— Среди финалистов один Максим. Некий Белый, — вскоре сообщила она. Но кто он и откуда — ничего. Только фамилии.
— Белый... Белый... Что-то было... Даже у нас. Не по моему профилю, но... Да, вот. Летчик. Герой. Вот его фото.
— Совсем не он, — фыркнула девушка.
— Но что-то похожее есть. Может, отец? — наметанным взглядом догадалась журналистка. Посмотрим биографию. Так... Откуда? Т-а-а-к. А если областную прессу? Ну конечно! Вот — победитель областных соревнований... по боксу. Странно... И вот, ну конечно, он! Победитель областной математической олимпиады. Он. Белый Максим. Покопаюсь я еще. Ты посматривай за Лешкой, чтобы не переусердствовал.
Татьяна, что-то надумав, покорилась и взялась приструнивать непоседу, явно старавшегося наверстать упущенное. На некоторое время эту активность удалось нейтрализовать путем кормления. Да и то, пережевывая бутерброд, непоседа беспрестанно болтал ногами и по-новому осматривал комнату, явно прокладывая в уме новые маршруты. В это время напряженный журналистский поиск давал все новые результаты. Синичка раскопала публикации о чудесах медицины в областной больнице, об убийстве девушки в том самом городке, о страшных бандитских разборках в районном и областном центрах, перечитала столичную хронику о конце банды Червеня. Что еще аномального? Да, неслыханное увлечение меценатством — значительные анонимные пожертвования детским домам в том же областном центре.
"Друг Ираклия, — вспомнила она рекомендацию. — Что-то было и в ресторане. Ну конечно же, эти чудеса! При президенте, и на именинах, и даже в последний раз. И еще — что видела собственными глазами. И эта убийственная компра..."
"Значит... значит... — напряженно думала журналистка. — Действительно, объяснить трудно. Пусть уляжется", — решила она и радостно окунулась в родительские заботы.
Татьяна же, освободившись от надзорных обязанностей, тихонько собралась и исчезла.
Глава 44
Всласть отоспавшись, Максим прочитал СМС-ку, остался доволен и взялся за свой внешний вид. За время столичных приключений он еще больше похудел. Больше стали выдаваться скулы. Ранее кругленький подбородок стал овальным, удлиняющим, а не округляющим лицо. Исстрадавшийся от полноты и "немужественных" округлостей подросток остался доволен своей внешностью. Но презентованный Ираклием прикид был слишком крутым, а ежедневная джинсовка — слишком обыденной. Вздохнув, Максим выбрался в очередной бутик, чтобы приобрести приличный, но не навороченный костюм. После того, как в парикмахерской за немыслимую сумму ему соорудили обычную короткую прическу, он почти бегом направился на встречу к ректору.
Ученый встретил юношу как-то испуганно. Протянул руку, усадил в кресло, поблагодарил за то, что тот сдержал слово. Пообещал сдержать и свое, поинтересовался, надумал ли Максим перебираться к нему. Ответы юноши слушал рассеяно. Когда же принесли кофе, маститый профессор приступил, как понял Макс, к главному.
— Все это, как мы и договаривались, вопросы решенные. Месяц отдыха в Испании со всеми оплачиваемыми приложениями мы тебе устраиваем. Теперь вот о чем... Ты привел решение последней задачи... Ты ее что, вот так, впервые увидел и решил?
— Да, но было трудно...
— Еще бы... Ты хоть знаешь, что ты решил?
— Да, более продвинутые ребята меня посвятили. И насчет премии тоже. Это все правда?
— Правда, юноша, правда. Только вот что... Когда сумма премии перевалила за миллион, комитет перестал принимать к рассмотрению решения от посторонних лиц. Ну, от кого попало. Слишком много случайных желающих. Или просто психов. И от тебя заявки... скорее всего... просто не примут, — выдавливал из себя ректор. — А решение... когда оно есть... то его довольно часто находят почти одновременно. Поэтому... чтобы побыстрее застолбить приоритет... Как ты насчет соавторства?
— Это с кем? С вашим протеже что ли?
— Ну что ты, что ты! Он тоже в мире математиков пока никакого веса. Нужен авторитетный ученый... Со мной, а? — решился, наконец, ректор. — А премия, честное слово, — тебе. Разве что... процентов десять за проталкивание? Или даже пять? И мы сразу объявляем сегодня — и в работу!
Самое неприятное было сказано, и профессор перевел дух. Все-таки предлагать такое, напрашиваться в соавторство всегда стыдновато, а тем более к юнцу... Но стыд глаза не выест. Да и больше для державы. "Своей славы уже и так хватает", — лукавил сам перед собой ректор, ожидая ответа юноши. Тот вдруг взглянул на ученого мужа таким пронизывающим, таким понимающим взглядом, что профессор отвел глаза и даже поежился.
— Если вы считаете, что нужно именно так, то конечно... И, знаете, давайте, может, не делиться, а отдадим эту премию в какой-нибудь детский дом инвалидов. Ну, за исключением какой-то доли на расходы, — добавил Максим, увидев пробежавшую по лицу ректора тень.
— Идея интересная... А почему не на науку?
— Наука выживет. А детки...
— Ты все-таки не по годам мудр, Максим. Или, наоборот, все еще по-детски наивен? Но согласен. Значит, сегодня и объявим?
— Знаете, мы с вами так мало знакомы. И уже — совместная работа?
— Ты прав! Не подумал. Понимаешь, главное было — твое принципиальное согласие. Ну, и чтобы правильно понял. Об остальном не подумал. Тогда я займусь оформлением, а после твоего отдыха и объявим. Значит, сегодня не объявляем?
Затем поговорили о перспективах работы по искусственному разуму, о порядке поступления в университет, о каких-то мелочах, после чего Максим покинул ректорские апартаменты. Чувство осталось все же гадковатое. За оставшееся время юноша успел еще переодеться, пообедать и поболтать с другими финалистами в университетском парке.
Церемония оглашения итогов и награждения победителей была обставлена по первому классу. Длинный стол жюри и почетных гостей — маститых академиков, корзины с цветами на сцене, кинохроника и полный зал болельщиков. Председатель — знаменитейший математик в третьем поколении легендарной династии — явно волновался, затягивал открытие, поглядывая на широкие входные двери. И не зря. Бывший сосед Максима не ошибся. Когда зажглись мощные юпитеры, в зал стремительно вошел президент. Жестом отвергая аплодисменты, он сел на пустующее место в президиуме и кивком головы разрешил начинать.
От волнения Максим плохо слушал вступительное слово академика. Затем, когда началось оглашение результатов, сосредоточился, но, увидев, что даже третью лауреатскую премию вручает сам глава государства, разволновался еще больше.
— Первая премия присуждается несомненному таланту Белому Максиму! — и юноша взлетел на сцену.
Президент, вручая диплом, по своему обыкновению глубоко заглянул в юношеские глаза, начал говорить дежурную фразу, потом осекся.
— Постой-постой! Белый? Знакомая фамилия. Очень знакомая. Да! — вновь блеснул он своей феноменальной памятью. — Награждал такого. Да, у меня на глазах развалившийся самолет посадил. Родственник?
— Отец, — однозначно пролепетал Макс.
— Молодец! Оба молодцы! Как он сейчас?
— Сегодня... мандатную комиссию проходит... как я догадываюсь, — добавил Макс на всякий случай, чтобы отца не упрекнули в болтливости.
— Догадливый, — усмехнулся президент. — Подожди. После окончания подойдешь ко мне, узнаем.
Максим стал приходить в себя, только присев на отведенное для лауреатов место на сцене. Председатель, косясь то на президента, то на Максима, не решался назвать победителя. Странная беседа юноши с президентом, обнаружившая какое-то знакомство, выбивала из колеи. А если пацан нажаловался? Но ректор заверил, что все утряс и этот не в обиде. Да и по виду...
— Гран-при завоевал уже известный, подающий большие надежды и их уже оправдывающий...
В это время лауреат первой премии, уже уняв волнение, более трезвым взглядом изучал президента. Ранее он видел того у Ираклия, когда творил представление для высоких гостей. Сейчас Макс разглядывал главу государства при свете дня. И ничего особенного, — вдруг понял он. Встретишь на улице — не оглянешься. Вот аура властности — да, сильная. Как это, харизма? И, наверное, гипноз власти. Вот он вручает Гран-при сыночку своего закадычного друга-соратника. Также улыбается, тоже что-то говорит. Видимо, поздравляет. За аплодисментами не слышно.
На дальнейшие торжества президент не остался. Уже уходя, подозвал к себе Максима, а на выходе, возле машины, скомандовал дать связь с кем-то неизвестным Максу.
— Скажи, там у тебя что, мандатная комиссия сегодня? Еще идет? Белый как? Проходит? По медицине как? Ну и что еще? Ничего? Тогда дай ему трубку.
— Добрый день, Леонид Константинович, — продемонстрировал он вновь свою феноменальную память. — Поздравляю вас с новым этапом. С новой ступенькой. Теперь все зависит от вас. Я свое обещание сдержу. Вот, кстати, рядом ваш сын, тоже поздравляет. Не удивляйтесь, я ему здесь премию вручал. За олимпиаду. Вот и разговорились. Ну, здоровья вам и успехов. И тебе здоровья и успехов, — пожал он руку юноше, после чего укатил.
Растерянный Максим остался на растерзание нескольких журналистов, последовавших на всякий случай за президентом и оказавшихся свидетелями какого-то разговора.
Вернувшись в зал, Макс моментально ощутил резко изменившееся к нему отношение. Торжество уже закончилось, и сейчас предстоял небольшой концерт звезд эстрады — университет немного раскошелился. Жюри, победители и финалисты переместились в первый ряд. Стесняясь проталкиваться туда, Макс устроился на первом попавшемся свободном месте. Но, оказывается, его уже высматривали. Сам ректор довольно быстро, но не превышая скорости, соответствующей его авторитету, метнулся к подростку и, обняв за талию, потянул в первый ряд — на место возле себя.
— А ты не такой уж и простачок, — тихим тоном, с полушутливой укоризной констатировал профессор. — Засланный казачок, да? Президентов ревизор? Все о конкурсе доложил?
— Ай да что вы! Просто...
— Шучу, шучу и не допытываюсь. Но теперь наши начинания окажутся тем более эффективными, правда?
— Конечно, — однозначно согласился Максим. "Теперь уж ты меня облапошить побоишься, даже если вдруг надумаешь", — злорадно подумал он.
Видимо, та же мысль пришла и академику — он вдруг взглянул на юное дарование зло и настороженно. Но начался концерт и каждый задумался о своем.
— Завтра подходите часиков в десять. Покончим со всеми формальностями, — прощаясь, пригласил к себе председатель жюри.
Он тоже был под впечатлением обнаружившегося знакомства этого провинциала с "самим" и все еще опасался скандала с засуживанием. Хотя все прошло как по маслу, но, может, президент, как всегда осторожный политик, решил не поднимать публичного скандала? А завтра — всех на почетные пенсии? А ведь не хочется же! Поэтому надо максимально ублажить этого Макса и сплавить его на заслуженные каникулы.
А финалисты еще зарулили на организованный для них праздничный обед. Ничего не чуждо и ребятам с математическими вывертами. Поэтому оторвались по полной программе. С шутками, хохотом, танцами и неофициально — с вином. Отсутствовал только главный победитель. И он сам, и его папа были не от мира сего, и положение не позволяло. Но ничего, обошлись и без него.
Уже вечерело, когда все, обменявшись напоследок номерами мобильников, вывалились из кафе. Только теперь Максим включил сотовик и набрал отца.
— Ну как у тебя?
— Порядок! А после того звонка вообще пошло-поехало. До этого сказали — ехать, ждать окончательного решения и вызова. А теперь — все. Перебираемся.
— Как, уже? Прямо сейчас? — заволновался Максим.
— Ну, еще отгуляем отпуск, а в школу пойдешь уже...ну, знаешь где. Так что с невестой попрощаться успеешь, — сболтнул отец и тут же, не дожидаясь язвительных замечаний, добавил, — а что президент?
— Как и тебе — вручал награду. Кстати, папуль, я завоевал путевку в Испанию. Недельки на три-четыре. Поэтому надо задержаться на пару деньков, порешать формальности. По деньгам не волнуйся, все финансируют.
— Ну, у меня тоже некоторые формальности...
— Врешь, ох, врешь, папуля...
— Ну ладно, потом, — даже по телефону засмущался летчик и прервал разговор.
Макс переоделся и продлил проживание в гостинице, после чего залез в ванную и набрал номер Синички.
— Видела, поздравляю. Тебя сегодня ждать? Или празднуешь? Приходи, пожалуйста. Сам говорил, что надо закрепить! — умоляюще зачастила счастливая мать.
— Конечно, приду. Через часок. Тут... некоторые вопросы надо решить, — соврал Макс, нежась в ванной. Ему просто хотелось остановиться, передохнуть, немного подумать.
Одеваясь, он принял решение, вытянул из импровизированного тайника экспроприированные у Ржавового бриллианты, затем набрал номер Холеры, а через некоторое время — номер Элен.
Когда Максим вошел в квартиру журналистки, уставший от новых впечатлений, да и просто от физической нагрузки ребенок уже засыпал. О чем и сообщила его счастливая мама.
— Сегодня мы завершим. Но мальчику надо срочно догонять. Надо укреплять ноги. Очень хрупкие косточки. Ему надо наращивать мышцы, а ноги сейчас начнут быстро расти. Поэтому лучше всего сейчас двигаться в воде. Вам надо уехать. На юга. К морю. Желательно — не к нашему. Да и вообще вам надо пока исчезнуть. Давайте сделку? Вы отдаете мне копию информации и забираете с собой Холеру, а я за это плачу.
— Но я не...
— Не верю. Вы не могли не снять копии, правда? Ну, тысяч сто баксов? Можно вполне прилично поправить здоровье Алешки и пожить в тишине, пока закончится разборка по этой информации.
— Зачем это тебе? И кто тебе платит?
— Никто. Я сам по себе. А зачем? Убили одну девушку. И я должен пройти по цепочке. Подумайте. А пока займемся Алешкой... Давай, Алекс, засыпай, а я тебя немножко полечу, хорошо? Оно не больно. Засыпай...
Ночь пролетела незаметно. Максим подвинул кресло к дверному проему балкона, где уже высветились утренние лучи солнца. Он уже закончил ночной сеанс с ребенком и вел беседу с Синичкой. Вдруг вспомнил, как та постоянно одевается во всякие прикиды, закрывающие шею. Вот и сейчас она выглядела довольно нелепо в халатике и каком-то платочке.
— Вас тогда сбила машина, дайте я посмотрю!
— О нет, нет, — отшатнулась молодая женщина, инстинктивно прикрываясь руками. — Со мной все в порядке. Только шрамы. Но это уж, увы.
— Поедете на юга и будете вот так же?
— Есть и закрытые купальники. А шея, — она безразлично махнула рукой.
— Ну давайте попробуем! Это даже проще, чем с вашим сыном, а?
— А ты не испугаешься? — с нервным смешком спросила журналистка. — Это... неприятно видеть, — подобрала она слово.
— Я же сейчас не кавалер, а как бы врач.
— Сейчас? — поймала Синичка его на слове. — А когда был кавалером?
— Да нет... Я вообще... — засмущался юноша. — Ну, попробуем, а?
