— Зря стесняешься, бесенок. Я... я не могу пока ничего сказать. Это надо понять... прочувствовать. Как и само воскрешение. Эта ошибка молодости... Какая там еще несчастная любовь, — махнула она рукой. "Жениха хотела, вот и залетела!" — не про меня. Просто залетела, свадьба мне не нужна была. А потом, когда сказали, что детей не будет, не очень-то и переживала. Подумаешь — дети. Для себя живем. А потом — и усыновить можно. И только со временем, взрослея... — ладно, давай выпьем за тебя. За моего бесенка. Ты не обижайся, что я тебя так называю, — орудуя вилкой, продолжила молодая женщина.
Она уже слегка опьянела. Отвыкший от спиртного и отдавший много сил за эту неделю Максим тоже почувствовал симптомы легкого опьянения — легкость мысли, восторженность ("Я сделал это!"), симпатию к людям, в частности, конечно, к своей собеседнице.
— Давай все-таки начистоту. Кто ты? Ангел или бес? Судя по тому, что ты не только лечишь, ты далеко не ангел. Значит, ну?
— Не знаю я. Ну, не знаю. Не могу понять. Это так неожиданно началось... и все как-то вприпрыжку, все некогда даже разобраться, даже подумать.
— А давай вместе!
— Что вместе?
— Выпьем и подумаем, разберемся.
— Тогда — за вас. Вы — удивительная женщина. И я за то, чтобы у вас все было хорошо, чтобы исполнились все ваши желания, чтобы...
— Достаточно. За исполнение желаний, — Элен, одарив Макса долгим сочным взглядом, до дна опустошила свой бокал.
Макс, поймав себя на мысли, что он пьян, только пригубил коварный напиток.
— А теперь, — заговорщески потянулась собеседница через столик, — расскажи, что ты еще можешь. И мы вместе подумаем, кто ты такой.
— Ну, я еще в больнице травмы... Черепно-мозговые...
— И крест там тебе подарили?
— Ну да, я же говорил.
— Очень странно. Но это пока к делу не относится. Что еще?
— Знаете, вот в боксе, когда я на ринге, реакция так ускоряется, что кажется, будто все в замедленной съемке.
— Это бывает. А еще?
— Еще, — усмехнулся Максим. — Вот, к примеру. Только не пугайтесь.
Он сосредоточился. Минута, две. Затем раздался шум крыльев и в беседку влетел обитатель сада — крупный синий попугай. Он сел на стол, вперевалку подошел к женщине и положил возле ее руки розу. Затем комично поклонился и был таков. Почти сейчас же на его место приземлился его коллега и принес вторую розу — белую. А затем третий ара вновь одарил молодую женщину алой розой.
— Вот так, — прокомментировал Максим.
— Браво, просто цирк какой-то, — захлопала в ладоши Элен. — Это и уморительно, и умилительно. У тебя богатая и добрая фантазия.
— Да, — вздохнул Максим. — И за это меня назвали Повелителем мух.
— За это? — изумилась Элен.
— Да нет, не за это, конечно. Я по глупости заставил майских жуков и ночных бабочек танцевать вокруг ночного фонаря. Вот и...
— Обидели бедненького. Не оценили, — иронично пожалела Макса молодая женщина. — Ну да ладно, тебе, бесенок, губки-то надувать. А с людьми ты так можешь?
— Нет... не знаю... не пробовал. А зачем?
— Так уж и не пробовал. Кстати, что ты с моим Юриком сделал? Он просил за него заступиться.
— Он большая дрянь.
— Ого! И это не ревность?
— Нет, просто он...
— А жаль, — перебила Элен. — Но все-таки избавь его от прыщей. Как-то это мелко, ужастик из какой-то детской сказки.
— Из детской? Хорошо, избавлю. Вылечу. Но мне тогда его надо увидеть, а я не хочу.
— Ну, пожалуйста!
— Хорошо, придумаем что-нибудь потом.
— Вот и славно. А что еще можешь?
— Еще? — Максим хотел уже, было, рассказывать и показывать дальше, но вдруг случайно поймал взгляд собеседницы. Не тот, манящий и обещающий, не тот, молящий и надеющийся, даже не тот — восторженный, а оценивающий и прикидывающий, как использовать.
— Еще одну вещь покажу чуть-чуть попозже.
— И это все? — с сомнением поинтересовалась Стриж-Франчини.
— А этого мало? — в свою очередь изумился юноша.
— Ты не понял. Много, безумно много. Но для того, чтобы понять, кто ты, или, точнее, что с тобой творится — мало. Ого, вот и обещанный деликатес. Давай под горячее коньячку, а?
— Не люблю я все эти коньяки. Врезал, словно укололся, и — готов. Уж лучше вино.
— Тогда белое. Сейчас, — она сказала фразу появившемуся официанту. — А пока поговорим о деле. Тебе как лучше — наличными или счет открыть?
— Это о чем?
— Да ладно тебе. Можно подумать, что уже о гонораре забыл. Не поверю, что есть люди, забывающие о миллионе зеленых.
— Да не надо, я же сразу сказал. Куда мне с ними. Вы мне лучше все-таки организуйте прием к этому Игнату.
— Я от своих слов тоже не отступаюсь. Ну, хорошо. Давай так. Твой миллион у меня в обороте. До твоего совершеннолетия. Это сколько — годика два?
— Два с половиной, — потупившись, уточнил Максим.
— Совсем дите, — вздохнула Елена. Ну, пусть два с половиной. Из расчета семи процентов годовых срочного вклада — это сколько с миллиона будет... сто семьдесят пять тысяч? Вот так и договоримся. А сколько тебе надо сейчас? Ведь, как я поняла, мы пока... расстаемся?
— Понимаете, у меня ведь всего лишь каникулы. Отец. Школа. Другие дела, — начал сбивчиво объяснять Максим. — Если этот турнир все-таки состоится, то, конечно...
— Проехали, бесенок. Все понимаю. Куда мне, старой корове...
— Да что вы такое говорите! — даже всплеснул руками юноша. — Я же ничего такого... Я правду говорю...
— Ладно тебе. Значит, до свидания. Давай тогда за следующую встречу, — она залпом выпила свой коньяк. — И скажи мне вот что — она вплотную (глаза в глаза) приблизилась к своему целителю. — Это твое лечение — оно как, надолго?
— Что? — не понял вначале Максим.
— Ну, это не вернется?
— Нет. Уверен, что нет. Я выжег эту тварь до последней точки. Другой на его место не захочется.
— Спасибо. Хотя пацан ты пацан. Другой на твоем месте мог на такую иглу подсадить! Типа: "Все может быть, и тогда вновь только я..." И пришлось бы мне беречь тебя, как зеницу ока. Ну да ладно. Здесь, — она положила на стол зеленую пачку, — десять штук. На каникулы. Понадобится еще — мой телефон есть. А по поводу встречи, — она достала мобильник и с кем-то переговорила. — Ну вот, послезавтра Игнат будет в полдень ждать в своей резиденции. Завтра летим домой, просто не успеем — ни ты, ни он. Кстати, — вспомнила она, рассматривая поднявшуюся луну, — ты не показал мне еще какого-то фокуса.
— Ах да, — спохватился Макс. — Как раз вовремя. И под настроение. Идите сюда. И если можно, — улыбнулся он, что-то вспомнив, — закажите "Вальс цветов".
— Что?
— Ну, у оркестра — танец цветов из "Щелкунчика".
МУЗЫКА
— А теперь смотрите на клумбы, — прошептал, сосредотачиваясь, Максим...
— Вот за это меня одна девушка назвала Принцем цветов, — улыбнулся, вытирая пот, юноша, когда все закончилось.
— Но послушай, это же чудо, это феерия, — почему-то прошептала Элен, все еще не отрывая глаз от вновь уснувших на клумбах цветов.
И она была права, назвав произошедшее феерией. На этот раз просыпались и распускали свои замечательные бутоны не луговые цветы и по клумбам разливались все цвета радуги. Кроме того, Максиму не пришлось передавать проснувшимся созданиям музыку — она уже звучала. А когда он настроил чувствительность лепестков в такт с вальсом, цветы сами начали раскрываться, сворачиваться и даже покачиваться так, как сами чувствовали звуки музыки. Оставалось только чуть-чуть поправлять эти движения. И появлялись вдруг на зеленом поле ярко— красные круги, растекаясь от центра концентрическими волнами. А вот зеленые круги на красном фоне. Или череда зеленых, желтых, красных и голубых волн. А вот... У Максима разыгралась фантазия, а цветы послушно выполняли его волю, сами купались в удивительной музыке и лунном свете. По голосам из соседних беседок было понятно, что невиданное зрелище захватило и других посетителей. А когда кто-то из администраторов осветил происходящее прожектором, это вообще превратилось в сказку, в ту самую феерию. Затем цветы стали уставать, начал уставать и Максим. Дождавшись последнего такта музыки, он отпустил их на покой и сейчас сидел, вытирая пот и улыбаясь восторгу молодой женщины.
— Да, Принц цветов... Эта девушка, конечно, в тебя влюблена, если нашла такое сказочное сравнение. Да и та, которая Повелителем мух назвала, — с нервным смешком прокомментировала "итальянка". — Эта, вторая, просто тебя боится. И правильно делает. Ох, бесенок, бесенок, посводишь ты с ума этих девчушек. Да ладно. Не мое дело. Что же, вечер удался. Пора, наверное, а?
Гарсон, подавая счет, вдруг обрел дар речи и уточнил, не будут ли они так любезны принять буквально на несколько секунд хозяина этого заведения.
— Если самого Ираклия Самедовича, то конечно, — согласилась Элен. И вскоре тот ввалился к ним, сразу значительно уменьшив объем беседки.
— Здравствуйте, дорогие гости. Прошу прощения за то, что отнимаю ваше драгоценное время. Позвольте представиться — хозяин этого ресторанчика Ираклий. С вашей, мадам, старшей сестрой, я немного знаком по спортивным увлечениям, а вот вас и этого юношу вижу у нас впервые.
— Да ладно, тебе, Самедович, конечно, ты мастер комплиментов, но тут ты уже переборщил.
— Элен? Не может быть! Или освещение такое, или... ну, не знаю, — подчеркивая свое изумление, широко развел он свои богатырские руки. Но так даже и лучше. Когда все это с цветами закончилось, мои гости пережили такое восхищение, что не находили слов. А знаешь, кто у меня сегодня? — он что-то прошептал на ухо Франчини. — Они сказали, завтра приведут специально, — он вновь прошептал что-то такое, что теперь вздрогнула и гостья.
— Вот я и мечусь, ищу, кто этот фокус придумал. Мне сказали, что музыку заказали вы. Вот я и примчался спросить, может это вы, дорогая, или этот таинственный незнакомец? Один раз. Повторить. Завтра. За любые деньги. За меня самого. За пожизненное круглосуточное обслуживание?
— Нет, — поморщившись, ответил Максим.
— Нет — это не вы или не те условия? — насторожился хозяин. — Так называйте свои.
— Нет — это мы не готовы ответить, — вступила в разговор "итальянка". — Понимаешь, Самедович, это редко и трудно. И не профессия, а так — для души. А сделаешь тебе, другие привяжутся, да и сам не отстанешь.
— Честью своей клянусь, семьей своей клянусь, — полная анонимность и один раз. Скажу им, что такое раз-два в сто лет бывает. Выручай, джигит, всю жизнь тебе верным кунаком буду.
— У меня послезавтра деловая встреча.
— Отвезем. Успеешь. Только если на луне, не успеешь. Но тогда подождут. Я умею уговаривать подождать — вот Леночка знает.
— Да уж, и не только подождать, — многозначительно улыбнулась Элен.
— Юноша, поверь мне, я редко прошу. Если прошу, значит очень надо.
— Ладно, пойдем, — тронул женщину за руку все еще хмурый Максим.
— Ладно, это договорились? — уточнил Самедович.
— Договорились, договорились, — успокоила хозяина Елена.
— Вот и славно. Кто выполняет мои просьбы, юноша, тот никогда не жалеет.
— А кто не выполняет? — вдруг на полпути остановился Максим.
— Тот жалеет. Но только иногда. Когда самому помощь нужна.
— Хорошо, — вздохнул подросток. — До завтра.
— Любые апартаменты, любой заказ, любая музыка. Все, что пожелаете, что надо для этого...
— Фокуса, — обидчиво уточнил Максим.
— Извини, дорогой, что так у меня это слово вырвалось. Не надо быть джигиту обидчивым по мелочам. Все, что надо для этого чуда. Так точнее? И за сегодняшнее чудо все — за счет заведения.
— Подожди, да подожди же, Максим, — Элен впервые назвала юношу по имени, и тот, удивившись, остановился. — Ну давай, не злись. Давай присядем и все обсудим. Ну что ты, как ежик? — увещевала "итальянка" парнишку, садясь на садовую скамейку в парке того же ресторана.
— А что вы за меня решаете? Фокусника нашли. В ресторане клиентов забавлять. Не для этого у меня этот... эти... способности, — нашел он скромное слово.
— Конечно, дурачок, конечно, не для этого.
— Зачем же тогда вы...
— Помолчи и серьезно послушай меня, хорошо? Побудь серьезным и взрослым мужчиной, а не молодым петушком. Ну вот и хорошо. Дуйся, только слушай. Вопрос, конечно, не в деньгах. С твоим миллионом они тебе не нужны. Так? И миллион не нужен? Ну-ну, допустим. Но тебе его никто сейчас и не предлагал. Предлагали другое — бесплатное и круглосуточное обслуживание. Это — так называемый "золотой абонемент". И это — не вход на кухню ресторана. Это — вход в элиту столичного бомонда. Понимаешь? Это сливки двойной сепарации — сливки сливок. У меня такого абонемента нет и не будет. Если только под тебя не одарит. Я не знаю и не спрашиваю, какие у тебя делишки с этим твоим Игнатом. Но если бы он знал, где ты вращаешься, если бы знал о "золотом абонементе" у Ираклия — он бы сам на карачках приполз. Это первое. Не убедила? Видимо, нет. Ладно, слушай дальше.
Она наклонилась к юноше и начала шептать, щекоча его своим дыханием.
— Ираклий не тот человек, которому отказывают. Которому можно отказать. Он своего добьется. А если нет — страшно отомстит. Он умеет больно ударить. Не боишься? За себя не боишься. Зря. А за близких? За отца, например.
— Он не посмеет. Не посмел бы...
— Офицера, героя? Не смеши меня, мальчик. Его нукерам плевать, и ему тоже. Поэтому уж очень это хлопотно и неблагодарно — идти поперек. А так он нам может пригодиться.
— Нам? Нам?
— Ну да. Нам. Уже появилась у меня одна мыслишка... Ладно-ладно, не вскакивай. Это к слову. Ну, и последнее... Это все-таки еще один вечер. Если честно, не хочу с тобой расставаться. Я вернулась к жизни. Благодаря тебе вернулась. Поэтому... ну, не знаю, думай, что хочешь, — вдруг она всхлипнула.
— Да ладно вам, — смутился проявлению слабости этой "железной леди" Максим. — Убедили. Надо так надо. А он, правда, доставит нас к сроку?
— На его личном самолете. Или вертолете. Как уж быстрее будет.
— Ого!
— Макс, ресторан, даже такой, — это крыша. Чем он ворочает — я не знаю, а догадки, слухи — меньше будешь знать... Скажи мне лучше вот что... все вот эти... ммм... чудеса, они ведь не новые, правда? Кому-то ты их уже показывал. Своим девушкам. Скажи, а мог бы ты... хоть какое маленькое — для меня. Личное чудо, а? Малюсенькое, но мое. Я понимаю, что я для тебя старая тетка, пациентка, и ты ничем не обязан, — быстро стала оправдываться Элен...
— Ну зачем вы? — выдернул свои руки из ее ладоней юноша. — Я ведь не врач. Не лечу кого бы то ни было по заказу. Если взялся, значит... значит...
— Значит, что? — напряглась в ожидании молодая женщина.
— Значит... Ай, да сами вы понимаете. Говорите, маленький фокус?
