— Бабник, — вздохнула Маржана. — Какой из него павлин, в лучшем случае — гусь лапчатый...
— Воин! — уважительно отметил Вотий, ни ихнара не смыслящий в тонкой науке завоевания женских сердец и наивно полагающий, что рыцарь и впрямь хромает от боли и лишь героическим усилием воли удерживает на лице бесстрастное выражение.
Одна лишь Айна ничего не сказала. Ей было интересно, что рыцарь собирается делать дальше, и она смотрела на происходящее, как ребенок на представление ярмарочного фокусника. Даже личные беды на время забылись, отступили на второй план и потускнели.
Кисс тоже на минуту отвлекся от своей тарелки, поднял голову и проводил рыцаря внимательным взглядом. Впрочем, оценив открывшуюся взору картину, кот справедливо рассудил, что нет ничего важнее сытого желудка, а потому сразу вернулся к прерванной трапезе.
Отсутствовал Светомир недолго. Немного покрутился у стойки, перекинулся парой слов с очаровательными местными жительницами, устроившими к упомянутой стойке настоящее паломничество, пококетничал, трепеща длинными ресницами, словно девица на выданье, обворожительно поулыбался дамам и вернулся к столу аккурат к тому моменту, когда разносчица принесла поднос с благоухающей снедью. Улыбнувшись еще и разносчице, рыцарь с завидным аппетитом принялся за еду, словно не замечая устремленных на него выжидательных взглядов сотрапезников.
— Ну? — не выдержал первым колдун.
— Фто — "ну"? — невнятно отозвался рыцарь, с видимым наслаждением смакуя мясной салат.
— А то ты сам не догадываешься! Как успехи? Удалось что-нибудь узнать?
— Ну что вы за народ? — искренне возмутился рыцарь. — Я, может, работал не покладая рук на благо коллектива — а мне даже поесть спокойно не дают!
При этих словах Светомир повернулся в сторону выхода и, чуть отодвинув штору, послал в обеденную залу воздушный поцелуй. Судя по тому, что зарделись сразу несколько дам, трудился рыцарь и впрямь не покладая рук — и более чем успешно.
Повернувшись, рыцарь неспешно промокнул губы салфеткой, выдержал эффектную паузу и, обведя компанию торжествующим взглядом, важно сообщил:
— Я спас нас всех. Я все узнал, — увы, спутники не проявили должного благоговения перед разведывательным гением Светомира, и ему пришлось пояснить: — Несколько дней назад в городе действительно объявилась ведунья, подходящая под описание Заринны. Она сменила уже несколько постоялых дворов, как будто от кого-то скрывается, и старается не привлекать к себе лишнего внимания — но разве в таком маленьком городке что-то утаишь? Где именно она сейчас — неизвестно, но, говорят, утром ее видели неподалеку от этого трактира. Возможно, она ищет новое место для ночлега. Почему она не уезжает отсюда, если так усердно заметает следы — тоже непонятно, однако горожанки в один голос утверждают, что испуганной она не выглядит. Уставшей и чем-то расстроенной — это да, но никак не дрожащей от страха, — и рыцарь, как ни в чем не бывало, вернулся к внимательному изучению содержимого своей тарелки. За время обеда его спутникам так и не удалось больше вытянуть из него ни слова.
* * *
Отобедав, путники наконец уделили внимание и водным процедурам. Заодно в одной из комнатушек был устроен импровизированный военный совет. Под "штаб" отвели комнатку, в которой помимо трех кроватей и шкафа наличествовали стол и два стула (видимо, предполагалось, что одному из постояльцев в качестве посадочного места придется довольствоваться скрипучим ложем с тонким тюфяком, явно знававшим лучшие времена). Вторая комната не могла похвастать даже такой скудной обстановкой: в ней были лишь три точно таких же кровати да небольшая ниша в стене — для вещей.
— Что теперь будем делать? — изнывая от безделья, в очередной раз вопрошал рыцарь. Ванная была занята Айной, сквозь стену было слышно, как она плещется, напевая что-то себе под нос, а потому рыцарь пребывал в некоторой рассеянности. Он бы не отказался составить графине компанию, но, увы, его мнения на сей счет никто не спрашивал.
В расстроенных чувствах пребывала и Маржана. Но причина ее недовольства была в другом — у девушки пропали конфеты, купленные еще в Предгорье, и теперь она горевала по ним так, будто лишилась всего кошеля разом.
— Ума не приложу, как они могли выпасть, — вполголоса сокрушалась она. — Я их так хорошо уложила в корзину! А теперь всего-то и осталось, что две конфетки...
— Будем искать Зари в городе, — невозмутимо ответствовал маг, неодобрительно поглядывая на рыцаря — тот слонялся вокруг ванной, как кот вокруг кринки со сметаной, и только что не облизывался.
— Как именно? Ты собираешься выйти на улицу и звать ее на всех перекрестках — авось откликнется? Или расспросить о ней всех корчмарей в городе?
— А зачем нам корчмари? — блеснул в улыбке хищно заострившимися клыками Дарилен. — Мы пойдем другим путем!
Он встал со стула и неспешно прошелся вдоль стены, касаясь ладонью подозрительных кирпичей и к чему-то прислушиваясь. У второй стены, обогнув шкаф, Дар остановился, немного постоял, словно что-то подсчитывая в уме, удовлетворено хмыкнул, надавил на кирпич посильнее и одним плавным движением запустил руку в стену. Рука вошла в беленую кладку легко, словно перед колдуном был всего лишь качественный морок, и скрылась целиком, по плечо. Маржана, за последние две недели повидавшая больше, чем за всю предыдущую жизнь, и, казалось бы, привыкшая ко всему, видя такое непотребство, почувствовала дурноту и едва не осела в обмороке. Ее вовремя подхватила и вернула в вертикальное положение Айна, как раз вышедшая из ванной. Колдун с сосредоточенным видом пошуровал в стене и наконец вытащил оттуда, держа за шиворот, нечто, верещащее на нескольких языках сразу (при этом Айне пришлось снова ловить Маржану). Неведомое существо решительно возражало против столь возмутительного, грубого и бесцеремонного обращения и протестовало по мере сил: громко вопило не переставая на одной и той же, весьма противной ноте, живо напоминая песнопения Светомира (Дар при мысли об этом мстительно усмехнулся) и отчаянно дергалось, пытаясь вырваться из мертвой хватки полувампира и мешая рассмотреть себя как следует. Дарилен неласково встряхнул тварюшку.
— Не успокоишься — выпущу когти, — предупредил он. — Мало не покажется.
Существо злобно зыркнуло на мага, еще пару раз дернулось и затихло, обреченно поникнув.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул Дарилен. И уже более миролюбиво, хорошо поставленным голосом обратился к оцепеневшим спутникам: — Перед вами — типичный представитель мелкой нечисти, вид — человекозависимые, подвид — условно полезные, семейство — придомные, в просторечии — домовые, — маг вещал, держа голосистое создание на вытянутой руке, как наглядное пособие — ни дать ни взять лектор перед студентами.
— Сам ты нечисть человекозависимая, — обиженно пробурчало существо. Голос у него оказался тонкий, даже визгливый, но, как ни странно совсем не противный. — Ты воротник-то мой отпусти, вампирюга невоспитанный, чай не казенный он. Еще порвешь своими лапищами — а починять кто будет? Гося! Все на мне, сироте! И вообще, я старше тебя, имей уважение к возрасту!
Странное существо было ростом с пятилетнего ребенка, но со сморщенным, изборожденным морщинами лицом старика. Кустистые брови неопределенно-мышастого цвета низко нависали над маленькими, черными и совершенно круглыми, как две пуговицы, глазками. Такого же неопределенного цвета были и волосы, топорщившиеся на голове домового во все стороны — при одном взгляде на них становилось ясно, что единственная "расческа", с которой была знакома эта буйная шевелюра — пятерня ее владельца. Одето существо было на манер деревенских стариков: в заплатках, но опрятные штаны и рубаха, на ногах — крепкие лапти, казавшиеся игрушечными из-за своих крошечных размеров. Кисти рук, выглядывавшие из широких рукавов, были покрыты короткой шерсткой все того же серебристо-мышиного цвета.
— Знаю я вашего брата, — уже куда более дружелюбно усмехнулся Дарилен, опуская "старичка" на пол. — Вас пока к стенке не припрешь, к сотрудничеству не склонишь.
Слово "со-трудничество", сулившее выгоду обеим сторонам, зажгло в круглых глазках домовенка неподдельный интерес.
— Чего ты от меня хочешь и что мне за это дашь? — деловито уточнил он.
— Вот это другой разговор, — хмыкнул маг. — Молодец, быстро соображаешь. Мне нужно узнать, в какой корчме вашего города остановилась моя знакомая, магичка, лет двадцати-двадцати пяти на вид, сероглазая, темноволосая, невысокая. Сможешь выяснить прямо сейчас? Плата за информацию — золотец.
— Два золотца, — торопливо поправил домовой.
— Один с четвертью.
— Один с третью и конфетка! И по рукам!
— Ладно, сластена! Но информацию — вперед! Деньги после нее!
— А конфетку? — жалобно заканючил домовой. — Хоть одну ма-а-ахонькую конфеточку дай сироте авансом! А то знаю я вас, больших сильных людей — свое получите, и ищи потом ветра в поле, птицу в небе! Дрыц тогда с вас что стребуешь!
Домовенок появился ровно через час, когда его "заказчики" успели озвереть от скуки и бездеятельного ожидания.
— И чего было сразу не начать с домового? — ворчал Светомир. — Мне бы не пришлось выпытывать сведения у этих глупых, как курицы, горожанок!
— Скажи еще, что тебе это не понравилось! — ехидно заметил Дарилен. — Домовые — весьма привередливые создания, они далеко не в каждом доме селятся, не говоря уж о корчмах. Его вполне могло здесь и не быть. Только когда у Маржаны пропали конфеты, я понял, что без домового здесь не обошлось. Все они падки на сладости и предпочитают добывать их незаконным путем.
— Так это он стащил мои конфеты? — возмутилась Маржана. — Ну попадись он мне только, паршивец!
И тут прямо из стены в комнату эффектно шагнул Гося и с пафосным возгласом "А вот и я!" галантно поклонился присутствующим. Заждавшаяся публика его энтузиазма не разделяла и хмуро сверлила домовенка шестью парами глаз, включая желтые кошачьи.
Прежде, чем выложить раздобытую информацию, "представитель мелкой нечисти" нахально стребовал еще одну конфету — за срочность. Дар аж подскочил:
— Какая срочность?! Ты нас целый час мариновал!
— А мог бы и день, — задумчиво сказал домовой, и желание торговаться у мага сразу пропало.
Гося еще немного помучил компанию сетованиями на то, с каким трудом он раздобыл сведения, и наконец важно сказал колдуну:
— Пиши адрес: Купеческий квартал, постоялый двор "Два товарища", комната третья слева по второму этажу, — и требовательно протянул руку за платой. Получив оную, домовенок долго пробовал честно заработанный золотец на зуб и, убедившись наконец в его подлинности, бережливо припрятал в лапоть, под пятку. — Долгонько идти вам придется, — оценивающе оглядел он "клиентов" напоследок. — Ну да ничего, ноги молодые — выдюжите...
* * *
Местонахождение Купеческого квартала решено было разузнать у корчмаря, но тот, как назло, куда-то запропал, и путникам пришлось отправиться на поиски самостоятельно. Кисса они оставили в снятых комнатах — сторожить вещи и отсыпаться.
Увы, в поисках нужного здания путники не преуспели. Прохожих на улице было немного, а те, что встречались, как-то странно поглядывали на спутников мага и спешили дальше, не отвечая на вопросы.
— Какой-то неприветливый здесь народ, — вздохнул маг. — Пойдемте хоть на другую улицу, что ли...
Соседняя улица была не в пример оживленней. Люди, поодиночке и группами, целеустремленно шли в одном направлении, радостно что-то обсуждая и явно предвкушая нечто весьма интересное. "Полдневная проповедь", — вспомнил Дар. И не ошибся.
Людской поток вынес путников на Фонтанную площадь. Гордое название "Фонтанная" она носила благодаря небольшому невзрачному фонтанчику в виде речной нимфы. На плече водная дева держала наклоненный кувшин, из которого чахлой струйкой текла мутноватая вода. Некогда бронзовая, ныне нимфа была стыдливо прикрыта густой прозеленью и выглядела такой унылой, что хотелось подать ей пару-тройку мединок на пропитание.
Площадь поражала небывалым для маленького провинциального городка скоплением народа. Казалось, сюда сбежались не только все жители Тайгена, но и селяне из десятка-другого окрестных деревень.
В центре, рядом с меланхоличной нимфой, возвышался наспех сколоченный деревянный помост, покрытый дорогим алурским бархатом. Как раз в тот момент, когда компанию путников, как щепку в море, прибило к площади, на помост не без труда взобрался грузный мужчина в белой рясе с вышитой на груди золотой четырехконечной звездой (отличительным знаком служителей Светлой Защитницы), и гомон смолк.
"Это и есть "всамделишный" пророк?" — разочарованно подумал Дар, окидывая взглядом ничем не примечательного мужичка.
— Братья и сестры мои! — с ласковой улыбкой обратился к собравшимся священнослужитель. — Все вы, пришедшие на сию проповедь, без сомнения, свято чтите заветы Госпожи нашей, Светлой Защитницы...
У некоторых невольных слушателей было на этот счет иное мнение. Дарилен, в случае необходимости, предпочитал обращаться к десяти богам Небесного Престола, им же поклонялись жители Лазоревой Долины (в свое время это обстоятельство в немалой степени повлияло на выбор постоянного места жительства мага). В столице, выходцами откуда были Светомир и Айна, из десяти почитали лишь четырех богов — покровителей стихий.
Проповедник тем временем продолжал свое обращение к пастве:
— И мне отрадно видеть воодушевление, с которым пришли вы сегодня услышать проповедь из уст пророка Талима, осененного божественной благодатью! Внемлите же ему, братья и сестры, и да не оставит вас милость госпожи нашей!
Пророк, в противоположность местному служителю, был тощ и костляв. Глаза его горели священным безумием, длинные седые космы в художественном беспорядке разметались по плечам, руки патетически воздеты к небу. Типичный представитель культа Светлой Защитницы. Столь же типичной и предсказуемой была его проповедь.
Своим возникновением культ Светлой Защитницы был обязан одному из самых кровавых периодов сиднарской истории. Около трехсот лет назад страной правил безжалостный тиран Шарон Кровожадный. Свое прозвище он снискал отнюдь не в военных походах: правление Шарона вошло в историю как время безжалостного истребления подданных сиднарской короны, порой переходящего все мыслимые границы. Народ стенал под властью деспота, но сделать ничего не мог: на стороне правителя была многочисленная армия, тягаться с которой обычные жители оказались не в силах, и тайная служба, шпионы которой ежевечерне докладывали королю о настроениях общества. Не проходило дня, чтобы на главной площади столицы не устраивали образцово-показательную казнь недовольных правлением подданных. У оставшихся в живых желание участвовать в заговорах против монарха отпадало само собой. В народе Шарон Кровожадный получил другое прозвище — Король-смерть. Вечерами люди боялись выходить на улицы, а при свете дня страшились заговорить с соседями, чтобы не накликать на себя и свои семьи монарший гнев. Беспощадным гонениям в первую очередь подвергались маги и все, кто имел малейшие способности к колдовству, — от боевых Высших магов до знахарей-травников и предсказателей.
