— Как скажешь. — Лисса встала, отряхнула руки ото мха и грязи и повернулась к спутникам, ждущим конца переговоров. — Он хочет, чтобы его похоронили здесь.
— Здесь так здесь. Мне без разницы. — Славий взялся за лопату и, подойдя к ней, подвинул в сторону. — Отойди, а то в яму свалишься.
Лисса отошла. В яму она хотела меньше всего на свете. На ее место встал Тонас, и работа закипела. Вернее зачавкала, так как комья грязи вынимались с громким "чвак" и с таким же звуком летели в кучу, которая тут же под ливнем оползала обратно в яму, наполняя ее грязной жижей.
Славий сквозь зубы матерился, Тонас хмыкал, а Лию осенило.
— Василиса, а какие именно молитвы нужно спеть, чтобы душа призрака отошла в вечные чертоги?
— Я научу. — Тут же оживился жрец, словно это не его упокаивать будут. — Там немного — всего шесть псалмов.
Как радостно он об этом заявил. И улыбка заискивающая, словно приготовил пакость, а она в нее со всего размаху вляпалась.
— Всего шесть? — Подозрительно осведомилась Лисса.
Призрак активно закивал головой, рассеивая вокруг себя эктоплазму. И заулыбался еще шире.
— Ты не пугайся, их легко запомнить.
— Да ну? И сколько в псалме строчек?
— О чем спор? — Тонас выбрался из ямы передохнуть. Славий остался, только оперся на лопату, чтобы иметь хоть какую-то опору.
— О том, что молитв много и я вряд ли все запомню. — Пожаловалась Лиса деду.
Тот понимающе хмыкнул.
— Это да. Память девичья, она такая. Обиду будет помнить долго, а нужные вещи — забудет через пять минут. А ну-ка жрец, быстренько напугай нашу Василису, чтоб она от всей души захотела отправить тебя на небо.
— Аааааааа! — Завопил жрец ей в ухо.
От неожиданности Лисса шарахнулась в сторону, налетела на оградку и сползла по ней на траву, обдирая о торчащие прутья рубашку и царапая кожу.
— Идиот! — Завопила она, едва оправившись от испуга. — Так заикой стать можно.
— Зато ты на меня злишься и есть шанс, что все запомнишь.
Призрак довольно улыбнулся, протянул ей руку, чтобы помочь подняться, опомнился, что он мертвый и завис в паре метров, наблюдая, как она встает и осматривает порванную во множественных местах рубашку.
— Ужас, я так разорюсь на одной одежде. За сутки вторая рубашка безнадежно испорчена.
— Ничего подобного. — Тонас развернул ее, провел руками по спине, и Лисса почувствовала, как сразу перестало дуть в дырки. От удивления перекрутила край рубашки вперед, чтобы полюбоваться на ровное полотно.
— Спасибо, Тонас. Я бы конечно их зашила, но так намного лучше.
Дед расплылся в довольной улыбке и вернулся к прерванной работе, а они с бабушкой, спасаясь от проливного ливня, устроились под раскидистой елью и под монотонный слог жреца стали учить молитвы.
Лия запоминала слова сразу, и голос у нее был хороший, а вот она...
Славий снял рубашку и замотал уши, чтобы не слышать, как она поет. От обиды и понимая того, что бабушка поет лучше, Лисса предложила спеть отходную одной Лие, но призрак уперся, заявив, что ему плевать на то, что голоса у нее нет. Главное от ее пения он уже видит вечные чертоги. Лисса обиделась, и на вопрос Тонаса, почему замолчала, пожаловалась, что призрак над ней смеется. Дед, узнав причину, сложился пополам от хохота и сполз в яму по черенку лопаты, плюхнувшись прямо в жижу. Славий зажевал рукав рубашки, чтобы не ляпнуть лишнего. Лисса оценила его старания сдержать смех и немного остыла. Какой умный мужик пошел, знает, когда надо сказать, а когда лучше дать женщине перебеситься.
— Ты не пой, а читай стихами. — Посоветовала Лия.
— Отличная идея. — Поддержал жену дедуля. — От стихов не так болят уши. А то еще пол часа и я сам уверую в того Бога, которому вы хвалу поете.
— Перестань зубоскалить. Лучше копайте, а то торчим здесь уже два часа, а у вас яма по колено.
Мужчины вернулись к прерванной работе, а они к учению. Гроза медленно стихала. Без вспышек молний стало совсем темно, и Тонас испросив через Лиссу разрешения у призрака, зажег по углам оградки магический свет. Они уже выкопали яму по пояс, осталась половина. Но усталость брала свое, и дело продвигалось медленней, чем хотелось. Не волновался только жрец. Он был так возбужден предстоящим вознесением, что неудобства людей его мало волновали.
— Четвертый стих читаем медленно. — Поправил ее призрак, когда Лисса увлеклась и очень быстро его проговорила.
Она послушно повторила строчку. Поняла, где сбилась с ритма и заговорила дальше. Вскоре яма достигла нужной глубины, и Славий с Тонасом выбравшись из нее, отдыхали возле оградки, пытаясь с помощью капель дождя, стекающих с веток отмыть от грязи лица и очистить руки.
Наконец они с бабушкой заучили псалмы наизусть и когда в третий раз повторили без запинки, Лисса взмолилась:
— Перерыв хоть пять минут.
— Отдохните, девочки. Вы заслужили. — Похвалил их жрец. — А я пока расскажу, как правильно надо провести захоронение, чтобы душа не осталась привязанной к телу.
Лисса слушала, передавая слова призрака мужчинам, так как им предстояло укладывать останки в яму. Мешок, сооруженный из плаща... весьма и весьма дорого плаща, губа у жреца не дура... использовали как саван.
Закидать яму оказалось проще и быстрее чем ее копать. Пока мужчины трамбовали лопатами землю, Лисса стащила с соседней могилы чашу и, вылив из нее воду, вытерла от собравшегося на дне ила.
— Вот, сойдет за жаровню.
Водрузив ее на образовавшийся небольшой холм, каждый собственным ножом обрезал клок волос и положил внутрь. Тонас все тем же магическим огнем их поджег и когда дым сизой струйкой начал подниматься к небу, Лисса и Лия заговорили молитвы. Их голоса, тихие в ночи, но такие громкие для того, кто их слышал, звучали все увереннее, громче, вибрируя вместе с воздухом, заставляя его светиться.
— Что за... — Тонас оглянулся. Славий быстро зажал ему рукой рот, и кивнул на ближайшие могилы и окружавшие их деревья. Все было залито мягким голубоватым светом, а от надгробий столбами в небо поднимался яркий свет, уходящий в поднебесье.
Лисса глазами указала на жреца, ни на секунду не сбиваясь с ритма. Она была уверена, что сейчас его увидят и остальные, и была права. Тонас от удивления распахнул глаза. Убрав руку воеводы от своего лица, с уважением поклонился. Славий тоже отвесил призраку земной поклон.
— Свершилось. — Лицо жреца озарилось неземным блаженством, он воздел руки и, глядя вверх, словно на самом деле видел чертоги вечности, медленно возносился вместе с потоками света, и с последним словом — "Покойся с миром" — Растворился в сером рассветном утре.
Минуту никто ничего не говорил. Лия первая шевельнулась.
— Как это символично. Рассвет новой жизни, пусть и загробной. Он так долго этого ждал, что заслужил заупокойную службу.
— Я пообещала ему поминки. — Лисса обхватила себя руками за плечи, взирая на унылое кладбище и чувствуя себя здесь почти как дома. А что? Чем подземное убежище со склепом отличается от этого места? Разве что тут солнца больше. Вот только его тепла не хватало, чтобы заполнить тянущую пустоту в душе. Словно с уходом призрака, из мира ушло нечто важное. То, что он держал здесь своим присутствием тысячи лет. И сейчас эта нить оборвалась. Последняя связь живых с давно исчезнувшим богом. Плохо это или хорошо, Лисса не знала, но дело сделано и уже ничего нельзя исправить. А может так оно и надо? Если за все это время божество не восстановило свой культ, может этой ночью, и оно обрело окончательное освобождение? И словно соглашаясь с ее мыслями, неподалеку ухнула сова и, сорвавшись с ветки, бесшумно скрылась в мрачной глубине леса.
— Тогда надо их устроить. — Тонас обнял жену и повел прочь от могил и мертвецов. Под сень леса, где просыпались птицы, веселым гомоном и щебетом, приветствуя наступление нового дня. — Только после того, как хорошенько выспимся. Славий, Василиса, вы идете?
Славий взвалил обе лопаты себе на плечо и, подав ей руку, ободряюще сжал ледяные пальцы.
— Ты все сделала правильно.
— Знаю. Но все равно на душе муторно.
Лисса шла рядом с воеводой, ни на мгновение, не отпуская его руку. Было так естественно держаться за руки. С силой сжимать его мозолистую ладонь и чувствовать ответное пожатие в ответ.
— Так всегда бывает после похорон. — Славий нагнулся, легко поцеловал ее в макушку и, высвободив пальцы, шлепком под зад отправил вперед себя. — Тропа узкая, я пойду последним.
Лисса вздохнула и поплелась за Тонасом с Лией.
Обратный путь вопреки расхожему мнению, что дорога домой всегда короче, оказался бесконечным. Они шли, шли и шли... Солнце уже высоко стояло над лесом, когда они вернулись к храму и спустились в убежище.
— Сначала купаться. — Скомандовала бабушка, видя, как она намыливается улизнуть от всех в спальню.
— Но Лия! — Вскричала Лисса. От одной мысли, что придется тащиться до купальни три уровня вниз, а потом опять наверх, ноги приросли к месту.
— Без возражений, Василиса. Посмотри, какая ты грязнуля.
И взяв ее за плечи, развернула к Тонасу. Дед стукнул кулаком в стену, и каменная кладка превратилась в зеркало в ее рост.
— Ужас. — Лисса со смехом подняла руки, признавая правоту Лии. — Твоя взяла. Купаться, а потом спааааааать.
Не выдержав, она зевнула, едва успев прикрыть ладошкой рот.
Как они шли до купальни, мылись, переодевались и добирались до спальни, Лисса не запомнила. Наверное, уже спала. Лия как куклу уложила ее в кровать, укрыла одеялом, приглушила свет масляных ламп (из-за отсутствия окон она отказывалась спать в кромешной тьме) пожелала сладких снов и оставила одну. Ненадолго. Дверь тихонько скрипнула и мгновение спустя, матрац прогнулся под тяжестью воеводы, укладывающегося рядом.
— Тонас пустил тебя? — Сонно пробормотала она, инстинктивно придвигаясь ближе к теплу и укрывая мужчину свободным краем одеяла.
— Я не спрашивал. — Славий обнял ее, и блажено вздохнул, вытягиваясь в полный рост.
— Ну и ладно. — Лисса потерлась щекой о его плечо и провалилась в сон.
Проснулась она одна и долго не могла вспомнить, привиделся Славий ей во сне или приходил на самом деле? Перевернувшись на живот, уткнулась носом в подушку, вдохнула едва ощутимый запах, спавшего не ней мужчины и, как кошка, почуявшая валерьянку, чуть не заурчала от удовольствия. Захотелось зарыться в нее еще глубже и проваляться так до самого вечера.
Приходил! Не удержался, не смотря на запрет Тонаса.
Улыбка, сама собой наползла на лицо. Выходит, ей не снилось, как мужчина поцелуями пытался разбудить ее среди ночи, как его ладони скользили под ее рубашкой, лаская грудь, оглаживали спину, пробуждая ответное желание. Она же так устала, что не нашла в себе сил проснуться, вяло реагируя на ласку и Славий не стал настаивать.
Улыбка стала еще шире. Ничего, будут и другие ночи. Теперь она это знала. От подобной мысли, Лисса не выдержала и от радости задрыгала ногами. Ни Кош и уж тем более Ванюша не будили в ней таких чувств. Желания вцепиться и не отпускать от себя ближайшие лет сто, а моет быть и двести. Господи, неужели она, наконец, встретила того единственного, кто будет с ней в радости и горе? Будит любить, холить и лелеять? И станет отцом ее детей?
Тут лирические мысли споткнулись о практическое воплощение. Представив вытянутое от удивления лицо воеводы, когда она вместо нормального ребенка родит дракончика, Лисса захихикала, как девчонка. Кстати, а она может родить? Надо уточнить этот вопрос у бабушки. Или ей, как водному дракону, полагается метать икру? Родители Славия в обморок попадают, узрев сотню резвых головастиков в пруду.
Осознание пришло внезапно как яркая вспышка, заставив ее подпрыгнуть на постели и вытаращиться в темноте на невидимую стену. Боже, Лисска, ты влюбилась?
Ага!
Подтянув к животу подушку, обняла руками и, уткнувшись в нее подбородком, задумалась. Как такое могло случиться? И главное когда? Не на болоте, точно. Там всем не до любви было. Лишь бы живу остаться. Хотя привычка спать вместе взялась именно оттуда. Потом беготня в неглиже по крышам домов в городе Марьяны, знакомство с тетушкой и поцелуй в ванной... Она вспомнила взгляд мужчины, его дыхание, его губы на своих губах. Мерцание свечей и колыхание воды, словно сама стихия подталкивала их друг к другу. Если бы им тогда не помешали, вряд ли бы она нашла в себе силы отказаться. Слишком острым было вспыхнувшее желание. Но даже замутненным сознанием она понимала, что любовью там не пахло. Потом их нашел Ванюша, и пришлось расстаться. А, наткнувшись на деревню вурдалаков и повстречав Коша, она думать о нем забыла, пока Славий среди ночи не прокрался в терем Лучезара, напугав до визга и потери пульса... в буквальном смысле.
Так, когда же она в него влюбилась? И вопрос боле насущный — что теперь с этим делать?
— Тук-тук. Уже проснулась? — Лия без стука вошла в спальню.
Через открытую дверь из коридора на пол упал луч света, заставив зажмуриться. Все-таки плохо, когда в комнате нет окон.
— Доброе утро, Лия. — Лисса положила подушку на место и, зевнув, потянулась до боли в мышцах. Последствия вчерашней работы по сооружению крыши. Кто просил ее таскать тяжеленные ветки? Тонких бы вполне хватило. Хотя хорошо у них вышло. Добротно, даже Тонасу понравилось.
Лия, увидев, как она кривится при каждом движении, толкнула ее обратно на подушки и, пройдясь по комнате, зажгла светильники, заодно дверь закрыла. Правильно, нечего заглядывать в девичью спальню. И вернувшись к ней, села рядом на постели.
— Если с умыванием потерпишь, я разомну тебя, иначе при резком движении запросто потянешь мышцы.
— Потерплю. — Обещание массажа, заставило ее распластаться как медуза, но когда бабушка взялась с силой мять ей спину, вскрикнула от боли. — Ой, ой, синяки будут.
— Синяки сойдут. А вот если не размять, как следует эти шишки. — Лия для наглядности раздавила особо болезненный узел на пояснице. Лисса взвыла и заколотила руками по подушке. Но не смогла увернуться. Лия привстала и придавила ее к матрацу, продолжая разминать спину, плечи, и даже руки. — Об этом я и говорю. Терпи, иначе будешь неделю мучиться... — и тут бабушку осенило. — Или тебе надо на минутку отлучиться?
— Еще как надо! — Лисса опрометью кинулась в маленькую коморку, служившую уборной.
За десять минут она успела не только умыться, почистить зубы, но и расчесаться и переплести косу, попутно убедившись, что волосы не только остались зелеными, но и стали ярче, окончательно похоронив надежду, что они когда-нибудь станут русыми. Что ж, это не самая плохая новость за это утро. Волосы всегда можно покрасить. А вот что делать с ее новым чувством? Не идти же самой свататься? Это должен делать мужчина. Или послать местную мораль к лешему и вспомнить, что она дитя другого мира, где сексуальная революция свершалась более полувека назад и сделать самой первой шаг навстречу? Только ни в коем случае не признаваться в своих чувствах. Мужики, как услышат про любовь, сразу убегают. Может просто дать понять, что он ей небезразличен и физически очень привлекает?
