— Привал! — объявила Заринна, скидывая с плеча сумку посреди небольшой березовой рощицы. — С места не сдвинусь, пока не поем!
За водой на этот раз отправили Светомира. Дарилен после разговора со светловолосым чародеем опасался оставить ученика одного и предпочел не рисковать.
Светомир с поручением справился не в пример быстрее колдуна, о чем рыцарь не замедлил сообщить по возвращении. Увы, одновременно говорить и идти с гордо поднятым подбородком получается не у всех. Рыцарь забыл о том, что он не в городе, на мощеной улице, а в роще, где на земле могут лежать камни, коряги и прочие мешающие передвижению предметы, и что неплохо бы иногда поглядывать под ноги.
Рыцарь зацепился носком сапога за лежащую на пути корягу, взмахнул руками... Удержаться на ногах ему удалось. Удержать в руках фляги — нет. На беду не все фляги оказались плотно закрытыми. Стоящего рядом Дарилена с головы до ног окатило водой.
Колдун оценил размер нанесенного ему ущерба и смерил рыцаря крайне недобрым взглядом.
— Я нечаянно, — пролепетал Светомир, попеременно то бледнея, то краснея. — Я не хотел...
— Давно собирался спросить — в рыцари всех таких криворуких берут? Вас специально отбирают, что ли?
— Я не криворукий! Подумаешь, оступился! — возмутился Светомир.
— Ну, стало быть, кривоногий, — невозмутимо поправился Дарилен. — Переодевайся теперь из-за тебя...
Маг, памятуя о присутствии дам, пошарил взглядом по окрестностям в поисках укрытия, дабы там без помех переодеться, но оного не нашел и, рассудив, что за чахленькими деревцами его все равно будет прекрасно видно, принялся стягивать рубашку через голову там, где стоял.
Благовоспитанная Айна стыдливо опустила глаза, изредка кидая любопытные взгляды на загорелую спину колдуна, всякий раз при этом заливаясь краской.
Маржана и Зари, повидавшие вдоволь мужчин с голым торсом, отнеслись к происходящему равнодушно — селяне мужского полу не считали зазорным в летний зной поработать иной раз и без рубахи.
Маржана проявила любопытство лишь однажды: ее привлек мелодичный звон. Несколько амулетов, которые колдун носил на шее, спрятанными под рубаху, переплелись друг с другом и зацепились за воротник. "Упадут", — мелькнула у девушки мысль. Ко всем связанным с магией предметам Маржана относилась с почтением, граничащим с благоговением. Позволить упасть на землю заряженным магией амулетам казалось ей немыслимым святотатством. Поэтому когда Дарилен, окончательно запутавшийся в мокрой, льнущей к телу рубахе, с раздражением рванул ткань чуть сильнее и амулеты соскользнули вместе с одеждой, Маржана без колебаний подставила ладонь.
В тот же миг янтарная капелька на хитро сплетенной цепочке из белого металла вспыхнула ослепительным светом, как миниатюрное солнце, и больно обожгла руку девушки. Маржана вскрикнула, выпустила камень, но продолжала сжимать цепочку, как завороженная, глядя на огонек.
На лице наконец-то выпутавшегося Дарилена поочередно проступили недоверие, безграничное удивление и замешательство.
В глазах Заринны плескался такой ужас, будто она увидела в непосредственной близости от Маржаны разевающего голодную пасть дракона.
— Дар... Ты тоже это видишь? — тихо спросила она.
— Вижу, — ошеломленно подтвердил колдун.
— Но... Этого ведь не может быть!
— Не может, — эхом откликнулся Дарилен.
И только рыцарь и Айна в недоумении переводили взгляд с одного потрясенного лица на другое, тщетно силясь понять, о чем речь. Первым, как водится, не выдержал рыцарь.
— Может быть, вы просветите нас, что происходит? — поинтересовался он.
— Боги только что даровали свое согласие на то, чтобы Маржана стала моей ученицей, — охотно откликнулся Дарилен.
— А я всегда полагал, что у магов бывает только один ученик, — недоверчиво протянул Светомир.
— Я — тоже, — язвительно отозвался маг.
— И что теперь будет? — с трудом отрывая взгляд от янтарной звездочки, подняла голову Маржана.
— Что-что, — вздохнул маг. — Я прославлюсь как первый в истории маг, у которого было два ученика одновременно, а ты со временем меня возненавидишь, потому что все ученики рано или поздно начинают недолюбливать требовательных наставников. Пока не закончат обучение и не поймут, что оно пошло им во благо.
Притихшая компания с интересом наблюдала за обрядом принятия в ученики. Графине и Светомиру увиденное было в новинку и вызвало у них неподдельный интерес.
— Ну что, — шепотом спросила Айна у новоиспеченной ученицы, когда обряд подошел к концу, — что ты чувствуешь?
Графине почему-то казалось, что после столь глобальной перемены статуса человек должен и чувствовать себя по-иному, не как простой смертный.
— Есть хочу, — честно отозвалась Маржана, прислушавшись к себе. — Давайте ужинать, а?
Случившееся повлияло и на разрешение вопроса с маршрутом. После ужина Дарилен, поразмыслив и не найдя объяснения всем странностям, произошедшим за этот удивительно долгий день, решил, что искать разгадки нужно на исторической родине его учеников.
— Твоя взяла. Идем в Хайялин, — объявил он ликующей подруге.
Рыцарь попытался прикинуть, чем это грозит лично ему. Он вспомнил, как его отряд однажды пробирался к княжеству Барбигал, находящемуся как раз посередине между Джайлирией и бывшим Хайялином (вернее, тем местом, где когда-то находилось это государство), — месяц пути, выматывающего, изнуряющего, большей частью по бездорожью, по пустошам, кишмя кишащими нежитью... Оценил открывающиеся перед ними перспективы. И заорал благим матом.
— Это что же — пешком тащиться в такую даль?!
— А ты видишь поблизости бесхозных лошадей? — поинтересовался маг.
— А как насчет порталов? — с надеждой в голосе вопросил рыцарь. — Так ведь будет быстрее, правда? У нас есть целых четыре мага, вот и...
— А не пошел бы ты?.. — предельно вежливо отозвался Дарилен. — Тратить магическую силу на дрыц знает что — верх безрассудства, к твоему сведению! А выкачивать ее из своих учеников я не позволю, и думать забудь!
Рыцарь вздохнул и замолчал. Ненадолго. Возмущение его было так велико, что идти молча было выше соколиных сил. Он и не молчал, вполголоса проклиная безрассудство магов и собственное невезение, вынуждающее его мириться со столь опасными спутниками.
Всем казалось, что уж больше в этот день ничего не может произойти. Сколько можно, в самом деле? Не много ли событий? Но путников ждала еще одна неожиданность.
Первым подозрительные звуки услышал Вотий — он как раз тренировался, отрабатывая на ходу заклинание улучшения слуха.
— Там... Там кто-то есть! — возбужденно сообщил он, тыча пальцем в кусты шиповника, видневшиеся в отдалении. — Кто-то сопит и шуршит ветками! Это погоня за нами!
Дарилен напрягся, готовясь дать отпор возможным соглядатаям, но не успел сделать и шагу: что-то белое и огромное молнией метнулось из-за кустов, и в тот же миг раздался отчаянный крик Заринны.
Впоследствии Дарилен долго ломал голову, почему не сработали рефлексы, каким чудом он удержался и не засветил в размытое нечто пульсаром, готовым сорваться с кончиков пальцев.
"Интуиция", — всякий раз отвечала на это Заринна, улыбаясь и вспоминая тот миг. Миг встречи со своей собакой.
...Уезжая из дома, Заринна оставила собаку у знакомой в соседнем селе и строго-настрого наказала беречь животинку, холить ее и лелеять. Послушная псинка осталась сидеть у чужого порога, грустными глазами глядя вслед уезжающей хозяйке. У Заринны сердце разрывалось от жалости, но она запретила себе думать об этом. Магичка не хотела подвергать собачью жизнь опасности. Но сама Фтайка рассудила иначе. Не прошло и пары дней, как она сбежала из гостеприимного, но чужого дома и одной ей известными тропами нагнала обожаемую хозяйку, которой теперь с упоением вылизывала лицо. Нимало не смущаясь тем, что хозяйка ее при этом лежит на земле и истошно визжит — сначала от испуга, а потом, разобравшись, что к чему, и от радости.
— Фтайка! Фтаечка! Солнышко мое! Ты нашла меня! Как же я рада тебя видеть, девочка моя маленькая!
"Маленькая девочка?!" Свет нервно хихикнул. Да эта псина ему по пояс!
— Как-как ее зовут? — изумленно переспросила Айна, наблюдая за этой душещипательной сценой воссоединения двух любящих душ.
— Фтайка, — охотно повторила Зари, поднимаясь наконец с земли и любовно трепля собачьи уши. — В переводе с друидского — малышка. Щенком она была такой крохотулей...
Магичка не договорила — ее слова утонули в истерическом хохоте. Окружающее едва не валились на траву, изнемогая от смеха. Дар тоже хохотал — он уже не раз слышал перевод имени "крохотули", и всякий раз не мог удержать эмоции под контролем.
Заринна обиженно поджала губы.
— И ничего смешного! — запальчиво произнесла она. — Это с виду она у меня большая и грозная, а на самом деле — совсем как ребенок! Умный, добрый и ласковый ребенок, вот!
Псинка радостным лаем и усиленным мотанием хвоста выразила полное согласие с хозяйкой. Заринна, кажется, едва не прослезилась от умиления.
Животинка попыталась было подружиться с хозяйкиными спутниками, но в ответ на ее заигрывания Светомир поспешно отодвинулся на безопасное расстояние, а Кисс недвусмысленно зашипел, давая понять, кто здесь главный.
— Силы Стихий, — вздохнул Дар, возводя глаза к безбрежно-голубому, умытому дождем небу — И мы собираемся таким отрядом перемещаться незаметно! Да нам для полноты картины осталось только герольдов с трубами вперед выслать!
— Не брюзжи! — отмахнулась Заринна, не сводя глаз со своей ненаглядной псинки. — Как-нибудь справимся.
День подходил к концу. Прозрачные летние сумерки окутывали сиднарские поля, луга и перелески. В высокой траве переговаривались сверчки — казалось, воздух звенел от их треска. Где-то уже начинали вечернюю перекличку лягушки.
Безмолвствовала только компания, устроившаяся на ночлег у яркого костра, надежно укрытого маскирующими чарами. Это молчание было вызвано не неловкостью или отсутствием тем для разговоров. Каждому из них было о чем подумать и о чем помолчать, чтобы свыкнуться с переменами.
Глава 9
День колдуна начался с диковинного зрелища: он удостоился чести лицезреть таинство рыцарского утреннего туалета.
Как-то так получалось, что верный своей птичьей природе Светомир всегда вставал раньше всех — даже неугомонный Вотий, просыпающийся на рассвете, неизменно оказывался вторым. Когда все еще только протирали глаза, рыцарь уже был весел, гладко выбрит, причесан и напомажен — словом, готов к выходу в свет. Дарилен же придерживался мнения, что спать нужно, покуда дают, и его спутникам каждый раз приходилось прилагать немало усилий, чтобы растолкать сладко спящего мага хотя бы к завтраку. Стоит ли говорить, что он и сам был весьма озадачен происходящим: солнце еще не встало, а он уже растерял остатки сна и теперь лежал, вполглаза наблюдая за священнодействием.
Посмотреть и впрямь было на что. Рыцарская забота о внешности представляла собой целый ритуал. Для начала Светомир, мурлыча что-то себе под нос, аккуратно установил перед подходящим пеньком зеркальце в золоченой оправе, разложил бритвенный прибор и, не переставая напевать, приступил к бритью. Взбил в специально припасенной для этой цели чашечке мыльную пену, старательно нанес ее на щеки, придирчиво осмотрел бритву и принялся тщательно удалять с лица лишнюю растительность, после каждого движения внимательно всматриваясь в отражение.
Побрившись, вдоволь налюбовавшись на результат в зеркало и сбрызнув лицо душистой водой, Светомир взялся за расческу. На приведение в порядок белокурой шевелюры доблестного воина ушло не менее получаса. Колдун мысленно воздал хвалу Тарну [1]: в походной жизни от завивки волос рыцарь отказался (хоть и долго горевал по этому поводу). С кудрями Светомир мог бы провозиться до обеда. Впрочем, маг дорого дал бы за возможность посмотреть на рыцаря в бигудях!
Бритьем и причесыванием Светомир не ограничился. За прической пришел черед усов и бровей. Для них у рыцаря были припасены не только специальные маленькие расчесочки, но и миниатюрные ножнички, которыми вояка принялся подравнивать чересчур, по его мнению, длинные волоски.
Но и это было еще не все. Завершением утреннего туалета стал уход за ногтями: Светомир тщательно вычистил из-под них грязь, подпилил крохотной пилочкой одному ему видимые неровности краев и отполировал и без того безупречные ногти миниатюрной замшевой подушечкой.
Все это рыцарь проделывал, сохраняя неимоверно серьезное выражение лица, видно было, что он подходит к делу обстоятельно и ответственно.
Маг увлеченно следил за разворачивающимся перед его глазами действом со все возрастающим интересом. Сам он на утренние процедуры тратил от силы пару минут — ровно столько, сколько требуется, чтобы умыться, наскоро причесаться и собрать волосы в низкий хвост на затылке.
Вскоре, зевая во всю немалую пасть, сладко потягиваясь и заранее радостно виляя хвостом, с теплого места под хозяйским боком подхватилась зариннина собака.
Фтайка, в отличие от Кисса, особыми талантами не отличалась: телепатией она не владела, способности к магии, равно как и колебания магического фона, не чувствовала, а всех разумных существ делила на хороших и плохих исключительно с позиции их отношения к Зари.
Несмотря на свой возраст (Фтайке было почти пять лет, точнее, как просветила спутников Заринна, четыре года, восемь месяцев и три недели), лохматая белая с рыжими подпалинами псина умудрялась сохранять на морде совершенно щенячье, наивно-радостное выражение, чем бесконечно умиляла свою хозяйку. Соседи в Хворостцах энтузиазма магички не разделяли: односельчан, купившихся на кажущуюся добродушность Фтайки, неизменно постигало жестокое разочарование. Грубого или недостаточно почтительного (с собачьей точки зрения) отношения к Заринне псинка не терпела и не прощала, что незамедлительно демонстрировала. Зато и друзей магички она принимала со всей широтой собачьей души. Как для любой собаки, хозяйка для Фтайки была божеством на земле, и горе было тому, кто осмеливался на это божество косо глянуть, оскорбить или, упаси боги, поднять руку. Заринна могла и сама за себя постоять — но поди-ка объясни это животине!
Помимо всех прочих достоинств, Фтайка была собакой здоровой, подвижной и отличалась отменным аппетитом.
— Уж больно она у тебя прожорливая, — рискнул как-то заметить Светомир, ревниво наблюдая, как в собачьей пасти с немыслимой скоростью исчезают сардельки, позаимствованные путниками из графской кладовой.
— Да уж не больше, чем некоторые рыцари! — окрысилась магичка, заботливо подкладывая своей любимице новую порцию. — Тебя не съест, не бойся!
Вопреки опасениям Дарилена, Кисс пополнение команды воспринял на удивление спокойно. С псиной кот держался с истинно царским величием и достоинством, близко к себе не подпускал и в традиционные кошачье-собачьи ссоры не ввязывался. Хвала богам, обошлось без раздела сфер влияния и выяснения, кто главнее.
