Обилие кабанятины сформировало даже своего рода особый стиль их жизни в последнее время. Каждый вечер, на протяжении последних двух недель, вся компания, включая нескольких местных жителей, из Маниных друзей, являвшихся особо активными охотниками, собиралась на поляне, отметить забой очередного кабана.
- Нравится мне позиция нашего Совета, — продолжил старый разговор Сидор, нанизывая мясо на шампур. — В городе полно неместного народа, а у них амбары стоят пустые.
- А чего ты хотел, — удивился Сашка Мурнин, старый Манин приятель, ещё со времён московского житья.
Какими судьбами занесло в эти края этого длинного и нескладного внешне парня, одному богу известно. Но, попав сюда, он прижился и теперь являлся одним из самых активных и удачливых охотников этого города, да, пожалуй, и всего Левобережного края. По крайней мере, половина дичины, подаваемой в местных трактирах, была добыта непосредственно им. Может быть, в этом успехе ему помогали его необычайно острый слух и круглые, оттопыренные уши, служащие вечным предметом насмешки над ним. Как говорили его друзья, его уши — половина его успеха.
Скажи ему сейчас кто-нибудь, что есть возможность вернуться обратно в Москву, в свою квартиру, к тёплой батарее, горячей воде с ванной и пустому холодильнику, он, наверное, посмотрел бы на такого человека, как на идиота.
- У всех местных свои склады, да погреба, — продолжил он. — Им нет нужды хранить что-либо в общественном амбаре. Тем более что за это Совет сдирает, чуть ли не тридцать процентов. По местным понятиям так вообще безумные проценты.
- Ага, — тут же откликнулся Димон, сидя перед костром на корточках и регулярно подкидывая полешко, за полешком, в костёр, — А за чей же тогда счёт этот народ кормят? Пришлый, то есть, — пояснил он.
- За общий, конечно, — посмотрел на него как на идиота Сашка. — Когда надо, каждый клан выделяет столько, сколько требуется. За этот счёт все пришлые и живут.
- Да бог с ними, с этими кланами, — вздохнула Маня. — Вы лучше присмотритесь к этому кабанчику.
- А что с ним не так, что к нему надо обязательно присматриваться? — удивился Корней, складывая последние куски посолённого сала в бочку.
- Похоже, что это последний за этот сезон, — хмуро глянула на него Маня. — Какой-то он мелкий, особенно по сравнению с предыдущими. Первые вообще были, чуть ли не монстры. А этот так себе, монстрёночек какой-то. Да, — махнула она безнадёжно рукой, — даже и на монстрёночка не тянет, — тяжко вздохнула она, оценивая на глаз габариты, действительно небольшой, тушки кабанчика.
- М-да, — на миг прервался Сидор с нанизыванием мяса на шампуры, и, окидывая взглядом, останки освежёванной туши, — не скажешь, что он вообще-то дикий кабан. Так, свинка домашняя. Да и с размерами, он явно подгулял. Похоже, что у нас наступает предел. Кончается кабан, — тяжело и демонстративно печально вздохнул он, сожалеючи покачав головой. — Тяжёлые времена настают, — с усмешкой глянул он на Маню.
- Ты ничего, Сидор, не понимаешь, — отмахнулась от него Маня. — Поголодал бы с моё, — бросила она взгляд на Сашку. — Нет, с наше. Как вспомню время нашего первого здесь появления, так ужас берёт. Чуть с голоду не подохли, пока до города добрались. Вон, — бросила она взгляд на тощего Сашку, — некоторые до сих пор не отъелись.
- Ну, ты скажешь, тоже, — засмущался Сашок. — Это у меня конституция такая. Вам, бабам, только бы мужика накормить. А у меня конституция такая, — подчеркнул он. — Стройный я весь, — провёл он руками вдоль своего тела. — Ты, Корней, гляди за ней, — бросил он ехидный взгляд на мурлыкающую о чём-то парочку. — Ей дай волю, так закормит.
- И закормлю, — приняв гордую позу, воинственно заявила Маня. — Благо, теперь есть чем, — ткнула она рукой в бочку с только что засоленным салом. — Не то, что у некоторых. Который год уже здесь обитается, а ни дома своего, ни участочек себе так и не присмотрел. Землянки паршивой своей, и той нету, по чужим углам ошивается.
- Не всем же обрастать землями, да усадьбами, — усмехнулся Сашок. — Это вы, непонятно зачем, всё поднимаете, и поднимаете целину, корячитесь и корячитесь. А нам то, всё это без надобности. Мы, люди вольные, перехожие. Сегодня здесь, завтра — там. Где хорошо, там и родина. Не то, что некоторые.
По своей натуре Сашка был полный пофигист. Поэтому все разговоры обзавестись собственным имуществом, семьёй или какой-то недвижимостью, всегда встречал в штыки. Мало того, что он просто не понимал зачем это надо, так ещё и являлся активным пропагандистом антиобщественного образа жизни, умудряясь жить, и неплохо жить в любом месте, куда попадал.
Как он вообще попал в этот мир было совершенно не понятно. Как он сам говорил, это была месть. Месть зажравшегося от безделья мудака, решившего перевоспитать непероспитуемого.
Под мудаком он понимал какого-то продвинутого ролевика, который неведомым образом отправил его в этот дикий Бета-мир из сытой, спокойной жизни в Москве, лишив по сути халявной поездки в Англию, куда его собирались отправить чадолюбивые родители.
- Хороший ты мужик, Сашок, — посмотрел на него Сидор, вздохнув с сожалением, — компанейский. Вот только нет от тебя толку. Ты как перекати-поле. И ничего то с такими, как ты и не организуешь, и не сделаешь. Чуть что не так, или прижмёт малость, так вы вместо того, чтобы бороться, чтоб в морду обидчику дать, да своё отстоять, снимаетесь с места и бежите. Так всю жизнь и бегаете. Сначала от одного, потом от другого, потом от третьего, и так поколение, за поколением.
- Вот такой я человек, — равнодушно откликнулся на его речь Сашок. — И мне это нравится. Это уж вы, такие правильные, на земле укоренённые, боритесь, добивайтесь. Ну, а мы, как птички Божии, жить поживать будем, а прижмёт, убегать будем. Нам родина там, где нам хорошо. В конце концов, каждому своё.
- Эт, точно, — усмехнулся Димон, бросив презрительный взгляд на "перелётного" Сашка. — Каждому своё. Ну а пока ещё не поделили кому чьё, то давайте хавать шашлык, да водку пьянствовать, а с философией разберёмся как-нибудь потом, с теми, кто нам интересен будет.
И дальше, весь оставшийся вечер, компания продолжала гулять, вспоминая весёлые истории из прошлой жизни и стараясь не замечать отчуждения, возникшего друг к другу.
Как и предрекла Маня, сработавшая Кассандрой, тот небольшой кабанчик оказался действительно последним. Больше на поле, кабаны не приходили, и охотиться стало не на кого. Потому-то и компания, сложившаяся за время ежевечерних посиделок, к огромному всех сожалению, как-то незаметно и естественным образом, рассыпалась. Больше, ничего их друг с другом не сдерживало и старинные Манины приятели, ещё с давних, московских времён, как-то разом и незаметно пропали и больше на глаза ни Сидору, ни кому-либо из их компании, не попадались.
Поход за дикой ягодой.
Стояли последние тёплые дни бабьего лета. Пользуясь последними сухими денёчками Сидор с Димоном судорожно заготовляли дрова на зиму, с каждым днём всё увеличивая и увеличивая и так уже достаточно здоровущую поленницу рядом со входом в землянку.
В этом же углу, справа от входа, у них стояли длинные, мощные козлы, на которых они пилили привезённые из леса брёвна и здесь же они складывали наколотые дрова под невысокий навес, служащий им импровизированной поленницей.
— Прекрасное время развеяться. Ты не находишь?
Сидор сидя на завалинке возле двери землянки, лениво пнул носком сапога по ноге валяющегося рядом такого же расслабленного, как и он, Димона.
Лениво повернув к нему голову, разомлевший на осеннем солнышке Димон приподнял сонную голову с широкой, расколотой надвое колоды, которую на днях они вдвоём с Сидором привезли из леса и поглядел на него мутными, сонными глазами.
Сегодня целых полдня у них ушло только на то, чтобы переколоть ту кучу дров, что они вчера с Сидором напилили и теперь он отдыхал, лёжа на бревне и добирая последнее тепло уходящего лета.
— Пока ещё не настали настоящие холода и сухо, есть время сходить за шишко-ягодой, — вопросительно взглянул на него Сидор. — Потом, конечно, тоже можно, но не охота по сырости куда-либо соваться. Да к тому же в болото. Как тебе такая мысль?
— Ну? — Димон лениво полез в затылок почесать свою буйную шевелюру. — Дрова, если не хватит, можно и по снегу подвезти, а вот в те края мы по зиме не сунемся. Далеко.
— Опять же, пока черенки не выросли, пока мы от них не получили никакого урожая, можно и прогуляться в тот край. Заодно и проверим тот ли это кустарник, и не померещилось ли нам вообще эта шишко-ягода.
— Тогда не откладывая, завтра с утра и двинем, — довольно кивнул головой Сидор. — Привезём пару коробов литров по двадцать, чтобы особо не напрягаться. А то мне эта заготовка дров порядком поднадоела, — усмехнулся он. — Такие погоды пропадают.
Следующие несколько дней им запомнились слабо, настолько они были однообразны. Лес, лес, лес. Лес кругом на тысячи вёрст во все стороны. И ни единого следа человека, не говоря уж о жилье.
А потом они вышли к болоту и поняли что в направлении не ошиблись. Хоть и прошло чуть ли не полгода, после того как они были в этих краях, но места ещё узнавались, за всем произошедшим за последнее время ещё окончательно не позабытые.
И ободрённые собственными лирическими воспоминаниями они решительно двинулись в болото по знакомому пути.
— Слушай, Димон, — Сидор, тяжело переводя дух, устало привалился к сухой сосне, одиноко высящейся посреди островка суши где-то на середине болота, — как мы тут весной прошли? Это же ужас!
— Ужас будет когда мы обратно с коробами, полными ягод попрёмся. Вот когда будет настоящий ужас, — сипло прохрипел Димон, смахивая обильный пот, выступившую на лице. — Я как-то в прошлом, с ребятами на болота за клюквой ходил, под Питером. Так мы там на обратном пути литров по сорок на своём хребте километров двадцать тащили. Но там хоть и по грязище, но по твёрдой земле дорога была. Это был настоящий ужас. До сих пор без содрогания вспомнить не могу.
— А тут я вообще не представляю как пройдём. Да ещё с полными коробами ягоды за плечами.
— Надо будет кружной путь поискать, по краю болота, глядишь будет полегче. Пусть длиньше, но посуху.
— Стой!
Димон, выбравшись на какой-то мокрый бугорок, устало упёрся лбом в толстую, обломанную ветром осину, неизвестно каким чудом выросшую на этом жалком клочке суши и давно уже погибшую в неравной борьбе с болотом.
— А какого рожна мы будем корячиться с рюкзаками полными ягоды? — повернулся он к Сидору, свалившемуся рядом с ним на сырую землю. — У нас же есть лошади. В самом деле. Найдём дорогу вокруг болота, наберём ягоды в короба, погрузим их на лошадей и спокойно доберёмся до дому.
— И привезём мы не двадцать литров ягоды на двоих, а литров сто, двести, а то и больше.
— Чё мы дурака валяем? — вопросительно посмотрел он на безмолвно глядящего на него Сидора.
— Счас как дам в глаз, — устало переведя дух, тихо откликнулся Сидор, свалившись на землю рядом с ним и устало раскинув руки в стороны. — Где ты раньше был такой умный? Какого лешего мы вообще сюда потащились без лошадей?
— Будем считать, что это у нас разведочный маршрут, — с оптимистическими нотками в голосе ухмыльнулся Димон. — Разведаем получше дорогу, наберём немного ягоды. Пусть не по двадцать литров, но по десятке на брата соберём и хватит. А остальное доберём в другой раз, когда на лошадях устроим сюда набег.
— Сюда?
Сидор бросил на окружающее их болото скептический, насмешливый взгляд.
— Нет, дорогой мой дружище, сюда мы больше не сунемся. Хватит и этого раза. Вот только доберемся до места и будем искать обходной путь. В гробу я видел эти мокрые приключения. Сырая одежда, холодные осенние ночи и тут мы, все в тине и собственных соплях. Не! Это не дело.
— Пошли! — бросил он, подымаясь. — Чем раньше дойдём, тем раньше домой вернёмся.
— Хорошо, что хоть ночью нет заморозков, — согласился с ним Димон.
— Чего ты хочешь, — покладисто кивнул головой Сидор. — Первые числа сентября, бабье лето, если не ошибаюсь. А осень в этих краях, не в пример теплее, чем у нас дома. Это у нас снег может выпасть на первое сентября. А здесь о таком и слыхом не слыхивали. Благодатный край!
Следующие полчаса слышно было только надрывное сопение, да плеск воды, подымаемый сапогами Сидора с Димоном.
— Всё таки ты мне скажи, — тяжело переводя дух, Димон остановился передохнуть на следующем островке. — Что тебя дёрнуло потащиться на тот остров с шишко-ягодой? Тебе что, мало тех черенков, что мы от князя притащили?
— Боюсь, что они могли высохнуть, или заплесневеть, или ещё с ними могло за это время произойти, такое же непотребное, — хрипло откликнулся Сидор, выдирая свой сапог из какой-то водяной ямы. — Да и хочется проверить свою догадку о том, что такая же, как у князя ягода растёт у нас на том острове.
— Ну проверишь ты, ну и что? Что это тебе даст?
— Даст уверенность в завтрашнем дне. — хрипло рассмеялся Сидор. — Ты Димон порой такую глупость спрашиваешь, что я даже не знаю что тебе и ответить.
— А ты не отвечай, умник хренов, — мгновенно обиделся Димон.
— Какого лешего мы до сих пор не вскрыли те бочки и не проверили что у нас там имеется? А!? Ответь мне на сей простой вопрос! Я, конечно, не садовник. Но уж отличить прелый черенок от нормального я сумею.
— Вскроем и что дальше делать будем? А если они уже в рост пошли?
— Тогда прикопаем на зиму в прикопе, а сами будем спокойны ибо будем знать, что у нас действительно кое что есть. А так, мучиться всякими мыслями всю зиму. Это, по-моему, идиотизм.
— Может ты и прав, — устало переводя дух, согласился с ним Сидор. — Когда вернёмся, так и сделаем. Только не со всеми бочками. А с одной. Вскроем и посмотрим. Если черенки пропадут, то по крайней мере из одной, а не из всех.
— И с прикопом ты тоже прав. Нельзя их держать в бочках, лучше в землю посадить. Тем более....
— А если они в рост пойдут, — Сидор даже остановился от неожиданно пришедшей ему в голову страшной мысли. — Или уже пошли? Что делать будем?
— Вскроем, будем знать, — хмуро буркнул Димон, выдирая из водяной ямы провалившуюся туда ногу. — А что делать мы у местных спросим. Наверняка здесь полно людей, что прекрасно разбираются в садоводстве. По крайней мере сады у них у всех здесь знатные.
— К вечеру будем на месте, — неожиданно уверенно заявил Сидор.
Он как раз выбрался на какой-то островок суши и устало опёршись на слегу переводил дух, согнувшись чуть ли не до земли. — Во! — поднял он что-то в своей руке, медленно, с трудом разгибаясь. — Фантик от ириски, что я на этом островке весной бросил.
К вечеру ни действительно подходили к конечной точке своего маршрута о чём явственно говорил большой массив высоких, разлапистых кустов, растущих буквально из воды.
Продраться на прямую через эти кусты не было ни малейшей возможности. К тому же, прямо перед островом с кустарником тянулась широкая полоса глубокой коричневой воды, преодолеть которую можно было разве что вплавь, что по холодной осенней погоде не вызвало ни у кого ни малейшего желания.