"Откуда такая самонадеянность? С чего ты взяла, что я должен тебя послушать?"
Слышать посторонний, противно скрипучий голос в своей голове было неприятно и жутковато. Виски тотчас начало ломить от боли. Но отвлекаться на самочувствие было некогда. Айна гордо вскинула голову, с вызовом взглянула на противника.
"С того, что я люблю его!"
Ну вот, сказала и сама испугалась. Любит? А ведь и правда... Почему же раньше она этого не поняла?..
Лис, видно, пришел к похожим выводам.
"Любишь?! Да что ты знаешь об этом чувстве, глупая девчонка?! У любви мало общего с любованием смазливой мордашкой и крепкими мышцами!"
"Я... Я могу умереть за него, если потребуется!"
"Умереть нетрудно. Красивый жест. И глупый. Большого ума не требует. А жить? Ты готова провести с ним всю оставшуюся жизнь? Стирать его белье? Готовить ему обеды? Встречать его по утрам после ночных вылазок за упыриными тушками и дежурств в склепах?"
Айна представила себя в переднике, хлопочущей у плиты. Готовить она так и не научилась...
...С тряпкой в руках за уборкой. Что нужно делать для поддержания чистоты в доме, графиня знала лишь в общих чертах...
...С детьми на руках. А детей она вообще боялась, они казались ей существами с другой планеты, с которыми почти невозможно найти общий язык...
И рядом — Дар.
В глазах цвета летней травы вспыхнула решимость.
"Да. С ним — готова".
Деревянные глаза недоверчиво сощурились, лисья морда приблизилась к лицу графини почти вплотную. Айна не опустила глаз, не вздрогнула, даже не моргнула. Она ответила взглядом на взгляд. Молчаливый поединок продолжался с минуту. Наконец лис клацнул зубами у самого носа противницы (та лишь чуть побледнела) и отступил.
— Да твой он, твой, — черты монстра исказила жутковатая гримаса, похожая на усмешку. — Владей и пользуйся...
Лис сделал шаг назад, еще раз внимательно окинул взглядом всю компанию, повернулся и неторопливо потрусил обратно, на нос корабля. Вернувшись на прежнее место, лис оглянулся через плечо на недавнего противника (Дар готов был поклясться, что во взгляде носовой фигуры сквозила насмешка), уселся и снова застыл, превратившись в кусок дерева, обработанного искусными резчиками. О том, что минуту назад это "дерево" живенько скакало по палубе и молвило человечьим голосом, в том числе и телепатически, ничто не напоминало.
Дар осторожно пошевелил рукой. Поистине драконьи порции мяса сотворили чудо: регенерация прошла быстро и малоощутимо, чем колдун был приятно удивлен. Надо же, уже почти не болит. Хорошо...
Нирм переводил потрясенный взгляд с неподвижного лиса на путников. Видимо, поведение носовой фигуры стало неожиданностью и для него.
— Нирм, послушай... — маг сделал шаг вперед.
В нем внезапно проснулась жалость к нашкодившему мальчишке. Ну, в самом деле, может быть, он просто не представлял себе последствий своей выходки? Захотел отомстить за унижение и не придумал ничего лучше? Дар собирался сказать, что вообще-то матрос поступил неправильно, недостойно, что впредь он должен думать, прежде чем поддаваться глупым порывам. Он хотел немного проучить мальчишку, чтобы обезопасить его и заодно окружающих на будущее.
Но колдун не успел произнести ни слова. Нирм, видя приближающегося колдуна, злого и порядком растрепанного, сделал свои выводы. Он шагнул назад, потом еще и еще раз, уперся в борт корабля и застыл с перекошенным от ужаса лицом.
Из трюма, как черт из табакерки, выскочил, заинтригованный внезапно установившейся тишиной, не в меру любопытный матрос, вооруженный длинной суковатой палкой. Его помятое лицо и мутные глаза красноречиво свидетельствовало о том, что связь с действительностью он уже давно и безнадежно утратил. Матрос огляделся вокруг, как ему показалось, правильно оценил обстановку и от души саданул отступающего Нирма по затылку своим орудием. Тот, нелепо взмахнув руками, беззвучно свалился в воду. Нападавший же широко зевнул, рухнул на палубу и захрапел с чувством выполненного долга.
— Вот демон... — выдохнул маг, подлетая к борту.
Миг — и в воде стало на одного человека больше.
— Дар! — пронзительно вскрикнула Айна. Графиня в мгновение ока оказалась у края борта, но вовремя опомнившийся Светомир изловчился и в последнюю секунду поймал ее за пояс едва ли не в воздухе.
— Какого хвыбыржа?! — совсем не по-рыцарски рявкнул он. — А ну стой!
— Пусти! Там Дар! Я должна...
— Ты должна стоять и не дергаться! Ничего с твоим Даром не случится! Он умеет плавать! А ты?!
Сердитый окрик рыцаря несколько отрезвил Айну и она притихла, вцепившись руками в край борта и напряженно вглядываясь в потемневшую воду.
Пару мгновений спустя из пучины вынырнул Дар, вызвав облегченные вздохи спутников. Колдун обвел хмурым взглядом обеспокоенные лица, недовольно поморщился и сварливо поинтересовался:
— Что, так и будете смотреть? Лестницу скинуть никто не догадывается?
Заринна всплеснула руками, суетливо нашарила веревочную лестницу, прилаженную к борту, скинула ее другу. Через минуту Дар был уже на палубе. На его плече безвольной тряпичной куклой висел бездыханный матросик. Мокрый и жалкий, как цыпленок.
— Птенец и есть, — фыркнул Светомир, окинув презрительным взглядом "супостата".
Колдун, впрочем, выглядел немногим лучше. С его волос и одежды ручьями стекала вода.
— Дар! — Айна, снова взвизгнув, вырвалась из Светомировой хватки и с восторженным воплем повисла на шее у колдуна, едва тот избавился от своей ноши. — Ты жив!
Колдун, который до этого и так едва держался на ногах, с шумом рухнул на палубу, увлекая за собой графиню. Айна, не помнящая себя от радости, и не подумала встать.
— Жив, жив, что мне сделается... — с несколько обескураженным видом подтвердил маг. — А вот если ты и дальше будешь так меня прижимать к доскам, то я точно долго не протяну...
Графиня поспешно вскочила, заливаясь румянцем. Впрочем, счастливая улыбка с ее лица никуда не делась.
— Эта ненормальная чуть за тобой в море не кинулась, — не упустил возможности наябедничать Светомир. — Насилу удержал!
Айна смущенно потупилась, когда маг перевел на нее тяжелый взгляд.
— Я с тобой отдельно поговорю, — пообещал он.
Графиня лишь покаянно вздохнула.
Маг не обманул. Когда Нирм был более-менее приведен в чувство и сдан на руки Маржане и Зари для дальнейшего лечения, колдун учинил графине форменную головомойку. Вернее, попытался это сделать.
— Тебе что, жить надоело?! — в праведном гневе разорялся он. — Ты постоянно лезешь во все опасные места, как нанятая! Разве я просил твоей помощи?! Мне было бы куда спокойнее, если бы ты стояла смирно в сторонке и не высовывалась!
— А мой ментор говорил, что иногда бездействие хуже предательства! — не уступая магу в запале и громкости, возражала Айна.
— Порой — да, — ну попадись ему только этот ментор! Умную фразу сказал, а объяснить ее смысл не потрудился! — Но это не значит, что нужно очертя голову кидаться во все передряги на своем пути!
Заринна постояла немного неподалеку, делая вид, что все ее внимание занято исключительно красотами морского пейзажа, но на самом деле прислушиваясь к разговору. На лице магички блуждала загадочная улыбка. Отошла она крайне довольная жизнью в целом и личной жизнью своего лучшего друга в частности.
— Сумасбродка, — тем временем продолжал выговаривать графине колдун. — Ну вот зачем ты полезла чуть ли не лису в пасть?! Подвигов захотелось?! А если бы он тебя укусил?!
Маг старался сохранять на лице суровое выражение — но куда там! Голос колдуна помимо воли звучал нежно и ласково, взгляд с каждой минутой все больше теплел, а уголки губ то и дело начинали подрагивать, возвращая на лицо улыбку.
— Так не укусил же! — обезоруживающе улыбнулась Айна и вдруг, не сдержавшись, хихикнула: — Зато теперь ты — мой! Слышал, что сказал лис? И я намерена тобой владеть! И пользоваться! Трепещи!..
— Глупышка... — вздохнул маг, качая головой. Вся его злость окончательно исчезла, истаяла, оставив вместо себя безграничную нежность. — Я давно уже твой...
Капитан, как ни странно, выглядел не особенно удивленным произошедшим. Рассерженным, негодующим — да. Но не потрясенным, как можно было ожидать.
— Как понимать твое спокойствие? Ты знал, что с твоим лисом дело нечисто? — напустилась на Ытыриэля Заринна.
Капитан потупился. Вздохнул. Поскреб макушку в надежде вызвать умную мысль. Мысль не вызвалась.
— Знал, — наконец нехотя признался он. — Но я и не предполагал, что... что так выйдет...
— Давай-ка рассказывай по порядку: кто, что, как, когда? — потребовал колдун.
Капитан снова вздохнул, помялся, но все же начал рассказ.
Ытыриэль
У каждого взрослого разумного или не очень (это уж как природа расщедрится) существа есть враги. Один или целое полчище, мелкие или крупные, хитрые и коварные или действующие напролом, бьющие в лоб. Но не стоит роптать на судьбу, если вам достались особенно хитрые, мерзкие и злокозненные недруги. Мы собственноручно выбираем себе врагов. Они во многом зависят от того, каковы мы сами.
Я не исключение. У меня тоже был враг. Нет, на самом деле недругов, неприятелей и прочих грябьих детей, всячески отравляющих мое существование, за свою пиратскую жизнь я успел приобрести немало, но вот Враг с большой буквы, дрыц его побери, был один.
Хитрый. Умный. Расчетливый. Наглый и самовлюбленный. Я ненавидел его до зубовного скрежета и добрый десяток лет мечтал только об одном: сжать пальцы на холеной, лоснящейся от жира шее этого напыщенного человеческого болвана и насладиться его агонией.
На первый взгляд наша вражда объяснялась общей сферой деятельности. Мы и впрямь не могли поделить море, вдвоем нам было тесно на его волнах. Мы оба были не первыми в своем ремесле, даже не вторыми, но каким-то необъяснимым образом ходили одними морскими путями и грабили одни корабли. Порой даже случалось, что мы выбирали в жертвы одно и то же судно одновременно. Несколько раз, уже приготовившись к абордажу и заприметив конкурентов, мы затевали свару. Наши команды выясняли отношения, а сообразительные мореходы уходили из-под носа, чем распаляли враждующих еще больше.
Но мои чувства были далеки от жадности и погони за золотом. Я хотел во что бы то ни стало доказать своему врагу, что я — лучше, сильнее, умнее его, продемонстрировать свое превосходство и царским жестом указать Варесу на его место. Где-то между камбузом и уборной.
Я был очень молод тогда — мне едва исполнилось восемьдесят. По эльфийским, да и по тролльим меркам — "зеленый" возраст. Моему врагу-человеку — чуть больше сорока.
Как-то раз мы сцепились не на шутку. Из-за происков недоумка богатая добыча уплыла у меня буквально из-под носа. А тут еще этот сын морской гадюки принялся потешаться над моими сердечными ранами — в ту пору я весьма болезненно переживал расставание с очередной неверной красоткой, променявшей меня на какого-то сухопутчика. Ну, я и не выдержал. До сих пор ломаю голову: как я мог брякнуть в ответ такое?!
Вот как вы считаете, что мог сказать в запальчивости молодой пират своему врагу? Думаете, что-то необычайно хлесткое и оскорбительное? Ни за что не догадаетесь!
"Деревяшкой ты был, деревяшкой и останешься, пока не полюбишь по-настоящему!" — проорал я тогда с борта своего корабля. Говорю же, молодой я был, зеленый, в голове ветер, а на языке — сплошные глупости... Да и откуда мне было знать, что проклятия могут обладать силой не только у колдунов?! И уж тем более — что сказанная в запальчивости фраза окажется по сути своей не чем иным, как проклятием?!
Месяц спустя Вареса убили при взятии очередного корабля. Что показательно — предали свои же матросы, прирезали втихомолку и выкинули за борт, на корм акулам. Он никогда не умел подбирать команду...
А на следующий день, вернее, следующую ночь я заметил, что мой лис на носу корабля уже не тот, что прежде. Иногда его глаза начинали светиться желтым, волчьим огнем, пару раз мне казалось, что я слышу его дыхание, но я списывал это на игру собственного больного воображения. Я крепко задумался, лишь когда эта тварь чуть не оттяпала мне руку. Средь бела дня! На глазах у всей команды! Какое уж тут воображение...
При первом же заходе в порт я пригласил на борт колдуна — самого сильного из тех, что посоветовали местные. Старикашка дышал на ладан, но дело свое знал крепко. Он долго выспрашивал меня о моей жизни, задавал вопросы, как мне казалось — один глупее другого, и в конце концов вынес решение. По его словам выходило, будто в мою носовую фигуру, мою гордость, отличительный знак моего корабля, вселилась неупокоенная душа этого мерзавца, Вареса! И будет пребывать в нем, пока не исполнит проклятие до конца!
Когда я понял, что старикан не шутит и не обманывает, я пришел в ярость. За всю свою жизнь я не испытывал злости большей, чем в те минуты — ни до, ни после. Мало того, что злейший враг оказался жив после смерти — так я еще был вынужден таскать за собой его дух! Терпеть его присутствие на своем корабле! Этого я не мог вынести. Поначалу.
Я примерял мысленно все возможные варианты, от замены носовой фигуры до смены всего корабля. Но знающие люди рассказали, что менять носовую фигуру — дурная примета, что бы с этой фигурой ни происходило, иначе от корабля навеки отвернется удача. А продать корабль... На это я так и не решился. За годы странствий мы с ним стали одним целым, лишиться его для меня было страшнее, чем потерять руку, ногу или даже голову.
Я не раз и не два предпринимал попытки расколдовать своего заклятого врага. Сколько деньжищ я потратил на всяческих шарлатанов — стыдно вспомнить! Я зазывал всех, кто был хоть сколько-нибудь сведущ в магии. Напрасно. Старый портовый колдун оказался прав: проклятия подобного рода снимаются только после выполнения заключенного в них условия.
Я долго отказывался верить в свою способность наслать проклятие. В другое время это польстило бы мне — но не в этой ситуации! Правда, астрологи говорили что-то об особом расположении планет, совпавшем в наших с Варесом гороскопах. Ну, говоря простыми словами, именно в этот час было самое благоприятное время, чтобы мне проклясть, а ему — быть проклятым. Но мне-то от этого было не легче!
Все, чего я смог добиться, — это лишить лиса способности двигаться, когда ему вздумается. Шрамы на месте его укусов еще долго напоминали о себе, да и я отнюдь не горел желанием быть загрызенным украшением собственного корабля. Долгие поиски увенчались успехом: один алурский не то шаман, не то ведун за баснословные деньги наложил на дух Вареса заклятие повиновения или что-то вроде того — запамятовал я, как этот фокус у алурских колдунов называется. Теперь стервец мог только сверкать глазами да изредка шевелиться. А еще я мог приказать ему броситься на любую выбранную мной жертву — требовалось лишь назвать имя. К этому я прибегал лишь раз, да и то скорее для острастки, чтоб напугать противника — до смертоубийства дело так и не дошло. Кроме меня правом повелевать лисом обладал мой брат, подавшийся в пираты вместе со мной. После его гибели это право перешло к его сыну. Нирму.
