— Ох-хо-хо, — начал колдун, и вдруг осекся. В его глазах мелькнули хитрые искорки. — Вотий, Маржана, — окликнул он хайяров нарочито ласково, — а не пора ли продолжить ваше обучение?
Ученики считали, что очень даже не пора, они с удовольствием поотлынивали бы от учебы еще денек-другой, но спорить с самим Наставником... Как можно?!
Лица явившихся после трапезы пред светлые Дариленовы очи подопечных не светились энтузиазмом, но, по крайней мере, хайяры порадовали Учителя послушанием и дисциплинированностью.
— Тема нашего сегодняшнего занятия — создание почтовых птиц, — важно объявил Дар.
Ученики насторожились. Почтовые птицы были распространены в сиднарских городах, особенно приморских, их часто использовали для поддержания связи с моряками, но в Долине эта сфера магического искусства была в диковинку. Да и моряки в последнее время прибегали к этому способу почтового сообщения все реже, в совсем уж исключительных случаях — во многом из-за его дороговизны. Дешевле было наполнить энергией (опять-таки магически) обычного почтового голубя, чтобы он смог долететь к адресату в как можно более короткий срок, не отвлекаясь на всякую ерунду вроде еды и отдыха.
Век магически созданных почтовых пичуг был недолог: обычно они исчезали сразу после доставки письма адресату, иногда — после принесения ответа своему творцу. Создавать их было не так уж сложно — для опытных магов, особенно если концентрироваться на функциональных свойствах "почтальона", а не на эффектности образа. Но для учеников это занятие было весьма хлопотным и затратным в отношении энергии. Чаще всего — из-за огромного количества "черновых вариантов".
— Главное — сосредоточиться, — поучал колдун, с аппетитом похрустывая пупырчатым огурцом — своего рода послеобеденным десертом. — И четко представить себе птицу, которую хотите создать, — маг откусил еще, прожевал и уточнил: — Не обязательно голубя. Подойдет любая.
— А сокола — можно? — внезапно развеселилась хайяри.
Маг прыснул.
— Можно, — разрешил он. — Можно даже соколицу. Только ты не очень увлекайся, а то еще влюбится наш Светомир в фантом — что тогда делать будешь?
Маржана расхохоталась, представив себе Лучезарного, сохнущего по иллюзорной почтовой птице и со слезами на глазах упрашивающего хайяри вновь создать предмет его страсти. А Учитель меж тем продолжал:
— ...Так вот, вы должны увидеть будущее создание внутренним взором. Постарайтесь рассмотреть его в подробностях: цвет перьев, форму лап, клюва... Можно даже представить звучание его голоса. В идеале вы должны захотеть прикоснуться к птице, взять ее в руки, погладить... Вотий, ну-ка попробуй.
Вотий нервно облизнул пересохшие губы, неуверенным голосом произнес заклинание, подкрепленное требуемыми жестами, зажмурился от страха, добросовестно вызвал перед внутренним взором первую пришедшую на ум птицу и, глубоко вздохнув, с опаской открыл глаза. Голубь у мальчишки получился что надо: красивый, белоснежный, с гордо выгнутой грудью, — но почему-то на трех лапах и с одним крылом. Он неловко топтался на месте и с молчаливым укором взирал на своего создателя.
Хайяр испуганно ойкнул и поспешил отойти от птички на безопасное расстояние. Но Наставник, против ожидания, воспринял неудачу спокойно.
— С первого раза ни у кого и не получается, — ободряюще заметил он. — Я, помнится, вообще с перепугу вместо летучей мыши сотворил мышь обыкновенную, полевку, но с крыльями. Красивыми такими. Стрекозиными...
— А зачем тебе понадобилась летучая мышь? — удивилась Маржана, не представляя, кому можно послать весточку с такой страхолюдной тварюшкой. Разве что ультиматум злейшему врагу...
— Хотел отправить письмо родичам-вампирам, — помрачнев, ответил маг.
Хмурое лицо Наставника красноречиво говорило о том, что рассказывать об этом случае он не хочет, и ученики, прекратив расспросы, послушно сосредоточились на заклинании.
Через полчаса занятий несчастные хаяйры взмокли от усилий, раскраснелись и выдохлись, несмотря на свой почти неисчерпаемый энергетический резерв. Возле них на палубе толпился и гомонил на все лады целый выводок жутковатых на вид созданий, которые лишь при большой доле фантазии могли сойти за птиц. В итоге создавать почтовую пичугу колдуну пришлось самостоятельно.
— Учитесь, отроки, — важно изрек Дар.
Одним движением он развеял по ветру горластые создания учеников, другим, ненадолго прикрыв глаза, сотворил собственное. Обычный голубь-сизарь встопорщил перья, взмахнул крыльями и требовательно уставился на колдуна блестящими глазками-бусинками.
— Лис! — во все горло завопил маг. — Птица готова! Иди, диктуй послание!
Но ученики рано радовались скорому освобождению. Маг, коварно хранивший на лице безмятежно-невинное выражение, вручил писчие принадлежности Вотию и велел:
— Пиши все, что скажет капитан. И смотри, чтоб без ошибок! Я после проверю.
Ученик заметно скис.
— Так, может, пусть лучше Маржанка напишет? — робко заикнулся он. — У нее и почерк красивше...
Маржана украдкой состроила братцу страшную рожу.
— Красивее, — машинально поправил колдун. — Давай-давай, не отлынивай. Зря я, что ли, тебя по письму гонял? Показывай теперь, чему научился!
Вотий тяжко вздохнул, поскреб макушку и уселся, тоскливо буравя взглядом чистый лист бумаги.
Капитан, заложив руки за спину, важно расхаживал по палубе и диктовал письмо в морское управление — сиднарские мореходы были обязаны сообщать на берег о встречах с карранами с указанием места и времени происшествия. Конечно, если оставались в живых.
— "Возлюб... кхм... Многоуважаемая распорядительница морской канцелярии!" Восклицательный знак поставь. И с новой строки пиши далее: "Спешу доложить Вам, что Ваш люб... э-э-э... покорный слуга, совершая очередное хождение по волнам Западного моря, третьего дня встретился на просторах водной глади со стаей карранов". Место оставь, точное время и координаты я потом сам запишу, по судовому журналу. "Моллюски были настроены весьма решительно... — маг сдавленно хрюкнул. Лис с неудовольствием покосился на него, но продолжил, как ни в чем не бывало: — ...и лишь стараниями нанятых мною магов нам удалось уйти без потерь. Покидая корабль, стая направлялась к востоку со скоростью, вдвое превышающую обычную. Засим ставлю точку. Навечно Ва... да что же это... С глубоким уважением и пожеланиями процветания, капитан "Бешеного кальмара", Ытыриэль Эриаль". Роспись я поставлю. Число — внизу — сегодняшнее.
— Это которое? — нахмурился Вотий, поднимая голову от письма.
Маг промолчал, углубившись в подсчеты. Счет дням скитальцы давно потеряли.
— Пятнадцатое число месяца сжатня, год тысяча пятьсот тридцать седьмой от воцарения светозарной королевской фамилии, — отчеканил Ытыриэль.
Айна, сидевшая неподалеку и до этого не проявлявшая интереса к посланию, подняла голову.
— Какое сжатня? — внезапно охрипшим голосом переспросила она.
Лис повторил.
— А что такое? — участливо поинтересовался маг, глядя на растерянное лицо графини.
Та задумчиво посмотрела на мага, перевела взгляд на равнодушное море и, уже когда Дар и не надеялся услышать ответ, тихо проронила:
— Сегодня отцу придется весь день выслушивать соболезнования и принимать скорбящих гостей, а вечером в фамильном имении де ла Набирэй будут поминать безвременно почившую старшую дочь. Сегодня мне исполнилось двадцать лет.
— Так у тебя сегодня день рождения? — Лис блеснул зубами в улыбке. — Да еще совершеннолетие! И ты молчала?!
— Я... Я забыла. Для меня этот день уже не важен.
Лис осуждающе покачал головой.
— День рождения полагается праздновать!
— Зачем?! Я не хочу! Мне и без него неплохо!
— Хочешь ты того или нет, не столь уж важно, — назидательно изрек капитан, на мгновение став похожим на Дара в пылу педагогического рвения. — У троллей есть примета: если праздник сам напоминает о себе, его нужно как следует отметить, иначе неприятностей не оберешься. Вы, сухопутные, придаете слишком мало значения приметам, за что и расплачиваетесь, но моряки — народ суеверный. Подруга ветра ведь не захочет, чтобы "Бешеный кальмар" налетел на мель и пошел ко дну по ее вине?
Лис выжидательно смотрел на Айну, и та запоздало поняла, что вопрос обращен к ней.
— Как вы меня назвали?
— Подруга ветра, — с готовностью пояснил Ытыриэль. — Сегодня это ты. Друзьями ветра моряки издревле называют празднующих день рождения. Считается, что в этот день, единственный в году, разумные существа становятся любимчиками морских ветров. Ветер ведь всегда юн, у него каждый день — день рождения, а значит, каждый день — праздник...
Графиня нахмурилась, осмысливая услышанное. Есть ли в мире другой народ, столь же романтичный, как моряки? Что ж, если ветер и впрямь так любит праздники и дни рождения в особенности — значит, понять друг друга им не суждено. Какая уж тут подруга...
День своего рождения Айна никогда не любила. Возможно, для тех, кому посчастливилось родиться в незнатной семье, это и был веселый праздник. Но граф де ла Набирэй свято чтил традиции, и любой мало-мальски значимый день календаря для его домочадцев неизменно оборачивался пыткой.
Пятнадцатого сжатня каждого года виновницу торжества обыкновенно поднимали на рассвете, втискивали в жесткий неудобный корсет, по случаю праздника еще более узкий, чем обычно, укутывали кружевной пеной, которую лишь по недомыслию называли платьем и в которой страшно было сделать шаг — проклятые оборки так и лезли под ноги. Одетую, причесанную и напомаженную графиню усаживали в Малой приемной, где она должна была принять вассалов, с благосклонной улыбкой выслушать их заверения в вечной преданности, с выражением неземного блаженства на лице принять одинаково пресные пожелания здоровья и всяческого счастья и одарить каждого заранее заготовленным подарком из графских кладовых.
В детстве Ромиайна искренне считала, что верные подданные слетаются, словно мухи на мед, исключительно из-за графских даров. Повзрослев, она поняла, что упомянутые дары особой ценности не представляют и выбираются графской экономкой по принципу "валялось там чего-то", но неприятный осадок все равно остался.
Эти утомительные церемонии не были нужны ни подданным графа де ла Набирэй, ни его дочери, но традиции заставляли первых по любой погоде тащиться в графский замок, кланяться и заискивать, а вторую — выслушивать пустые слова и любезно улыбаться, мысленно посылая все и всех к демонам.
А вечером наступало время праздничного бала, на который неспешно и величественно стекались равные по положению гости. Графине вменялось в обязанности дать каждому почувствовать себя дорогим и желанным гостем, а также подарить по танцу — кавалерам и по комплименту — дамам. Самой сложной задачей было не похвалить двух дам одинаковыми фразами — аристократки могли усомниться в собственной неотразимости и заподозрить хозяйку приема во лжи и лицемерии (к слову, их подозрения были бы вполне обоснованны), а это порицалось правилами приличия, будь они неладны.
В свой день рождения, несмотря на толпы весьма навязчивых собеседников, Ромиайна чувствовала себя как никогда одинокой и несчастной, и ей стоило немалых усилий сдержаться и заглушить в себе желание забиться в укромный уголок, подальше от придирчивых взглядов и пустых разговоров.
Неудивительно, что она с удовольствием забыла об этой дате, а вспомнив, запаниковала. Конечно, вряд ли празднование на "Бешеном кальмаре" могло походить на пышный прием в отцовском замке, но после девятнадцати тягостных праздников Айна не ждала ничего хорошего и от двадцатого.
— Это была иллюзия праздника, хотя на самом деле вряд ли кому-то было по-настоящему весело, — подвела итог невеселым воспоминаниям графиня.
Голубь давно улетел, унося на берег письмо, и все внимание присутствующих было приковано к пригорюнившейся Айне.
Дар и Зари заговорщицки переглянулись. За годы дружбы они отлично наловчились понимать друг друга без слов.
— А почему бы нам вместо иллюзии праздника не создать праздник иллюзий? — довольно ухмыляясь от уха до уха, предложил колдун.
Айна подняла голову, недоверчиво всматриваясь в лицо Дарилена.
— Как это?
— Увидишь, — вместо друга пообещала Заринна.
* * *
К незапланированному празднованию графининого дня рождения компания отнеслась со всей возможной ответственностью.
Дарилен занялся украшением палубы — как он и обещал, иллюзорным. Вотий помогал Учителю по мере сил: лез под ноги и приставал с расспросами в самые неподходящие моменты. Учитель гневно сопел и скрипел зубами, но терпеливо объяснял любознательному ученику все тонкости создания качественных иллюзий.
Маржана испекла праздничный торт — не иллюзорный, а самый настоящий и необыкновенно вкусный. На все расспросы о том, как ей удалось сотворить такое кулинарное чудо в условиях корабельной кухни да еще с минимальным набором продуктов, хайяри отвечала загадочной улыбкой. Дарилен тоже довольно улыбался — определенно, быть Наставником способных и к тому же прилежных хайяров ему нравилось все больше и больше.
Светомир слонялся по палубе без дела, мешал всем, кто попадал в его поле зрения и приставал с глупыми вопросами. Бедному рыцарю не нашлось занятия, и он искал его себе самостоятельно, доводя окружающих до белого каления. В конце концов Лучезарного спровадили на кухню, к колдующей над выпечкой хайяри, и вздохнули с облегчением. То ли рыцарь наконец угомонился, то ли Маржана, дорвавшись до нежно любимых кастрюлек, проявила поистине ангельское терпение, но на палубе рыцарь не появлялся до вечера.
Заринне досталась почетная миссия — наведение красоты на прекрасную половину компании. Половина мужественная от услуг магички по подбору костюмов и причесок сдержанно отказалась.
Зари подошла к делу ответственно, стараясь поспеть везде и всюду. Ее цветастая юбка мелькала то тут, то там. После моряки клялись, что видели ее в нескольких местах одновременно.
Но, как и полагается по закону подлости, когда Дару понадобилась помощь подруги для создания какой-то особенно хитрой иллюзии, магичка как в воду канула. Дарилен последовательно обошел палубу, камбуз и трюм — Заринну видели везде ("Вот только что тут была!"), и отовсюду она успела скрыться с завидной прытью.
Немного поразмыслив, Дар решил заглянуть в "женскую спальню".
Увы, магички не было и там. В комнатушке в одиночестве причесывалась Айна, устроившись прямо на полу перед небольшим зеркальцем. "Зариннино", — опознал маг. Значит, он опять не успел.
Графиня обернулась на скрип двери, лицо осветилось улыбкой, но маг успел заметить на нем обеспокоенное выражение. Дарилен нахмурился, зашел внутрь и прикрыл за собой дверь.
— Ты выглядишь взволнованной. Что-то не так?
Графиня на секунду смутилась, но отпираться не стала.
— Дар, мне страшно... Я не хочу совершеннолетия.
— Что ты такое говоришь? Что-то случилось?
— Случилось... Не сейчас, а гораздо раньше. Лет двадцать назад... Дар, что ты знаешь о сиднарской знати?
