Два золотистых огонька светили из ближних кустов, а небольшая, похожая на чашу колыбелька аттракциона тяжело покачивалась на заржавевших креплениях.
— Кто здесь? — крикнул Фирэ.
Огоньки потухли. Темный силуэт крупного хищника мелькнул поперек аллеи. Хрустя валежником, зверь скрылся в ночи.
— Кажется, это волк Ала, — сказал юноша. — В день нашего с тобой знакомства он бегал за нами с Дрэяном... Я хорошо это помню...
— Но ведь все они уехали, а этот волк — черный! — возразила Саэти.
— Ночью все волки черны, — усмехнулся он, хотя ему было неприятно, что какой-то бродячий зверь все время кружил возле Саэти, пока та была в парке одна. — Идем, провожу тебя домой.
Фирэ не удержался и поцеловал ее в губы. Саэти ответила с отчаянной страстью, бормоча что-то о страшной клятве и отъезде с Оритана. Она, кажется, уже сама не понимала с перепугу, что несет, а он уже забыл, когда в последний раз видел в той мясорубке столь же чистый "куарт".
Они взялись за руки, потом обнялись и пошли к старому котловану, провожаемые парой внимательных золотистых глаз черной волчицы. Зверь бежал за ними до самого интерната, где жила Саэти.
Глава тринадцатая, доказывающая, что противоположности иногда сходятся
— Пусть о вас думают только хорошее, — провожая посетителей, устало кивнула Ормона. — Если им это удастся, первыми, кто об этом узнает, будете вы...
Мужчины слегка поклонились и вышли из комнаты.
Она поморщилась. Дурнота не проходила, как всегда в таких случаях...
Удастся... Хорошо, если им удастся просто унести ноги с Оритана, особенно мужу — с его-то аринорской физиономией, учитывая, что там сейчас творится. Ормона была категорически против этой поездки Паскома и Тессетена: она терпеть не могла, когда кто-то из близких дразнил судьбу. Тем более Сетен, на роду у которого была написана насильственная гибель. Чего только ни приходилось ей делать, чтобы несчастья обходили его стороной — никто не узнает, а сам он — тем более. Но когда они так далеко, ее везучести на них просто не хватает, не хватает!
Она тяжело села в кресло. Болело все, что только могло болеть. Этого тоже никто не узнает.
После отъезда лидеров Кула-Ори, к Ормоне и Алу бросились все. Так было и раньше, но теперь ей приходится прикрывать еще и Ала: ей не хотелось, чтобы кто-то догадался, что он полный профан в деле управления. Вряд ли Сетен с кулаптром смогут выпросить для кула-орийских нужд еще хоть какую-нибудь технику, а прежняя ветшала и устаревала с каждым годом... Будь оно все проклято!
"Это нормально! — беззаботно говорил Ал. — Мы с тобой — свежие уши для них, вот они и ноют. Если надоедят — отправляй их ко мне!"
— Балабол! — вспомнив его слова, проворчала Ормона и тяжело сглотнула, надеясь, что нутро наконец успокоится.
Она всё сделала бы для своего города — всё, будь у нее такая возможность. Разве она, целыми днями мотаясь среди рабочих в течение стольких лет, не знала, где и чего не хватает для нормальной жизни людей? Она — не белоручки-эмигранты, во главе с Алом прикатившие на все готовое! Вот уж десять витков планеты вокруг солнца, как появился первый дом будущего Кула-Ори, и все последующие росли на глазах Ормоны и Сетена, которые знают здесь каждый камень, как родной.
Ормона нахмурилась. Выход был. Очень рискованный. Очень сомнительный. Но он был. О нем она пока не говорила даже мужу, но теперь, наверное, пришло время сказать и начать действовать в своих интересах.
К северу отсюда, за мощным щитом снежных гор, на равнинной части Рэйсатру строили свое пристанище для переселенцев северяне-аринорцы. Ормона знала об этом совершенно точно, потому что сама собирала информацию. Во время прошлого отъезда Сетена — три года назад, когда он отправился за Паскомом, Алом и Танрэй — она, невзирая на такую же, как сейчас, дурноту, вынудила оставшегося в городе орэ-мастера Зейтори совершить полет в те края. Отчего-то северные земли привлекли ее своей неизвестностью и удобным расположением.
Все ори и аринорцы напуганы катаклизмом, повлекшим за собой Сдвиг и Раскол. Все боятся его повторения и невольно ищут надежные территории, где даже в результате страшных наводнений или землетрясений планетарного масштаба цивилизация выстоит в неприкосновенности. Пусть даже там будет не так тепло и удобно, как близ экватора, на краю материка. Такой территорией была Тепманора — Край Деревьев с Белыми Стволами — отгороженная с юга и востока горными системами, покрытая хвойно-лиственными лесами, суровая, с отвратительным климатом. По ее равнинам бродили гигантские волосатые слоны, похожие на здешних (если здешних поставить одного на другого) и покрытые густой рыжеватой шерстью с головы до пят. Ормона слышала, что приручить тех чудовищ было очень трудно, зато аборигены исхитрились их ловить и использовать в качестве пищи. Наверное, они очень удивились бы, услыхав, что кула-орийцы заставляют их лысых собратьев помогать в работе, и слоны прилежно ворочают гибкой пятой конечностью огромные бревна и камни.
И вот там аринорцы начали строить свою базу. Ормона и Зейтори издалека наблюдали за деятельностью строительных механизмов и поняли, что северяне размахнулись не на шутку. Судя по всему, их Ведомство не было столь ограниченным и прижимистым, сколь Ведомство в Эйсетти, и средства на строительство большого завода своим переселенцам выделило.
Кроме всего прочего, по заверениям геологов, эти места были богаты полезными ископаемыми, и если знающие в них толк северяне развернутся тут в полную силу, через несколько лет они получат такое стратегическое преимущество над политическим противником, что у ори не останется никаких шансов выжить.
Не так давно Сетен делился с ней и Паскомом своими думами.
— Нам надо быть готовыми к тому, что некоторое время уровень жизни в Кула-Ори будет очень быстро и сильно снижаться, — сказал он тогда. — Во всяком случае, до тех пор, пока мы не научимся воспроизводить все необходимое прямо здесь. Чтобы построить завод и добывать все необходимое из-под земли, нужно много техники, чтобы произвести технику, нужен завод и все необходимое из-под земли... Мы внутри замкнутого круга.
— Что ж, в таком случае наша задача — не впасть в дикость, — ответил Паском и взглянул на Ормону. — А что думаешь ты, прекрасная ори?
Он будто читал ее мысли о заводе Тепманоры, но Ормона решила пока не озвучивать то, что еще не оформилось в законченную идею.
— Не знаю, господин Паском, — ответила она. — Вижу только, что вашу затею с "куламоэно" мы победоносно провалили. Теперь на очереди затея с попыткой сохранить нашу цивилизацию от распада...
— Да... да... именно так... — растягивая слова, почти нараспев вымолвил задумчивый кулаптр.
И вот теперь нелегкая понесла мужа и Паскома на Оритан за новыми переселенцами, а она сидит и думает, не пренебречь ли своим отвратительным самочувствием и не сунуться ли в Тепманору, расшевелив Зейтори и свалив все дела на Ала. Потом может оказаться поздно, и осуществить всё так, как задумала она, не выйдет. А другие методы, увы, не сработают...
Ормона поднялась и, выходя, в дверях нос к носу столкнулась с Танрэй.
— Да будет "куарт" твой един, Ормона!
— Пусть не иссякнет солнце в твоем сердце, — выжидательно отозвалась та, отступив на пару шагов и разглядывая странно одетую жену Ала.
Обычно Танрэй носила платья или юбки, они, даже самые простенькие, смотрелись на ней отменно, однако к Ормоне она пришла в штанах и рубашке мужского кроя.
— Научи меня, пожалуйста, верховой езде...
Ориона почувствовала, что нижняя челюсть слабеет, а глаза сами собой округляются, а потому только и нашлась, что спросить:
— А тебе-то зачем?
— Это удобно, — пожала плечами Танрэй. — Хочу уметь...
Усмехнувшись про себя, Ормона не стала забивать голову домыслами и пошла к машине.
— Ты разве не верхом?
— Нет, — отрезала та, распахивая перед женой Ала дверцу, но стараясь не смотреть в ее сторону.
— Я думала, ты не слезаешь с гайны.
Ормона поморщилась. Танрэй села рядом с нею, безответно попыталась заговорить — и смолкла, видя, что спутнице не до нее.
Когда они приехали к их с Тессетеном новому дому, жеребчик на коновязи радостно заржал при виде хозяйки.
— Прошу, — натянуто улыбнувшись, проронила Ормона, указывая на гайну.
Животное радостно затрясло пышной гривой, но вдруг всхрапнуло и запрыгало на стройных ногах, почуяв приближение волка.
Тяжело дыша от жары и бега, Нат подошел к Танрэй и с любопытством поглядел на выписывающего кренделя жеребца.
— Правило первое, — тусклым голосом продиктовала Ормона. — Если не хочешь свернуть себе шею — держи подальше своего пса. Гайны боятся волков.
Танрэй приказала Натаути скрыться с глаз пугливого копытного.
— Правило второе. Можешь ему не следовать, но на твоем месте я сначала уменьшила бы задницу, — хозяйским жестом Ормона хлопнула гостью пониже спины, — и бока, чтобы не висели через ремень. Побегала бы со своим волком с недельку да жрала поменьше, а потом и на попону лезла...
— Мы могли бы начать так, как есть? — тихо, но настойчиво спросила Танрэй.
— Да с удовольствием посмотрю, как ты грохнешься! Полезай!
Ормона отвязала гайну и вывела ее на середину двора — а следующие минут десять с умилением взирала, как низкорослая ученица пытается вскарабкаться на спину жеребчика. Тот косился на них с глубоким изумлением, будто желая спросить, что все это значит и кто эта растяпа.
— Я не могу. Как это делается? — сдалась наконец Танрэй.
— Гениальное решение. Я думала, ты провозишься еще часок-другой, устанешь и избавишь меня от своего общества. Танрэй, в самом деле — почему бы тебе не подыскать себе другое занятие?
Та сделала такое выражение лица, что Ормона поняла: эта не отступит. Тогда она подошла к гайне, поправила перекошенные удила, огладила ее бока и, положив ладони на попону, вдруг взлетела к ней на спину.
— Примерно так. И ехать придется полусидя, — она сжала корпус жеребчика между подогнутыми ногами, чуть привставая с места.
— Все время вот так?! Так устанешь же!
Ормона развела руками и спрыгнула на землю. Ах, как же ей хотелось сейчас промчаться перед глазами этой дурочки и улететь в джунгли, вольной и беззаботной! Но придется терпеть, уже в который раз терпеть, отгоняя желания и делая так, как нужно, а не так, как хочется — в надежде на лучшее. Вот даже эта толстая неумеха, наевшая себе зад да ляжки в бесконечном просиживании за книгами, и та хочет свободы, хочет летать, хотя давно забыла, каково это.
— Ну что, расходимся? — почти не сомневаясь в ответе рыжей квочки, спросила она.
Гайна топнула копытом, и из-под ног Танрэй испуганно метнулась в траву изумрудная ящерка.
— Но ты же согласилась?! — удивленно спросила жена Ала, вздрогнув от неожиданности.
Ну, держись — подумала Ормона, вытаскивая из-за бруса коновязи свой кнут, и через минуту для Танрэй наступил персональный катаклизм. Ормона решила во что бы то ни стало избавиться от свалившейся на голову обузы, а обуза вцепилась в ее жеребчика мертвой хваткой и болталась на попоне, как плохо привязанный тюк с тряпьем.
А на забор уже карабкались зеваки — вездесущая ребятня антропоидов из племени кхаркхи.
— Завтра придешь сюда в это же самое время, — распорядилась Ормона часа через два, от смеха даже позабыв о собственных недугах и представляя себе, с какими ощущениями во всем теле, а особенно в ногах, проснется завтра упрямая дура: она и сейчас их сдвинуть не может, цепляется за ограду, чтобы идти, а уж завтра точно передумает! Такую боль в мышцах не выдержит даже мужчина, что ж говорить об изнеженной толстозадой девице, возомнившей, что сама ори Ормона просто так, за здорово живешь, будет у нее в инструкторах!
— Х-хорош-шо! Аф-ф-ф-ф! — выдохнула Танрэй.
Неулыбчивые, но любопытные мальчишки-кхаркхи все прибывали и прибывали, оккупировав уже всю каменную ограду вокруг двора. Что ж, атме Танрэй сегодня пользуется оглушительным успехом, не сравнимым с победами на учительском поприще. Что такое "язык богов" в сравнении с подобным зрелищем?
— Ну все, счастливо оставаться, а мне, пожалуй, пора. Привяжи гайну, почисти ее вон тем скребком и подсыпь-ка ей корма в ясли. Воды не давай — я сама.
Сказав это, Ормона уселась в машину и покатила к казармам. Измученная ученица лишь приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела, и через пару минут женщина совсем забыла о ее существовании.
Вскоре вдалеке показался въезд на Большой мост через Кула-Шри, и дорога пошла в гору. Как и в Эйсетти, военные разместились здесь близ реки, на возвышенности. Отсюда просматривалась основная часть Кула-Ори — Города Богов, как его называли местные, помешанные на сверхъестественных — то есть им не понятных — явлениях.
— Что случилось? — без околичностей спросила Ормона, быстрым шагом входя в кабинет Дрэяна и терпя противную саднящую боль, которая вспыхивала при каждом движении и отдавала в ноги.
Сквозняк ворвался вместе с нею. Со стола Дрэяна сорвало листок бумаги и швырнуло на пол.
Молодой командир гвардейцев онемел, как всегда в ее присутствии, и только глаза его сияли восхищением. Он так походил на Ала, но если бы тот умел смотреть на кого-нибудь с такими же чувствами!
— Ты хотел, чтобы я приняла тебя по какому-то важному делу... Или я перепутала голос в передатчике? — она сделала вид, будто засомневалась, и постучала ногтями по столешнице.
— Д-да, это был я... Вы на днях, когда на Оритан уехали господин Паском и господин Тессетен, просили у меня мой отряд гвардейцев для охраны полей, на ночь...
— Так, — согласилась она. — И что ж?
— Я откомандировал туда Саткрона с его группой... Но одного из наших нашли в джунглях, израненного, без сознания. Он до сих пор не очнулся, и войсковой кулаптр опасается, что уже не очнется...
Ормона дернула бровью.
— Что говорит Саткрон?
— Говорит, что тот, возможно, сорвался в темноте с обрыва. Но причем здесь обрыв? Они должны были находиться в поле... Я говорил с другими командирами, но они, похоже, что-то недоговаривают. Атме Ормона, я ни в коем случае...
— От меня-то тебе что нужно?
— Информация. Я должен провести расследование по этому происшествию...
— Должен-обязан? — прищурилась она. — И кто же тебя обязал?
— Это одна из функций охраны, разве не так? Атме Паском и атме Тессетен говорили, что мы должны этим заниматься...
Ормона снова поморщилась. Не хватало только, чтобы этот габ-шостер начал лезть в их внутренние дела... Ну что ж, тот гвардеец виноват сам. Чему-то же их учили в военном корпусе? Как он мог допустить ответный удар, не парировать, не нанести упреждающий? А Саткрон — тот молодец. Мерзавец, каких мало, но молодец: молчит.
Женщина окинула Дрэяна оценивающим взглядом. Нет, все-таки жаль его, а то бы... Очень уж похож на Ала, да и Сетен относится к нему весьма лояльно, не то что к шайке под названием "гвардейцы", которую этот парень возглавляет — или думает, что возглавляет. Надо придумать что-то другое.
