Забытыми тропами (общий файл)

— Эх ты... Ничего ты не понимаешь, — горько протянула наконец девушка и безнадежно махнула рукой. И от этой безнадежности в ее словах и горького презрения рыцарю захотелось взвыть в голос.

Напрасно он мысленно ругал хайяри на чем свет стоит, вспоминая все ее прошлые проступки и выдумывая несуществующие новые. Давно проверенная тактика на сей раз не приносила желанного результата — тоска и уныние не сменялись злостью или хотя бы раздражением. Рыцарь промучился целый день и лишь к вечеру решил заменить мысленный диалог с девушкой диалогом настоящим. Он улучил время, когда Маржана ушла в неосвещенную костром темноту, как она выразилась, "подышать воздухом и предаться размышлениям", и отправился следом. То, что сама хайяри отнюдь не мечтает о беседе, более того — жаждет одиночества, рыцаря ничуть не смутило. В отношениях с противоположным полом Светомир Лучезарный никогда не страдал излишней застенчивостью.

Но отчего-то, когда впереди показался девичий силуэт, освещенный полной луной, воин вдруг засмущался. С минуту рыцарь стоял, притаившись, за высоким, хоть и довольно тощим кустом, безуспешно придумывая повод для начала разговора. И вдруг, когда оный был уже почти изобретен, услышал тихое:

— Хватит прятаться. Я давно тебя слышу.

Таиться и дальше было глупо. Рыцарь вылез из-за куста, приблизился к девушке, тщательно отряхиваясь (хотя в темноте прилипшие к его одежде сухие листья были практически не заметны), и недовольно пробормотал:

— Не такой уж я и шумный...

— Брось, — отмахнулась она. — Ты ломился сквозь кусты, как медведь. Тебя бы и мертвый услышал.

Сравнение невольно навело воина на мысль о том, что уж кого-кого, а мертвецов в здешних краях предостаточно. Было бы весело, если бы они и впрямь услышали поступь не в меру ретивого рыцаря... Это окончательно сбило его с мысли, и Светомир напрочь забыл, с чего хотел начать столь долгожданный разговор. Он стоял рядом с хайяри, неловко переминаясь с ноги на ногу, и подбирая слова — громоздкие, неуклюжие, никак не желающие складываться в изящные фразы, к которым так привык сокол.

Маржана словно не замечала его мучений. Она стояла рядом, отрешенно взирая на что-то, скрывающееся в темноте впереди, видимое ей одной, и молчала. Казалось, она вообще забыла о существовании воина.

— Свет, — девушка вдруг очнулась от раздумий, прервала затянувшуюся паузу и обернулась к рыцарю. Ее глаза лихорадочно блестели. — Поцелуй меня.

— Ч-что?! — застигнутый врасплох доблестный воин испуганно присел и затравленно заозирался по сторонам, прикидывая, в какую сторону будет удобнее драпать.

— Поцелуй меня, — терпеливо повторила хайяри, с интересом наблюдая за его реакцией.

— Что это с тобой? Ночь вызвала у тебя не в меру шутливое настроение? — нервно хихикнул рыцарь.

— Я серьезна как никогда.

— В таком случае, чему я обязан твоими внезапно вспыхнувшими чувствами? Как-то не верится мне, что ты долго боролась с собой, но в конце концов не устояла перед несокрушимым рыцарским обаянием и возжелала моей любви...

— Дурак, — равнодушно прокомментировала хайяри. — Нужна мне твоя любовь вместе с несокрушимым обаянием... Оставь их при себе. Мне нужно обычное человеческое тепло, понимаешь? Мне холодно. Не физически — духовно. Я чувствую, как замерзаю, леденею внутри. Еще чуть-чуть — и я стану такой же, как они, — Маржана повела рукой в сторону.

Рыцарь проследил взглядом за ее жестом. В отдалении смутно белели обломки мраморных статуй. Даже не видя их, рыцарь уже знал, как они выглядят. Так же, как и все произведения хайялинских скульпторов, попадавшиеся на пути сиднарских скитальцев до этого. Куски мрамора, покрытые копотью, поросшие ржаво-красным мхом, разбитые и изувеченные, но все равно прекрасные. И от того еще более безжизненные. Они были настолько совершенны, что рядом с ними становилось неуютно.

Рыцарь вновь перевел взгляд на Маржану и неуверенно шагнул к ней, чувствуя себя на редкость по-дурацки.

Хайяри замерла на месте, зажмурившись. Даже в темноте, разгоняемой лишь лунным светом, были отчетливо видны застывшие на ее лице отвращение и покорная готовность к худшему.

Светомир нерешительно потоптался рядом, мысленно обругал себя за компанию с Маржаной всеми известными ему красочными оборотами и наконец не вытерпел:

— Нет, так не годится! Я не могу целовать бесчувственную статую!

— И что я, по-твоему, должна сделать? — хмуро поинтересовалась Маржана, приоткрыв один глаз.

— Ну... Обними меня, что ли!

Хайяри наградила рыцаря крайне недобрым взглядом, но, тем не менее, осторожно положила руки ему на плечи. В пространстве между девушкой и воином могли свободно разместиться еще двое.

— Ты бы еще на дневной переход отошла, — хмыкнул рыцарь. Ему было крайне неловко. Еще никогда прежде доблестному Светомиру Лучезарному из рода Парящего Сокола не приходилось учить девушек таким вещам. — Ближе.

Маржана тяжко вздохнула, но послушно переступила, сокращая расстояние. На полмизинца.

— Еще ближе.

Второй шаг хайяри был едва ли не меньше первого. Рыцарь вздохнул, возвел очи к ночному небу, жалуясь богам на недогадливую девицу, и рывком притянул ее к себе.

Маржана испуганно распахнула глаза, увидела прямо над собой невинно-безмятежный взгляд сокола, почувствовала на своей талии его руки и возмущенно вспыхнула. Равнодушие и безучастность исчезли с ее лица, теперь она снова стала похожа на себя прежнюю.

"Вот так гораздо лучше", — удовлетворенно отметил мысленно Светомир, склоняясь к ее губам.

...Последний поцелуй был горек именно оттого, что последний.

— Знаю, — он грустно усмехается и повторяет эхом: — Вернешься...

— Куда ты?! Постой!

Рыцарь так и не понял, что случилось с хайяри. Только что она стояла рядом, отвечая на его поцелуй, — и вдруг похолодела, сорвалась с места и убежала в темноту, только коса мелькнула. Светомир долгим взглядом посмотрел в сторону рощицы с чахлыми и неказистыми, как вся местная растительность, деревьями, где скрылась беглянка, покачал головой, невольно улыбнулся, вспоминая поцелуй, и поспешил вернуться к костру.

* * *

— К чему снятся крысы? — спросила Айна, задумчиво помешивая ложкой походную кашу. — Сегодня во сне я видела их целую стаю. Премерзкие создания. Они противно пищали и бежали за мной, а я пыталась скрыться от них в какой-то подворотне, но впустую — все двери были закрыты, а стены будто салом смазаны, такие скользкие. Крысы почти настигли меня, и я уже приготовилась дорого продать свою жизнь этим тварям, защищаться до последнего, и тут проснулась...

Заринна отвлеклась от созерцания облачного утреннего неба, сулившего к полудню дождь, и авторитетно заявила:

— Это к неприятностям. Впрочем, в нашем положении особых радостей ждать и не приходится.

— Почему сразу — к неприятностям? — возразил Дарилен. — Слышали бы тебя алуры! Они считают, что крысы снятся к богатству и процветанию.

— Так то алуры, — хмыкнула магичка. — Они держат крыс дома, вместо собак и кошек. А мы — сиднарцы. Мы должны верить в свои приметы, алуры — в свои.

— А я предпочитаю верить в отрадные предзнаменования и забывать плохие, — вклинился в разговор рыцарь. — И к толкованию снов это тоже относится. Так что будем считать, что крысы снились Айне к богатству и процветанию, которые и свалятся на нас в скором времени. Неприятностей вокруг и так полно, зачем их призывать на свои головы?

— А мне недавно приснился мужчина, — невпопад произнесла в пространство Маржана.

Рыцарь закашлялся, поперхнувшись кашей.

— К-какой мужчина? — прохрипел он. Пожалуй, несколько более заинтересованным тоном, чем собирался.

— Молодой и красивый, — подумав, изрекла хайяри. — И... знакомый. То есть я точно знаю, что не видела его никогда прежде. Но во сне я его знала. Я как будто была другим человеком... И еще во сне я знала, что люблю его. И что он любит меня. Я куда-то уезжала, а он просил остаться. Мне хотелось этого больше жизни, но я знала, что не имею права на собственные желания. Я должна — нет, просто обязана была ехать.

— Ты помнишь его имя? Место, где вы встретились? Хоть что-нибудь? — Дар и Заринна, перебивая друг друга, тормошили хайяри. Она покачала головой.

— Нет. Ничего. Наверное, это был просто сон, но каким же он был правдоподобным!..

— "Просто снов" с таким содержанием не бывает, — убежденно заявил Светомир. — Врешь ты всё. Незнакомый... Девушкам не снятся незнакомые мужчины. Наверняка это был какой-нибудь Федяй из Лыковиц, кузнец или плотник. И любишь ты его на самом деле, а не во сне. Конспираторша...

— Даже если и так — тебе-то что за дело? — равнодушно отозвалась Маржана, искоса глянув на рыцаря.

Глаза его нехорошо сузились.

— Ты права, — сквозь зубы процедил он. — Мне нет до этого совершенно никакого дела...

Светомир поднялся, бросил ложку на землю, круто развернулся и ушел в лес, размашисто шагая и на ходу со злостью срубая мечом ни в чем не повинные цветы.

— Дети, — вздохнула Зари, провожая взглядом рыцаря и неодобрительно качая головой. — Ну чисто дети... Еще чуть-чуть — и нас можно будет принять за труппу сердцелюбов [1]! Осталось только Вотию в кого-нибудь втрескаться и...

— Нет.

— Что — "нет"? — магичка обернулась к мальчишке. Взгляд хайяра был необычайно серьезен.

— Я ни в кого не втрескаюсь.

— Это почему же? — Зари старалась говорить спокойно, но чувствовала, что еще немного — и расхохочется. Уж очень забавен был серьезный тон мальчишки, его насупленные брови и решительный вид.

— Потому, что я... я уже отдал свое сердце... — промямлил Вотий, мучительно краснея.

— Что-о-о?! Что ты сделал со своим сердцем?! — возопил Учитель, не веря своим ушам.

— Отдал его...

— И кому же, позволь узнать?!

— Мельниковой дочери... Римике... Я обещал на ней жениться, когда вырасту, и вместе с ее отцом работать на мельнице... — мальчишка замолчал, хлопая ресницами и недоуменно взирая на хохочущих во все горло взрослых. — Разве мельница — это смешно?..

— Нет-нет... — через силу выговорила Зари. — Конечно же, не смешно... Ха-ха-ха!.. Я рада за вас!.. Ах-ха-ха!.. И за мельницу — тоже!.. Ох-хо-хо!..

* * *

Беспокоившие магичку тучи все-таки принесли с собой дождь — правда, пошел он не к полудню, а вечером. И был кровавым. Когда первая капля упала на лицо, Айна машинально стерла ее со щеки, поднесла руку к глазам. И тихо, задушенно пискнула:

— Кровь! Это кровь!

Скитальцы немедленно задрали головы к небу. Льющиеся с небес потоки и в самом деле были густо-кровавого цвета.

— Ну что ты разнервничалась? — пыталась успокоить графиню Зари, пока Дар руководил установкой противодождевого магического купола. — Это самый обычный дождь. Просто где-то неподалеку есть реки с красной от глины водой. Эта вода испаряется, становится облаками, а потом проливается на землю. Оставаясь красной.

Айна рассеянно кивала, пытаясь унять нервную дрожь. Ее чуть удар не хватил, когда она увидела кровавые капли. Даже запах говорил в пользу первого впечатления. Этот дождь пах не свежестью и не речной глиной, а кровью.

Путники изнывали от вынужденного безделья. Дождь шел уже битых два часа и, похоже, не думал прекращаться. Поддерживать магический купол на ходу — занятие хлопотное и требующее недюжинного мастерства, ученикам оно было не под силу. Идти под мелкими, будто просеянными сквозь сито, кровавыми каплями, даже зная, что своим цветом они обязаны глине, было невыносимо. Сидеть на месте, глядя на забрызганный красным магический купол и истекающее кровью небо, — скучно и тягостно.

— Тоска... — протянула Заринна.

— И не говори, — подхватил рыцарь. — Мне не было так паршиво с тех пор, как я убежал из дома. Правда, тогда...

Светомир вдруг поперхнулся словами и замолчал. Вид у него был как у человека, только что нечаянно выболтавшего Ту Самую Страшную Тайну.

Спутники рыцаря заинтересованно придвинулись ближе. Воин сделал вид, что он ничего не говорил, принялся насвистывать какой-то легкомысленный мотивчик и попытался ретироваться, наплевав на кровавый дождь... Ему не поверили и не пустили, взяв в кольцо. Рыцарь огляделся, оценил свои шансы на побег и нервно облизнул губы. Еще раз, уже с мольбой обвел взглядом серьезные лица, понял, что на пощаду рассчитывать не приходится, тяжко вздохнул и уселся обратно, прямо на землю.

— Вообще-то это государственная тайна, — подумав, заявил Светомир. Он все еще не терял надежды легко отделаться.

Колдун иронично изогнул бровь.

— Не хочется тебя разочаровывать, но здесь тайны этого государства никому не нужны. До Сиднара далеко, и я все больше сомневаюсь, что когда-нибудь мы вновь туда попадем. Даже враги нашего королевства остались далеко позади... Даже если бы мы захотели, нам некому здесь продавать великую и, без сомнения, ужасную тайну, которую ты хранишь. Придется тебе рассказывать ее задаром.

— Злые вы, — попытался воззвать к совести спутников рыцарь. — Не хочу я ничего вам рассказывать.

— Да-да, мы — редкостные злодеи! — радостно согласился Дарилен. — Мы настолько хитры и коварны, что, если ты не расскажешь нам свои тайны сам, прибегнем к помощи магии и узнаем все без твоего согласия!

— Ваша магия здесь не работает, — неуверенно возразил рыцарь.

— Наша — нет. А хайярская очень даже работает. Маржана, ты ведь хочешь узнать, что за страшные тайны скрывает наш ненаглядный сокол?

Маржана воодушевленно кивнула, с самым злодейским видом засучивая рукава, будто собиралась немедленно вытянуть из рыцаря признания в прямом смысле слова.

Светомир попытался сделать вид, что ему дурно и довольно правдоподобно упал в обморок, картинно раскинув руки.

— И не надейся, — донесся до болезного голос мага. — Мои ученики быстро приведут тебя в чувство. Только имей в виду: целительскую магию мы с ними еще не проходили, они могут и ошибку допустить. Ну там, вырастет у тебя что-нибудь, не запланированное природой. Или исчезнет лишнее...

Рыцарь представил себе, как у него вдруг "исчезнет что-нибудь лишнее", почувствовал, что ему становится плохо по-настоящему, и притворяться больным раздумал.

— Да, я сбежал из дома, — бесцветным голосом сообщил он, снова усаживаясь.

— Это мы уже поняли, — нетерпеливо перебила его магичка. — Что дальше? Когда? Почему? Куда?

— Два года назад. Потому что хотел сделать военную карьеру. В Сиднарскую Академию Славных Воинов и Доблестных Рыцарей. В Джайлирию. Я ответил на все вопросы?

Магичка недовольно поморщилась.

— Ты стал удивительно немногословным. Не заболел часом? Куда делось твое красноречие? А ну выкладывай подробности! И прежде всего — объясни, зачем взрослому, не побоюсь этого слова, мужу приспичило убегать из дома? Не мог пойти учиться с достоинством, сообщив об этом семье?