— Я не сообщу о вашем появлении властям, хотя следовало бы, по приказу городского головы. Этого с лихвой хватит, чтобы исполнить долг лекаря. Помогать чужакам запрещено под угрозой темницы — а у меня самого четверо ребятишек по лавкам сидят, мне их без отца оставлять негоже.
Понурившимся путникам ничего не оставалось, кроме как уйти от лекаря ни с чем. В городишке под названием Красный Мар творилось что-то неладное. Чужаков тут не то чтобы недолюбливали или опасались — их избегали, как чумы, боясь даже заговорить с ними. Через городские ворота путники не пошли: городская стража столь усердно проверяла личность всякого входящего, что компания сочла за благо поискать неучтенный властями ход, каковой имеется у всякого уважающего себя города. Найти лаз (вернее, место, где стена понижалась до уровня "хоть лезь, хоть перепрыгни") труда не составило. Трудности совершенно неожиданно возникли в другом. Никто не хотел не то что помочь чужакам — даже заговорить с ними отваживался не всякий. Путники попробовали было притвориться "своими", жителями Красного Мара, — но пропыленная походная одежда и дорожная грязь на сапогах выдавали их с головой. Городские лекари, включая главного, все как один повторяли: "Запрещено!" — и давали путникам от ворот поворот.
— Колдуны... — ворчал Светомир. — Что ж вы за маги, коли обычный жар снять не можете?!
Дар и Заринна пристыженно молчали. На сей раз упреки рыцаря были вполне справедливыми. Способности Дара к целительству ограничивались сращиванием переломов и контрмерами, к каковым относилось, к примеру, расширение обуви до подходящего размера. Заринна вообще не умела лечить с помощью магии и в случае чего могла рассчитывать исключительно на травы и зелья.
Выручила чужаков древняя, как мир, старуха, жившая на окраине. Темницы она не боялась, да и, похоже, вообще слыхом не слыхивала о распоряжении городских властей (сказать по правде, она и так-то мало чего слышала по причине старческой тугоухости), к тому же Светомир чем-то напомнил ей сына, погибшего на войне, и она согласилась на несколько дней сдать пришлым людям и нелюдям чердак за символическую плату.
Видимо, боги устыдились своего неласкового обращения с компанией уставших, оголодавших и измученных путников и решили загладить вину. Старуха оказалась знахаркой. Сжалившись над бредящей графиней, она вручила своим новоиспеченным постояльцам уйму склянок с зельями и отварами, крохотных керамических горшочков с притираниями и мешочков с сушеными травами, снабдив молодежь подробнейшими инструкциями по использованию своих фирменных лекарственных средств. Благо в силу своего преклонного возраста и заслуженного авторитета среди горожан бабуля не боялась возможных конкурентов.
* * *
Айна очнулась поздним вечером. С трудом разлепила опухшие веки, обвела взглядом комнату — странное помещение с низким скошенным потолком, с крошечным окошком в стене. На полу, прямо в многолетнем слое пыли, на клочке пространства между деревянными ящиками и кучей старого тряпья — соломенные тюфяки. Точно такие, на каком лежала она. Выбившиеся из тюфяка соломинки больно кололи кожу. Огарок сальной свечи в плошке давал слабенький тусклый свет, лишь усиливающий темноту вокруг него. На полу рядом с Айной сидел колдун, опершись спиной о стену. Кажется, он дремал. Горящая свеча отбрасывала на его лицо глубокие тени.
— Где я?
Вопрос вышел тихим. Охрипшее горло не желало слушаться хозяйку. Однако и этого полузадушенного шепота хватило, чтобы колдун встрепенулся, наклонился к Айне, беспокойно вглядываясь в ее лицо. Он выдохнул только одно слово:
— Очнулась...
Значит, могла и не очнуться, поняла Айна.
— Выпей.
В губы требовательно ткнулась теплая глиняная кружка с щербатым краем. Айна смутно припомнила, что уже видела ее раньше, более того — слышала голос колдуна, упрашивающий сделать еще глоток, помнила вкус травяного отвара.
Айна послушно сделала глоток — вкус оказался точно таким, как в воспоминаниях.
— Гадость...
— Эта гадость спасла тебе жизнь, — серьезно ответил колдун.
Айна вдруг поняла, что тени на его лице — не только от слабого света. Он сам выглядел не здоровее графини: с запавшими глазами, побледневший, осунувшийся. Разве что щетины на щеках нет. Интересно, почему? Не брился же он тут, в самом деле. А брился ли он вообще в пути?
— А почему у тебя нет щетины? — невпопад спросила графиня.
Колдун удивленно моргнул, потом радостно заухмылялся, как будто Айна спросила его о чем-то веселом.
— Я ведь маг. Немного колдовства, чуть-чуть эликсиров — и борода перестает расти. И бритва не нужна.
Айна слабо улыбнулась.
— Будь все магами, цирюльники разорились бы... — пробормотала она, засыпая и уже сквозь завесу сна чувствуя, как на лоб опускается холодный компресс, приятно пахнущий травами.
* * *
Народа на главной площади Красного Мара было неожиданно много, учитывая неприязнь горожан к чужакам. Казалось, здесь собрались жители всех окрестных сел и еще пары городков в придачу.
Компания "гостила" на чердаке милосердной бабули уже пятый день. Светомир с Заринной впервые рискнули выйти в город за продуктами — и вот, пожалуйста, увязли в людской толчее.
— Что тут у вас происходит? — магичка бесцеремонно цапнула за шиворот пробегавшего мимо пацаненка.
— Сейчас пророк вещунствовать будет! — гордо сообщил тот.
— Еще один? — поморщился рыцарь. Он никогда не был истово верующим, и резко увеличившееся поголовье сиднарских пророков его только раздражало. Тем более — пророков полузабытого культа Светлой Защитницы.
Но в этот момент все заглушил восторженный рев толпы: на деревянный помост, возвышающийся над собравшимися на площади, вышел пророк. Он был похож на тайгенского, как брат-близнец: та же худощавая фигура с выпирающими ключицами, те же длинные седые волосы, видимо, незнакомые с водой и расческой, тот же лихорадочный блеск покрасневших от утомления глаз, то же живописное рубище на теле... И речь его была почти слово в слово списана с речи "пророка" Талима — а может быть, конспект этой речи на выходе из храма выдавали всем пророкам вместе с картой сиднарских земель?
Так или иначе, но магичке и рыцарю волей-неволей пришлось выстоять обращение пророка к пастве до конца — приверженцы культа Светлой Защитницы окружили их столь плотной стеной, что пробиться на волю можно было разве что с боем. Но вынужденное ожидание их было вознаграждено сторицей. В конце своей речи пророк, то ли решив сымпровизировать, то ли подчиняясь указаниям "свыше" возвестил собравшимся:
— Братья и сестры! Сердце мое разрывается от боли, прискорбно мне оглашать сию весть, но демон уже выбрал для себя земное обличье, и теперь безнаказанно творит свои мерзкие дела, и первые жертвы его — верные служители Госпожи нашей, самые усердные дети ее. Каждый день поутру мы находим бездыханные тела служителей храмов с перерезанным горлом. Но госпожа наша открыла мне обличье воплощения Зла, дабы дети ее могли схватить и обезопасить его! Внемлите же: враг рода человеческого воплотился в юной деве, лицом чистой и обликом невинной, с волосами цвета созревших колосьев и голубыми глазами, худой телом и высокой ростом. С нею повсюду ходит мальчишка, как сын или брат похожий на нее видом своим, и колдун богопротивный, ремеслом зело мерзким на жизнь промышляющий...
— Мне кажется, или по описанию это их порождение Зла и впрямь похоже на наших общих знакомых? — мрачно поинтересовался Светомир у магички.
— Сматываемся отсюда, — одними губами велела Заринна, высмотревшая наконец просвет в стене из людских спин и плеч. — Куда ты ломишься, как медведь?! Осторожнее, не привлекай лишнего внимания...
— Слушайте же, дети мои: начиная со дня сего ходите по городу не в одиночку, а парами, а лучше по двое иль трое сбирайтеся. Коли увидите этих существ на улице, либо в трактире, либо в каком ином месте — один пусть тотчас поспешает сообщить об этом жрецам госпожи нашей, а другие следят, дабы не скрылись демоны сии, воспользовавшись поддержкою Темных Сил... — донеслось до слуха чужаков, поспешно покидающих площадь.
Из городка путники уходили далеко за полночь, выждав время, когда даже самые разудалые гуляки уже разбрелись по домам. Крались задворками, прячась, как воры, и вздрагивая от каждого шороха за спиной.
Дорога, послушно ложащаяся под ноги, сделала еще один виток, увлекая за собой отважившихся ступить на нее путников. Дорога знала: они свернут вместе с ней. И пойдут до конца.
* * *
Служитель Светлой Защитницы монах Гашулий шел домой поздним вечером. В переулках было темно, сыро и грязно, но идти более-менее освещенной светом окон улицей монах не решался: в тот вечер ноги не слушались его, а позорить свое доброе имя Гашулию не хотелось. Он возвращался от родича, живущего в ближней деревне. У того не далее как два дня назад родилась дочь, и грешно было не выпить за ее здоровье и долгую счастливую жизнь.
— Не стоит комро... копр... копрометрировать... славное имя своей госпожи, — говорил монах сам себе, тоскливо косясь на широкую сухую улицу, время от времени мелькающую в просвете между домами.
Когда сзади раздались шаги, Гашулий вздрогнул было, но тут же облегченно перевел дух: шаги были легкие — не то девушка, не то подросток. Чего бояться? Дневную проповедь пророка Гашулий не слышал.
Минуту спустя шедший сзади приблизился и робко тронул монаха за плечо, не решаясь подать голос.
— Чего тебе, чадо мое? — благодушно спросил служитель, стараясь говорить не слишком заплетающимся языком. Повернулся к нерешительному прохожему, неострожно открывая незащищенную шею.
В лунном свете блеснуло лезвие.
— Псу Защитницы — собачья смерть! — услышал Гашулий. Смысл фразы ускользнул от его сознания.
Своего падения он уже не почувствовал.
[1] Гарум — персонаж многих сиднарских народных баек, популярных среди подрастающего поколения. Этакий рубаха-парень, одной левой расправляющийся со всеми врагами, защищающий бедных и карающий нечистых на руку и попутно спасающий мир. По одной из версий, родителями Гарума были представители некоего древнего, весьма могущественного, но уничтоженного врагами рода.
Глава 8
Как вскоре выяснилось, компания блуждала буквально в трех шагах от владений графа де ла Набирэй. На то, чтобы до них добраться, ушло всего-то полдня быстрой ходьбы (ночью компания не решилась долго идти по оврагам и буеракам. Покинув город, путники успокоились и продолжили путь лишь на рассвете). В свете последних событий долго оставаться на одном месте, да еще в опасной близости от нашпигованного охраной замка было верхом неблагоразумия. Дарилен настаивал на том, чтобы на пару-тройку дней затаиться в какой-нибудь близлежащей деревушке: Айна была еще слаба, а после проникновения в замок путникам, скорее всего, предстояло уносить ноги со всей возможной скоростью.
— Ты с ума сошел, — качала головой Заринна. — Пока мы будем сидеть в деревне, нас выследят, схватят и перережут в первом же овраге за околицей. На нас объявлена охота — а ты предлагаешь сидеть и ждать облавы?
— Какой еще облавы? — встрял в разговор рыцарь. — О чем ты?
— Ты еще не понял? — поразилась Заринна. — Что, у рыцарей способность соображать не в почете? Объясняю популярно. Кому-то еще стало известно о происхождении Маржаны и Вотия. И, вероятно, этот кто-то — из числа жрецов Защитницы. Усек, чем это может нам грозить?
Рыцарь честно задумался на минуту, попыхтел, изображая напряженную умственную деятельность, и все же отрицательно помотал головой.
— О боги... Хорошо, разъясню на пальцах. Служители Защитницы — те еще фрукты. С виду они благостны и преисполнены спокойствия, но на самом деле только и ждут возможности возродить свой культ. Былое могущество не дает им покоя. Сила хаяйров для этих типов — настоящий подарок небес, лакомый кусочек. С ее помощью они легко могут не только вернуть прежнее влияние, но и преумножить его. Как именно — несложно придумать. Существует огромное множество вполне безотказных способов, есть где проявить фантазию. Но при любом раскладе для Маржаны и Вотия конец будет один — смерть. Мучительная смерть от истощения, с которым не сравнятся голод и жажда. Никто точно не знает, что чувствуют перед смертью маги, лишенные силы. Но никто не сомневается в том, что их муки ужасны.
Рыцарь поежился. Маржана нервно сглотнула и обеспокоенно покосилась в сторону Вотия. Хвала богам, тот был далеко и не слышал разговор.
— Теперь ты понимаешь, почему нужно спешить? Если служители Защитницы напали на наш след (а я в этом почти не сомневаюсь), шансы скрыться от них смехотворно малы. Они не остановятся ни перед чем, пока не добьются своего. Да и возможностей у священнослужителей неизмеримо больше, чем у нас. Еще и поэтому так важно раздобыть хоть какую-то информацию о хайярах — возможно, благодаря ей мы поймем, как спасти Маржану и Вотия. И спастись самим.
Обед, а потом и ужин пришлось готовить на магическом огне. Он грел чуть слабее обычного и цвет имел призрачный голубоватый вместо теплого желто-оранжевого, зато давал меньше дыма и гари и к тому же приглушал запах готовящейся на нем пищи.
— Конспирация, — вздыхала Заринна. — Как воры, честное магическое...
Айна загадочно улыбалась в предвкушении ночи. К своему здоровью она отнеслась легкомысленно, заявив: "На ногах держусь — и ладно". А при упоминании о предстоящем "всамделишном приключении", по выражению Вотия, у графини начинали азартно блестеть глаза и от хвори не оставалось и следа.
"Все-таки она еще совсем ребенок, — думал Дарилен, глядя на веселящуюся графиню. — Никакого опасения за себя и безграничное доверие к окружающим — в сущности, чужим, случайным людям. Как она сумела вырасти такой в высшем свете? Как ее отцу, пусть и приемному, могло прийти в голову ее убить? Да намекни он ей, что хочет отписать наследство сыновьям, — она сама бы все отдала, до последней мединки..."
— Погодку бы поэффектнее, — недовольно протянула Заринна, глядя, прищурившись, на закатное солнце, обещающее назавтра погожий день. — Все-таки не каждый день мы незаконно проникаем в графские замки... Природа должна бушевать, отвечать на наши гнусные деяния бурей, шквалистым ветром, ну или хотя бы ливнем — а ей хоть бы хны! Солнышко светит, птички поют... Издевательство какое-то, даже обидно!
— Будет тебе погодка, — ухмыляясь от уха до уха, пообещал колдун. Выражение его лица могло служить наглядной иллюстрацией к утверждению: "Все маги — коварные и зловредные существа, хитрые зело". — Будут эффекты — мало не покажется...
* * *
Перебраться через ограду чужого двора — дело нехитрое. Сложнее, если этот двор принадлежит графу, который имеет возможность содержать целый штат охраны. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Граф Иджи не особенно дорожил имением Набир — оно досталось ему в качестве приданого жены (родовое имя графов поместью присвоили уже после свадьбы), находилось далеко от столицы и никакими достоинствами, кроме обширной библиотеки, не обладало, поэтому на усиленную охрану граф поскупился. Конечно, стражи время от времени прохаживались с дозором вокруг стены, но выбрать время, когда они будут достаточно далеко, перелезть через упомянутую стену, к слову, не отличавшуюся высотой, а потом трусцой перебежать к замку, труда не составило.