— Сколько счастья вы привезли нам в своем походном саквояже, Учитель?! — продолжала весело дразнить его Танрэй.
Кристально-сапфировый взор обратился на Паскома, едва он ступил на верхнюю площадку. Вот она, красавица, на фоне самого великолепного города планеты!
— Взойди, Саэто прекрасный! — сказал Паском, расстегивая воротник-стойку на своем камзоле, поскольку наверху уже припекало, несмотря даже на широкий навес от солнца. — С праздником Восхода, господа! Счастья в походном саквояже, говоришь? Немного привез. Это от вашей аринорской родни.
— А, понятно. Снова всякая чепуха от тетушки, от братцев-близнецов и ее умудренного сединами...
— Убеленного сединами, — поправила мать, смеясь.
— ...убеленного сединами деда!
Сдерживая смех, кулаптр наблюдал, как Танрэй в лицах изображает каждого из родственников, которых никогда не видела в этом воплощении, но отлично помнила по предыдущим. Особенно красочно получились у нее кузены.
— ...а потом дедушка важно так выдает: "А это передайте ее мужу — вечно забываю, как его зовут!" — и выкладывает перед вами очередной древний фолиант с трактатами по биологии! Правда, пап? Сколько их там у тебя уже скопилось?
— Да надо бы посчитать. Наверное, целая библиотека.
Паском прикрыл лицо ладонью, пряча улыбку. Все именно так, слово в слово, и было. В подтверждение того он расстегнул саквояж и выложил на стол толстую книгу.
— Ух ты! — склонившись над обложкой, девушка отбросила за спину упавший перед лицом локон. — О магии крови! А вот это просто здорово! Пап, с тебя — почитать!
— Ваша ученица, Паском, на сей раз увлеклась биологией, — пояснил отец. — Все мечтает открыть тайну того, как передается наследственная информация и каким образом эта информация подчиняется душе, которая дублирует ее для физического тела каждого очередного воплощения "куарт". Я ведь правильно понял твои устремления, красотка?
— Да-да-да.
Тут из саквояжа Паскома выполз мотылек и развел пестрые крылышки. Паском взял его на руку.
— А это тебе от твоих кузенов. Один из них делал ее внешний облик, а второй конструировал содержание.
Сияющие глаза Танрэй округлились:
— Она разве не живая?!
— Нет, это игрушка. Она питается солнечным светом, а ночью отключается до утра. Держи.
Он сдунул бабочку с пальцев, и та спланировала на ладонь ученицы.
— Присаживайтесь к столу, кулаптр, — пригласила хозяйка и похлопала по спине дочь: — Ты не опоздаешь? Как там они все поживают, Паском?
— Отлично поживают. И вам желают того же.
Паском принялся рассказывать о событиях в Аст-Гару и колониях — южных и северных, — где только успел побывать.
Аринора находилась чуть севернее экватора в западном полушарии, а Оритан занимал в основном экваториальное положение в восточном. Разделения на южан и северян в те времена еще не было. Южными и северными были только страны-колонии двух государств, где добывались полезные ископаемые и прочие важные для жизни ресурсы.
Аринорцы обожали всевозможные головоломки, математику и технику, тогда как ори склонялись больше к гуманитарным и естественным наукам. Два народа словно дополняли друг друга во всем, как дополняют полярные "куарт" попутчика и попутчицы единую по сути человеческую личность.
Неудивительно, что Танрэй сейчас, как маленькая девочка, с упоением возилась с диковиной, подаренной братьями, и слушала Паскома вполуха.
— Вы же помните, что нам сегодня предстоит перейти и перевести их на новую ступень? — поглядев на нее, сказал кулаптр родителям.
Танрэй подняла голову. На лицах матери и отца отразилась озабоченность.
— Что за ступень? — она подкинула мотылька, и тот присел к ней на макушку, увенчав собой сколотые на затылке локоны.
— Тебе придется сегодня немного поработать, Танрэй, — серьезно глядя на нее, сказал Паском. — Вы уже встретились с Алом?
— Вы удивитесь, Учитель, но перед последним своим уходом он пожелал, чтобы это случилось сегодня, именно сегодня у подножья статуи Танэ-Ра. Перед самым закатом.
Кулаптр понял, к чему приурочил Ал новое знакомство. В прошлом воплощении он предупредил ученика, что в грядущей жизни им нужно будет освоить одну важную систему, до которой все тринадцать пар учеников росли на протяжении множества инкарнаций и вот, кажется, стали готовы. Они на пороге серьезного, даже немного опасного испытания. Видела бы Танрэй, как загорелись при этих словах серые глаза попутчика! Ал обожал все сопряженное с опасностью, заставить его что-либо сделать было проще простого — всего-то сказать, что его ждет рискованное предприятие. Но в тот раз Паском не преувеличил: это было в самом деле не плевым приключением, как могло бы показаться непосвященному — подумаешь, какой-то гипноз, детские игры!
— Хорошо, если я задержусь, ждите с ним и остальными меня у подножия статуи.
Следующий визит Паском нанес семнадцатилетнему Алу. Тот уже выбегал из дома, торопясь на занятия, как вдруг, увидев и узнав Учителя, радостно заулыбался. По своей привычке кулаптр с ним не особенно церемонился: поприветствовал, будто они расстались вчера, и коротко повторил наказ, данный Танрэй. Ал поклонился и сломя голову побежал в университет: Кронрэй страшно не любил опозданий, пусть даже опоздавшим оказался бы его любимец-Ал. Спуску разгневанный созидатель не даст!
Паском решил переговорить вначале с остальными Учителями, которые вели сегодня своих подопечных в Храм, и только потом заняться делами Объединенного Ведомства, где его тоже уже заждались.
Отец и мать Танрэй были Учителями "параллельной ветки" — таких же тринадцати пар юношей и девушек от пятнадцати до двадцати, большого возрастного промежутка между ними не было никогда. Кто бы мог подумать, что через какие-то полторы тысячи лет тримагестр Солондан и сам окажется в рядах Падших, растеряет своих учеников и совсем не будет помнить, кем испокон веков была его дочь! Он многое позабудет даже в своей специальности, и это будет так сильно его тяготить, что к старости ученый окончательно превратится в брюзгу, раздражающего всех вокруг, а попутчицы своей так и не отыщет. И совсем не оттого, что она, как попутчица Паскома, утомившись от реалий этого мира, при первом же удобном случае Взошла и осталась дожидаться его там, в Междумирье. Нет. Мать Танрэй, по всей видимости, после Раскола потеряла память и оказалась где-то в Ариноре, а оттого и не подавала никаких сигналов о своем существовании.
Но тогда счастливый Паском еще ничего этого не знал. Оповестив всех своих учеников и побеседовав с Солонданом и остальными Учителями, он с легкой душой и полный оптимистичных ожиданий отправился в Ведомство. Скоро, скоро он обучит своих желторотиков и сможет наконец-то Взойти вслед за своей спутницей! Конечно, времени в Междумирье нет, и она там не томится в одиноком ожидании. Но он-то здесь, где есть и время, и тоска по ней, хотя никто об этой тоске не подозревает.
В парках на все лады заливались иволги, а в небе трепетали стремительные ласточки и стрижи, весело пища на лету. Солнце клонилось к закату.
Усевшись к круглый красный вагончик, что перевозил пассажиров от разных ярусов Ведомства до автострады, Паском навел встроенный в перильца бинокль на Храмовую площадь.
У подножия гигантской статуи Танэ-Ра, которая горделиво возвышалась на фоне Храма и гор позади него, мельтешили, с трудом различимые, горожане. Там, среди жителей Эйсетти, и ученики Солондана, и его, и других Учителей...
Посвящать молодежь именно в день равноденствия — весеннего Восхода Саэто — было трепетно чтимой всеми традицией. Однако распространяться о том, что будет во время таинства, не имел право никто. Узнать подробности ученики должны из первых уст, и это уста Учителя.
Перешагивая с катера, мигом довезшего его по каналу от Ведомства до Храма, от Тассатио до Танэ-Ра, на маленькую площадку у ступеней набережной, Паском услышал яркий и сильный женский голос, что восславлял в словах древнего гимна праздник Восхода:
Взойди, Саэто прекрасный!
Пусть дни станут чуть длиннее!
Взойди, Саэто прекрасный!
Принеси нам весну,
И мечты,
И надежды...
Окруженная сверстниками — в их числе была и Танрэй — у ног статуи пела Эфимелора. Они с Танрэй дружили и чем-то походили между собой: обе темноволосые, обе синеглазые, только Эфимелора пониже ростом и куда более скрытна, чем подруга.
Почти одновременно с Паскомом на такую же площадку, только напротив, из другого катера выбралось несколько парней, среди которых он различил и Ала. Они тут же поспешили к статуе.
Танрэй начала озираться, и Паском улыбнулся. Он точно так же чувствовал свою попутчицу, а та — его. Эх, скорее бы...
Когда кулаптр переговорил с другими Учителями, эти двое были уже снова знакомы и как ни в чем не бывало кружились в танце под веселое пение неутомимой Эфимелоры. Никто из них не знал, что им предстоит совершить в ближайшие часы.
— Мы войдем туда через грань Души, — сказал Паском собравшимся вокруг него тринадцати парам учеников — и то же самое говорили сейчас Солондан и другие своим ребятам, в числе которых были Паорэс и Эфимелора. — Освободите сознание, сосредоточьтесь на мире внутри вас и только тогда входите.
И без лишних слов кулаптр зашагал к Храму. Он нарочно решил ввести их через самую неприступную для новичков грань — это уже само по себе было экзаменом, предваряющим основное испытание.
Солондан нагнал его и, оглянувшись на дочь, шепнул:
— Это как будто не для нее, а для меня самого испытание...
— Так оно и есть. У нас с вами этот этап тоже ведь впервые, тримагестр!
— Для меня... для нас, — он взял за руку жену, — вдвойне...
— Не переживайте за Танрэй, она умница. Она справится.
— Полагаюсь на ваше чутье, кулаптр!
Грань Души замерцала радугой. Существуя одновременно на двух планах бытия, камень гигантского кристалла обрел проницаемость, и Паском попросту миновал преграду. Другим же показалось, что он прошел сквозь мраморную стену. А ему было важно узнать, как быстро правятся с задачей они.
Но ни один из учеников не почувствовал ни малейших затруднений. Вечное лето чертогов Души встретило их ароматами меда и моря. Теплая ласковая волна игриво скользнула им под ноги и отбежала. Над искристой водной поверхностью, перехваченной золотой лентой заката, парили белые чайки. Блики предвечернего золота очаровывали взгляд.
Юноши и девушки озирались по сторонам. Для них это было чем-то вроде высадки на другой планете. Паском хорошо помнил свой "первый переход", чтобы понимать их чувство и даже слегка завидовать новизне и свежести их восприятия.
— А где все остальные?! — удивленно спросил Рарто, друг Ала, самый старательный и покладистый из учеников. Если бы Паскому взбрело в голову назвать белое черным, то, слепо повинуясь и веря, Рарто заставил бы свое зрение видеть именно так, как потребовал Учитель: тот ведь знает лучше!
— Они на своей радуге, Рарто. Присядем.
Двадцать шесть человек уселись, скрестив ноги, полукругом возле Учителя, с любопытством на него взирая. Сколько же раз эти личики, сейчас юные и нежные, он видел покрытыми патиной возраста, морщинистыми, усталыми. У кого-то гасли глаза, а кто-то до последнего дня дразнил судьбу. Приходили и уходили они, приходил и уходил Паском, и все они вместе, объединившись в синергизме равных по духу, когда вслепую, а когда осознанно — бывало по-разному — двигались каждый своей дорогой, но в одном направлении.
— Нам необходимо постигнуть одну вещь, которую и сами потом передадите каждый своим ученикам.
Ребята оживленно завозились.
— Существуют истины, постигнуть которые возможно только в мире и покое, в гармонии со своим духом и сердцем. Если же что-то мешает, то человек скатывается все ниже, жизнь перестает учить его, а только пинает, и тогда за "куарт" принимается смерть, обрывая воплощение на середине и не давая выполнить отведенную миссию.
Паском собрал пригоршню песка и пересыпал ее в пустую ладонь. Машинально подражая его движениям, то же самое проделал и кроткий Рарто.
— Но бывает и так, что духу для развития требуется барьер, серьезное препятствие, с честью (с честью!) преодолев которое, он перейдет на новый уровень.
Рарто что-то шепнул своей попутчице, и та кивнула. Ал, охватив руками колени, сидел возле Танрэй, и оба они не сводили глаз с учителя, словно, забегая вперед, силились первыми понять, что их ждет.
— Конечно, никто не имеет права и не станет устраивать искусственные трудности для того, чтобы испытать человека. Нельзя искажать объективную реальность. Однако мы можем прибегнуть к субъективной реальности — то есть погрузиться в глубины собственного подсознания и отыскать ответы там. Всё в нас самих — добро и зло, откровения и тайны. Надо только отыскать эти сундучки и подобрать ключи.
Паском поднялся.
— Мы добились определенной гармонии в физическом мире. Почти добились. Полная гармония — не для грубого мира. То, к чему так долго пробивались наши предки-аллийцы... то есть мы сами... оказалось возможным здесь, в Убежище. Но на уровне генов все мы помним и времена войн, и страх, и страдания. Это никуда не делось, оно пришло вместе с нами, в наших физических телах, с нами и уйдет до следующего воплощения. И мозгу нашему атавистически потребен хлыст, испробовав который, разум наконец откроет личности путь на следующую ступень. При этом рассудок должен быть целиком и полностью убежден, что все происходящее с ним — объективная реальность. Лишь заподозрив, что это тренажер, мозг разбудит тело точно так же, как это происходит в обычном сне.
Очередная волна с шипением подкатилась к его ногам и отступила.
— Я отправлю вас в путешествие по вашему же собственному подсознанию, которое у каждого с непредсказуемыми особенностями и подводными камнями. Оно само спроецирует нужный вам для развития сюжет. Здесь не будет преград для фантазии. Опасно ли это? Болезненно. Если вы умрете, то переживете смерть по-настоящему, но только после этого проснетесь здесь, а не у Мирового Древа на Перекрестке. Это единственное отличие — все остальное будет для вас на самом деле. Знать, что это сон, вы не будете. Помнить об этом разговоре, о себе в этом или каком-то предыдущем вашем воплощении вы не будете. Обладать какими-то большими возможностями, которые слишком выделяли бы вас в том мире, вы не будете. То, что выдумает вам ваше подсознание — биографию, испытания, приключения — то вам и расхлебывать. Ну что ж, да не иссякнет солнце в наших сердцах! Начнем?
— А можно вопрос? — спросила попутчица Рарто и после кивка Паскома продолжила: — Мы должны будем непременно там умереть, чтобы вернуться сюда?
— Конечно, нет! Вы как раз и не должны умирать там! Ваша цель — выжить, но выжить с честью, не ступая для этого по головам людей — пусть из вашего подсознания, но все же людей.
— Но если мы не будем знать, что все это транс, то как же мы выйдем?
— Перед вхождением вы сами создадите якорек, который проникнет с вами в ваше подсознание и подаст мне сигнал, что вы прошли миссию и вас пора будить, — кулаптр хитро улыбнулся. — Я просто подниму вас, как это делают ваши родители или наставники, чтобы вы не проспали уроки.
