- Раньше наши хозяйственные дела им не мешали, — недовольно проворчал Сидор. — Так и теперь мешать не будут.
- Ну и куда же вы наметили их пристроить, — ехидно поинтересовался профессор. — Только учтите, это должно быть профильное использование, а то опять из Совета с руганью прибегут.
- Да хотя бы, пусть чернолесье, что закрывает долину от болота, вырубят и расчистят. Нечего ему там быть.
- Э, батенька, схватились, — рассмеялся профессор. — Давненько же вы там не бывали. Давно уже нет вашего чернолесья. Только и осталось, что, дренажных канав нарыть, чтобы осушить тот участок. Но это уже до весны, не копаться же в мокрой холодной земле зимою.
- Ну, раз они всё там раскорчевали и выровняли, то, что они там ещё делают? — удивился Сидор. — Пусть сюда спускаются, а здесь уже мы им работку то найдём.
- Да вы что, батенька, — испугался профессор. — Этого никак нельзя делать.
- Почему же это, — растерялся от такого неожиданного напора Сидор.
- Вы не понимаете, — встревоженным голосом проговорил профессор. — Тогда к нам сюда вернётся Маша.
- Куда сюда? — Сидор взглядом окинул убогую землянку. — Профессор, не смешите меня. Там у неё всё, о чем может только мечтать беременная женщина, ожидающая дитё малое. А здесь что? Низкие потолки, земляной пол, да ваш вонючий спирт. Тут даже места под детскую нет.
- Ей не нужны потолки, — трагический шёпотом прошептал профессор, глядя на него умоляющими глазами, — и ей, кажется, не нужна детская. Ей нужно командовать.
— Чего?
- Сидор, — скуксился профессор, — мы разбудили в ней зверя. Она муштрует бойцов, как рыбу чистит. Раз, два и готово. Я вам говорю. Её боятся больше Корнея. Она только бровью поведёт, как все бросаются выполнять её прихоти.
- Так уж и все? — скептически хмыкнул Сидор. — И Димон тоже?
- Нет, слава Богу, — вздохнул профессор. — Только он, да Корней, как-то с этим ураганом и справляются.
- Если в долине всё к посадке шишко-ягоды готово, то делать там бойцам нечего, — отрезал Сидор. — А Маня пусть утихомирится. Будет сидеть там, где ей скажут. Город людьми битком забит. Ещё её тут нам не хватало.
Видеть Машу у себя в землянке ему совершенно не хотелось. Будущее рождение ребёнка несло с собой определённое безпокойство, а к тишине и уюту ставшей такой родной землянки он как-то уже привык. Ломать сложившийся уклад не хотелось.
- Может её на Медвежью Поляну бросить, — с надеждой спросил его профессор. — Там дел до весны хватит. И ей будет, чем заняться и где развернуться. Да и от города совсем недалеко. Если что понадобится, то всегда помочь можно будет. Акушерки городские опять же рядом. И изба там какая-то есть, — совсем потеряно пробормотал он.
- А в город вы её пускать, значит, категорически не желаете, — усмехнулся ехидно Сидор. Сам он полностью разделял безпокойство профессора по поводу Маши, но признаваться в этом кому-либо не собирался. — Здесь же беременной женщине безопасней всего будет. Да и комфорта больше.
- Нет уж, — возмутился профессор. — Мне для работы нужна спокойная обстановка. А она меня здесь достанет. То ей одно надо сделать, то другое, то третье....
— Ребёнок родится, — в ужасе старый холостяк профессор смотрел на такого же матёрого холостяка Сидора широко открытыми глазами. — Это же... Это же... Это же ребёнок!
- Ну, тогда, действительно, остаётся её только на Медвежью Поляну натравить, — заметил задумчиво Сидор.
К собственному стыду он почувствовал облегчение. Не надо было придумывать отговорок, как бы выжить Машку с будущим ребёнком из дома. Профессор все, что надо уже озвучил. Потому как если бы она вернулась сюда в город, бежать отсюда пришлось бы, уже им двоим. А не хотелось. Прижился он как-то здесь.
— А что у нас на поляне?
— Если смотреть по условиям проживания..., — профессор, с несчастным видом жалобно смотрел на Сидора.
Выгонять беременную бабу зимой на мороз? Выгонять из давно обжитых и прекрасно приспособленных для зимнего проживания пещер в долине, профессору не позволяла совесть. Но пустить её в свой дом он не хотел. Тогда на его прежней жизни можно было смело ставить большой и жирный крест. Поэтому теперь он жалобно смотрел на Сидора, надеясь на чудо.
Чудо не задержалось.
— Там ведь ещё кто-то до сих пор остался из Корнеевских курсантов, — хищно прищурясь, Сидор начал излагать профессору тут же придуманный им коварный план. — Подымаем ваши старые связи среди местных печников и плотников, чтоб за сутки сделали в той избе на Поляне нормальную печь с лежанкой. Передвижную бочку для воды к ним туда же, чтоб всегда была под рукой. Баню...
— Нет, — осёкся он. — Сделаем по-другому...
— Завтра же с утра буду у лесников на лесном базаре, куплю там баню с установкой. Чтоб к вечеру же стояла. А то и пару. Одну Машке, другую курсантам на общественные нужды, чтоб не мешали друг другу.
— Нет, — воодушевился он. — Сделаем совсем по-другому. Возьмём горсточку мелкого жемчуга... и не будем экономить. Купим несколько готовых срубов, чтоб мастера сразу же на месте их соединили. Чтоб был там этакий комплекс, — Сидор мечтательно закатил глаза. — Я знаю, что ей надо. Она не раз мечтала, как бы хотела, чтоб у неё всё было.
— Вот мы ей это и устроим. Сказку. Целый банный комплекс: с парной, бассейном в здоровенной бочке, как у япошек, душем из ведра и вообще с душем.
— Это вообще ерунда, — усмехнулся он. — Бочку наверх, под крышу, курсантики будут её наполнять по мере надобности, вот тебе и нормальный душ. Кухоньку рядом, спаленку уютненькую.
— Дом! Избу персонально ей так обставим, чтоб она просто ахнула.
— Сделаем так, чтоб её из Берлога и за уши нельзя было вытащить. Мебель купим, шикарную. Пусть там и живёт, в роскоши, — хищно ухмыльнулся он. — А у нас что? Нищета! — обвёл он невзрачную обстановку землянки довольным, повеселевшим сразу взглядом.
Окружающая их нищая, скудная обстановка с самодельной, неказистой мебелью и голыми, плохо ошкуренными бревенчатыми стенами надёжно гарантировала что Маня точно выберет Берлог.
Довольный профессор лишь молча, согласно кивал головой. Казавшаяся ещё вчера неотвратимой гроза в лице Маши, медленно, но уверенно рассеивала тучи над головой. Впереди забрезжила надежда.
Надежда на спокойную, мирную жизнь с устоявшимся уже распорядком и укладом. К которому он уже успел как-то незаметно за последнее время привыкнуть, и лишаться которого он не желал категорически.
План Сидора давал надежду.
- Вот, вот, — радостно потирал ручки довольный профессор, — займитесь батенька. Вижу, что вы знаете что делать. А я тогда, смогу и в долину к Димону на время вернуться. Там у меня множество дел отложенных осталось. Там, опять же, Большая лаборатория осталась. И всё из-за одной неугомонной бабы. Нет, Сидор, — вздохнул профессор, — беременная Маня, это оказалось какое-то чудовище. И лучше нам с вами от него держаться подальше.
Явление егерей. *
Через неделю весь город высыпал на крепостную стену наблюдать как Маша, выставив вперёд заметно округлившееся брюхо, гордо восседая в дамском седле на коне впереди колонны из тысячи новобранцев, совершала круг почёта вокруг стен города с разворотом в лагерь курсантов на Медвежьей поляне.
К городу она специально завернула. "Пофорсить", как она потом объяснила своё поведение Корнею. Нафига это было нужно самим курсантам, прошагавшим походным шагом добрых два десятка вёрст, лично для Сидора было непонятно. Правда, жалоб от них на Машино самоуправство он так и не услышал.
Сделав по кольцевой дороге вокруг города, а кое-где и прямо по снегу здоровенный крюк, она этим намеревалась уесть Сидора, безапелляционно выставившего её из любимой Райской Долины и пригрозившему отобрать у неё игрушку в виде тысячи рыл, находящихся в её безраздельном владении.
Ей ничего не оставалось, кроме как принять ультиматум, выдвинутый Сидором, заявившимся в долину сразу после разговора с профессором.
Увидав на месте, что всё, ради чего они с Димоном дали согласие Корнею на временное размещение его курсантиков в Долине, действительно готово, что не осталось ни единого пенька, ни малейшей ямки, что все бугорочки и кочечки тщательно срезаны и разровнены, Сидор впал буквально в ярость. Он потребовал объяснений у мгновенно засмущавшихся Корнея с Димоном, почему, вот уже столько времени по окончании работ по благоустройству территории бойцов не используют на работах для нужд их компании, а только учат, учат, и учат воевать.
Подобное безобразие следовало пресечь в корне. Не для того он фактически вынудил своих друзей так засветиться с жемчугом перед городскими властями, чтоб сейчас реально выделенные Советом для их нужд люди, решали собственные проблемы, а не стоящие перед их компанией. Подобное безобразие следовало немедленно пресечь.
Мнение самих людей на этот счёт его совершенно не интересовало. Он оплатил фактически каждую минуту их обучения и хотел за свои деньги получить то, что нужно было лично ему и их компании. На мнения и желания всех остальных он плевал.
Чувствовать себя скотиной было противно, но ещё противнее было каждый день наблюдать на Медвежьей Поляне вялого, едва передвигающего ногами Бича с его полудохлым семейством, с безразличным видом тупых животных вяло ковыряющих в мёрзлой земле.
По крайней мере, у курсантов дела шли веселей и много успешнее.
Робкую просьбу Корнея войти в положение, что больше Маню нечем занять, что её деятельная натура требует выхода, он жёстко пресёк. Мрачная, злая рожа Димона, сразу по приезду быстро просветившего его о порядках, установленных Маней в этом, как она его называла "Отдалённом гарнизоне", его уже откровенно достали. Терпение его тоже было не железное, а зарвавшуюся бабу следовало осадить. Даже если это был их друг.
Маша, вьющая из своего мужа буквально верёвки, установила в учебном лагере курсантов настоящую тиранию. Свою личную.
Она муштровала бойцов. Муштровала так, что они не знали, как скрыться с её глаз. Причём, она не требовала ничего незаконного, или персонально лично для себя. Нет. Она только требовала безукоризненного выполнения заданий, назначенных общим курсом обучения и тем же Корнеем. Но уж тут то, она отрывалась по полной. Её могло удовлетворить только высшее мастерство. И она его добивалась всеми возможными способами.
И Маня добилась. Такого! Чего никак не могли ожидать от кучки необученных зелёных новобранцев ни Сидор, ни профессор, ни сам Корней, не говоря уж о Димоне, который вообще не встревал в эти воинские свары и старался держаться от Корнеевской учебки как можно дальше.
Маша сделала из стада новобранцев Горных егерей. Именно она, обычная домохозяйка, как последнее время она постоянно любила о себе говорить, сделала из этой разношерстной толпы неумех, настоящее войско.
И одним ясным, морозным утром, она прошла по окружной дороге вокруг города.
Под удивлёнными взглядами высыпавшего на стены народа, гордо восседая на боевом коне впереди марширующей колонны, укутанная по самый нос толстенной войлочной попоной, в цветастом, расписном платке, прошла, с гордым видом распевала свой любимый марш: "Джон Браун пал на поле боя...".
И, подхваченная тысячей хриплых, простуженных голосов старая боевая песня непобеждённых южан гордыми волнами накатывалась на крепостные стены старого города чужого мира, отражённым эхом скатываясь в окрестные поля.
Вся тысяча курсантов, увлечённая своим фактическим вождём, гордо промаршировала за ней, с огромным энтузиазмом надрывая на крепком февральском морозе горла.
Да, это была великолепная картина, сразу заявившая о Горных стрелках, как о готовой и хоть и не полностью, но обученной воинской части. Не хватало только знамени и командира.
Впрочем, командир у части как раз то и был, и сейчас ехал впереди, на боевом коне во главе своего войска, гордо выставив уже явно округлившееся брюхо вперёд. Вдосталь наслушавшись насмешек и подначек, невозмутимое горное войско гордо прошло мимо стен города, распевая Машину любимую песенку.
Дойдя да Медвежьей Поляны, войско разбило лагерь у недостроенных стен здешнего временного лагеря и стало устраиваться на новом месте.
Собственно жилья на тысячу человек как такового не было. Его ещё надо было построить. Была только единственная, когда-то давно наспех собранная и плохо проконопаченная избушка, привезённая ранее из деревни углежогов, использовавшаяся для обогрева дежурных сторожей и на случай сильных морозов, да десяток полуготовых землянок, и какие-то невнятные оборонительные валы. И был великолепный терем с настоящим банным комплексом рядом со старым лагерем, подготовленный для проживания Мани. И огромные кучи брёвен вокруг с большими грудами натасканных со всей округи камней.
И тысяче плохо подготовленных для зимы людей надо было здесь обживаться. Зимой.
Перевод на новое место Горных стрелков без всякой предварительной подготовки, без тёплого жилья, без казарм был явной авантюрой. О чём и было недвусмысленно заявлено Мане примчавшемся на место взбешённым Головой. На что Маня, откровенно его послала, заявив, что переход согласован на общем собрании курсантов и все знали, на что идут. И все согласны. И нечего на неё орать!
Начать строить настоящее воинское укрепление, а не это уё...ще, как она откровенно выразилась о месте куда пришла, строить на новом месте, в чистом поле, согласны были все. И это будет ещё один из экзаменов, которые должны сдать Горные егеря. Новая крепость, на новом месте, зимой. За максимально короткий срок. Под обстрелом и с боями.
- Я засяду в этом вашем уё...ще, недостроенном острожке, что у нас тут есть, и буду его расширять во все стороны сколько получится. А вы должны будете мне помешать.
- Вы, будете меня штурмовать, — ткнула она в Сидора с Головой пальцем. — А я буду отбиваться. И попробуйте только в поддавки со мной поиграть. Пожалеете. Бить буду серьёзно, до крови.
- Ты что-нибудь понимаешь? — ошарашенно уставился Сидор на Городского Голову.
- По-моему, — ехидно посмотрел на него Голова, — у тебя большие проблемы. Ты принимаешь экзамен.
- Какой экзамен, — возмутился Сидор. — Я? У меня дел полно, а ты со своим экзаменом лезешь.
- Не я, — расплылся в ехидной ухмылке Голова. — Она! А я, вместе с остальными членами Совета, посмотрю, на что пригодны эти ваши хвалёные Горные стрелки, или егеря, или как вы там эту толпу бездельников называете, вкупе с прочими новобранцами. Устроим, так сказать, военные манёвры. Или, проще говоря, проведём учения, в условиях, максимально приближенных к боевым.
Дождавшись, когда довольный виденным Голова ушёл, Сидор медленно и ошалело покачал головой.
- Ну, Маня, ты и дела завертела.
- Это не я, — злорадно усмехнулась она. — Ты! Нечего было меня из моей любимой тёплой долины выгонять. Пеньков подёргать ему захотелось, видите ли. Жаба его душит. Так вот и получай.
- Ну ладно, — мстительно глянул на неё Сидор, — сейчас вам привезут кучу разных шкур, всё, что пока смогли в городе набрать. Это будет вам пока вместо армейских палаток, которых тоже пока нет, как и всего остального. А завтра уж поговорим конкретнее, что и как будем делать. Идея с манёврами, не так уж и плоха. Может, ты и правильно поступила, — довольно ухмыльнулся он, видя, что Маня искренне расстроена его одобрением.
