Кхаркхи затрясся в ужасе, заскулил о пощаде.
— Зачем им все это надо? — устало усаживаясь на торчавший из земли валун, спросил Тессетен.
— Зачем вы охотитесь друг на друга, мартышка?
— Играть. Нада сильное умелое войенно люд.
— Кому надо?
— Которая смотрит в глаза последней, — в отличие от всех остальных фраз, эту дикарь выстроил удивительно верно и внятно, а затем снова начал коверкать слова и путать их порядок: — Не смея говорю имья ей! Не смея говорю...
— Кто это?
— Я умирать, когда говорь!
Тут вмешался Тессетен:
— Фирэ, я понял. Брось его, не стоит.
— Стоит! — с какой-то отчаянной злобой огрызнулся тот и усилил внушение: — Говори, обезьяна!
Дикарь завизжал, по его кривым коротким ногам хлынула моча, и против собственной воли он прокаркал:
— Атьме Ормона!
Глаза его тут же заволокло белесой дымкой, на губах выступила пена, и он забился затылком о висячие корни "многоногого" баньяна.
Подбросив ногою выбитый наземь нож, Фирэ перехватил на лету рукоять и, чтобы прервать агонию связанного страшной клятвой кхаркхи, полоснул того лезвием по горлу.
— Вот... Значит, так у них каждый... — юноша повернулся к Учителю, — повязан...
Тессетен угрюмо смотрел в землю:
— Теперь понятно, зачем ей понадобилось морочить голову этому мальчишке, твоему брату... А я думал... — он криво усмехнулся. — Ну, дура-а-ак... Право, я снова ее недооценил!
— Так что здесь происходит, Учитель? Какое отношение имеют ко всему этому мой брат и ваша жена?
— Она, Фирэ, без шуток готовит армию беспощадных головорезов, чтобы выступить против Тепманоры, против кого угодно... А Дрэян... Дрэян для нее — тот буфер, который никому не позволит доискаться истины, пока жив.
Фирэ скрипнул зубами. А вспомнился ему родной дом, руины которого погребли под собой попутчицу и тех, кто были его родителями в этой жизни, вспомнились налеты северян, их холодная злоба.
— А знаете, Учитель, что я скажу? Я даже вот настолько не против ее затеи! И более того: готов оказать посильную помощь! Но, зима меня заморозь, все эти догонялки по джунглям — как-то несерьезно для настоящей армии. Тем более против такого врага, как северяне.
— Что ж, если готов, тогда помоги ей. Давай сколотим альтернативу ее армии. Согласен ли ты, мой ученик?
Фирэ провел рукой по ножнам, и меч, ждущий своего часа, словно запел в ответ. Юноша вскинул голову:
— Я согласен, отец!
Глава девятнадцатая, и в ней читателю представится уникальная возможность поохотиться на мамонтов и узнать, что это такое — загадочная система "Мертвец"
Черный пес Ко-Этла вместе с другими волками кружил между снегокатов, которые тщательно готовились охотниками к выезду.
Здесь, гораздо севернее Тепманоры, заканчивалась тайга и начиналась лесостепь, постепенно, с каждым ликом на Север, переходящая в тундру. Только здесь легче всего было отыскать гигантских мохнатых слонов, которые изредка забредали даже в Край Деревьев с Белыми Стволами, чтобы раздобыть себе пропитание в зимние месяцы. Во имя своей цели они могли идти целыми днями, питаясь тем, что попадалось на пути под снегом. Это были мощные звери, и состязаться с ними в силе и ярости у северян-охотников считалось признаком особой отваги.
Закутанная настолько, насколько это возможно проделать и не свалиться снопом со снегоката, Ормона сидела позади Зейтори и время от времени трепала уши подбегавшему к ней волку. Загонщики уже умчались далеко на запад, напутствуемые пожеланием отыскать крупного самца-одиночку или на худой конец большое стадо. Возглавлял разведгруппу Эт-Алмизар, нынче лихой и хвастливый. Он уже заранее считал, что охотники останутся в выигрыше, и обещал Ормоне великолепный сувенир из мамонтовой кости.
Она же досадовала. На быстрых орэмашинах они добирались сюда почти весь световой день, и для этого и ей, и орэ-мастеру Зейтори, сопровождавшему ее, и нескольким гвардейцам пришлось вставать затемно. Подъем до рассвета Ормона ненавидела еще больше морозов и зим. Но хуже всего то, что отъезд домой снова откладывался, а сердцем она была уже где-то в горах Виэлоро и даже южнее.
К ним подкатил Ко-Этл, смешной в объемной, мехом внутрь, охотничьей куртке с капюшоном, широких штанах и сапогах из шкуры оленя — мехом, напротив, наружу. Он казался грузным и неповоротливым, его было бы не узнать, если бы не холеная бородка с усиками и не сияющие голубые глаза. С утра Ормона решила сменить гнев на милость и "простить" его за вчерашнюю выходку, как сделала бы любая женщина, не устояв под напором таких "высоких чувств". Поэтому Ко-Этл, уже отчаявшийся обрести взаимность и искупить свою вину перед идеальной ори, был теперь несказанно счастлив. Несмотря на достаточно зрелый возраст — лидеру тепманорийцев было едва ли меньше тридцати — сознание его застряло где-то в подростково-юношеских дебрях, и теперь стало понятно, почему он так прятал свое истинное лицо под суровой маской серьезного деятеля. Впрочем (Ормона хмыкнула про себя), взрослых, по-настоящему взрослых мужчин она еще не встречала, и даже в полутысячелетнем Паскоме нет-нет да прорывался пятнадцатилетний сорванец. Но кулаптр и не пытался этого скрывать. Кажется, он даже получал удовольствие от таких прорывов.
— Идите ко мне! — приглушая мотор, крикнул Ко-Этл гостье, хлопая по сидению позади себя. — Скоро начнется! Там, кажется, у них уже что-то нашлось!
Казалось, если бы не все эти люди вокруг, он носил бы ее на руках.
— Паучок, паучок, ближе, ближе, дурачок! — смеясь, тихонько пробормотала Ормона и перебралась к нему.
— А? — не расслышал он и чуть отодвинул капюшон от уха.
— У нашего тримагестра и его ассистента в лаборатории живут пауки. Такие забавные тварюшки...
Он ухватил ее руки и положил себе на пояс, не то для того, чтобы убедиться в ее безопасности, не то чтобы лишний раз к ней прикоснуться, пусть хоть через несколько немыслимо толстых слоев материи и меха.
— У нас они тоже водятся, — отталкиваясь от земли ногами и прибавляя скорость, крикнул через плечо северянин. — Летом их в лесах полно.
Он наслаждался минутами внезапно выдавшейся свободы и присутствием рядом женщины, к которой, как ему казалось, у него вечные и возвышенные чувства.
— А вы знаете их природу, Ко-Этл?
— Нет. А какая у них природа?
— Их самцы погибают после встречи с самкой.
— Вот как? А что с ними происходит?
Северяне совсем отвернулись от природы... Ормона вздохнула:
— Ими закусывают на десерт самки. Такие нравы.
— Я не люблю пауков, — беззаботно откликнулся Ко-Этл, скользя по снежным наносам, похожим на застывшие волны посреди белой пустыни. — Я люблю мамонтов! Вот они — удивительные творения Природы. И я люблю вас, Ормона! Я! Люблю! Ва-а-ас!
— Да не кричите вы так!
— Нас никто не услышит. Но я хотел бы, чтобы об этом знал весь мир!
— Вы с ума сошли. Что на вас нашло?..
— Не хочу ни о чем таком думать, и вы перестаньте! Я никогда не думал, что в этом мире столько солнца и такое бездонное небо! Я не знал, что зимой бывает лето!
— Всё, потерян для общества... Ко-Этл, прежде чем вы окончательно свихнетесь и попадете в лечебницу, дайте мне твердый ответ, ждать ли вас и Эт-Алмизара с ответным визитом в Кула-Ори?
— Конечно, другого не может и быть! Я не смогу долго вас не видеть, — честно признался бедняга-тепманориец.
Ормона удовлетворенно улыбнулась и прикрыла рот шарфом, чтобы лишний раз не вдыхать бьющий в лицо ледяной ветер.
И тут на горизонте зашевелились непонятные темные предметы.
— Вон они! — крикнул, полуобернувшись к своей пассажирке, Ко-Этл и указал рукою в толстенной перчатке на многочисленное стадо мамонтов. — Эх, не нашел Эт-Алмизар одиночку, а жаль. Самцы у них похожи на горы!
Ормона приложила к глазам подзорную трубу и увидела этих невероятных зверей почти рядом.
Мохнатые слоны неторопливо, враскачку, шли откуда-то с северо-запада. Впереди и по бокам двигались самые крупные взрослые самки с белыми, лихо загнутыми дугами бивней, а вела их матриарх, и ее бивни были в треть ее роста. Внутри кольца виднелись слоники поменьше, молодняк. Время от времени слаженная команда останавливалась и начинала шарить хоботами по снегу.
— Что они там ищут? — не отвлекаясь от созерцания, спросила Ормона.
— Какую-нибудь растительность в прогалинах. Они всегда голодны, вы себе не представляете, сколько им надо есть, чтобы поддерживать этакую тушу!
Женщина с насмешкой покосилась на спутника и поддразнила:
— Надеюсь, такая мишень не окажется для вас слишком маленькой и шустрой?
Ко-Этл покраснел и смутился:
— Да будет вам уже!
Тут затаившиеся охотники оживились. Увидев знак ближайшего соседа, Ко-Этл снова завел мотор снегоката.
— Удачи нам с вами! — сказал он Ормоне, срывая машину с места.
Она едва сдержала восторженный клич, каким не раз оглашала окрестности Кула-Ори. Тут вам не джунгли, здесь вам не южане...
Мамонтихи услыхали странный стрекот и насторожились. Опыт предыдущих лет подсказал им, что этот крошечный ничтожный враг, едва ли обогнавший в росте новорожденного слоненка и такой хрупкий, что его можно легко переломить хоботом пополам, может быть смертельно опасен. Матриарх издала трубный рев, поворачивая всех обратно, в сторону заходящего солнца. Но оттуда на них уже ехала группа Эт-Алмизара.
Чуть наклонившись, Ко-Этл извлек из пазухи под сидением снегоката громадный атмоэрто необычной конструкции.
— Вы не переживайте за мамонтов, госпожа Ормона, — извиняющимся голосом сказал он — наверное, вспомнил ее заявление о бесчеловечности охоты и прочие глупости, которые она ему вчера высказала в роще. — Эт-Алмизар отвез им туда, к заливу, целую машину корма. Мы загладим перед ними вину. Вы подали очень хорошую мысль, в прошлые годы нам это даже не приходило в голову.
— Хм... Это все хорошо, только я предпочла бы охоту на тех, кто сам привык охотиться на чужую плоть... Это как-то... справедливо, что ли: если ты отбираешь жизнь, будь готов, что и твою заберут у тебя. Это игра! Это как в реальности! Это заводит! И тогда нет места жалости.
— Я вас понимаю.
Ормона смотрела и не могла взять в толк, почему эти гиганты сломя голову бегут прочь вместо того, чтобы развернуться и дружно растоптать назойливую двуногую мелочь. И той не помогли бы тогда ни атмоэрто, ни быстрые снегокаты. Но, увы, стадо есть стадо. Она на месте их самцов тоже наведывалась бы в стадо только в брачный период...
От бега мохнатых черных исполинов тряслась земля, от их рева в ужасе метались в небе и разлетались во все стороны птицы. А северяне на легких снегокатах почти незаметно выкруживали так, чтобы отрезать матриарха от основного стада: то уступали дорогу части мамонтих, бегущих слева от вожака, то прижимали их всех к краю обрывов, чтобы ради самосохранения те перестроились из кучи в цепочку.
И вот наконец матриарх оказалась чуть в стороне. Первым выстрелил Ко-Этл, пользуясь своим правом лидера, а уж за ним в порядке иерархии начали палить остальные охотники.
Самка замотала головой и взревела. Остановившееся было в ожидании нее стадо тут же помчалось дальше.
— Молодец! — прошептала ей Ормона, разглядывая животное в подзорную трубу.
— Спасибо! — отозвался Ко-Этл, решив, что эта похвала относится к нему и что теперь он реабилитирован в глазах возлюбленной за вчерашний промах.
Но та даже не заметила его ответа:
— Ты была настоящим вожаком!
На громадном, поросшем шоколадного цвета шерстью теле вспыхивало все больше ран, разевавших кровавые пасти и истекавших потоками жизни зверя. Мамонтиха все еще боролась, пытаясь дотянуться до кого-нибудь из убийц. Вокруг нее в морозном воздухе клубился пар, бока то вздымались в тяжком вздохе, то опадали, и было видно, как исхудало животное за эту мучительную зиму.
Стадо скрылось вдали, а она все еще жила. То одна, то другая нога ее подгибалась, вставая на колено в окровавленный талый снег. Охотники все стреляли и стреляли.
— Есть возможность прекратить это разом? — спросила Ормона.
— Разом никак, даже эта модель, — Ко-Этл качнул своим атмоэрто, — не может прикончить ее с одного выстрела. Приходится просто пускать кровь и ждать...
Он вздохнул и подъехал к Зейтори, который со стороны угрюмо наблюдал за действиями тепманорийцев. Орэ-мастер, знала Ормона, терпеть не мог охоту, тем более такую.
— Как настроение, господин орэ-мастер? — спросил лидер переселенцев-северян.
Зейтори натянуто улыбнулся. Его атмоэрто так и оставался лежать в кожухе под сидением.
Тут в последнем рывке мамонт размахнулся хоботом и сшиб чей-то снегокат, с которого вверх тормашками, болтая ногами, полетел сначала в воздух, а потом на землю кто-то из загонщиков Эт-Алмизара (а может, с надеждой подумалось Ормоне, даже он сам). Она из интереса приложила к глазам трубу и разочарованно прищелкнула языком. Нет, не он сам, другой. А снегокат разлетелся на кусочки. Жаль только северянин уцелел, запрыгал в сторону...
Между тем раненое животное как стояло, так и осело на истоптанный снег, упершись бивнями в землю и с последним вздохом закрывая маленькие по сравнению с такой тушей и невероятно умные глаза.
— Ормона, куда вы?! — вскрикнул Ко-Этл, не ожидавший, что она спрыгнет со снегоката и побежит к умирающему мамонту. — Это опасно, вернитесь!
Женщина вскочила на мохнатый хобот, сдернула перчатки и, ухватившись за бивень, прижала голую ладонь к бесконечно широкому лбу жертвы.
— Пусть кровь твоя послужит оберегом, — зашептала она, — пусть дух твой вновь вернется на землю, позабыв боль и обиду. Иди с миром, и да будут благосклонны к тебе все мировые течения!
Глаза уже почти мертвого мамонта приоткрылись, встречаясь взглядом с той, что была среди убийц. Но не было в этих глазах страха и боли — только покой. В смерти все равны.
Тут подоспел Ко-Этл.
— Госпожа Ормона, это неразумно! Вы же видите: она была еще жива!
И, подхваченный радостными сородичами, бросившимися подкидывать его на руках, потерял ее в толпе.
— Мне кажется, — отведя Ормону в сторону, пока северяне суетились у поверженного великана, маленькие, как клопы, вполголоса сказал Зейтори, — эти люди, даже если и победят в войне с нами, не успокоятся никогда и будут искать все новых и новых врагов, уповая на взгляды, веру, внешний вид... И будет это продолжаться до тех пор, пока не наткнутся они на такого противника, который устроит им повторение дня Великого Раскола...
— Эти люди, Зейтори, уже никого ни в какой войне не победят, — спокойно, ровным голосом ответствовала та. — Тау-Рэя, а с нею и вся Тепманора перейдет к ори. Ее узнают по всему миру, и это будет земля славного полководца Тсимаратау...
— Железного Тельца?
— Железного Тельца.
— Кто он?
— Его еще нет, он грядет.
И, памятуя об умении Ормоны иной раз видеть будущее, почтительно склонился перед нею орэ-мастер Зейтори.
* * *
Покуда в Тепманоре праздновали удачное завершение охоты, гости-южане собирались в путь-дорогу. Под благовидным предлогом неуместности женского присутствия на мужском торжестве Ормона отказала Ко-Этлу в его просьбе приехать на главную площадь Тау-Рэи.
