем положительных сторон...
Если чиновник настроен нерешительно, что скажут военные? На Остров как раз прибыл транспорт с высшими офицерами Космофлота на Филлине, которые тоже будут присутствовать на завтрашней церемонии. Кэноэ снова связался с Таутингом и попросил его вызвать на небольшую беседу генерала Пээла. Уж он-то должен дать самую объективную картину.
