Дарилен, как ни странно, одобрительно кивнул и вышел на расчищенное место, вынимая из ножен меч. Принял боевую стойку. И холодно бросил:
— Я и мой меч к твоим услугам, Светомир Лучезарный.
Светомир, не ожидавший от противника знания рыцарского этикета, на миг растерялся, но тут же взял себя в руки, коротко кивнул и ответил:
— Я и мой меч к твоим услугам, Дарилен Заозерный.
Противники подобрались равные по силе и умению. Смотреть на их сражение было сплошным удовольствием: безупречная атака, безукоризненная защита, молниеносная смена ролей... По всем правилам, при таком раскладе, если дуэлянты не нанесли друг другу смертельных оскорблений из тех, что хочешь не хочешь, а надо смывать кровью, противники должны были признать ничью и пожать друг другу руки. Но рыцарь, уязвленный тем, что какой-то там колдунишка знает ратное дело не хуже него, обученного вояки, оскорблено пыхтел и признавать ничью не собирался. В конце концов, магу надоело ломать комедию, и он отбросил меч в сторону, признавая равенство сил — "равные не должны воевать друг с другом", означал этот жест. Светомир, смирившись с судьбой, занес над головой меч, собираясь вонзить его в землю у ног противника, как того требовал древний рыцарский обычай. Но тут случилось непредвиденное.
Маржана, слыхом не слыхивавшая о воинских ритуалах, увидела следующее: по какой-то неясной ей причине маг остался без меча, а коварный противник, воспользовавшись этим, занес меч над его головой, намереваясь, очевидно, разрубить безоружного чародея на две половины. Долго думать Маржана не стала. Она схватила меч, волею судеб упавший как раз подле нее, секунду помедлила, пытаясь удержать его в руках. Со стороны, в привычных руках, меч смотрелся естественно и вполне органично. Увы, девичьи руки оружие держали впервые, и своенравное колюще-режущее так и норовило выскользнуть из них, клонясь то влево, то вправо и оттягивая руки к земле. Поэтому Маржана попросту покрепче обхватила рукоять обеими руками, наставила меч острием на противника и...
— И-и-и! — завопила Маржана и, зажмурив от страха глаза, мужественно бросилась вперед, то ли подбадривая себя столь оригинальным боевым кличем, то ли пытаясь напугать неприятеля.
— Сумасшедшая, — слабым от потрясения голосом произнес неприятель, опуская меч и делая шаг в сторону. Вопящая "нимфа" пронеслась мимо и, не встретив на своем пути препятствия, неуверенно остановилась, осторожно приоткрыв глаза. — Все вы здесь сумасшедшие...
Но так просто отставать от путников рыцарь не собирался. Почитаемый им священным "Устав славных рыцарей" гласил: "Если оба воина окажутся равно искусными в ратном деле, то сильнейшим считать надлежит того из них, кто спасет противника от гибели неминуемой". Вывод напрашивался сам собой: чтобы спасти свою репутацию отважного воина, Светомиру придется сопровождать колдуна до тех пор, пока случай не разрешит их спор, выявив сильнейшего. О чем рыцарь незамедлительно сообщил Дарилену, немало озадаченному таким поворотом событий.
— Что у меня есть кроме чести?! — патетично воскликнул рыцарь в конце своей речи, воздевая руки к небу.
— Конь, доспехи и перстни на пальцах, — с готовностью подсказал Дарилен.
Светомир досадливо крякнул, торопливо спрятал руки за спину и возразил:
— Это всё мирское! Главное богатство настоящего рыцаря — честь! — и со вздохом принялся распрягать и разоружать сомлевшую в доспехах лошадь.
* * *
Вольготно расположившаяся на поляне троица самым бессовестным образов поглощала соблазнительно пахнущее мясо и прочие дорожные яства, громко шутила, смеялась и вообще радовалась жизни. Светомир, разложив неподалеку отдельный костер, мрачно подрумянивал на нем нанизанные на прутик грибы — те самые, что нес в шлеме. От дружеского приглашения разделить трапезу с недавним противником он гордо отказался. Увы, желудок доблестного воина был куда менее горд, чем его хозяин, и теперь вовсю громко осуждал последнего голодным урчанием. Что оставалось бедному рыцарю, попавшему в стан врага? Конечно же, тешить себя мечтами о мести! И случай воплотить их в жизнь не замедлил представиться...
* * *
Рыцарь плелся верхом в десятке шагов позади путников и битый час распевал баллады о горькой доле некоего оруженосца, погибающего на поле боя. Музыкальным слухом он не отличался. Голосом — тоже. А в особо жалостливых местах начинал подвывать так, что вся окрестная нежить должна была давно задохнуться от зависти — если только не разбежалась загодя, заслышав сей немелодичный ор. Маг с тоской вспоминал вопли орижаса — по сравнению с дивным пением Лучезарного они были преисполнены гармонии. И даже магия была тут бессильна: Дарилен хотел было запечатать рот Светомира заклинанием, но паршивец носил какой-то амулет, блокирующий мелкую бытовую магию, а тратить в дороге силу на что-нибудь более эффективное Дар не хотел.
Оруженосец, зараза, никак не желал расставаться с жизнью, и песня все длилась. Наконец живучий вояка испустил дух. Но не успели невольные слушатели вздохнуть с облегчением, как Светомир затянул поминальную по безвременно усопшему. Дарилен глухо застонал. Маржана скорбно вздохнула. Вотий забормотал под нос таблицу умножения, заданную учителем накануне поездки.
— Чтоб ты провалился! — в сердцах бросил Дарилен после особенно прочувствованной рулады.
В тот же миг дурноголосый рыцарь вскрикнул, неловко взмахнул руками и... скрылся под землей вместе с лошадью. Впрочем, лошадь почти сразу выбралась обратно, испуганно всхрапывая. Наступила долгожданная тишина.
— Вы... Ты что с ним сделал?! — возмутилась Маржана, опомнившаяся первой. — Нельзя же так буквально!
— Да ничего я ему не делал, — оправдывался не менее обескураженный Дарилен. — Я даже силу в слова не вкладывал!..
Путники с некоторой опаской, настороженно вглядываясь, подъехали к тому месту, где минуту назад их слух "услаждал" дивным пением Светомир. Разгадка не заставила себя долго ждать — посреди дороги красовалась огромная ловчая яма, видимо, оставленная местными охотниками, замаскированная сверху пахучими еловыми ветвями и тонким слоем дерна, а потому со стороны практически незаметная. На дне ее сидел унылый Светомир и тоскливо глядел вверх.
— Сам выбраться сможешь? — примирительно спросил маг, наклоняясь над ямой.
— Не смогу. Кажется, я ногу сломал, — неохотно буркнул рыцарь.
— О боги... И откуда ты свалился на наши головы? — вздохнул Дарилен. И, поскольку рыцарь ничего не ответил, задумчиво продолжил: — Я могу левитировать тебя наверх. Вот только с доспехами тебе придется расстаться...
— Как это — расстаться?! — аж подпрыгнул от возмущения Светомир, тут же болезненно охнув. — Рыцарь без доспехов — не воин! Они — моя вторая кожа!
— А рыцарь в доспехах в данном случае — не жилец, — недовольно поморщился Дарилен. И резонно заметил: — Иногда можно пожертвовать второй кожей ради сохранения первой. Я не смогу поднять тебя в полном боевом облачении... Впрочем, меч, так и быть, можешь оставить при себе. Маги не всесильны. Мы можем левитировать только те предметы, которые смогли бы поднять без магии. Без этих железок, — при этих словах мага рыцарь негодующе вспыхнул, но промолчал, — я бы тебя еще поднял, а в них — навряд ли. Решай сам.
Выбор у Светомира был, прямо скажем, небогатый: позволить гнусному колдуну поднять его, рыцаря славного Сиднара, в воздух с помощью мерзких дьявольских ухищрений — либо остаться в яме и провести в ней боги знают сколько времени, пока его не выручит кто-нибудь более подходящий, а если со спасателями не повезет — какой-нибудь добросердечный прохожий пока не добьет из жалости.
— Ладно, — буркнул рыцарь, — поднимай меня, колдун. Но знай — я согласился лишь потому, что у меня нет другого выхода! — с этими словами Светомир принялся стаскивать с себя доспехи.
Ожидание затянулось — в Сиднаре никогда не экономили на латах доблестных воинов. Когда Дарилен прочел главу из прихваченной с собой книги, Вотий сбился со счета, подсчитывая бесчисленные громыхающие железки, которые Светомир снимал с себя с видом низложенного императора, расстающегося с мантией, Маржана доплела венок из ромашек, Кисс поймал где-то недостаточно расторопную мышь и плотно пообедал, а у ног Светомира выросла гора металлолома, размерами не уступающая могильному кургану степных орков, — тогда рыцарь тоскливо вздохнул и мрачно провозгласил:
— Я готов, колдун.
Дарилен захлопнул книгу, удовлетворенно кивнул и встал, разминая пальцы.
— Смотри внимательно и запоминай все, что я буду делать, — обратился он к Вотию. — Потом потренируешься.
Светомир, почувствовав себя наглядным пособием, поежился, но смолчал. Он глубоко вздохнул, покрепче зажмурился, стиснув пальцы на рукояти великодушно разрешенного колдуном меча, и приготовился к действию магии. К его удивлению ничего сверхъестественного не произошло: с неба не ударил гром, земная твердь под ногами у дерзкого колдуна не разверзлась, и даже ветер не стал крепче. Словом, природа, вопреки ожиданиям Светомира, никак не отреагировала на творимую волшбу. Только земля, мягко качнувшись, ушла у рыцаря из-под ног, да легкий прохладный ветерок коснулся лица. Через мгновение под ногами у Светомира вновь появилась твердая почва, на которую он незамедлительно осел. Вообще-то он собирался неторопливо и с достоинством опуститься, но нечаянно наступил на сломанную ногу, охнул от неожиданно резкой боли и кулем свалился под ноги спасителю.
Дарилен присел на корточки и сосредоточенно ощупал пострадавшую конечность воина, прислушиваясь к каким-то своим внутренним ощущениям. Закончив осмотр, маг приступил к решительным действиям.
— Сейчас будет очень больно, — предупредил он Светомира. — Но так надо, чтобы правильно совместить кость. Потерпи.
Когда рядом с магом появилась вереница склянок с неподдающимся опознанию содержимым и плотные бинты, Светомир не заметил. Он, закусив губу и изо всех сил вцепившись пальцами в чахлые пучки травы, мужественно переносил беспощадную, жестокую боль, окольцевавшую ногу до самого бедра и протянувшую свои когтистые лапы к сердцу. Никогда раньше Светомир не думал, что боль от простого перелома может быть такой сильной. Но, хвала богам, борьба с когтистым хищником длилась недолго. Под руками Дарилена он присмирел, утих и убрался, недовольно ворча. Маг наложил на ногу "пациента" мазь и туго забинтовал перелом. Сверху приспособил наскоро собранный Вотием импровизированный каркас из узких плоских дощечек (интересно, есть ли на свете что-нибудь, чего нет в поистине бездонных сумках странствующих магов?!) и закрепил "композицию" еще одним слоем повязки.
— Человеческий организм сопротивляется вмешательству магии, — попутно объяснял маг Светомиру. — Я ускорил процесс заживления, и ты почувствовал разом всю боль, рассчитанную на несколько месяцев естественного срастания костей. Теперь восстановление пойдет намного быстрее. Боль будет, но не сильная. И все же щади свою ногу. Постарайся не наступать на нее и не делать резких движений хотя бы с неделю. Сейчас равновесие очень хрупкое, его легко нарушить одним неосторожным шагом. Второй раз срастить то же место магическим путем не удастся.
Светомир слушал, откинувшись на спину и полуприкрыв глаза. Дождавшись паузы в монологе Дарилена, вниманием мага тут же завладел мальчишка: пока учитель занимался врачеванием, он упражнялся в левитации предметов и смог-таки поднять на поверхность щит Лучезарного и шлем, и теперь ему не терпелось похвастать своими успехами перед наставником — не распространяясь, впрочем, о том, сколько бесплодных попыток было предпринято до того, как тяжеленное снаряжение согласилось поплыть наверх. Поднять еще что-либо кроме этого Вотий не смог, но Светомиру, успевшему мысленно попрощаться с доспехами в целом и с каждым предметом дорогой его сердцу экипировки в отдельности, и это казалось небывалой удачей и щедрым подарком судьбы.
— Знаешь, колдун, — помолчав, сказал он, — пожалуй, магия все же не так гнусна, как я думал раньше. И от нее может быть польза. Иногда. Если направлять ее в нужное русло...
— Ну что, теперь мы можем разъехаться с миром? — устало спросил Дарилен, помогая рыцарю взгромоздиться в седло. — Я тебя спас, значит, у тебя больше нет причин тащиться за нами, как осел на веревке.
— Это была не смертельная опасность! — запротестовал Светомир, пропустив мимо ушей нелестное сравнение.
— Хочешь, я сброшу тебя обратно и вернусь через несколько месяцев? — с готовностью предложил Дарилен.
— Это деяние будет недостойно честного человека! — возмутился рыцарь.
— Ну и что? Твоя честь никоим образом не пострадает — поступок-то будет мой, а не твой!
— Все равно это противоречит правилам! "Сия опасность должна быть нежданной для обеих сторон, и достойные мужи не должны способствовать ее возникновению прямым, а равно и косвенным способом", — процитировал "достойный муж". — Только в этом случае исход спора считается законным и не подлежит сомнению!
Дарилен усмехнулся, в глубине души укрепившись в подозрении, что нежданному попутчику просто-напросто очень хочется, чтобы упомянутый спор решился в его пользу, и он от них не отвяжется, пока не удовлетворит свое самолюбие.
— Ладно уж, кавалер ордена Летучей Мыши! По крайней мере, я могу не опасаться твоего удара в спину — считай, что это единственная причина, по которой я согласен терпеть твое присутствие! Но, умоляю, ради всех богов — не пой!
Остаток пути спутники преодолели в молчании, каждый погруженный в свои мысли. И только Вотий с энтузиазмом крутил головой по сторонам, удивляясь, кажется, каждой бабочке, каждому цветку у дороги.
Светомир, когда думал, что на него никто не смотрит, болезненно морщился, но терпел и внешне свои мучения никак не выказывал. Маржана сочувственно на него поглядывала, но вслух свою жалость благоразумно не показывала: рыцари — народ обидчивый и гордый донельзя! Кто его знает, как он отреагирует на сочувственное замечание?
Дарилен предвкушал встречу с подругой детства, и перед лицом этого события меркло все прочее, произошедшее давно и недавно.
Что касается Кисса, то он сладко спал, свернувшись клубком на дне своей торбы. И, кто знает, возможно, ему снилась давешняя зазевавшаяся мышка? А может быть, очаровательная рыжая кошечка, живущая в Чарске по соседству?.. Кошачья душа — потемки, тем более — душа кота-телепата с ярко выраженными экстрасенсорными способностями...
Наконец вдали показался знакомый дом с резными ставнями и перилами у крыльца. Маги, как правило, предпочитают жить в домах на окраинах человеческих поселений — там им удобнее работать, а простым людям спокойнее находиться в многолюдном центре, зная, что поблизости нет жилищ коварных и непредсказуемых колдунов. Заринна не была исключением из общего правила — ее дом первым встречал приезжающих в Хворостцы.
"Что за странное название для села — Хворостцы? — поморщился маг, когда впервые услышал от подруги это название. — От слова "хвори", что ли? Не могла выбрать что-нибудь поздоровее?"
