— Парни, ночь на дворе. Если собираемся и дальше гулять по городу, надо вам переодеться, не то утро будем встречать в полицейском
отделении. Сомневаюсь, что у вас есть при себе паспорта российского образца. За гражданство даже не заикаюсь. Три дня будут выяснять кто вы и откуда. А потом будете Наполеону из соседней палаты объяснять про царя батюшку и Драконо-Кощея, укравшего ваш портал. Поверьте, в психушке вас будут слушать о-о-очень внимательно.
Про свою участь она старалась не думать. Воображение опять нарисовало подземелье, только на этот раз стерильное, белое, залитое светом, вокруг кучи сверхсекретного оборудования и стены из целлофана, отгораживающие операционный стол от остальных помещений. И препарируют ее уже другие маньяки, имеющие на это официальное разрешение от соответствующих спецслужб.
Б...р...р...р, да что же ее весь вечер на мысли о скальпелях тянет.
Воевода от ее слов сам был готов за дракона огнем дышать, так сверкали глаза от гнева. Грудь вздымалась, видимо ему дыхания не хватало, но и мужества высказать все, что думает о квакающих под руку лягухах, тоже не хватало, так как Ванюша откинул голову и захохотал.
Сдавленные смешки послышались со стороны дружинников, но одного начальственно взора хватило, чтобы мигом восстановить разболтавшуюся дисциплину.
— Василиса, ну и насмешила. — Произнес, отсмеявшись, Ванюша и погладил пальцем ее по голове, по спинке. Хотел пощекотать под подбородком, но вдруг стал серьезным и убрал руки. — Вообще-то ты права. Положение у нас действительно хуже некуда.
— О чем я и говорю. Значит так. Пункт первый — уйти с освещенных улиц. На вас и так достаточно насмотрелись.
— Без тебя ученые. — Не выдержал воевода.
Лисса удивилась. Чего он на нее взъелся? Это личная неприязнь? Или ему умные девушки в принципе не нравятся?
Царевич устало, махнув рукой, попросил мужчину отцепиться от лягушки.
— Остынь Славий. Девушка дело говорит. Василисе этот мир родной, так что стоит прислушаться к ее советам
Славий что-то проворчал в бороду по поводу наглых девиц, не почитающих ни возраста, ни чина, но Лиссе его ущемленное самолюбие было сугубо параллельно. Главное дружина, наконец, убралась с центрального проспекта и теперь шла по тихим темным улочкам.
— Куда идем? — Поинтересовался у нее Ванюша.
Лисса вздохнула и вдруг к собственному неописуемому удивлению зевнула во всю пасть, забыв прикрыть рот лапкой.
— Прости. — Пробормотала она, радуясь, что лягухи не краснеют. А если и краснеют, то на их зеленой мордочке этого не видно.
— Ты устала. День был очень длинным. — Улыбнулся ей царевич, и Лисса от заботы, прозвучавшей в его голосе, опять размякла. Но пришлось собраться.
— Для начала пойдем ко мне. Нам всем не помешает выспаться.
— Это реально? Нас ведь много. — Ваня покосился на своих спутников, которые не в пример ей выглядели бодро, и казалось, спать вовсе не собирались.
— Если убедим Аньку, что вы не психи, она даст ключи от двести пятой комнаты. Девчонки уехали на каникулы в горы. Только там всего пять кроватей. — На всякий случай предупредила она, прикидывая, где можно разместить остальных парней. Но переживала она зря. Среди дружинников послышались смешки. Улыбнулся даже хмурый воевода, а Ванюша пояснил с лучезарной улыбкой на лице:
— За нас не беспокойся. Спали и не в таких условиях. Лишь бы у тебя проблем не было.
— У меня? — Удивилась она и самыми честными глазами посмотрела на Ванюшу. — С каких пор у лягушек могут возникнуть проблемы? Проблемы будут у Аньки, если вы из холодильника всю еду съедите. Но как ты только что сказал про своих парней, я то же самое скажу про Аню. Она и не из таких ситуаций выкручивалась.
— Хм... — Глаза Ивана блеснули лукавой улыбкой. — Я жажду познакомиться с этой юной девой. Ведь вы подруги?
— И еще какие. Она мне... — Лисса хотела сказать как сестра, но вовремя закрыла рот и отвернулась от царевича. Что-то слишком быстро она разоткровенничалась с ним. Так не бывает. Два часа как познакомились, а будто всю жизнь друг друга знают. Не привыкла она к такому, потому и чувствовала себя ужасно, словно предательство совершила.
Жизнь в детдоме научила ее быть осторожной, постоянно быть на чеку и следить за каждым своим словом. И даже когда она получила паспорт и по окончании школы аттестат о среднем образовании, а к нему билет во взрослую жизнь, ее привычки мало изменились. Только к середине первого курса она смогла нормально общаться с одногрупниками. С Аней было сложнее. Вынужденные жить в одной комнате и тесно общаться, она неосознанно подвергла девушку испытанию на прочность и верность, и когда та выдержала все ее заскоки, и не отказалась от предложения дружить, открыла перед ней душу. С тех пор они были неразлучны. Вот и сейчас, она хотела вернуться в общагу, чтобы пожаловаться Ане и выслушать ее, без сомнения, дельный совет как вылипать из этой ситуации.
Представив выражение лица подруги, когда она с плеча Царевича проквакает "Привет Анюта" Лисса не выдержала и расхохоталась. И только отсмеявшись, почувствовала, как со звоном лопнуло напряжение между ней царевичем и его дружиной. Странно, до сих пор она не замечала, как все они скованы, молчаливы и стараются лишний раз ее не трогать. Все, кроме воеводы.
Она почувствовала прилив благодарности к мужчине, своими подначками и придирками не давшему ей закатить заслуженную истерику. Ну вот. Стоило только подумать обо всем, что с ней случилось, как на глаза навернулись слезы, в горле застрял колючий ком...
— Эй! — В ужасе вскричал царевич. — Василиса, только не плакать!
— Бабы, что с них взять. — Славий сплюнул и отвернулся, чтобы не видеть, как она украдкой смахнула лапкой с глаз предательские слезы.
Ванюша предпринял попытку усадить ее обратно за пазуху, но она поинтересовалась, он знает дорогу до общаги? И осталась сидеть на плече.
Пока дошли домой, Лисса вся издергалась. Попробуй в двух словах объясни царевичу и его дружине, почему дорогу надо переходить именно по белым полоскам на дороге да еще на зеленый свет. И почему внезапно выросшую на их пути стену посреди глухого двора надо обязательно перелезть, а не обойти. Да потому что там, где ее можно обойти находится универмаг, недавно обзаведшийся камерами наружного наблюдения. Хотите сняться в кино? Нет? Что такое кино? Твою ж дивизию, кто меня тянул за жабий мой язык. Лисса успела тысячу раз проклясть свое невезение, втянувшее ее в эту историю. Но делать нечего — пришлось объяснять внимающим ей с открытым от удивления ртом мужчинам, прописные истины, знакомые ей с детства, а им кажущиеся совершенно немыслимыми. Дослушав лекцию — "Что", "Как", "Зачем" и "Почему нельзя", парни пришли к единодушному мнению, у них в преисподней и то лучше, и дружно попрыгали через стену. А она бессильно повисла на плече смеющегося царевича, вывалив язык от жажды.
В общем, до общаги они добрались как раз вовремя. Чтобы увидеть как комендантша, выпустив на улицу группу студентов с сумками, собравшихся на выходные домой, тут же заперла за ними дверь, погасила на вахте свет и отправилась спать.
— Опоздали. — Лиса с досады стукнула лапой, да забыла, что сидит на голове царевича. Тот сдернул ее себе в ладонь и задом отполз от линии кустов в густые заросли, где их поджидали воевода и остальные.
— И что теперь?
— Ждать ночи.
— Лишь бы не до утра.
Иван сглотнул, видимо тоже жажда замучила. Ей проще, подпрыгнула и лизнула с листа. Три капли и жажды как не бывало, а радости сколько, что окатила жениха водой. Вон как морщится, что вода потекла за шею.
Затаившись в зарослях стали ждать пока народ разойдется. Улица хоть и не центральная, но людей все равно много. Несколько машин стояли на стоянке возле общежития. Парни и девушки, открыв двери, слушали музыку, пили пиво и громко смеялись, обсуждая какой-то кинофильм. Видимо, только что пришли с просмотра.
Истоптав всего Ванюшу, Лисса нашла уютное место в складках теплого плаща, у него на коленях и загребая лапами, укрылась им как одеялом. Тепло, хорошо, можно и поспать. Все равно разбудят, когда настанет время штурмовать общагу.
Невдалеке тихо переговаривались дружинники, обсуждая сложившуюся ситуацию. Лисса зевнула. Ничего необычного, обычные мужские разговоры, чем кормить ораву молодцов, где для них достать одежду и желательно отдельное жилище подыскать, временное, достаточно большое, чтобы всех вместило и соседей минимум, чтобы на вопросы не отвечать, кто такие.
— Странная ты девушка, Василиса. — Теплые пальцы прошлись по ее спине, вызвав толпу приятных мурашек, вырывая из полусонного забытья.
— А? — она очумелыми глазами уставилась на царевича. Чего это он? Не заболел ли часом?
— Не кричишь, не плачешь, не проклинаешь меня с Кощеем. Вообще ведешь себя так, будто ничего не случилось и превращение из девушки в лягушку для тебя обычное дело.
Сонливость как рукой сняло. Лисса вскинула голову, заглядывая в лицо Ванюши. Нет, не жалеет, просто не понимает ее реакцию. Это хорошо. Услышь она в его голосе хоть каплю жалости, и его ждала бы встреча с жабой ниндзя, повыбивала бы все зубы и покусала за уши.
— Если я буду плакать, это что-нибудь изменит?
— Нет.
— Тогда зачем трепать нервы себе и людям? — Она попыталась изобразить пожатие плеч, призванное показать царевичу ее равнодушие к своей участи, но в исполнении лягушки это выглядело как предсмертные судороги, до икоты напугавшие Ванюшу.
— Тебе плохо? — Он схватил ее за лапку, и начал тыкать пальцем под ребра и в брюшко, проверяя, жива она, или уже издохла. — Василиса, не молчи, скажи хоть слово?
— Щекотно! — Давясь смехом, Лисса брыкалась и лягалась, отпихивая от себя мужские пальцы.
— Уффф, напугала. — Ванюша облегченно выдохнул и, завернув в краешек плаща, прижал к груди.
— Хррр... хеее... — Захрипела Лисса. — Отпусти, раздавишь.
— Что за день сегодня такой, все наперекосяк. — Иван убрал ладонь, и она шлепнулась мужчине на колени. — Прости, обычно я не такой неуклюжий.
— Ну, ты... — Возмущению Лиссы не было предела, но, увидев полные раскаяния синие глаза, успокоилась, — ... ладно проехали. О, кажется, они сейчас уедут.
Зазвенели покатившиеся по асфальту пустые бутылки, захлопали двери, взревел мотор одной машины, второй, третьей.
Лисса спрыгнула на траву и собралась пробраться через кусты, чтобы посмотреть, как компания разъезжается по домам, но ей не дали сделать и два скока. Царевич поймал ее, водрузил на плечо и аккуратно раздвинул ветки сирени, открывая обзор на общагу.
Зажглись фары, взвизгнули тормоза и, оставляя черные следы от задымившихся шин, "гонщики" укатили восвояси.
— Наконец-то. — Рядом сквозь кусты протиснулся Славий, разглядывая опустевшую улицу и асфальт, отделявший кусты от общежития. — Слишком светло. Все равно кто-нибудь заметит. Вон в скольких окнах горит свет.
— Можно потушить фонарь. — Иван задрал голову, рассматривая местное светило.
Уличный фонарь на бетонном столбе подмигнул ему желтым глазом, словно давний заговорщик. Над ухом свистнул камень, дзынькнула лампочка и свет потух, мигом погрузив нужный участок улицы во тьму.
— Славий! — Зашипел царевич на нырнувшего в кусты воеводу.
— Зато темно.
Лисса хихикнула. Она давно мечтала грохнуть фонарь, потому как он всю ночь светил ей в глаз, не давая спать.
— И что теперь?
— Теперь лезем по трубе вон в то окошко. И надеемся, что Анька нас по этой же трубе не спустит.
Лисса привстала и указала на окно с занавесками в веселенький цветочек, на втором этаже, третье с краю, у которого аккурат проходила водосточная труба.
— Шутишь? — Изумился царевич.
— Ничуть. — Представив, как Ванюша и его дружина лезут по хлипкому водостоку, Лиссу разобрал смех, и она поспешила предупредить, пока единственная дорога к дому не отвалилась от стены. — Только лезьте по одному. Там крепления еле держатся.
— С каждым часом все веселее и веселее. — Буркнул Славий, на присядках передвигаясь ближе к своей дружине с тем, чтобы осчастливить их радостной вестью. — Значит так, ребята. Действуем быстро и чтоб без шума.
Кулак мужчины оказался под носом самого молоденького парнишки.
— Особенно тебя касается, Никола.
— Да что я, не понимаю что ли? — Возмущенно засопел парень, и свел глаза в кучу, когда кулак ткнулся ему в нос.
— Поговори у меня.
— Брось, Славий. — Царевич встал, оглядывая улицу. — Никола нас не подведет. Лучше подержи.
Стянув шлем, он посадил в него Лиссу, и не успела она квакнуть, передал воеводе.
— Решил первым рискнуть здоровьем? — Услышав смех в словах Славия, Лисса поднапряглась и, зацепившись за край шлема, вывалилась из него наполовину.
— Плащ сними. — Посоветовала она, за что получила щелчок по носу и грохнулась на дно. — Эй! Без рук!
Возмущенно сопя, она опять вылезла наружу, застав во всей красе великолепное зрелище— раздевание Ванюши.
Парень снял из-за спины красочно расписанный чехол с луком, отстегнул от пояса колчан со стрелами, потом плащ. Все это он передавал Николе, с улыбкой наблюдающему за разоблачением командира. Меч в ножнах вместе с перевязью. Снял наручи и такие же штуки с ног. С тихим звоном потянул кольчугу с плеч и остался в штанах, свободной рубашке и мягких сапогах, плотно облегающих ноги почти до самого колена. Подошел к стене, поплевал на руки и взялся за трубу водостока.
Железо жалобно заскрипело.
— Вот же, хлипко держится.
— Смотри шею не сверни. — Хохотнул Славий и дал знак дружине отойти в тень, чтобы не привлекать внимания к тому, как царевич лезет по трубе.
Лисса, забыв дышать, наблюдала, как труба под весом парня ходит ходуном, скрипит, из стены сыплется штукатурка, создавая ощущение, что он вот-вот грохнется на землю. Хорошо лезть не высоко. Но все равно страшно. Царевич тем временем добрался до подоконника и, накренившись под опасным углом, постучал в окно.
Минуту ничего не происходило, а потом одернулась занавеска, резко распахнулись створки, и недовольная девушка с коротко стриженными огненно рыжими волосами в одном лифчике и трусиках бикини выглянула наружу.
— Я так и знала, что ты среди ночи явишься. — Аня запнулась, вытаращив глаза на царевича. Выдохнула и резко подалась вперед, разглядывая чудное явление среди ночи.
Ванюша столь же резко отшатнулся. На его прекрасном лице проступило неописуемое удивление, и тут труба особо жалостливо заскрипела и таки отвалилась от стены.
— Упс. — Аня с расширенными от ужаса глазами наблюдала, как царевич с грохотом рухнул на асфальт. Труба упала сверху и отбив ему все, что только можно, с грохотом покатилась по асфальту в кусты, остановившись у ног Славия.
— Маааать твою, Кощей
* * *
чтоб тебя
* * *
вместе с
* * *
Анькой.
Лисса, открыв рот от умиления, слушала, как Ванюша матерится на всю улицу. Хорошее видать у царевича воспитание. Разносторонне, раз он где-то нахватался площадной брани.
— Эх, — вздохнул над ее головой Славий. — И откуда ты только взялась на нашу голову. — И ломанулся через кусты помогать царевичу, оставив дружину сидеть в засаде.
