Маржана невольно улыбнулась, вспомнив кукольное личико и ухоженные пухлые ручки, в притворном восторге прижатые к нарумяненным щечкам. Про таких говорят: "Хорошенькая, но пустоголовая". Столько ахов, охов, слащавых восклицаний и фальшивых эмоций хани не видела за всю свою предыдущую жизнь. Слава богу, у придворной красотки хватило выдержки (или ума) не хлопнуться в обморок прямо во время аудиенции — хотя, чего греха таить, от избытка чувств она была близка к этому. Что делать с обморочными фрейлинами, Маржана не представляла, но догадывалась, что подобный опыт не принесет ей приятных эмоций.
Радость хани вызывал только брат. Маржана боялась, что хайяры вцепятся в малолетнего ханима мертвой хваткой и заставят заниматься какими-нибудь жутко важными и столь же бессмысленными государственными делами. С многомудрых хайяров сталось бы отобрать у Вотия детство. Но, к счастью, хани удалось отстоять брата. Его, конечно, принялись обучать более старательно, чем до коронации, но все же не слишком усердствовали, и большую часть времени мальчишка проводил в беготне по огромному дворцовому саду и "всамделишных" сражениях на деревянных мечах со сверстниками-хайярами. Хвала Богине, их возраст еще позволял не обращать внимания на такие мелочи, как сословные различия и общественное положение.
Маржана отвлеклась от размышлений и кинула взгляд за окно. В дворцовом саду понемногу вступала в свои права ночь. Только сейчас хани почувствовала, как сильно она устала, как рада была бы хоть ненадолго забыть о государственных заботах и лечь спать, как остальные, не обремененные властью люди. "Хватит на сегодня", — решила Маржана, отодвигая ворох бумаг. Но покидать кабинет она не торопилась. Вместо этого хайяри придвинула к себе книгу — толстенный фолиант в богатой, тисненой серебром обложке. Хайялинские сказки.
Маржана нашла этот сборник в дворцовой библиотеке и не смогла побороть искушения — утащила его к себе. Книга была настоящим произведением искусства. Великолепие обложки, мастерство иллюстраций, превосходная бумага, защищенная от разрушительного действия времени, как и чернила, не могли не вызывать восхищения у любого, даже далекого от любви к книгам человека. Но не эти достоинства привлекли Маржану и заставляли вновь и вновь возвращаться к исписанным каллиграфическим почерком страницам. Предания хайяров напоминали ей сказки матери, читая их, хани будто возвращалась в беззаботное детство, когда все было просто и понятно, а жизнь казалась сплошным праздником. Отказаться от этого развлечения Маржана не смогла, как ни старалась.
"Прочитаю всего одну сказку — и спать", — решила хайяри. Она специально принесла книгу в кабинет, а не в спальню: как показала практика, последнее было чревато опасностью зачитаться до утра. Когда пришедшие на рассвете камеристки обнаружили хани не мирно спящей, а склонившейся над собранием сказок, да еще с явными следами бессонной ночи на лице, они одарили правительницу такими взглядами... Маржана чуть не расхохоталась при одном воспоминании. Девицы явно считали, что в возрасте хани и с ее положением бодрствовать по ночам следует никак не в компании старинных книг.
Хани раскрыла книгу на странице, заложенной шелковой ленточкой, и погрузилась в чтение. Волшебный мир древней, как само человечество, сказки захватил ее сразу, поймал, как птицу в клетку, и не было никакой надежды вырваться из этого плена. Хайяри жадно глотала строчку за строчкой, едва успевая за поворотами сюжета, позабыв о времени и мире вокруг, как вдруг...
Что-то привлекло внимание хани, заставило ее отвлечься от захватывающего сюжета и внимательнее приглядеться к искусно выписанным буквам. Маржана непонимающе нахмурилась и перечитала смутивший ее абзац.
"...Но недолго радовался злодей совершенной им подлости. Сама богиня покарала его. Не прошло и года, как разгневанное солнце ослепило его дом, оставив сиротами его детей и вдовою — жену..."
"Разгневанное солнце"?.. Почему эта фраза кажется такой знакомой?
В памяти всплыл вечер в сиднарском лесу, магический костер, дым, поднимающийся к звездам, и звонкий Зариннин голос: "Ну и язык был у этих хайяров! Нет, вы только послушайте! "Падут былые храмы, изгнаны и забыты будут жрецы, уничтожены их дети и разрушены жилища. Скорбь по прошедшим дням и гонения станут судьбой их народа. И так будет много веков... Но придет день, когда разгневанное солнце ослепит дом Первого из Последних, и тогда двое станут одним и подарят детям Хайяримы мудрость веков". Как вам это нравится?"
Маржана зажмурилась и потрясла головой, приводя мысли в порядок. Волнение, предчувствие какой-то важной разгадки сотней крохотных иголок впилось в подушечки пальцев.
А что если?.. Нет, не может быть!
Маржана снова сжала ладонями пылающий лоб, будто надеялась таким образом призвать мысли к порядку. Тщетно: они, негодяйки, разбегались, путались, сталкивались друг с другом и всячески вносили сумятицу в душевное спокойствие хани. И вместе с тем где-то в укромном уголке ее сознания зрело решение, робкое поначалу, но с каждой секундой все более твердое. Такое близкое, такое манящее, такое легкое...
Маржана неуверенно покосилась на пояс — там, под узорчатым ремешком, прятался потайной карман, скрывающий ритуальный стилет. Описание обряда призыва памяти предков вспомнилось мгновенно — не зря жрецы заставили свою подопечную зазубрить оное намертво.
Хани воровато огляделась вокруг, облизнула пересохшие губы. А, была не была! И хайяри, глубоко вздохнув, быстро, словно боялась передумать, достала стилет.
Боль полоснула по нервам и тут же отпустила. Семнадцать тяжелых темных капель упали в глубокую чашу, медленно, неохотно растворяясь в родниковой воде. В портативной жаровне живым, немагическим огнем разгорались угли. В принципе, можно было обойтись и без дополнительных приспособлений, но так можно было быстрее достичь цели. Именно быстрота в эту минуту показалась хани важнее всего. Она едва сдерживала нетерпение, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, чтобы ничего не перепутать, не допустить ошибок в ритуале. С памятью предков, пусть даже собственных, шутки плохи. Одна-единственная оплошность может стать роковой.
Но вот все необходимые действия выполнены, слова заклинания произнесены, жертва давно ушедшим в небесные чертоги душам принесена.
Результат не заставил себя долго ждать. Дороги к чужим воспоминаниям вспыхнули перед закрытыми глазами разноцветьем перепутанных ниток. Их был целый клубок, и на мгновение хани охватила паника: что, если она не найдет нужную тропку? Но вот одна из "ниточек" вспыхнула ярко-алым. И не успела хайяри обрадоваться, как совсем рядом ярко засветилась еще одна причудливо изогнутая линия — на сей раз изумрудно-зеленая. Маржана застыла в нерешительности, не смея поверить своим глазам. Жрецы говорили ей, что такое тоже бывает: когда почившие предки считают нужным сообщить что-то, на их взгляд, важное, они находят способ намекнуть на это. Но чтобы вот так сразу, в первый раз самостоятельного призыва?
Хайяри несколько секунд колебалась, поглядывая то на один, то на другой путь. И, наконец решившись, осторожно потянула на себя "нить" насыщенного зеленого цвета...
На Хайялин давным-давно опустилась ночь. Уснули уставшие после долгого трудового дня литы, хайяры и сиднарцы, уснули звери и птицы, цветы и деревья, казалось, уснули даже дома, погрузившиеся во тьму. Лишь в кабинете хани прирученной звездочкой упрямо горел магический светильник, не желая уступать ночной темноте.
Маржана сидела за рабочим столом, склонившись над пожелтевшей от времени книгой. Шею хани ломило от напряжения, глаза жгло, словно в них сыпанули песку, в висках тревожно стучали первые признаки приближающейся мигрени. Но хайяри не позволяла себе прервать чтение. Она чувствовала, что близка к цели.
Рядом на столе в беспорядке были нагромождены другие, по виду не менее древние книги, свитки, кое-где выглядывали отдельные разрозненные листы, заполненные текстом, рисунками, громоздкими и от того устрашающими формулами.
Время от времени Маржана со вздохом потирала шею, устало прикрывала глаза, но с завидным упорством продолжала чтение. Она торопилась, и ощущение близости цели лишь подстегивало ее.
Но прошел не один час, прежде чем Маржана смогла оторваться от чтения с торжествующей улыбкой на губах. Вот оно! Наконец-то!
Хани несколько раз перечитала нужную страницу. Потом прикрыла глаза и повторила текст про себя, убеждаясь, что запомнила правильно. Нахмурилась на секунду, что-то высчитывая. Все было верно. Маржана удовлетворенно вздохнула, откинулась на спинку кресла и задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику.
Завтра. Это должно произойти завтра.
В эту ночь Маржана так и не сомкнула глаз.
* * *
Поговорить с друзьями без посторонних ушей хани смогла лишь после завтрака. Она еле дождалась окончания трапезы, поспешно увела сиднарцев на ближайший балкон и там, отпустив слуг, выпалила без обиняков:
— Мне нужна... э-э-э... одна вещь из храмовой кладовой. Из Обители, в которой проходила коронация.
— Так пойди и возьми ее, — пожал плечами рыцарь. Он решительно не понимал причины волнения Маржаны. — Ты же хани. Полагаю, тебе и не такое позволят.
И Светомир вновь склонился над вазой с фруктами, задумчиво занеся над ней руку, высматривая подходящую добычу. Что-что, а фрукты в этом мире были выше всяких похвал: крупные, сочные, сладкие... Да в Сиднаре любой садовник душу продал бы за секрет выращивания такого чуда!
Воин наконец определился с выбором (его жертвой стала огромная слива), подышал на ягоду, потер ее, и без того чистую, о рукав и с наслаждением вонзил зубы в сочную мякоть.
Хайяри проводила стремительно уменьшающуюся в размерах сливу задумчивым взглядом и покачала головой:
— Не могу. Право входить в храмовую сокровищницу есть только у Высших жрецов. Даже правителям нет туда хода. Такова традиция.
— Что же это за вещь такая необходимая? Зачем она тебе? — полюбопытствовал Дарилен.
Маг привольно расположился прямо на балконных перилах, презрев правила хайялинского этикета. Кого стесняться? Все свои! Изредка он бросал взгляды вниз. Благовоспитанные хайяры, прогуливающиеся по саду, при этом каждый раз торопливо опускали глаза и делали вид, что очень спешат по своим делам. "Да мы и не думали вовсе глазеть на всяких там иномирских магов, вот еще! Своих забот хвататет!" — казалось, говорили их лица. Но стоило Дару отвернуться, как дети Хайяримы вновь начинали пристально его разглядывать — маг прямо-таки кожей чувствовал их неодобрительные взгляды. Н-да, похоже, до сего дня хайяры и не подозревали, что о балконные перила можно не только картинно облокачиваться...
— Я... — хайяри мучительно покраснела, теребя поясок своего платья. — Я потом все-все расскажу, хорошо? Когда эта... хм... вещь будет у меня в руках. Поверьте, так нужно. Но без вашей помощи мне не справиться.
— Нужно так нужно, — не стал настаивать Дарилен. Но все же не удержался от маленькой мести: — Считай, что моя помощь уже у тебя в кармане. Только перед этим ты мне продемонстрируешь знание вчерашнего заклинания и выучишь новое, как раз подобающее случаю... ну, скажем, заклинание бесшумной ходьбы, — и добавил, подмигнув: — Учитель я, в конце концов, или нет? Зря я, что ли, хайялинский хлеб ем?..
* * *
"На дело" решено было идти на закате. Вернее, так решила хани, а у друзей не нашлось причин с ней спорить.
День выдался пасмурным, отяжелевшие от влаги тучи лениво скользили над самыми верхушками деревьев, грозя вот-вот пролиться дождем, но отчего-то медлили. В домах хайяров с утра не гасли светильники — улизнувшее за тучи солнце и не думало разгонять полумрак, к вечеру еще сильнее сгустившийся.
Неосвещенный храм производил мрачное, гнетущее впечатление. Казалось, ожившие колонны окружили чужаков, решая, оставить их в живых или раздавить, потолок давил на головы, грозя вот-вот на них рухнуть, а стены молчаливо и весьма красноречиво придвинулись ближе. Конечно, все это было не более чем игра воображения, порожденная темнотой, но приятнее от осознания этого не становилось, а ощущение враждебности окружающего мира и не подумало исчезать.
— Куда... — начала было магичка. Эхо подхватило ее голос и гулко заметалось под сводами храма. Заринна поспешно понизила голос и закончила свистящим шепотом: — Куда теперь?
— Не знаю, — призналась Маржана, неуверенно оглядываясь. — Наверное, туда...
На счастье сиднарцев, храм оказался точной копией иномирской Обители. И низенькая, в половину человеческого роста дверца отыскалась на том же месте, за колоннами.
Рыцарь осторожно толкнул дверь, и та легко подалась. Светомир разочарованно хмыкнул. Надо признать, он ожидал, что вход в святая святых Хайялина окажется хотя бы запертым.
— Что толку ставить дверь, если она не запирается даже на простенький засов? — пробурчал он. — Они бы ее еще распахнули! Так даже не интересно...
Светомир был неправ. Толк в двери все-таки был — исключительно эстетический. Она скрывала от посторонних глаз довольно неприглядную картину.
За дверью тянулся вдаль узкий коридор, выложенный плитами — белыми и зелеными, они были расположены поперечными полосами, раскрашивая коридор этакой зеброй. А над полом, прямо в воздухе, на разной высоте висели, чуть покачиваясь, устрашающего вида огромные загнутые крюки. В сиднарских кладовых на такие вешали туши животных. Здесь — видимо, туши недостаточно ловких и увертливых воришек. Часть крюков были новехонькими, блестящими, часть — разъеденными ржавчиной. Некоторые были покрыты не поддающейся опознанию застывшей бурой субстанцией. Сиднарцы предпочли не задумываться, что это может быть.
— Миленько, — оценил хайялинскую фантазию Дар. И, повернувшись к рыцарю, насмешливо поинтересовался: — Теперь-то тебе интересно будет в казну пробираться? Видишь, как жрецы для твоего веселья расстарались?
Светомир нервно огляделся и пробурчал что-то невнятное. Остальные промолчали.
— Не наступайте на белые плиты, — предупредила спутников Маржана.
— А что за это будет? — с интересом покосился на ближайшую белую плиту Вотий. По лицу мальчишки было видно, что он при первом же удобном случае нарушит запрет — исключительно из любопытства.
Вместо ответа Маржана отцепила от пояса кэй'ли и бросила на белоснежный квадрат. Стоило "звездочке" коснуться камня, как откуда-то из-под пола с лязгом выскочил частокол остро заточенных лезвий. Кэй'ли оказалась насажена на них, как бабочка на булавку. В наступившей тишине было слышно, как гулко сглотнул Вотий.
Для порядка изумрудно-зеленые плиты тоже проверили. К счастью, под ними подобных "сюрпризов" не оказалось.
Коридор казался "злоумышленникам" бесконечным. Передвигаться им приходилось медленно, друг за другом, тщательно избегая белых плит и стараясь не задеть при этом ненароком зловеще раскачивающиеся крючья. На словах это казалось плевым делом, но осуществить задуманное оказалось не так-то просто. Сиднарцы перепрыгивали с одной зеленой плиты на другую, как лягушки — с кочки ни кочку, и тут же приседали, пригибались, отскакивали в сторону — и постепенно им начало казаться, что этому не будет конца.
