Бревно тащили, чуть пупки не надорвали. А что делать? Крышу сооружать надо. Причем такую, чтобы сквозь нее даже лось не провалился. Им только лося в склепе до полного счастья не хватало. Вымучились, но поперек дыры положили, прикопав в землю над поверхностью, чтобы не выделялась, и стали сооружать настил. У Славия отобрали сеть и расплели ее на нити, чтобы соорудить первый слой крыши, по которой можно пройтись, только быстро. Иначе ноги застревают. Но после того как завалили первый пласт еще тремя слоями веток, даже Славий прошел по ней без труда и опаски провалиться внутрь.
— Теперь вынесем мусор из склепа и можно отдыхать. — Мамука в последний раз поправил сползшую ветку и еле разогнулся, потирая ноющую поясницу.
— Надо, так надо. — Брысь оглянулся. — Славий Василиса, вы идете?
За время работы их милости очень быстро превратились в Славия и Василису, что лично ее очень радовало. Не привыкла она к подобному обращению, хотя сама исправно продолжала и к Мамуке и к Брысю обращаться исключительно на вы. Разбойники млели. Славий фыркал. Сам он одинаково откликался и на вашу милость, и на собственное имя и даже на маты, когда не удержал бревно и уронил толстый край на ногу Брысю.
— А можно уборку отложить на завтра? — Лисса только представила, что опять предстоит работать и со стоном села на траву под ближайшим деревом. Если кто-то захочет ее отсюда сдвинуть, ему придется ее нести. Сил не осталось. Есть хотелось просто зверски. Но больше всего на свете ей хотелось искупаться и переодеться в чистую одежду. Эх, мечты, мечты, когда же вы начнете осуществляться.
— Можно. — Непререкаемым тоном заявил Славий.
— А если завтра Тонас объявится? — Мамука покосился сначала на нее, потом на воеводу. — Чем меньше следов от разрушения, тем меньше нам влетит. Это кстати и ваших милостей касается.
— Хорошо, хорошо! Я встаю. — Лисса и так весь день чувствовала себя виноватой. Поэтому напоминание о том, что ее первая встреча с новым родственником начнется с объяснения, по какому праву она рушит его собственность, добавило ей сил, чтобы встать и заковылять за остальными к храму.
На этот раз мужчины втроем сдвигали постамент. Все устали и только страх перед Тонасом заставлял их проявлять признаки активности. Лисса уже начала сомневаться, так уж ли она хочет познакомиться с легендарным родственником? И когда провал в земле открылся, и из него пахнуло сыростью, поняла, что ну вот ни капельки не хочет, если ей для этого придется опять туда спуститься.
— Погодите, я зажгу свет. — Брысь, заметив, как она переменилась в лице, первым спустился в подземелье.
Раздалось громыхание, словно мужчина в поисках лампы постоянно натыкался не на те предметы. Наконец, он воскликнул, — нашел! — И чиркнул кремнием по огниву. В провале забрезжил неяркий свет. Разбойник до половины вылез из склепа и передал лампу Мамуке.
— Я зажгу остальные. — И опять скрылся в темноте.
Лисса вклинилась между Славием и Мамукой, чтобы не идти последней. Все-таки в склеп спускаются, а не в винный погреб. И хотя вряд ли древние мертвецы восстанут, все равно страшно.
Вскоре явился Брысь, неся связанные из еловых лап веники. Котелки приспособили под ведра. Все равно каша из них разлилась на пол.
Мужчины подняли упавшие с потолка плиты и, составив у стены, взялись выносить наружу ведра с землей, которые она наполняла. Несмотря на отсутствие потолка и стоящие рядом саркофаги, находиться в склепе было не так страшно, как в остальной части подземелья. Наверно потому, что здесь было слышно улицу, где уже громыхала далекая гроза, и пахло смолой и елью.
К концу уборки она так устала, что не чувствовала ни рук ни ног. Голова от голода кружилась, и стоило ей сгрести последний мусор в ведро и вручить его Славию, бросила веник на пол и пошла прямиком к саркофагу.
— Ты куда? — Удивился воевода.
— Спать. — Она зевнула, едва успев прикрыть ладошкой рот, и подвинув на край мумию жреца, улеглась внутрь.
Славий бахнул ведро на пол и подошел убедиться, что глаза его не врут.
— Ты серьезно?
— Ну да. — Лисса привстала на локтях, глянула в удивленное лицо мужчины, перевела взгляд на сиротливо прижавшуюся к стенке мумию и опять на воеводу. — Это самое сухое место и больше остальных похоже на кровать. Так что как вынесешь мусор, можешь присоединяться, я подвинусь.
— Ну, дела! — Брысь, вернувшийся с пустым ведром, явно не ожидал увидеть подобную картину. — Ушатали девочку, что она от мужика к мертвяку сбежала. Мотай на ус, Славий, где твоя жинка будет спать, когда шибко разобидится.
Вот зря он про усы сказал. Лисса покраснела как свекла, вспомнив, как подпалила воеводе бороду, вынудив побриться. Славий тоже вспомнил, судя по тому, как у него вспыхнули глаза и уголки губ дрогнули в улыбке.
— Брысь, вынеси еще ведро, устал как собака. — Славий вручил разбойнику свое ведро и вытолкал из склепа. — Двигайся, я тоже лягу.
Лисса подвинулась, улыбаясь от уха и до уха. И пока воевода устраивался в саркофаге, заталкивая под крышку ноги, быстренько переложила мумию так, чтобы уже изрядно потрепанный безрукий жрец оказался между ними. На удивленно выгнутые брови мужчины, пояснила:
— Чтобы вел себя прилично.
— Он или я? — Славий пихнул ей под бок мумию, чтобы ему больше места было. Долго не знал, куда деть руки. Под голову — локти не помещались, вдоль тела неудобно. К склепу подушка не прилагалась, а если и была то т нее одна быль осталась. В конце-концов лег на бок, и положил одну руку под голову, вторую перед собой согнутую в локте. Теперь из саркофага торчали его плечи, вернее одно плечо. Лисса рассмеялась.
— Не тесно?
— Мммм, как тебе сказать. Утром было лучше.
— Утром ты был мертв. Кстати что это была за гадость? Надеюсь, больше пить ее не придется? Я не хочу лучшие годы своей жизни пролежать в гробу. Удача, что нас в нем не нашли. Сдвинул бы кто-нибудь крышку и бери холодненьких.
— Глупости. Удача тут совершенно ни при чем. Это свойство моего дара к маскировке. Даже если поисковые команды нашли вход в склеп и проверили все саркофаги, даже дракон, глядя на нас в упор, не увидит никого постороннего в гробу, кроме его владельца.
— Поэтому мы оказались в саркофаге вместе?
— Ну да, а ты о чем подумала?
Ей показалось или он пытается спрятать от нее улыбку? Вот же фрукт, но вместо того чтобы разозлиться на шутника, сама улыбнулась. Сейчас вся эта ситуация действительно выглядела комичной. Особенно как она своим визгом разломала крышку саркофага, отправив Брыся в нокаут.
— Если ты такой одаренный, зачем было зелье пить?
— Без него невозможно обмануть магов. Ты наверно не обратила внимания, но лес вокруг храма перерыт так, хоть рожь сажай. Я не думал, что Кошшервель упрется и потратит столько времени на поиски, да к тому же привлечет к ним весь свой клан и Тарианских магов. Но даже такой сильный маг, как Борей не может отделить ауру одного мертвеца от другого в склепе, где тысячи лет велись захоронения жрецов. Они ведь тоже не простые люди и при жизни обладали магией, причем довольно сильной.
— И как долго это было? — Лисса тоже повернулась на бок, лицом к воеводе. Интересно, если замучить его вопросами, ей удастся отвоевать гроб в единоличное пользование? Или он устал настолько, что не уйдет, решив, что легче на них ответить, чем искать себе другое место для ночлега?
— Хотел усыпить нас на неделю, а получилось на две с лишним. Нельзя точно рассчитать время. Это зависит от человека и его личной восприимчивости к зелью.
— Две недели! — Лисса подскочила от подобной новости и села по-турецки. — То-то есть так хочется.
Она потерла урчащий от голода желудок. Славий понял ее как никто другой. У него тоже в животе урчало непрестанно.
— Очень хочется и не только мне. Мамука с Брысем тоже остались без обеда. Потому что кто-то умудрился пролить три котелка с кашей.
Лисса потупилась и только сейчас увидела, что от смущения ковыряет пальцем в глазу скелета.
— Фу, какая гадость. — От омерзения, дернула рукой и череп с жутким "хрясь" оторвался от позвоночника и, стукнув Славия в лоб, вывалился на пол.
— Василиса!
— Я не нарочно! — Она вжалась в боковину саркофага, опасаясь, что на этот раз воевода разозлится по настоящему.
Он же отняв руку ото лба, где вздувалась огромная шишка с отпечатком зубов скелета, повалился на спину и захохотал.
— Ты ходячее бедствие для любого, кто будет рядом.
— Славий, миленький, ну прости, пожалуйста. Я никогда такая не была. Я нормальная, честное слово.
Мужчина хохотал до слез, а она все рассказывала, что вот ни капельки не хотела рушить крышу, и кашу ей жальче всех, потому как сама бы съела половину, и его калечить она тоже не хотела честно-честно.
— Лисса хватит, уморила. — Он сгреб ее в охапку. Скелет как-то сам собой остался сбоку, не мешая ему прижимать ее к себе со всей силой. Лисса замерла, уткнувшись носом мужчине в шею. Боги как приятно. Хотелось в свою очередь обнять его крепко-крепко, но она не осмелилась. Только смущенно прошептала, выводя куги пальцем по плечу мужчины.
— Простишь меня?
— Только за шоколадку.
— А если поцелую? — Сказала и прикусила язык, кляня себя последними словами. Дожилась. Пристает к мужчине, самым наглым образом напрашиваясь на поцелуи. Аня засмеет, когда узнает.
— Поцелуй. — Шепнул он, обдавая ухо щекочущим дыханием. Сладкая дрожь прошла по позвоночнику и докатилась до самых пяток, заставив ее на миг зажмуриться от удовольствия.
Привстав, Лисса уперлась руками ему в грудь и, подтянувшись, поцеловала в шишку. Славий удивленно выгнул брови, а в следующее мгновение она уже лежала под ним, хохоча и уворачиваясь от его пальцев, танцующих по ее ребрам.
— Вот тебе, будешь знать, как издеваться. — Славий хохотал вместе с ней.
Она визжала, вырываясь.
— Пусти, пусти же. Я осознала и больше так не буду!
— Что осознала?
— Не швыряться в тебя скелетами.
— Принимается...
— Тонас, мне мерещится? Или наша внучка на самом деле облюбовала себе гроб вместо кровати и затянула в него мужа?
— Вот что значит до гробовой доски вместе, а ты все — это не про нас, это не про нас. Смотри, какая романтика.
Они замерли, прекратив смеяться, и уставились друг на друга. Славий с досадой, Лисса с испугом. И оба не спешили оборачиваться на мелодичный женский голос и смех мужчины.
— Ты прав, так истолковать последнюю фразу жреца, обозвавшего тебя моим мужем, я не догадалась. Интересно, они один гроб разломали или нам стоит провести в убежище ревизию?
— Она твоя внучка, к тому же инициированный дракон. Скажи спасибо, что нам вообще есть куда вернуться. Могла разнести здесь все к чертям собачьим. Славий, Василиса, хватит притворяться, что вы нас не слышите. Идите, будем знакомиться.
Славий первым вылез из саркофага, помог ей выбраться и поставил рядом, не спеша отдавать Тонасу и Лии Лихачевым.
Лисса взирала на пару, стоящую в дверях, со смешанным чувством благоговения и страха. Тонас играл в гляделки с воеводой, ведя им одним понятный молчаливый разговор. А вот Лия.
— Если ты назовешь меня бабушкой, я до скончания дней буду звать тебя внучкой.
Стройная красавица смотрела на нее, лукаво щуря настолько светлые глаза, что они казались белыми с черными, расширившимися от волнения зрачками. Бирюзовая коса, кончик которой она теребила до боли знакомым жестом. Одета как настоящая пиратка, в бриджи, белую рубашку, ботфорты и кожаный жакет. Словно она только что сошла с корабля на берег. Только шляпы не хватало и пары заткнутых за пояс пистолетов.
Тонас выглядел не менее импозантно. Высокий, сильный молодой мужчина. Жгучий брюнет. Смуглый и кареглазый. С шальной улыбкой, от которой растаяло не одно девичье сердце. Дорогая, шитая под заказ одежда. Пояс украшенный камнями, на нем два кинжала в ножнах. За спиной лук и тула полная стрел с красным опереньем. Шапка охотника с торчащим из отворота пером фазана.
Лисса сдержала смешок, когда на ум пришло сравнение с Робин Гудом. Гроза морей и суши, вот на кого были похожи Лия с мужем.
На их фоне они со Славием, замученные, грязные, как каменные големы, только что выкопавшиеся из-под земли. С серыми после летаргического сна лицами, впалыми щеками и ввалившимися глазами, не то, что проигрывали в сравнении. Даже рядом не стояли.
— Привет Лия. — От дикого смущения и неловкости момента, Лисса еле выдавила из себя два слова и опять замолчала. Она просто не знала, что сказать красотке, которая по виду бал старшее ее всего на пару лет.
— Вы выглядите неважно. И откуда столько грязи?
Она не хотела, но взгляд сам собой метнулся к потолку. Тонас и Лия посмотрели следом и замерли, глядя на застилающие дыру еловые лапы.
— А ты говорил, не разломала. — Лия, пихнула мужа в бок, радуясь разрухе, как ребенок.
Лисса чуть не покрутила пальцем у виска. Сумасшедшие родственники.
Тонас хмыкнул, перевел полный нежности взгляд на супругу, и время вокруг них остановилось, словно в это миг для этих двоих в мире больше никого не существовало.
— Наверно у девочки были на то причины.
— Да неужели? — Лия ответила ему полным любви взором.
Лисса почувствовала себя здесь лишней. Дернув Славия за руку, чтобы он нагнулся, она ему тихонечко шепнула.
— Тебе не кажется, что это не про нас?
— Я думал у меня одного такое чувство.
— Между прочим, я все слышу. — Лия улыбнулась, и кивнула Тонасу на воеводу. — Почему бы вам мальчики не потолковать по душам, пока я познакомлюсь с девочкой поближе.
— Нет! — Воскликнула Лисса, двумя руками вцепляясь в руку воеводы. — Мы будем говорить все вместе.
— Василиса! — Славий дернул, руку, желая освободиться, но она вцепилась в нее ногтями, заставив его скривиться. И видя, что она вот-вот закатит истерику, добавил куда мягче. — Лисса, отпусти.
— Я сказала, нет. Но если тебе так хочется оказаться в кандалах, я держать не буду. Но и обо мне тогда забудь, ясно?
Лия улыбалась все шире. Тонас дергал себя за ухо, наслаждаясь происходящим. Наконец, он не вытерпел и, желая разрешить все недоразумения, шагнул к ним.
— Душечка. Никто не собирается обвинять твоего мужа. Он же не со зла хотел меня повесить. Работа у него такая. Ну а поскольку мы теперь родственники, то и договариваться будем по-родственному, не так ли Славий Всеволодович?
На лице воеводы не дрогнул ни один мускул, но Лисса поняла, что сейчас что-то будет.
— Василиса, ты ничего не хочешь сказать своим родственникам? — И добавил с нажимом, не ускользнувшим от Лихачевых. — Сейчас же!
Она закусила губу. Глянула на воеводу, оглянулась на Лию и Тонаса и по их улыбкам поняла, что упираться дальше бесполезно все и так все знают.
— Ну, хорошо, я соврала. Славий мне не муж. Но это не значит, что я отдам его вам на растерзание.
Славий закатил глаза.
— Василиса, тебя это уже не касается. У нас с Тонасом свои счеты, и не ты тому причина. Иди с Лией и за меня не волнуйся.
