Надо было что-то сделать, закричать, вырваться, но тело перестало слушаться графиню, и она, как зачарованная, не сводя глаз с лица матроса, продолжала отступать. В ловушку.
Страх сковал ее, цепкими пальцами сжал горло, лишая голоса. Ноги сделались ватными, к горлу подступил липкий комок. Боги великие, да что же это?!
— Что тут происходит?
Голос колдуна прозвучал для Айны прекрасной музыкой. Графиня, вытянув шею, выглянула из-за плеча матроса, сквозь пляшущие перед глазами цветные пятна разглядела колдуна, впилась взглядом в его лицо. Ей вдруг показалось, что стоит выпустить колдуна из виду, и он исчезнет, а она снова останется в компании подвыпившего матроса. И с чего это Нирм показался ей похожим на брата?! Да между ними нет ничего общего!
Айна не зря старалась. Маг разглядел ее насмерть перепуганное, побледневшее лицо. В зеленых глазах плескалась паника.
— Сударь, — светским тоном обратился к матросу колдун, — по-моему, даме неприятно ваше общество. Отойдите от нее и проваливайте с миром.
Но матросик, явно перебравший лишнего, и не подумал внять голосу разума.
— Да кто ты такой? — пьяно возмутился он. — Мы с дамой беседуем. Планы на ночь строим. Иди куда шел, не мешай развлекаться, — и с этими словами Нирм, вытянув губы трубочкой, потянулся к графининой шее.
Маг с наслаждением размахнулся. Последним, что увидел матрос, был стремительно надвигающийся на него Дариленов кулак. Остальное скрыла взорвавшаяся перед глазами кровавая пелена.
— ...Живой? — вечность спустя услышал матрос смутно знакомый голос.
— Живой! Что с ним сделается?
Человеческая речь пробивалась к сознанию с трудом, словно сквозь толщу воды.
— Как на собаке заживет!
— А хорошо его колдун приложил!
— Сам приложил, сам же и вылечил...
— Впредь будет знать, щенок, как на чужих краль засматриваться!
— Ха! Молите богов, чтобы он и вовсе к девкам дороги не забыл, после такой-то науки! А то, не ровен час, начнет на нас кидаться в открытом море — то-то потехи будет! За борт сигать станем!
Громовой хохот больно резанул по ушам. Пострадавший напрягся и разлепил тяжелые веки. Над ним склонились знакомые лица корабельной команды.
— Не начнет, — постановил бородач Холо. — Глядите, как про баб услыхал — так и ожил!
Новый взрыв хохота заглушил даже глухой неумолчный шум в ушах. "Ну, погоди же, колдун, — мысленно пообещал Нирм. Он с трудом приподнялся на локтях и сплюнул на палубу. Слюна была красной от крови. — Я тебе устрою сладкую жизнь..."
* * *
Ночь была напоена ароматом цветущих яблонь. Их нежными лепестками был усеян весь сад, а они все цвели и цвели, сыпали и сыпали, напоминая о давно прошедшей зиме и снегопаде. Тогда, ранними зимними вечерами, все было по-другому...
Среди принаряженных деревьев скользнули неясные тени. Они двигались бесшумно, как воры, и стремительно, словно ночные демоны. Мужчина с обнаженным мечом впереди, за ним — молодая женщина с годовалым ребенком на руках, последней — женщина постарше. Она беспрестанно оглядывалась по сторонам и вздрагивала от каждого шороха.
Ребенок на руках у матери беспокойно заворочался и захныкал. Женщина испуганно зажала ему рот ладонью. Только не плачь, только не сейчас, пожалуйста! Великая Хайярима, смилуйся...
Впереди блеснула вода. Камыши. Лодка. Спасение...
— Бегите, — старшая женщина порывисто обняла молодую. — Там вас встретят, все уже готово.
— Мама... А как же ты?! — в глазах дочери стояли слезы, губы беспомощно задрожали. Она так долго сдерживалась, что еще немного — и больше не хватит сил.
— Не смей раскисать, — пригрозила мать. Скорее себе, чем дочери. — Мы с отцом их задержим. На это нас хватит. А вы должны уйти. Ради нас. Ради ребенка. Ради будущего.
Мужчина с сожалением покосился на тускло поблескивающий в лунном свете меч. Мелькнула горькая мысль: он еще молод и полон сил, он мог бы их защитить. Женщина перехватила его взгляд.
— Даже не думай. Ты нужен семье, их и защитишь. У вас нет времени. Уходите.
Она быстрым движением коснулась голов молодых, их рук и груди — там, где находится сердце. Что бы ни случилось, она не отпустит своих детей без благословения. Тем более — в последний раз.
— Да не оставит вас Хайярима, да защитит она вас и укроет, да будет ваш путь легок и удачен, друзья — умны и верны, а враги — слабы и беспомощны... — торопливый шепот прервался тяжелым вздохом. — Все, все, теперь уходите. Они уже близко...
Лодка неохотно отстала от берега. Мужчина греб сильно и размашисто, унося в ночь последнее, что у него осталось. Женщина с ребенком на руках, не отрываясь, смотрела назад. Туда, где еще виднелись смутные облака цветущих деревьев и на их фоне — темная фигура с бессильно опущенными руками. Мгновение спустя исчезла и она.
— Ирним... Мы ведь еще вернемся, правда?
Мужчина отвел взгляд. Он не умел лгать ей. Но и сказать правду тоже не мог. Сейчас — не мог.
— Конечно, Шалири. Обязательно...
Остаток ночи Маржана провела без сна. Она лежала в гамаке, удобно свернувшись калачиком, глядя в ночь, снова и снова переживала свой сон и безуспешно пыталась найти ответы на множество новых вопросов.
* * *
А на следующий день случилось страшное. Маржана, не зная чем себя занять, забрела на камбуз на предмет задушевной беседы с коком.
Дрыц знает, когда, где и у кого кок постигал азы кулинарного искусства. Этой тайны толстяк Гворик не доверил даже капитану, от которого вообще было трудно что-либо утаить. Добродушный Гворик был, несомненно, замечательным человеком: добрым, веселым и честным, преданным Ытыриэлю до глубины души. Но повар из него был никудышный. Спасало его лишь то, что львиную долю моряцкого рациона составляли сушеные овощи, вяленое мясо и соленья, в большинстве своем не требующие дополнительного приготовления. Неприхотливые моряки, хоть и кривились, ели то, что им подавали к столу, и не роптали. Некоторое время терпели и путники, которым казалось верхом невежливости и неблагодарности ругать стряпню добродушного кока. Первой не выдержала Маржана.
Никто так и не узнал, что именно произошло между хайяри и коком на корабельной кухне. Оба предпочли сохранить содержание разговора в тайне ото всех. Содержание — но не сам разговор. Крик стоял такой, что даже бывалые моряки добрую четверть часа не решались приблизиться к эпицентру конфликта. Судя по звукам — конфликта вооруженного.
Раскаты голоса кока, задетого за живое, слышны были, пожалуй, даже на ближайших островах. Маржана от него не отставала — от ее визга у потрясенных слушателей закладывало уши. Иногда в перерывах между воплями удавалось услышать глухие стуки, звон посуды и тяжелые удары, как будто дверь изнутри пытались выбить тараном.
— Что у них там происходит? — шепотом осведомился капитан у колдуна.
Тот флегматично пожал плечами.
— Думаю, Маржана решила объяснить досточтимому Гворику, что именно ее не устроило в его блюдах.
Капитан восхищенно покрутил головой.
— Отчаянная девчонка твоя ученица! Даже я на такое не отважился бы!
Но еще сильнее капитана поразило дальнейшее развитие событий. Четверть часа спустя за камбузной дверью воцарилась вдруг подозрительная тишина. Напрасно моряки тянули шеи, пытаясь услышать хоть что-нибудь, напрасно капитан с нарочито безразличным видом расхаживал по палубе, замедляя шаги перед дверцей, а маг, не мудрствуя лукаво, приложился ухом к отполированному не одной сотней рук темному дереву. Из кухонных недр не доносилось ни звука.
— Поубивали они друг друга, что ли? — заметно нервничая, предположила Заринна. — Они могли... Там столько ножей... Один удар — и готово. Хотя, судя по их "милой беседе", я думала, они еще и полкорабля разворотят между делом.
Услыхав о ножах, Вотий не утерпел и, на цыпочках подкравшись к двери, осторожно приоткрыл ее. Заглянул в образовавшуюся узкую щелочку, заметно побледнел, растерянно оглянулся на команду и снова приник к двери. Дарилен, который секунду назад собирался пожурить ученика и напомнить ему, что подглядывать вообще-то нехорошо, последовал примеру Вотия, потеснив его перед заветной щелью.
— Вот нахалы! — возмутилась Заринна. — Не вам одним интересно!
И магичка, не раздумывая, распахнула камбузную дверь во всю ширину. Увиденное заставило присутствующих переглянуться, протереть глаза и ущипнуть себя за доступные части тела (при этом некоторые по ошибке щипали соседей), чтобы убедиться, что перед ними — не плод разыгравшегося воображения.
В тесной комнатушке, в окружении мешков со снедью, кастрюлек, котелков, половников и прочей кухонной утвари, мирно горел очаг. В закопченном котелке над огнем что-то булькало, распространяя вокруг соблазнительный аромат мясной похлебки. Рядом с очагом, прямо на полу, в беспорядке валялись жестяные тарелки и кружки вперемешку с луковой шелухой и картофельными очистками. А чуть дальше, на низеньком разделочном столике, лежал здоровенный окровавленный тесак. Кровью (не только старой и потемневшей, но и совсем свежей, еще не высохшей до конца) были забрызганы и столик, и часть стены возле него.
Рядом стоял стол побольше, с массивными ножками, с толстенной столешницей, которую было не так-то просто пробить даже ударом топора, с удобными выдвижными ящиками. И вот за этим-то столом друг напротив друга сидели кок и Маржана и мирно попивали чай из непонятно как уцелевших в этом бедламе фарфоровых блюдечек.
— ...А я кладу в ватрушки не сахар, а мед, — продолжая начатый ранее разговор, доверительно сообщила коку Маржана, прихлебывая чай. — И пеку их не в масле, а на свином жиру...
Кок задумчиво поскреб макушку и с надеждой уточнил:
— А, скажем, птичий жир не подойдет?
— Ни в коем случае, — авторитетно заявила хайяри. — От этого ваша выпечка будет пахнуть не сдобой, а нечищеным курятником!
Кок понурился и собрался было еще что-то спросить, но тут собеседники изволили наконец заметить свидетелей разговора и обернуться к ним. На лицах обоих читалось искреннее удивление.
— А мы уж переживать за вас начали... — неловко брякнул Вотий в наступившей тишине.
Маржана собралась было что-то ответить, но ее перебил гневный возглас капитана:
— Нирм! Ты рехнулся?!
На капитана было страшно смотреть: глаза горели бешенством, тонкие ноздри раздувались, как у породистого скакуна, бронзовая кожа непривычно побледнела. Что это с ним? И что, кстати, делает Нирм?
Нирм, тот самый матрос, что приставал к Айне, отплясывал какой-то дикий шаманский танец вокруг деревянного лиса, выкрикивая при этом странно звучащую тарабарщину. В мешанине неразборчивых звуков маг уловил что-то похожее на свое имя. Или ему это лишь показалось?.. Вид у матроса и впрямь был безумный.
— Чего это с ним? — почему-то шепотом спросила Маржана у Наставника.
Тот пожал плечами и так же шепотом ответил:
— Понятия не имею. Может, умом повредился после удара?
Но не прошло и минуты, как маг засомневался уже в собственном рассудке.
Лис, деревянный лис с давно облупившейся краской, вдруг зашевелился, потянулся, будто разминая затекшие лапы. Бросившийся было к матросу Ытыриэль сдавленно охнул, огорченно всплеснул руками, затормозил и рванул обратно с той же прытью. Матросы, видимо, сориентировавшись в ситуации, все как один доблестно прыгали в трюм.
Кисс с шипением попятился, угрожающе выгнув спину. Фтайка, тонко поскуливая, спряталась за широкую юбку хозяйки, расшитую крупными маками, и обреченно уткнулась мордой в лапы.
— Чего вы смотрите?! — прикрикнул Ытыриэль на застывших изваяниями пассажиров. — Прячьтесь! Сейчас тут такое начнется!
Его слова не возымели ровным счетом никакого действия. Колдуны и их спутники столбами замерли посреди палубы, вытаращив глаза, раскрыв рты и даже, кажется, дыша через раз. Капитан раздраженно махнул рукой ("А, делайте, что хотите!") и сиганул в трюм вслед за командой.
Огромный зверь со скрипом повернулся в сторону оставшихся на палубе пассажиров. Те сгрудились возле чародеев, но обращаться в бегство не спешили. Рядом с ожившим лисом остался стоять заметно нервничающий Нирм. Матрос окинул внимательным взглядом публику, кое-как поборол волнение и срывающимся мальчишеским голосом крикнул:
— Вперед!
В ту же секунду лис неторопливо двинулся к путникам, повинуясь команде.
Айна с ужасом смотрела на приближающегося монстра. Роскошный деревянный хвост с неприятным стуком хлестал по резным лисьим бокам. Выцветшие глаза стали кроваво-красными и полыхали не хуже Дариленовых пульсаров. Из оскаленной пасти только что слюна не капала. Из горла вырвался угрожающий рык.
— Хорошо, что никому не пришло в голову поставить на нос корабля дракона, — вполголоса пробормотал Дарилен. — Или боевого слона...
Лис на секунду замедлил шаг, будто выбирая жертву, остановил взгляд зло сощуренных глаз на маге и уже без раздумий ринулся к нему.
Маг не сплоховал, вовремя "угостив" некстати ожившую деревяшку боевым пульсаром. Лис недовольно встряхнулся, сбрасывая с себя огненные брызги, и продолжил наступать на колдуна. Пламя не причинило ему ни малейшего вреда, разве что на деревянном боку осталась темная отметина.
Попыталась что-то колдануть Заринна, но маг, бросив на нее быстрый взгляд, попросил:
— Зари, щит! — и магичка послушно набросила щит на всю честную компанию, полагая, что уж справиться с одной деревянной фигуркой ее друг в состоянии.
Но, как вскоре стало понятно, забота об остальных была излишней. Лис упорно игнорировал всех, кроме Дара. Он лениво отмахивался от неумелых попыток спутников колдуна отвлечь внимание на себя и целенаправленно наступал на мага. Дар вспомнил вопли Нирма. "Вот жук! — рассердился он. — Обидчивый малый попался! Не нашел ничего лучше, как натравить на меня носовую фигуру... Ну попадись ты мне только, рыбам на корм пущу, чтоб другим неповадно было запрещенным колдовством баловаться!.."
Впрочем, первоочередной задачей было все же обезвредить за каким-то дрыцем ожившего лиса, а уж после можно было разобраться с нахальным мальчишкой.
Дар уже занес руку для очередного магического удара, подходящее заклинание само всплыло в памяти, но тут вмешался случай. Колдун поскользнулся на мокрых досках и упал на спину. Правая рука его неловко подвернулась и застыла в неестественном положении. Острая боль прошила ее от кисти до ключицы. "Вывихнул", — с неудовольствием понял маг. Процесс регенерации с учетом недавнего пополнения резерва занял бы не больше минуты, но у Дара не было и этого. Лис, не теряя попусту времени, уже устремился к поверженному противнику.
Айна не раздумывала больше ни секунды. Она метнулась вперед ("Сквозь щит прошла!" — изумленно выдохнула Заринна), встала между Даром и обезумевшим лисом, закрывая колдуна своим телом.
— Он — мой! — закричала графиня прямо в оскаленную пасть. — Мой! Я не отдам его тебе!
Дар попытался отпихнуть графиню здоровой рукой, но Айна стояла насмерть.
