Впрочем, отношения Кисса и Дара походили скорее на приятельские, нежели на отношения хозяина и обычного домашнего питомца. Даже когда Дарилен гладил жмурящегося от удовольствия кота, этот жест не выглядел покровительственным — он скорее наводил на мысль о дружеском рукопожатии. Казалось, кот и хозяин и понимали друг друга с полуслова — да что там с полуслова, им слова и вовсе были не нужны! Дар просто чувствовал, о чем думает его хвостатый любимец, а тот, в свою очередь, понимал мысли и чувства мага.
Айна украдкой вздохнула. Был ли у нее такой друг? Раньше ей казалось, что уж у нее-то полно друзей-приятелей. А теперь она сомневалась, в том, что вообще может назвать кого-нибудь из той, прежней жизни другом. После памятных событий в предгорском постоялом дворе она вообще стала относиться к окружающим с опаской и недоверием, словно каждую минуту гадала: предадут или нет? Беззаботная, легкомысленная и вздорная графская дочка, привыкшая получать все и сразу и гордящаяся своей родословной, уступила место осторожной пугливой девице с неясным происхождением, которая всюду была чужой. Ей было легко и уютно в компании новых знакомых, она чувствовала, что уже не может обходиться без них, а уж без Дара графиня и вовсе не мыслила своей жизни. И все же она боялась. Боялась назвать спутников друзьями, признать их дружбу, подпустить к себе. Их, в отличие от всего остального мира, графиня вовсе не считала способными на предательство — она перестала считать способной к дружбе себя. Увиденное в хрустальной глубине Ока богов льдистым осколком засело в сердце, больно царапая и не отпуская, как ни пыталась графиня растопить назойливую льдинку.
Айна снова вздохнула и вдруг почувствовала смутное беспокойство, нарастающее с каждой секундой. Мелькнула вдруг непрошенная, непонятно откуда взявшаяся мысль: да разве ее спутники — ее друзья? Нет! Айна подняла голову и затравленно огляделась вокруг, цепенея от ужаса. Со всех сторон на нее смотрели отвратительные, злобные полузвериные морды. Оскаленные пасти обдавали горячим зловонным дыханием, красные глаза горели бешенством, длинные лапы с острыми когтями тянулись к ее горлу. Они хотели разорвать ее, растоптать, уничтожить...
Айна вскрикнула, выдернула руку из лапы омерзительного монстра, на непослушных ногах сделала шаг назад, оступилась и с размаху села на землю. Потрясла головой, приходя в себя. Наваждение рассеялось, остались только страх и недоумение. Что это на нее нашло?!
Кисс, минуту назад казавшийся девушке еще одним чудовищным созданием, только помельче, подошел, потерся о ее ноги, успокаивающе мурлыкнул.
Графиня порывисто схватила его, прижала к груди, чувствуя, как быстро колотится маленькое кошачье сердце, наслаждаясь теплом, идущим от пушистой шубки. Кот был живым, мягким и дарил успокоение израненным нервам.
Спутники смотрели на графиню удивленно и даже со страхом. После Маржаниной истерики у Врат они ожидали от этих краев подвоха. Теперь же, увидев неописуемый ужас, отразившийся на лице у Айны, путники мысленно попрощались с относительно спокойной жизнью и приготовились к худшему.
Когда прошло первое потрясение, Айна сбивчиво поведала о своих мыслях и о том, что она увидела минуту назад. Рассказ вышел путаным, Айна то и дело запиналась, сбивалась и мучительно краснела. Ей было стыдно за свои глупые мысли, за то, что она усомнилась в своих друзьях и поддалась чьей-то злой воле, с головой окунувшись в пессимистичные раздумья.
Но друзья, в особенности маги, восприняли ее исповедь без обид и укоров. Дар нахмурился, переглянулся с Заринной. Та в ответ пожала плечами: все может быть.
— Не вини себя, — мягко попросил Дарилен, глядя на Айну, кусающую губы, чтобы не заплакать. — Это не твои мысли. Это ментальная защита Хайялина. Такое раньше бывало, ее ставили в целях деморализации вражеской армии. Правда, в последней битве Хайялину это мало помогло, сиднарские маги оказались сильнее. Странно, что ментальный щит все еще действует, обычно он держится всего несколько лет. Впрочем, магия хайяров так и осталась не исследованной, я уже ничему не удивляюсь. Но на всякий случай нам нужно быть начеку. И особенно бдительно следить за самими собой.
И путники, призвав на помощь всех известных им богов и собственное самообладание, тронулись дальше. Им пришлось несладко. У каждого были свои страхи и свои опасения, и трудно было не поддаться им, увидев друзей "преображенными", почувствовав желание убить спутников, вдруг оказавшихся монстрами, чудовищами, выползшими из самых темных глубин подсознания.
Ментальная защита государства хайяров оказалась слабой, наваждение длилось всего пару секунд, но и этого могло быть достаточно, чтобы поддаться ему. Порой и несколько мгновений — непоправимо много.
Вскоре остановился Дарилен. Он тяжело дышал, взгляд его полыхал багровым, из-под верхней губы то и дело выглядывали клыки.
— Нам нужно убрать оружие, — хрипло выговорил маг. — Иначе мы пустим его друг против друга.
— А как насчет того, чтобы связать чародеям руки? — сварливо поинтересовался Светомир. — Мне не улыбается быть изжаренным на магическом огне, да вдобавок безоружным! Лишать оружия — так всякого, и магии в том числе!
— Я тебе самому сейчас руки свяжу, — хмуро пообещал маг. — И ноги. А в первую очередь рот заткну, чтобы не болтал всякие глупости. Да будет тебе известно, что это место блокирует магию.
— Чего? Как это — блокирует магию? — растерялся рыцарь. От изумления он даже забыл оскорбиться. И глупо уточнил: — Что, всю?
— Всю, — подтвердил маг. — Кроме... Думаю, кроме хайярской. Маржана, я прав?
Маржана торопливо протянула вперед руку. Над узкой ладошкой вспыхнул багровым пульсар.
— Значит, прав, — со вздохом заключил Дарилен.
— Почему это на хайяров не действует ограничение? — не преминул возмутиться Светомир. — Они что, особенные?
— Конечно, особенные, — пожал плечами маг. — Эти земли принадлежали их предкам. Их кровь — лучшая защита от здешней агрессивной магии.
Светомир мрачно засопел и замолчал, только пробурчал недовольно:
— Да уж, их предки не отличались гостеприимностью...
— Посмотрела бы я на твое гостеприимство после того, как на твой дом напали враги... — неожиданно зло отозвалась хайяри. Ее вид красноречивее любых слов говорил о том, что не стоит развивать опасную тему.
Рыцарь от души выругался, выразив свое мнение о магах вообще и о магах, известных ему лично, в частности, но меч все же убрал от греха подальше.
Большую часть дальнейшего пути Светомир пребывал в птичьем облике. Его спутники поначалу возмущались, грозя бросить вещи сокола, вместо того, чтобы тащить их на своих плечах, но постепенно смирились. В наличии в компании крылатого спутника была своя польза: он улетал далеко вперед, изучая местность, а потом докладывал, где лучше свернуть, чтобы не угодить в овраг, где блестит чистый ручей и в какой стороне виднеется удобная поляна для привала.
В конце концов, поворчав немного, да и то скорее для вида, путники смирились. Они распределили Светомирову ношу по спинам (Дарилен, конечно же, взял себе большую часть, из-за чего поглядывал на парящего в небе сокола особенно неодобрительно) и отправились дальше.
Как вскоре выяснилось, в огне магической битвы исчезло далеко не все. Некоторые следы хайялинского государства все же сохранились. И обнаружила их магичка.
— Смотрите, что я нашла! — воскликнула она, поднимая что-то с земли.
То, что Заринна поначалу приняла за камень, нахально лезущий под ноги, прикинувшись островком мха, оказалось замшелым глиняным черепком. Судя по всему, когда-то он был частью кувшина — как раз той, где располагался носик. По некогда белому, а ныне грязно-серому фону шла полоса ярких изображений, в которых хоть и с трудом, но все же угадывались цветы, ягоды и толстые мохнатые пчелы, судя по виду, абсолютно довольные жизнью.
— Красиво... — признала магичка, задумчиво разглядывая находку.
— Наверное, в этом кувшине хранился мед, — предположила Айна. — Вот и пчелы нарисованы...
— Не мед. Нектар, — тихо проронила Маржана, подходя ближе. Хайяри повертела в руках черепок, нахмурилась на минутку, словно вспомнила что-то грустное, но давно ушедшее, и, вернув обломок Заринне, пошла дальше, не говоря ни слова и не оглядываясь. Зари пожала плечами и тронулась следом. Впереди лежал еще долгий путь.
Эта находка была не последней. С этого дня черепки и осколки стали попадаться на пути компании с завидной регулярностью. Всякий раз после таких "встреч с прошлым" у Маржаны случались приступы необъяснимой хандры, чуть не над каждым найденным черепком она подолгу горевала, как над дорогой ее сердцу вещью, пару раз Дарилен даже видел, как хайяри украдкой лила слезы над какими-то развалинами. Спутники, щадя ее нервы, больше не сообщали Маржане о своих находках, торопливо пряча в пыли разномастные обломки и осколки. Это не помогало. Следы былого великолепия теперь встречались все чаще, фарфоровые черепки едва не хрустели под ногами, то и дело встречались обвалившиеся стены домов, разрушенные каменные и покореженные металлические ограды. Порой в тени у стен белели человеческие кости.
У путников было полное ощущение, будто они идут по кладбищу. Огромному, давно заброшенному, с превратившимися в могилы домами, с кусками битого камня вместо надгробий и давно остывшим пеплом вместо цветов.
Маржана
Держу пари, мои спутники не догадывались, отчего мне было так больно среди древних руин, почему меня то и дело душили слезы. Они недоуменно переглядывались и пожимали плечами. А я... Я видела, каким был Хайялин полтысячи лет назад. Накануне войны магов. Прошлое проступало сквозь реальность, наслаивалось на нее, и порой я не различала, где заканчивается одно и начинается другое.
Я видела богатые дома: крепкие, каменные, украшенные барельефами, — и деревянные, покрытые затейливой резьбой. Я видела роскошные фруктовые сады, цветники, каких в Сиднаре не сыщешь, аллеи и парки. Я видела величественные мраморные скульптуры, поражающие воображение золотые статуи, небольшие, но необыкновенно изящные керамические статуэтки тонкой работы. А через миг взгляду вновь открывались разрушенные каменные стены, оголенные стволы давно высохших деревьев и обломки некогда великолепных произведений искусства.
Хуже того — порой я видела людей. Тех, что жили на этих землях когда-то. Они смеялись, пели и танцевали, строили дома и садили цветы, создавали свои прекрасные скульптуры, писали картины и слагали песни — жили. А я каким-то образом оказалась способна подсмотреть кусочек их жизни. Лишь на несколько мгновений, всего ничего — но и этого было достаточно: в очередной раз сердце сжимала холодная костлявая рука тоски, в горле вставал тугой комок, а на душу опускалась такая тяжесть, что хотелось взвыть.
Порой моя тягостная ноша оказывалась даже полезной: моих друзей больше не тревожило отсутствие карты Хайялина, она им просто не понадобилась — ведь у них была я. Я точно знала, куда и как долго следует идти, чтобы достичь цели. Я как будто была здесь раньше. Неимоверно давно — и в то же время совсем недавно. Все мне было знакомо, каждый камень, каждый уцелевший дом, даже если от него оставались лишь кусок стены да фундамент. Так бывает, когда возвращаешься к родному очагу после долгого отсутствия. Поначалу все кажется изменившимся, почти чужим, но постепенно дом вспоминает своего хозяина и принимает его, как прежде, позволяя забыть о разлуке.
Друзья не понимали меня — но как я могла объяснить им нахлынувшее щемящее чувство, которого я никогда прежде не испытывала и которое не поддавалось описанию? Я не находила нужных слов.
То же непонимание я чувствовала у Врат. Врата предков — так называли их раньше. Таких Врат было семеро, они стояли в разных частях Хайялина и отражали разные периоды истории страны. Лишь самый последний никто не успел отразить... Только не спрашивайте меня, откуда я все это знаю. Я и сама не смогу ответить.
Тогда мои спутники видели лишь выцветшие под солнцем картинки, а я — живую историю. Так, словно сама была ее частью. Я слышала шум сражений, дышала пылью, клубящейся под копытами хайялинских скакунов — когда-то в других государствах они стоили целое состояние, — любовалась строящейся столицей Хайя-Тэром, восходила на престол с правителями и ликовала в толпе у трона. Я была там. Вместе с моим народом. Теперь я уже не сомневалась в том, что он действительно мой.
* * *
Наставник не выдержал к вечеру третьего дня странствий по земле Хайялина. Он присматривался к ученице, хмурился, видя ее поведение и наконец однажды, у костра на привале, спросил:
— Маржана, что с тобой происходит?
Спутники мага мгновенно насторожились, прислушиваясь к разговору.
Хайяри вздрогнула, подняла на Дарилена испуганный взгляд.
— Я не знаю, Дар. Я правда сама не знаю. Я чувствую... чувствую моих соплеменников... Тех, кто когда-то жил на этой земле. И я очень боюсь. Я знаю, мои слова кажутся глупыми фантазиями, но я не смогу объяснить лучше, не сумею рассказать так, чтобы вы поняли...
— Почему это мы не поймем? — не утерпев, влез в разговор рыцарь. Напрасно Дар бросал на него предостерегающие мрачные взгляды — на рыцаря это не произвело ровным счетом никакого впечатления. — Не так уж мы и глупы!
— Разве я говорю о глупости?! — вспыхнула хайяри.
— Тогда в чем причина?
— Возможно, в том, что вы — не хайяры...
Вотий недоуменно покрутил головой. Он, в отличие от сестры, не испытывал ничего столь пугающего. Лишь обычный мальчишеский восторг перед путешествием, сулящим новые загадки и приключения.
— Я что же... — мальчишка запнулся, подбирая слово, — ущербный, что ли? Я тоже хайяр. Почему я не чувствую ничего такого?
— А ты еще слишком мал, — отозвалась Маржана, устало проводя ладонями по лицу. — Ты просто не сможешь понять и вынести этого...
— А ты — сможешь? — немного обиженно буркнул Вотий.
Маржана не ответила, лишь вздохнула и, не смотря на теплый вечер, плотнее закуталась в плащ.
Ночью спутники слышали ее сдавленные рыдания, доносящееся из-под плаща, служившего и одеждой, и постелью. Подойти к ней никто не осмелился.
* * *
Весь следующий день Маржана, нарыдавшаяся ночью, была непривычно тиха, задумчива и отстраненно-равнодушна. Спутники пытались ее развеселить, растормошить, вызвать на разговор — без толку. Светомир предпринял несколько довольно неуклюжих попыток разозлить хайяри. Та смотрела на него, как на очередной глиняный черепок, и грустно улыбалась, приводя рыцаря в замешательство. Раньше подобного спокойствия и невозмутимости за хайяри не наблюдалось.
Впрочем, одна попытка Светомира все же увенчалась успехом. Воин брякнул наугад что-то неодобрительное о хайярах вообще и о том, что одной из них не стоит так убиваться по давно почившим соплеменникам в частности.
Маржана смерила сокола долгим осуждающим взглядом. Рыцарь слегка занервничал, опасаясь быть испепеленным на месте.
