Девушки прошли мимо меня, и я, проводив их взглядом, порадовался за тех парней, которых они когда-нибудь одарят своей любовью. Впрочем, мне-то уж точно не за чем было завидовать тем парням. Ведь в моём сердце жила своя любовь — Юли. А такой девушки, как она, не отыщешь и в целом свете! Как-то раз я сказал ей об этом, на что получил её шутливый ответ: "Значит, ты очень хороший сыщик, раз сумел отыскать меня среди других! Не понимаю, почему папа бывает тобой не доволен?".
Пологий подъём закончился, и я вышел на обширную лужайку перед зданием главного учебного корпуса. Удивительная атмосфера школьной жизни сразу же нахлынула на меня. Обширный школьный городок для старших детей, с его жилыми корпусами, множеством игровых залов, фильмотеками, бассейнами, спортивными площадками и учебными зданиями начинался сразу за зданием главного учебного корпуса, и занимал обширную территорию, со своими парками, аллеями и оранжереями.
Воспитанники первых циклов обычно жили в тихих уголках Земли, среди необычной природы, где обязательно должны были присутствовать озёра или реки, густая зелень и много животных. В таких местах подрастающие граждане Трудового Братства узнавали новый для них мир, учились чувствовать и жить в гармонии с окружающей природой, подпитываемые добротой и заботой чутких воспитателей. Эти места год от года менялись, чтобы не было притупления ощущения новизны и интереса к познанию. Непродолжительные занятия сменялись азартными играми, забавными и увлекательными состязаниями на спортивных площадках, дававшими выход бившей через край детской энергии. От такого чередования учебный процесс становился не утомительным и интересным. Так изо дня в день, из месяца в месяц шло незаметное, ненавязчивое и осторожное формирование личности каждого ребёнка.
Начиная же с четвёртого цикла, жизнь молодых граждан Трудового Братства кардинально менялась. Беззаботная свобода начальных циклов отходила на второй план, уступая место тренировкам воли и умению обдумывать каждый свой шаг. Дети учились ощущать себя частью единого потока, не смотря на всю свою индивидуальную неповторимость. Прежде общие познания сменялись теперь глубоким изучением наук, техники, истории и различных искусств. Начиналось развитие скрытых способностей и талантов в каждом ученике под руководством мудрых учителей и наставников. Это развитие не прекращалось и с выпуском во взрослую жизнь, наполняя повседневность молодых стажёров. Пока, наконец, долгое детство не заканчивалось, и в жизнь не вступали твёрдой ногой уже зрелые люди, готовые к труду и подвигам, бескомпромиссные и честные борцы за светлое будущее человечества, за прорыв к звёздам, за создание единого Космического Братства людей.
Я остановил двоих ребят лет семнадцати, попавшихся мне по дороге и спросил у них, где сейчас находится учебная группа А-3-ЦВ (это была группа Юли). Ребята оказались весьма осведомлёнными во всех школьных делах и указали мне на лекционный зал третьего этажа. Там шёл урок "Духовного наследия". Поблагодарив их, я вошёл под матовый козырёк входа.
Несмотря на оживлённое передвижение воспитанников по просторным коридорам и многочисленным лестницам, здесь стояла спокойная тишина. Если кто и переговаривался между собой, то только вполголоса, так чтобы не мешать другим. Ведь в то время как у одних групп начинался отдых, у других шли учебные занятия. И хотя все лекционные залы и аудитории были звуконепроницаемыми, детей с детства приучали вести себя сдержанно, без особой надобности не повышать голоса. Сектор школьного самоуправления следил за порядком на территории школы и выполнял организационные функции. В школах начальных циклов эту роль брали на себя воспитанники из старших групп. Каждый юноша или девушка опекал своего малыша. Таким образом, дети различных возрастных групп учились взаимовыручке, в постоянном общении между собой, но не досаждая друг другу.
Я отыскал нужный мне лекционный зал и остановился у двери, скрытой в нише закругляющихся стен. Здесь была полнейшая тишина. За волнами голубого тумана в глубине стеклянной двери просматривались лишь расплывчатые солнечные блики. Я огляделся по сторонам.
Коридор, на кремовых стенах которого лежали квадратные пятна солнечного света, лившегося из множества высоких окон, был почти пуст. Только в дальнем его конце стояло несколько ребят, и оттуда доносились их приглушенные голоса. Я прижал ухо к прохладному волокнистому стеклу. За ним, едва различимый, звучал твёрдый, уверенный голос преподавателя. Осторожно потянув за металлическую ручку, я немного сдвинул дверь влево.
Голос наставника стал чётче и яснее. В образовавшийся проём можно было рассмотреть и уходившие под потолок ряды лекционных столов, занимавшие большую часть обширного учебного класса. Человек двадцать ребят — юношей и девушек — с неподдельным вниманием слушали своего наставника. Кто-то из них взволнованно подался всем телом вперёд, кто-то задумчиво откинулся на сидении, другие напряжённо застыли в одной позе. Но не у кого на лицах я не заметил и тени скуки или отчуждённости.
Высокие окна на противоположной входу стене, взлетавшие от пола до самого потолка, были заставлены волнистыми непрозрачными стёклами, заливавшими аудиторию ровным рассеянным светом. Я обежал взглядом помещение, отыскивая Юли. Она сидела в одном из верхних рядов у самого окна, задумчиво подперев рукой подбородок. Густые чёрные волосы её, отброшенные назад, лежали мягкими шелковистыми волнами на обнажённых прямых плечах.
Во всём её облике читалось столько трогательной беззащитности, а красота её казалась столь чарующей и влекущей, что, глядя на неё сейчас, я почувствовал в сердце тёплый толчок, словно оно стремилось вырваться наружу. Всё моё существо, казалось, готово было разорваться от трепетной и безграничной нежности к любимой. Но Юли не замечала меня, внимательно и вдохновенно слушая своего наставника.
Немного переместившись влево, я увидел и его — коренастого человека, с мудрым лицом философа, с сединой в висках и юношеским задором в глубоких тёмных глазах. Наставник стоял, чуть склонившись в сторону своих слушателей, упершись руками о высокую кафедру, под прозрачной крышкой которой перемигивались сигнальные огоньки управляющего пульта.
— Они всегда шли рядом — добро и зло, счастье и горе, правда и ложь, любовь и ненависть, верность и предательство, благородство и низость, — громко и уверенно звучал голос учителя. — Эта неизменность длилась на протяжении сотен и сотен веков человеческой истории. Такова была жизнь наших предков, и человек мало, что мог изменить в этом нескончаемом круговороте взаимоотрицающих, извечно противоборствующих поступков и явлений. Он просто не знал, как это сделать. Люди страшились этого постоянного сопутствия, стремясь всеми силами избавиться от него, создавая различные модели совершенного общества, но, в конечном счёте, все эти попытки оказывались тщетными. Но и сейчас дальние отголоски этого страха всё ещё живы в каждом из нас. Вот почему мы должны быть предельно внимательными к себе, к своим поступкам, ибо явления эти могут переходить одно в другое столь неуловимо и стремительно, что мы порой не замечаем, как наша судьба становится трагедией для нас самих и для общества в целом. Именно поэтому мы — ваши наставники и учителя — стараемся воспитывать в вас осторожность, являющуюся залогом здравомыслия. Здравомыслия, которое подразумевает осознанную и добровольную дисциплину сознания, отказ от всего мелочного и ненужного, от того животного эгоизма, который когда-то, на заре истории, вложила в нас природа, чтобы помочь выжить после грандиозного катаклизма обрушившегося на Землю и уничтожившего прежнюю цивилизацию.
Учитель обвёл аудиторию проницательным взглядом.
— Всё тёмное и плохое, что порой ещё таится в каждом из нас, уходит своими корнями именно туда, во времена властвования алчных "богов". Эти пришельцы из другого мира, мятежники чужого монархического режима, нашли приют на нашей планете и решили создать себе в угоду покорных слуг из уцелевшей после всепланетной катастрофы горстки древних людей, для которых одичание стало их уделом. Тогда впервые, после десятилетий мрака и холода, снова взошло послепотопное Солнце, и на небе появилась Луна. Оказавшись беззащитными перед разумной внеземной силой, наши далёкие предки лишились своей духовности и прежних возможностей, превратившись в жалких дикарей, преклоняющихся перед обожествлёнными "создателями". Но теперь мы с вами знаем свою доподлинную историю. Это помогает нам делать из неё надлежащие выводы и прилагать усилия для исправления прежних ошибок. Мы понимаем, что только стараниями каждого члена общества можно достичь всеобщего благоденствия. Вот почему мы именуем себя Трудовым Братством. Наше человечество объединено не только общим трудом на благо Земли, но и трудом самосовершенствования самих себя, вот почему все мы чувствуем себя братьями и сестрами в одной большой семье. Это особенно важно сейчас, когда мы получили возможность в сравнительно короткие сроки достигать ближайших звёзд и создавать там колонии-поселения. Мы выходим не просто в новый для нас мир безграничных звёздных просторов, мы с вами выходим на новый уровень морали — морали Звёздного Братства людей. Ведь не далёк тот день, когда в глубинах Вселенной нам откроются новые миры, населённые другими людьми — нашими звёздными братьями. И только от нас с вами будет зависеть, как сложатся наши судьбы в будущем. Сможем ли мы влиться в могучую семью Галактического Братства Разума.
Наставник прервался, внимательно оглядывая своих учеников: понимают ли они важность его слов? Затем он продолжил:
— Вот почему мы, воспитатели и наставники, с детства приучаем вас, не совершать недостойных поступков, тщательно и всесторонне обдумывать каждое своё действие. Необдуманный шаг зачастую может принести окружающим вас людям неисчислимые беды, даже если вам самим такой шаг кажется оправданным и правильным. Поэтому мы не устаём говорить вам о том, что впереди каждого из вас должна идти мысль, а уже за ней и покорный ей поступок. В древности, особенно на Востоке, существовал обычай обожествлять своих правителей, приравнивать, часто жестоких и безжалостных тиранов к "солнцеликим" богам. Таким образом, культ единоличной власти возводился в естественную, ниспосланную на Землю самими богами, необходимость, без которой остановится нормальное течение жизни. Десятки и сотни тысяч людей низводились до положения безропотных животных, сбившихся в тупое покорное стадо, преклонявшееся перед своим "божественным" владыкой. Таковыми были и Египет фараонов, и древний Индостан, и императорский Китай, и средневековая Европа.
Все вы, конечно, понимаете, что теперь в нашем обществе появление подобных обожествлённых владык невозможно. Низкие пороки, губительные страсти, алчность, невежество и жестокость — всё, что сопутствовало в иные времена возвеличиванию самодержцев, их власти над целыми народами — всё это безвозвратно ушло в прошлое. Теперь любой школьник понимает, что невозможно появление отдельных людей, способных всеобъемлюще охватывать все аспекты современной жизни, суммировать, анализировать их, выделяя наиболее важные, те, что впоследствии, через десятки и даже сотни лет, станут полезны человечеству. Никто единолично не может определить единственно правильных путей развития общества на многие годы вперёд. Всё это является уделом коллективного труда сотен и сотен людей — философов, социологов, экономистов и учёных из различных областей знания. Поэтому мы говорим вам: путь обожествления ведёт к возвеличиванию одних и унижению других. Это самый губительный путь в истории человечества и мы не имеем права повторять его. Мы воспитываем вас гордыми и честными борцами за свободное будущее.
Я заметил, как в среднем ряду поднялась чья-то нетерпеливая просящая рука.
— Пожалуйста, Дейли! — кивнул воспитатель, давая слово светловолосой девушке.
Та немедленно поднялась со своего места, устремляя взволнованный взгляд синих глаз на учителя.
— Я хотела спросить... А как же любовь?
— Что любовь? — не понял наставник.
— Как же любовь? Ведь она обожествляет людей, возносит их на самые недоступные вершины, возвышая над остальным миром! Неужели же и любовь порок, от которого следует отказаться на пути к всеобщему равенству?
Тревожные, требующие ответа глаза смотрели на мудрого наставника, и тот немного замешкался, не ожидая подобного вопроса. Взволнованная аудитория замерла, боясь проронить неосторожное дыхание.
— Возвышать чувствами — чистыми, искренними и горячими — не значит возвеличивать другого человека над собой, — наконец заговорил наставник, собравшись с мыслями. — По-настоящему любящий человек, любящий трепетно, преданно и нежно, никогда не поставит любимого над другими людьми и над собой, не будет возвеличивать предмет своей любви, потому что залогом счастья в отношениях между мужчиной и женщиной всегда является равенство. Человек должен быть готов к самопожертвованию, но не к самоуничижению! Не любовное рабство, а наслаждение любовью вдвоём, слияние ваших чувств в единый и могучий поток, в котором ни одно из сердец не может биться в отдельности и нежная забота о любимом — вот как я представляю себе подлинную любовь. Такая любовь предполагает высочайшее уважение в возлюблённом индивидуальности его личности, стремление к счастью, развитию и свободе любимого. И только такая любовь имеет право называться божественной! Вот почему мы давно отказались от прежней обрядности в семейных отношениях, служившей оковами для истинной любви.
Наставник замолчал, оглядывая внимательным взором своих притихших учеников. Спросил:
— Вы, конечно же, бывали в древних храмах Кхаджурахо, где на стенах высечены сотни любовных сцен? Что вы чувствовали, когда смотрели на эти удивительные скульптуры?
В верхних рядах поднялась рука, просящая слова. Наставник одобрительно кивнул:
— Пожалуйста, Пуджа!
Немного волнуясь, со своего места поднялась смуглая черноволосая девушка.
— Не знаю, как другие, — сбивчиво заговорила она, — а я вначале испытала настоящее смятение. Никогда раньше со мной такого не происходило. Голограммы, несмотря на всё совершенство изображения, не передают той таинственной и немного пугающей атмосферы храма, когда из полутьмы возникают изображения людей, живших много тысячелетий назад... Только там я поняла, каким величайшим искусством считали древние искусство любви!
— Ты права, — согласился с ней наставник. — Искусство физической любви в Древней Индии считалось даром самих богов. Тот, кто овладевал им, мог доставить своему любимому поистине божественное наслаждение. Если вы вглядитесь в лица тех мужчин и женщин, то вы увидите, какая одухотворенная, какая чистая любовь озаряет их. Это действительно лица богов! Теперь и вы, благодаря опыту древних, овладеваете искусством физической любви.
— Значит, мы всё-таки сравнялись в этом с богами? — насмешливо спросил юноша из третьего ряда, явно желая скрыть за иронией своё волнение. — И наша Пуджа так же искусна в любви, как Нитамбини из Кама Сутры? Она ничем не хуже легендарных апсар?
