— А как же... — Лисса хотела сказать, а как они выбираться будут, но Славий уже вышел, и она осталась одна.
Решив последовать дельному совету, наведалась в купальню, потом переоделась. Взяла в руки обычную сумку из мешковины с пришитым к ней валяным рисунком и длинной вязаной лямкой через плечо. Ничего волшебного. В ней даже дно видно, а она-то надеялась, что, заглянув внутрь, увидит, в ней черноту космического пространства с плывущими в нем спиралями галактик и сверкающими туманностями.
Посмеявшись над своей наивностью, сложила в нее книги, наконец, постигнув принцип. Вещи в сумку надо складывать по одной. Оказавшись внутри, они исчезали прямо из рук. И доставались тоже по одной в зависимости от того, что она хотела извлечь наружу, так что прежде чем отравлять в нее книжку, Лисса заучивала наизусть ее название и запоминала ее на вид, а то неровен час забудет, и не будет знать, как потом вынуть.
Вскоре пришли Славий и Марьяна.
— Готовы? — Тетка по очереди расцеловала их троекратным поцелуем, и, обняв сразу обоих, пожелала счастливого пути и скорейшего возвращения. — Я жду вас в гости, так что не заставляйте долго ждать, а то сама нагряну.
Славий взбледнул от подобной перспективы. Лисса рассмеялась и, взяв его за руку, от всей души пожелала оказаться вместе с ним на суше. Пока она сидела одна, прочла записку, оставленную ей магами между книжек. В ней они в одном предложении выразили всю суть предстоящей ей учебы.
"Нужно всего лишь всей душой чего-то захотеть"
Глава 18
Свежий ночной ветер ударил в лицо, растрепав косы. Славий облегченно выдохнул, и тут же застонал.
— Василиса!
— Не получилось? — От расстройства, что опять у нее вышло все не так, Лисса распахнула зажмуренные для храбрости глаза, и только сейчас поняла, чем так недоволен воевода. Она умудрилась переместить их на вершину гигантской ели, и мужчина копчиком ударился о толстенный сук, так как она приземлилась на него сверху.
— Слезь с меня, пожалуйста.
Лисса слезла, стараясь не слишком часто наступать на него каблуками и при этом не рухнуть вниз, уж больно высокая ель попалась. Она под напором ветра еще и шаталась словно пьяная. Обхватив руками ствол, она распласталась на нем, как медуза. Славий передвинулся. Потер ушибленное место, и со злости отломав сук, бросил его вниз. Послышался хруст ломаемых веток и глухой удар о землю с последовавшим за ним:
— Что за... — И не переводимая на литературный язык ругань.
— Кажется, ты его убил. — Лисса плотнее вжалась в ствол, чтобы стать как можно незаметнее.
— Убитые так не выражаются. — Славий свесился вниз, ухватившись за спиной руками в ветку.
— Звать на помощь?
— Погоди, вдруг там чужие. Нарвемся на неприятности.
Лисса понятливо кивнула. Чего не понять? В этом мире или ты с нами или тебе не поздоровится. Так что ждем, что там высмотрит Славий. Хотя ель густая вряд ли он что-нибудь увидит. Скорее услышит.
Тип под деревом громко удивлялся, откуда сук свалился, решил, что белка уронила. Славий скептически хмыкнул. Лисса уткнулась носом в кору, хрюкая от смеха. Меньше всего воевода походил на белку, скорее на медведя. Жертве их неосторожности вскоре надоело строить догадки и, бормоча под нос проклятия и сетуя, что оставил лук и стрелы в лагере, из белки бы получился наваристый суп, удалился.
Ель качнулась. Лисса сильнее вцепилась в ствол, чувствуя, как ветер треплет выбившийся из штанов подол рубашки, задувая под нее и холодя спину. Стало холодно и очень неуютно. К тому же зверски хотелось есть. А с земли как назло потянуло запахам жареного мяса.
— Может пора спуститься? Пока еще кто-нибудь не пришел повидаться с деревом, а то потом вступим в гадость или измажем в ней руки.
Славий сглотнул, и косо глянув на нее, согласно кивнул.
— Я первый, ты осторожно за мной. Только не свались мне на голову, рухнем оба, шуму будет.
— Я поняла, не дура.
Лисса успела замерзнуть так, что была согласна на что угодно, лишь бы убраться с этого ветродуя. Славий начал осторожный спуск, специально выбирая для опоры те сучки и ветки, до которых она тоже могла дотянуться.
— Только вверх не смотри. — Предупредила Лисса, только сейчас сообразив, что под рубашкой у нее ничего нет, кроме нее самой, а проклятые сучки и ветки так и норовят задрать ее выше головы, тормозя и без того медленный спуск.
— Понял, не дурак.
— Вот и славно. Выяснили, что мы с тобой оба умные люди.
— Василиса, ты можешь помолчать?
— Могу. Но тогда мне сразу становится страшно, и начинают дрожать руки.
— А то, что нас могут услышать и натыкать стрелами зад, тебе не страшно?
— Страшно. — Честно призналась Лисса и замолкла. Ей показалось или нет? Но, кажется, Славий от облегчения выдохнул.
Воевода мягко спрыгнул на твердую землю, усланную сухими опавшими иголками. Принял ее на руки и поставил рядом с собой. Стараясь не делать много шума, они пошли в противоположную сторону от той, куда ушел мужчина. Вообще-то старалась она одна. Славий и так шел бесшумно. Это она шумела за троих, с хрустом ломая сушняк под ногами или зацепляя ветку, которая потом еще долго раскачивалась со скрипом.
Наконец терпение воеводы лопнуло и он, закинул ее себе за спину.
— Держись крепко и не сопи мне в ухо.
Получила она ЦУ и прижалась щекой к его спине, чтобы ветки не хлестали по лицу. Но долго так не вытерпела, ей было интересно, куда он ее несет. Оказалось, Славий не брел по лесу без разбора, а целенаправленно шел, то и дело, останавливаясь, оглядываясь и сворачивая то в одну, то в другую сторону. Вскоре между деревьев замелькал свет костра, послышался запах дыма, и Славий вышел на их давешнюю стоянку, с одиноко сидящей у костра, бледной от недосыпа Аней.
— Славий! Василиса! — Увидев их, девушка вскочила, хотела броситься навстречу и вдруг остановилась на пол пути, обессилено опустив руки. — Вы вернулись сами? Но как?
— Спасибо Василисе. — Славий сгрузил ее на траву, и, заприметив Анину кружку, взял напиться.
Лисса со стоном разминала онемевшие от перенапряжения икры.
— Анька, ты пол жизни потеряла, не утонув вместе с нами.
— Да уж. — Как-то кисло отозвалась подруга. — Прости меня Лисса.
— За что? — Не поняла она, а Славий насторожился, уловив несвойственные Ане виноватые нотки.
— Я так испугалась за вас. Тут приходили охотники. Они и рассказали, что случилось с той деревней. Они все за долги ушли служить владычице в подводный город, так как не смогли выплатить ей обещанную дань.
Лисса от удивления присвистнула, чем немало удивила воеводу. Он что не знал, что девушки могут свистеть? Фью, фью милый, отстаешь от жизни. Но это все лирика, а вот новость, что ее тетка могла так нехорошо поступить с жителями деревни оказалась неприятной. А может по родственному настучать на нее водяному? Пусть образумит Марьяну, превратив ее озеро в гниющее болото? Будет знать, как уводить людей под воду.
— Мы тут недалеко наткнулись на шайку. — Славий вернул кружку на место. — Это твои охотники или в этих лесах есть разбойники?
— Славий, Славий. Как не стыдно. Собственную дружину не узнать.
Лисса вздрогнула, услышав, до боли знакомый голос.
Воевода выпрямился, меняясь в лице и прямо на глазах превращаясь в чужого человека. Холодного, бесстрастного исполнителя чужих приказов. Спрятав душу за безликой маской, он погас словно потушенная свечка.
— Я хотела сказать, но вы меня перебили. — Всхлипнула Анюта. — Вы так внезапно утонули. И я не могла ничем помочь. А брат далеко, я не смогла до него дозваться, и не придумала ничего лучше, чем позвать любого, кто мог откликнуться на зов о помощи.
— Я услышал. И это помогло нам вернуться.
На поляну из-за елей вышел Иван-царевич собственной персоной. Лисса обомлела. Царевич в узких обтягивающих джинсах и белоснежной майке, оставляющей открытыми загорелые плечи, выглядел так, словно сошел с обложки модного журнала. Он подстригся, очень сильно укоротив шевелюру на затылке, а спереди оставив длинную челку, прикрывающую хитрющие синие глаза. Следом за ним появились парни из дружины. Мама родная. Аполлоны в джинсах с луками за спиной и мечами, пристегнутыми к перевязям, опоясывающим узкие талии, это что-то. Парни загалдели, увидев воеводу, кинулись обнимать, трясти за плечи, словно дети малые, узревшие родителя после длительной разлуки. Только тогда Славий отмер и снова заулыбался не меньше их, радуясь столь неожиданной встрече. И все равно чужой. Не такой, как был раньше. Ваня тоже улыбался, а потом перевел взор на нее с Анютой.
— Что-то ты не выглядишь радостной, Василиса. Или не ожидала так скоро меня увидеть?
Аня была на грани истерики, что невольно притащила сюда царевича, и была ей в предстоящем выяснении отношений не подмога. Да и справедливости ради стоило принять первый удар на себя, чтобы Ане меньше досталось, когда Ванюша припомнит ей выходку, стоившую им месяца разлуки и по сути изменившую всем жизнь, так как Лисса уже не была той легковерной дурочкой, поведшейся на красивую внешность его и Коши. И она больше не была одна, как всю жизнь про себя думала. У нее есть семья, к которой всегда можно обратиться за помощью.
— От чего же. — Она нашла в себе силы задорно улыбнуться. — Мы как раз к тебе в гости шли, чтобы у твоего батюшки с удобствами дождаться. Или ты думал, Славий за красивые Анины глазки предаст тебя? Полно тебе Иван — Фыркнула она, по его глазам, поняв, что именно так он и думал. — Человек служит тебе верой и правдой много лет, а ты о нем так плохо судишь. Ценить и уважать такие кадры нужно. И к тому же всячески поощрять. Вон даже Аню соблазнил идти с нами.
Пока она говорила, у Ани глаза становились все больше и больше, пока не расширились на пол лица. Лисса мысленно хихикнула. Ну вот, успокоилась и перестала истерить, а то совсем раскисла.
Взгляд царевича немного потеплел, но не настолько, чтобы ей поверить. Тоже не лыком шит. Ложь за версту чует. Но она не солгала, только не сказала всей правды. А потому он терялся в догадках, копчиком чувствуя, что все идет не так, как надо.
И тут царевич перешагнул невидимую черту. Лисса почувствовала ее как звон лопнувшей струны. Она вспомнила, что так было и в первую их встречу, только тогда она не обратила на это внимания из-за ранения. И вот сейчас опять то же самое. Царевич присел на корточки, положил руку на ее плечо, и в следующее мгновение она превратилась в жабу.
— Сколько ж можно. — Простонала она от накатившего отчаяния и понимания того, что на этот раз все очень, очень серьезно. Не хотела она превращаться. А значит, ее дар не всесилен, или в нем как в хорошей бочке меда, есть та самая ложка дегтя, про которую ей почему-то забыли рассказать.
Было решено задержаться у озера на сутки, чтобы отдохнуть и уже завтра с новыми силами двинуться в дорогу. Парни, за каких-то два часа, разбили на поляне палаточный лагерь и рассвет встретил их запахами готовящейся на кострах каши и заваривающегося травяного чая. Им с Аней выделили отдельную палатку, так как практичный царевич вернулся с Земли не с пустыми руками, а упакованным по всем правилам походной жизни. Вопрос "Где деньги взял?" отпал как несущественный. Раз купил, значит, заработал или были зарезервированы в банке на такой вот случай. А в сейфе того же банка, наверняка хранился полный набор всех необходимых документов, начиная от свидетельства о рождении до водительских прав. Он, наверное, и машину водит, и шикарные апартаменты посреди столицы имеет, царевич он и есть царевич, в каком бы мире не находился.
Конечно, она обиделась на Ванюшу, за то, что перед своими подчиненными выставил полной дурой, заставляя объяснять, что светофор не волшебный посох могучего чародея, повелевающего безлошадными каретами, а обыкновенный механизм, который при желании и необходимом умении соберет каждый школьник.
— Василиса, ты пойми, не мог я сразу тебе признаться, что давно знаком с твоим миром.
Она молча отвернулась, не желая ничего слушать. Он унес ее от лагеря к ручью, настояв на том, что им нужно поговорить. Вот и поговорили, что чуть не рассорились.
— Да пойми же ты. Не надо подданным знать, что я путешествую по другим мирам. Наследник должен быть прост и понятен каждому крестьянину из самой глухой деревни, а не вызывать сомнения в здравости своего ума.
Вообще-то он прав, такие заскоки для наследника и будущего царя, на которого смотрит каждый житель королевства верный путь к волнениям и смуте. Но все равно прощать его так просто она не собиралась. Не потому что злопамятная. Чего нет, того нет. Просто так она сможет еще некоторое время держать его подальше от себя. А ей эта дистанция была нужна как воздух, чтобы разобраться в своих чувствах.
— Вась?
— Не зови меня так. — Лисса спрыгнула с его ладони и отскакала на пол метра, чтобы видеть царевича всего с земли, не переламывая при этом собственную шею. — Хватит мне одного сокращенного имени. — И уже тише, больше для себя, чем для него. — Ненавижу клички, тем более, мужские.
Иван сидел на траве, облокотившись руками о согнутые колени, и жевал травинку, вертя ее в пальцах. Челка свесилась на лицо, скрывая хитрющие синие глаза.
— А Лиссой тебя звать можно?
— Можно.
Она тряхнула папоротник, и ледяные капли росы душем обрушились на иссушенную кожу, вызывая неимоверно приятные ощущения. Все-таки лягушка земноводное, и с этим придется считаться, пока носит зеленую шкурку. Лисса скосила глаза на бегущий по камушкам ручей. Не глубоко и течение не сильное не унесет. Да и в случае чего за папоротник можно зацепиться, так что попробовать стоит, а то уж больно хочется.
— Ты что задумала? — Ваня выплюнул травинку, удивленно глядя, как она примеряется для прыжка.
— Йййхууу! — Лисса прыгнула в ручей, окатив брызгами царевича. — Красота!
Иван улыбнулся, наблюдая за ее купанием. В отличие от прочих знакомств с ручьями, в этот раз ей в нем нравилось. Холод почти не чувствовался. И можно было уйти на самое дно, залечь под камнем и, открыв глаза наблюдать, как по дну ручья между камней перекатываются песчинки, мимо плывут листья, а за ними вдогонку какие-то личинки. Инстинкт сработал раньше, чем она успела остановиться. Задние лапы с силой распрямились, толкнув тело в погоню за добычей, и мгновение спустя она сидела на камушке, блаженно жмурясь на солнышке и поглаживая сытое брюшко.
— Лисса! — Царевич скривился.
— Между прочим, очень вкусно и по количеству протеина превосходит куриный окорочек. — Лисса хихикнула и опять прыгнула в воду. Даешь лягушку. В животе довольно булькнуло, намекая, что можно было бы еще покушать. Представив сколько для нее теперь еды повсюду, и оттого, что ее не нужно мыть, крошить и резать и тем более варить, Лисса пришла в полнейший восторг. Вот она халява. И не важно, что ее еда жужжит, пищит или ползет куда-то, главное она заставляет Ванюшу кривиться от отвращения и больше не думать о поцелуях, а то она наивная, не поняла, зачем он унес ее за километр от лагеря, якобы чтобы их никто не смог подслушать. Вот дурак. Неужели поверил детским сказам, что ее достаточно поцеловать и она тут же разколдуется?
