— Это, конечно, замечательно, но как мы сможем туда пробраться? — осторожно уточнил Дарилен. — Насколько я понимаю, в Набире рады нам не будут.
— Это я беру на себя, — беспечно махнула рукой графиня. — Чтобы я да не смогла пройти в собственный замок?! Я туда пройду и вас с собой проведу — обещаю!
Напоследок, когда все начали украдкой позевывать, а Вотий все чаще бросал тоскливые взгляды на застеленную кровать, Дарилен напомнил Заринне:
— Что все-таки случилось с тобой в Долине? Ты обещала рассказать — говори сейчас, иначе я не усну!
— Если бы я знала! Дар, я понятия не имею, что происходит, но на меня ведется настоящая охота, — жизнерадостность с магички как рукой сняло. Она мгновенно подобралась, посерьезнела и даже как будто повзрослела. — Сначала на меня устраивали засады в лесу, как на зверя. Я перестала выходить за околицу, потому что после пятиминутной прогулки приходилось со всех ног удирать обратно. Магия магией, но против двух десятков здоровенных лбов с арбалетами наперевес не очень-то поколдуешь. Потом засады прекратились, но едва я успела перевести дух, как эти мерзавцы начали присылать мне угрозы — более чем красноречивые, у меня волосы на голове шевелились от веселеньких описаний моего будущего. Странно, но, похоже, единственной целью этих посланий был мой страх — во всяком случае, никаких требований они не выдвигали. Как будто сначала хотели запугать меня, а потом предложить свои условия, на которые я радостно соглашусь. А потом на меня напали — и где! В моем собственном доме! И напали очень бестолково, будто впопыхах: у какого-то недоумка хватило мозгов обойти защиту возле моего дома, а шарахнуть меня заклинанием помощнее вместо слабенького пульсарчика, который я почуяла раньше, чем он его сотворил, этот олух не догадался. И уже никогда не догадается, дубина, — плотоядно усмехнулась магичка. — Вот тогда я поняла, что надо делать ноги, а разобраться, кто за всем этим стоит, можно и издалека. В Загорье угрозы и нападения прекратились, но я постоянно чувствую себя мишенью на стрельбищах. За неделю пребывания в Тайгене я успела сменить три постоялых двора — иначе ощущение взгляда в спину становилось просто невыносимым...
— И кому же ты не угодила на сей раз? — нахмурился Дарилен. На его памяти Заринна влипала в различного рода неприятности раз по крайней мере тысячу.
— Откуда мне знать? — пожала плечами магичка. — Перед предполагаемым ритуальным сожжением (было и такое заманчивое обещание) мне не удосужились зачитать приговор и сообщить, в чем именно я провинилась. У меня много недругов. Это может быть купец Пудоватый из Предгорья. Пару месяцев назад я взялась уничтожить тамошнего упыря, а им оказался покойный брат купчины, и теперь сей достойный муж спит и видит, как бы меня изничтожить, дабы я больше никому не разболтала о постигшем его семью позоре. Темный народ! Можно подумать, упыревидное существование после смерти — наследственная болезнь! Или какой-нибудь маг, с которым мы когда-то не поделили поле деятельности, — практикуя на трактах, я успела повстречать немало конкурентов. Или какой-нибудь не в меру ретивый религиозный фанатик взялся искоренять "бесовское отродье"... Да мало ли неприятелей у нашей братии? Всех и не сосчитаешь! Продолжить перечисление?
— Не стоит, — понимающе вздохнул колдун.
Ночевать Заринна перебралась в комнату к Маржане и Айне — она предпочла пожертвовать тремя золотцами за постой, уплаченными корчмарю вперед, но не оставаться в одиночестве. Уходя в соседнюю комнату, Маржана привычно посетовала на близость "этого маньяка".
— Дар! — возмутилась магичка. — Тебе не стыдно? Чем это ты успел запугать бедную девушку?!
— Я?!
— Он?! — Маржана была изумлена не меньше мага.
— А кто же тогда?
— Этот гнусный тип! — Маржана обличающее ткнула пальцем в рыцаря. И, решив не упускать представившийся случай, не жалея красок описала Заринне ночные поползновения рыцаря на лесной полянке.
— ...И вот я открываю глаза и вижу склоненное надо мною лицо с хищным оскалом... — с трагическим надрывом в голосе рассказывала она, явно войдя во вкус. Рыцарь в ее изложении выглядел этаким злодеем-упырем, явившимся из преисподней за очередной порцией крови невинной девицы. Все, даже свидетели этого происшествия, слушали сие драматическое повествование, открыв рты и невольно затаив дыхание.
— Чего ж тогда у тебя лицо во сне было такое довольное? — уязвленно поинтересовался Светомир. Он был оскорблен до глубины соколиной души: принять выражение страсти на его лице за оскал!
Маржана аж задохнулась от возмущения.
— Да уж не от того, что ты рядом был! Я, может, наслаждалась прекрасными снами, как и положено чистым невинным душам, а ты со своими грязными лапами влез в мой сон и все испортил!
— Ну да! Заливай больше, чистая душа! — фыркнул нисколько не переубежденный рыцарь.
— И вообще, я не с тобой разговариваю! Я только хочу предупредить Заринну, что от одного типа в нашей компании можно ожидать всего, даже недостойного рыцаря поведения!
— Ничего страшного, — ласковым голоском заверила Заринна Маржану, глядя при этом почему-то на Светомира. — Просто пусть помнит, что любое незапланированное прикосновение ко мне среди ночи я расцениваю как нападение. Реакция у меня хорошая даже спросонок, а боевые пульсары — лучшее, что мне удается.
Рыцарь судорожно сглотнул, и с жаром заверил магичку, что он "никогда, ни за что"... Вид у него при этом был вполне искренний.
* * *
Утро нового дня началось необычно — с веселого девичьего щебета прямо над ухом, такого звонкого, что с ним, пожалуй, не сравнились бы даже знаменитые сиднарские колокольчики. Дарилен осторожно приоткрыл один глаз, находящийся ближе к источнику шума, раздумывая, стоит ли просыпаться, если пока его никто не будит, позволяя полувампиру досматривать сны. Но от увиденного оба глаза мага распахнулись сами собой, чтобы тут же недоуменно заморгать, недоверчиво разглядывая представшую взору картину.
На соседней кровати, той самой, где ночью улегся почивать Светомир, сидело темное взъерошенное нечто с торчащими во все стороны космами. Предприняв некоторое усилие, маг опознал в лохматом чуде природы уже знакомого сокола, а в торчащих космах — птичьи перья. Вид у птицы был недовольный, если не сказать мрачный. И это было понятно, если учесть тот факт, что вокруг сокола, ахая и охая, столпился весь женский состав компании. Девчонкам, судя по всему, как раз таки очень нравилось происходящее. Они наперебой теребили птичьи перья, безбоязненно трогали хищно загнутый клюв, беззастенчиво рассматривали крылья, пытаясь сосчитать перья разных видов, зачем-то пробовали окольцевать сокола и радостно делились впечатлениями от происходящего.
На второй кровати восседал Вотий и довольно хихикал. Он с некоторых пор стал считать себя ужасно взрослым и оч-чень важным (еще бы! Ученик мага! И не какого-нибудь, самого Дарилена Заозерного — есть от чего загордиться!) и в бесхитростные девичьи забавы не вмешивался, зато от души веселился, наблюдая за ними со стороны.
Кисс, нежащийся на подоконнике, задумчиво выпускал и втягивал обратно когти, чем еще больше нервировал бедную птичку. Дарилен как никто другой знал кота и готов был поклясться: это не больше, чем насмешка. Кисс — умный кот, он сумеет отличить обычную птицу от оборотня, и уж тем более не станет есть всякую сомнительную пищу вроде рыцарского филе. Но сокол, увы, о талантах Кисса и не подозревал, а потому то и дело косился на опасно острые кошачьи когти и нервно переступал по кровати, как курица на насесте, мечтая оказаться подальше от освещенного ласковым солнцем окна.
— Насмотрелись? — прервал веселье хриплый птичий голос. Членораздельная речь птице давалась с явным трудом.
Девушки с сожалением завздыхали, но от сокола все же отошли. Птичьи крылья взметнулись над головой, миг — и на кровати появился весьма помятый полуголый рыцарь. Лицо его было таким недовольным — хоть уксус вари. Дар разочарованно прищелкнул языком — он снова пропустил короткий миг между сменой оборотнем ипостасей. Легенда обещала счастливчику, успевшему разглядеть сие таинство, пожизненную удачу и везение еще на семь поколений вперед. Но вряд ли за века существования этого предания нашелся хоть один человек (или не-человек), сумевший доказать или опровергнуть его справедливость. Почему-то именно в этот момент что-то неизменно отвлекало смотрящих: или глаза сами собой моргали, или происходило что-нибудь еще, столь же незапланированное. Маг всего лишь подавил непрошенный зевок, на миг сощурившись, — и вот, пожалуйста, момент упущен.
Дарилен потянулся и встал, бросив на уютную постель полный сожаления взгляд. Как ни хотелось бы ему еще на денек задержаться в Тайгене, отдохнуть и отоспаться, нужно идти дальше. Первоначальный маршрут, мысленно составленный колдуном еще в Чарске, с каждым днем все больше менялся и удлинялся, в конце концов преобразившись до неузнаваемости. Впрочем... Разве не вечная дорога — судьба всех магов? И каждому магу известно: не путники выбирают дороги — дороги сами выбирают идущих. И если эта дорога выбрала именно его, то кто он такой, чтобы спорить с ней?..
[1] Сжатень — третий летний месяц.
[2] Согласно законам Сиднара, в день двадцатилетия наследники вступают в свои права. Кроме того, по тем же законам, если после официального объявления помолвки один из помолвленных погибает, все его состояние переходит в распоряжение оставшегося в живых несостоявшегося супруга.
Глава 7
После нескольких пасмурных дней и одного грозового ливня лето словно одумалось и, спохватившись, принялось усердно пропекать не вовремя высунувшихся из дома путешественников. От жары и духоты, казалось, плавился даже мозг в черепной коробке, отчего люди и нелюди делались вялыми и раздражительными.
— Коней бы найти... — в который раз протянул Светомир, тоскливо глядя в безупречно чистое небо без единого облачка.
— Полагаю, главное слово здесь — "найти"? — ехидно уточнил Дарилен. — Ну сходи в придорожных кустах пошарь, авось отыщешь парочку... Или ты предлагаешь ограбить конюшни какого-нибудь близлежащего селения?
— Ничего я не предлагаю! "Воровство есть недостойное рыцаря занятие, и всякий муж, пред сим дьявольским искусом не устоявший, не достоин более рыцарем именоваться!" — процитировал Светомир "Устав славных рыцарей" и, оскорбленный до глубины души беспочвенными подозрениями, надолго замолчал.
Он, конечно, мог бы сменить ипостась — и вместо того, чтобы уныло месить ногами дорожную пыль, отдаться на волю воздушной стихии, поймать крыльями ветер, почувствовать радость полета... Но вот его неромантичных спутников перспектива помимо своих вещей волочь еще и сумки Светомира, совсем не прельщала.
— Отрастишь крылья — лети вместе со своим добром, — предупредил рыцаря маг. — Или хотя бы вези кого-нибудь, все польза от тебя будет.
— Я птица, а не ездовой дракон! — обиделся оборотень, но от мыслей о полете пришлось отказаться.
Прошло уже три дня с тех пор, как они покинули Тайген, а владения графа де ла Набирэй, несмотря на все заверения Айны, и не думали показываться на горизонте. И неудивительно: откуда было графине, разъезжающей по стране исключительно в карете, запряженной лучшими лошадьми, знать, сколько дней может занять пеший переход из одного города в другой? Она только предполагала — и, как выяснилось, ошибочно.
Карта, купленная в лавке у тайгенских ворот, тоже не спасала ситуацию — неизвестный составитель скрупулезно нанес на нее все окрестные селения, снабдив каждое портретом городского или сельского головы, тщательно прорисовал деревья, долженствующие обозначать лес, и украсил все это изящной рамочкой — а вот о том, чтобы хоть сколько-нибудь выдержать масштаб, не позаботился. Руководствоваться ею при подсчете дней пути было гиблой затеей — это путники поняли в первый же день.
Главной их проблемой были лошади. С ними компании решительно не везло. Сначала пришлось оставить своих ненаглядных, почти родных лошадей у Гномьих гор. Не избежала этой участи и Заринна — узнав об очередном завале на сиднарском перевале, она определила свою Златку "на постой" к знакомым в Предгорье.
После, уже в Загорье, решено было купить других скакунов — после дня пешего хода путники готовы были расстаться со всеми своими сбережениями, лишь бы дальше ехать верхом, а не тащиться по пыльным и не очень-то пригодным для пешеходов сиднарским дорогам. Что они и сделали: в ближайшем селе спутники подсчитали свои запасы, сложили их в одну общую кучку и купили трех отличных лошадей. Договорились ехать по двое на лошади, периодически меняясь и позволяя животным чаще отдыхать. И все было бы просто замечательно, не вспомни Светомир старинный сиднарский обычай, велевший непременно обмыть столь крупную покупку, дабы она была не напрасной и сослужила хозяевам хорошую службу.
— Никто ведь не требует напиваться в стельку, — убеждал он товарищей. — Но пропустить рюмочку-другую винца просто необходимо! Иначе на первом же привале наших лошадок уведут темные силы!
Откуда в вообще-то неплохо образованном рыцаре проснулось вдруг такое дремучее суеверие, он объяснить не смог. Впрочем, возможно, он просто отчаянно скучал по привычным гулянкам в шумной компании однополчан и не придумал лучшего повода для небольшого праздника? Так или иначе, спутники рыцаря, довольные удачной покупкой, к величайшему удовольствию Светомира, согласились.
В том же селении, именуемом Верхние Фумки, нашелся и трактир с незатейливым названием "Фумкинский выпивоха". Видимо, хозяин его, недолго думая, решил увековечить в названии себя, любимого. Однако выглядело заведение, вопреки ожиданиям, вполне прилично, кормили там хорошо, поили еще лучше, да и в посетителях недостатка не было. Пожалуй, в тот вечер их было даже больше обычного — всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на заезжих чародеев.
Словом, вечер удался на славу! "Рюмочка-другая" плавно перетекла в три кувшина, а там и в грандиозную попойку с привлечением к веселью остальных посетителей "Выпивохи" и всей имеющейся в трактире выпивки. Дальнейшее участники событий помнили смутно. Кажется, Маржана, явно не рассчитавшая свои силы и изрядно захмелевшая, принялась петь жалостливые песни, имевшие грандиозный успех у благодарной публики. У девушки оказался красивый сильный голос, да и музыкальным слухом боги ее не обделили — для ее спутников это стало приятной неожиданностью. Айна незамедлительно потащила Дара танцевать под эти песни. Танцующие если и попадали в ритм песни, то лишь изредка и по чистой случайности, но, тем не менее, зрители были довольны. Потом колдун и один из завсегдатаев "Выпивохи", широкоплечий рябой детина, на спор прыгали из чердачного окна трактира, и Дар самым бессовестным образом слевитировал, в ответ на упреки нахально заявив, что о том, чтобы не пользоваться левитацией, уговора не было. Проспоренную сумму победитель и побежденный тут же вместе и пропили: "Во имя дружбы и справедливости", — как провозгласил колдун. Под конец вечера (вернее, уже под утро) Дар пребывал в том состоянии, когда стакан с вином еще видно, но сама мысль о том, чтобы пить из него, уже противна. Что, впрочем, не помешало ему завязать еще несколько новых знакомств "с замечательными простыми рабочими людьми", душевно поговорить "за жизнь" с трактирным домовым, вызвать для восхищенной публики парочку демонов и поучаствовать во всеобщем хороводе вокруг костра, разведенного кем-то прямо во дворе трактира. Так фумкинский трактир обзавелся собственной достопримечательностью, двумя здоровенными пятнами копоти: на полу, аккурат в том месте, где колдун начертил пентаграмму, и над ним, на потолке. Причиной появления столь необычного декора стал один из призванных демонов — он оказался огненным духом и свое появление обставил весьма эффектно. Когда на пустом месте вдруг вспыхивает огненный столп, это производит неизгладимое впечатление на неподготовленную публику.
